Ксюша рыдала.

Прям вот в своем красивом зефирно-розовом платье рыдала, на атласный подол слезами капала.

Лицо все покраснело, губы опухли, глаза превратились в щелочки. Весь красивый макияж, который она старательно наносила все утро, уже давно остался пятнами на батистовых салфетках. Благо, салфеток в дамской уборной была целая корзина - мягких, пахнущих лавандой.

Ксюша использовала их почти все, а слезы не останавливались.

А так хорошо все начиналось!

Она вышла из дома почти четыре месяца назад, но вместо своей улицы - привычного спального райончика, серого от ранней весны, с размокшими дорожками через сквер - вместо этой обыденной и не слишком приятной картины Ксюша оказалась в другом месте. Совсем в другом.

Ксюша не успела ни испугаться, ни удивиться, только заметила, что все вокруг какое-то странное, совсем не то, что она надеялась увидать.

А потом над ее ухом раздалось лошадиное ржание, чей-то крик и свист - и сильные, уверенные руки дернули Ксюшу в сторону.

Так они и познакомились с лордом Фраджайлом.

Спаситель Ксюши оказался высок и строен. Он был молод, но уже не юн. Он был холост и богат, а еще очень красив. Волосы медового цвета, аккуратная стрижка, гладко выбритое лицо, лукавые морщинки у прекрасных серых глаз - никакой тебе повышенной волосатости и, к Ксюшиной радости, никаких острых ушей, рогов или хвоста.

То, что она оказалась в фентези, она поняла почти сразу - читала такое, правда, особо не увлекалась. Ксюша была девица рациональная, почти меркантильная, без метафизики, как говорил ее дядя. Тот самый, который фентези как раз любил. И племянницу любил, хотя и подстебывал иногда по-доброму. В общем, Ксюша была рациональная и вполне рационально испугалась. И мира этого, и лошади, и даже лорда Фраджайла - его, правда, испугалась самую капельку, ровно столько, сколько нужно честной девице испугаться красивого мужика, в доме которого она оказалась незваной гостьей.

Лорд Фраджайл, впрочем, мужик был не только красивый, но и нормальный, и приставать не собирался.

Он отвел Ксюшу в свой дом, усадил в большое кресло перед камином и налил ей бренди, потому что по-трезваку можно было и крышей поехать. Ксюша пила бренди мелкими глотками, плакала, икала и слушала, что ей говорят.

Про мир, куда попала.

Про магию, которая зачем-то сюда ее перенесла - так случалось и не редко.

Про то, что придется ей зарегистрироваться в местной магконторе, получить документы и жить здесь.

Про самого лорда Фраджайла, который по закону становился ее...

- Как-как? - переспросила Ксюша.

- Антенатом, - ласково повторил лорд.

Он не сердился и на все вопросы Ксюши, даже на самые глупые, отвечал с доброй улыбкой.

Так началась новая Ксюшина жизнь.

Ксюша высморкалась в очередной кусок батиста и со злобой посмотрела на вазу из розового мрамора. Ваза стояла на полу, огромная и несуразная, и в ней стояли цветы - пионы, тоже розовые, и какая-то мясистая зелень. И искусственные веточки с серебристыми шариками.

Сегодня все было розово-серебристым: платья, цветы, украшения на пирожных, гирлянды в бальном зале.

Ксюше, стройной блондинке, розовый шел, хотя особой любви к нему она и не питала - не любила ассоциацию с куклами Барби, которая и так преследовала ее едва не с детства. Но благотворительный бал, на который они с Седриком пошли, устраивала сеньора Розали - и у нее на розовом был пунктик. Жирный такой.

Как крем у пирожных.

И как талия хозяйки.

Ксюша нашла в себе силы посмотреть на себя в зеркало - и снова разрыдалась.

Тяжелое колье из розовых сапфиров было похоже на ошейник.

Все, конечно, началось не сразу.

Такие вещи только в сказках сразу начинаются, а в реальности, даже фантастической, всему нужно время.

Лорд Фраджайл выделил Ксюше комнату в гостевом крыле своего дома, маленькую, но уютную. Он нашел для нее платья на первое время. Он сопровождал ее в контору, где Ксюшу почти сорок минут мучил глупыми вопросами худощавый волшебник с усталым взглядом: кто она, откуда, как жила, как назывался город, страна, континент, мир, какой у них год, в кого у них верят, есть ли у них магия. Потом еще полчаса она читала протокол своего допроса, чтобы убедиться: с ее слов все записано верно.

- Ваше имя, синьора?

- А?

Волшебник посмотрел на Ксюшу раздраженно, а она засмущалась, чувствуя на него злость - ей и так не сладко, а этот смеет смотреть вот так, словно она у него из-под носа бутерброд увела?

- Что мы пишем в документах, синьора? Имя не может быть пустым.

- Ксения, - Ксюша дернула плечом. - Славицкая. Эдуардовна.

Так он и записал, зараза, четенько так, буква к букве.

Пришлось ругаться.

Антенатом, "старшим", становился тот, кто первым заговорил с гостем из другого мира. Антенат заботился о госте первое время, конечно, по мере своих сил, и это считалось крайне почетным: местное божество, Повелитель Дорог, путешественников по мирам любил, если впустил такого в свой дом - получил божье благословение.

- Или лишился денег, - мрачно пошутила практичная Ксюша, и лорд Фраджайл рассмеялся в ответ.

Даже если и так, заверил он ее, храм Повелителя Дорог компенсирует это, как издержки, а с корыстным злодеем бог справится сам. По-своему.

Бога, как поняла Ксюша, лучше не злить. Мало ли.

Но в остальном такое объяснение ее успокоило. Значит, положение у нее особое. И, значит, красивый и вежливый лорд так и останется красивым и вежливым и расплачиваться за гостеприимство натурой не придется. А эта мысль Ксюше мешала, сидела в голове занозой, не давала спать по ночам. Ксюша лежала в темноте и слушала, не идет ли кто по коридору.

Но дом молчал, только снаружи, с улицы иногда доносилось конское ржание, лай собак или чей-то смех.

Учиться, правда, пришлось многому. Этикет, история, география, календарь, денежный счет, чистописание и грамота - все то, чему в любом мире обучали маленьких детей, Ксюша учила в свои девятнадцать.

Лорд Фраджайл не требовал от нее особенных успехов. Он, кажется, вообще ничего от нее не требовал.

Он просто позволял Ксюше жить и осваиваться в этой новой для нее жизни. Радовался ее успехам, если они были незначительными. За значительные поощрял иначе - походом в театр, в обитую бархатом богатую ложу, ужином в ресторане с видом на главную площадь Никсо, столицы империи Аравиль. Новым платьем - тем, которое подходило и к театру, и к ресторану. Духами.

Ксюша подозревала, конечно, что у него есть женщины - не могло не быть, и задавалась вопросом, как они, эти женщины, относятся к тому, что в доме Седрика живет такая вот Ксения Эдуардовна, натуральная, между прочим, блондинка девятнадцати лет?

Однажды ей удалось это выяснить - на свою беду.

В тот вечер Ксюшу разбудил звон разбившегося стекла.

Она испуганно вскочила с кровати, набросила халат и, вооружившись тапочками, побежала проверять, что случилось.

Страшно не было: даже если Седрик еще не вернулся, в доме оставался ночевать старый слуга Фраджайлов, который, несмотря на годы, не потерял способность крепко держать в руках что-нибудь тяжелое. Да и дама, исполняющая роль кухарки и экономки, была не из пугливых. Так что Ксюша побежала не спасать имущество своего Антената, нет - ее вело любопытство.

Сначала она услышала, потом увидела и так и застыла на вершине лестницы, не зная, куда себя деть, что ей делать, смеяться или спасать беднягу Седрика.

На полу холла лежали осколки вазы, одной из двух, украшавших перила лестницы, и повсюду валялись разбросанные цветы. По дорогому паркету медленно расползалась лужица воды. Рядом с этой лужицей, не обращая на нее внимание, стояла женщина - Ксюша не могла не отметить, что эта женщина была красива и одета довольно богато: фиолетовое платье из атласа оттеняло бледную кожу, темные локоны туго змеились по плечам.

Еще эта женщина была зла и сейчас во всю рассказывала объекту своей злости, в чем заключается причина ее негодования.

- Предатель! - кричала она. - Обманщик и лжец!

Седрик не пытался ни успокоить ее, ни оправдаться. Он стоял, скрестив руки, между женщиной и началом лестницы, словно пытался помешать своей гостье подняться наверх.

- Я знаю, что она здесь! - женщина схватила вторую вазу и кинула ее в стену.

Ксюша ойкнула про себя и постаралась спрятаться за колонну - но так, чтобы все равно видно было.

- Кто - она, Аделина? - устало спросил Седрик. - Валентины здесь нет уже давно.

- Да? - Аделина уже не кричала, но голос ее, тем не менее, ничего хорошего этому дому не обещал. - Тогда почему от тебя пахнет ее духами?

- Эти духи не принадлежат ей одной, Аделина, - ответил Седрик резко. - Выйди из моего дома вон!

Он указал ей на дверь.

В этот момент Ксюша случайно уронила тапочки.

А тапочки здесь были не как в России - не мягкие, с плоской картонной подошвой, а с основой из дерева и маленькими каблучками.

Грохнули они глухо, но громко.

И Аделина посмотрела наверх, щурясь, как злющая кошка.

- Так-так-так, - сказала она злорадно. - Кто это там у тебя?

- Никто, - Седрик оттолкнул ее от лестницы, осторожно, но твердо. - Слуги вышли посмотреть на твой позор.

- Какие... красивые слуги, - Аделина извернулась так, что Ксюша стала ей заметна, и крикнула, достаточно громко: - Я увидела тебя, милочка! Я знаю, что ты здесь!

- Аделина! - Седрик схватил ее за руку и потащил за собой в сторону входной двери, почти грубо. - Уйди. Из. Моего. Дома. Или я вызову полицию.

Этот аргумент, кажется, подействовал. Ксюша слышала, как Аделина фыркнула, изображая презрение, потом раздался звонкий шлепок, стук каблуков - и дверь закрылась с громким ударом и дребезжанием.

Ксюша так и стояла, ни жива, ни мертва, за колонной, когда Седрик, позвав слугу, чтобы тот убрал то, что осталось от ваз, поднялся наверх.

- Я сожалению, - сказал он печально. - За эту сцену. Аделина... немного не в себе.

Ксюша вхлипнула.

Они пили бренди - он отлично помогал снять стресс - и Седрик рассказывал ей о том, как Аделина преследовала его, потому что однажды он предпочел ей ее сестру, Валентину, с которой расстался незадолго до того, как Ксюша сюда попала. Расстался и потому, что не мог больше терпеть ее сумасшедшую сестрицу, и потому, что сама Валентина оказалась не столь честна с ним, как он думал.

Ей были нужны его деньги и связи в городском совете.

Хитрая, пронырливая стерва строила маленькую империю швейных фабрик нового типа. Как только она получила разрешение на владение и переобустройство двух зданий в пригороде Никсо, не без помощи Седрика конечно, она ушла, оставив записку с извинениями.

Он говорил и говорил, а Ксюша слушала и слушала, а потом гладила его по волосам и повторяла:

- Бедненький мой.

Бедненький!

Ничего он не бедненький!

Нашел себе жалельщицу, а она и повелась, дура, позволила навешать лапши на уши и разнюнилась. Никогда себя так с парнями не вела! А тут - на тебе! Лорд иномирский, спаситель нашелся, мечта девичья...

Они встретили Валентину через несколько дней, когда Седрик - на тот момент уже Седрик вслух, а не только в мыслях Ксюши - повел ее гулять в парке, разодетую в шелка, красивую, потому что она успешно сдала первый экзамен и собиралась второй и третий сдать быстрее, чем должна была это сделать.

Парк был красивым, погода - теплой и солнечной, ни облачка на небе, Седрик веселился и шутил, рассказывая Ксюше о карикатурах на модниц, забывающих о здравом смысле.

Они встали у пруда, посмотреть на уток, и в этот момент сзади, от дорожки, по которой катались всадники и пары на колесницах, раздался красивый женский голос:

- Здравствуй, Седрик.

Она сидела на вороной лошадке, тонконогой, с блестящей гривой и белым пятнышком на лбу. Лошадка была красивая и какая-то полная стремления вперед - она перебирала своими тонкими ногами, фыркала и дергала ушками, но с места не двигаясь.

Всадница была ей под стать - стройная, тонкая, с черными локонами, в лиловом сюртуке и бежевых бриджах. С тонким стеком в руке. И в шляпке, закрепленной на локонах лихо, на бок.

Стройные ноги в высоких блестящих сапогах упирались в стремена.

Седрик помрачнел, словно увидел призрака.

- Здравствуй, Валентина, - сказал он.

Ксюша поняла, кто перед ними.

Наверное, если бы она рассмотрела Аделину получше, она нашла бы еще сходства, кроме цвета волос. Валентина казалась меньше, хрупкой, как статуэтка из фарфора.

- Как дела? - спросила она.

Темные глаза сверкнули и остановились на Ксюше.

- Вижу, завел себе новую зверушку, - сказала Валентина ехидно и развернула лошадь так, чтобы оказаться поближе к Ксюше и наклониться к ней, словно хотела получше ее рассмотреть. - Не дурна.

- А не пойти бы вам, ле...

- Не пойти, - спокойно ответила Валентина. Кончик стека словно случайно коснулся Ксюшиной юбки. - Как-нибудь встретимся, зверушка, - она выпрямилась и кивнула Седрику, коснувшись пальцами полы шляпки. - Пока, Седрик. И сделай одолжение, - красивые полные губы изогнулись в презрительной усмешке. - Прекрати меня преследовать. Надоел.

Из парка в тот день они, понятно, ушли.

Но Ксюша не могла отделаться от мысли, что эта красивая, богатая женщина, одетая по-мужски - смело по меркам этого мира! - посмеялась над ней, да еще и на глазах у Седрика, а он и слова не сказал. Иногда она вертелась перед зеркалом, смотрела на свои волосы в неверном свете магической свечи, и сравнивала себя с Валентиной.

Ксюша хотела было перекрасить волосы в каштановый, даже спросила у Седрика, можно ли достать здесь краску, но он, оторвавшись от утренней газеты, посмотрел на нее, нахмурившись, и спросил строго:

- Зачем? Не страдай ерундой! - и, заметив, как Ксюша обиженно надулась на его тон, добавил помягче: - Ты и без этого красивая, дорогая. Может быть, лучше присмотришь себе платье? Хочу сводить тебя в оперу.

В опере она снова увидела Валентину, в окошечке одной из лож, более богатой, чем у них. Она сидела рядом с молодым брюнетом в военном мундире и юной девушкой, тоже темноволосой и чуть напуганной. Тонкое запястье в темной перчатке обхватывал браслет с бриллиантами, они очень ярко сверкали, когда Валентина двигала рукой - а она делала это часто, а еще смеялась, играла веером и иногда дотрагивалась до плеча своего спутника.

Седрик, если и видел все это, сделал вид, что опера увлекла его куда больше.

Будь Ксюша старше и умнее, она бы поняла все сразу. И тогда не случилось бы то, что случилось. И она не рыдала бы в дамской уборной, на пуфике, напротив огромного чистого зеркала, в компании пионов и розовой вазы, которая стоило больше, чем вся Ксюшина жизнь.

Он не знакомил ее с друзьями.

Пару раз она выходила в гостиную, где Седрик сидел в компании знакомых, зашедших выпить бренди и обсудить последние новости, но остаться не получалось. Мужчины вежливо здоровались и возвращались к темам, которые Ксюше были не понятны и не интересны, а Седрик обходился лишь формальным упоминанием имен.

Приходилось подниматься к себе и отвлекаться, стараясь не думать, как все это выглядит.

Он дарил ей подарки, выбирая их сам.

Это было так мило, пока Ксюша не начала хотеть чего-то сама. Они прогуливались по улицам, среди витрин богатых магазинов, и Ксюша, конечно, задерживалась у них, рассматривая выставленные за стеклом платья, ткани, шляпки, веера, зонтики, пирожные, фарфор, зеркала и безделушки из серебра. Седрик посмеивался, называя это девичьим капризом, но в каждой вещи, которую Ксюша рассматривала дольше, чем другие, находил десяток недостатков.

Он не предложил ей посещать курсы, которые адаптировали, таких, как она.

Было как с краской: "Зачем тебе, дорогая? Ты и так справляешься!"

И Ксюша справлялась - неплохо, но с каждым разом все больше и больше сомневаясь в себе.

Потому что волосы у нее были светлые, золотистые, прямые и мягкие, они не спадали тугими локонами на плечи. Темные цвета портили Ксюшу, делали ее какой-то вульгарной, старше себя настоящей лет на семь. И вкуса у нее нет. И манеры недостаточные, чтобы в гости идти.

И лошадью она не умела управлять.

И фабрик не строила.

И...

- У леди Розали прием, - сказал Седрик за ужином неделю назад. - Благотворительный. Мы должны там быть.

- Ой, - сказала Ксюша и отложила в сторону вилку и нож.

- Ты же хотела в свет, дорогая, - он удивленно поднял бровь. - Просила, чтобы я взял тебя с собой в клуб...

Просила, и не раз, но клуб - развлечение мужское, таких, как Ксюша, туда не пустили бы. Жаль, она не знала, Седрику пришлось объяснять.

- Конечно, на мой взгляд, ты еще не готова, - продолжил рассуждать он. - Но на этот прием приглашаются только пары. Поэтому завтра мы пойдем выбирать тебе платье.

Розовое.

- И украшения к нему.

Колье, похожее на ошейник.

- А то, что уже есть, разве не подойдет, - уточнила она, смущаясь этой щедрости.

- У леди Розали есть требования к гостям, - ответил он, как ребенку, задавшему глупый вопрос, и удивленно поднял брови: - Ты не рада?

- Рада, конечно, - Ксюша улыбнулась в ответ.

Хотя в тот момент, почему-то, стало совсем не радостно.

Другой мир, блестящий и яркий в первое время, оказался полным скуки, а она, сидя в четырех стенах, не знала, куда себя применить. Вот и бежала по первому его зову, как собачка, радовалась, когда он приходил домой, сидела рядом, когда он занимался чем-то, едва не мурлыкала от похвалы.

Розовое платье она приняла не без поджатых губ (как капризно, как неблагодарно), но возражать не стала: хозяйка сказала, значит, таковы правила.

Колье хотелось другое, изящнее, но Седрик утверждал, что на бал только такое и надо, и Ксюша не стала настаивать.

Прошло уже больше трех месяцев, как она жила у него.

К тому моменту ее адаптация почти закончилась - остался только экзамен и собеседование после Зимнего Поворота, а потом еще одно, в годовщину Ксюшеного удачного выхода из подъезда. Они уже почти ничего не значили, так, проверка связи: хорошо ли тебе, девица, тепло ли, не обижают ли? Исполняет ли твой антенат вверенные ему обязанности?

Нашла ли ты себе место в мире?

Вот места как раз и не было.

Это сидело внутри, как маленький червячок, и беспокоило.

Не то, чтобы с Седриком было плохо, нет, просто порой Ксюша чувствовала странную тоску и обиду.

Хотелось спуститься вниз, в гостиную, когда приходили его друзья, такие же молодые и красивые лорды, как он, и разбить об стену вазу.

Как сделала Аделина.

Ее, к слову, Ксюша пару раз видела - вертелась вокруг дома, выискивала что-то.

А вот Валентина не попадалась. К счастью.

Впрочем, после оперы они и сами стали мало куда выходить: Седрик пропадал целыми днями по делам, как он выражался, а вечером предпочитал компанию Ксюши. Наедине.

Ну, понятно, чем они там занимались.

- Ох, как я рада видеть вас, лорд Фраджайл, - проворковала крупная блондинка средних лет, целуя Седрика в обе щеки. Пахло от нее сладкими цветочными духами, пудрой и потом. - Как хорошо, что ты пришел... И не один! - взгляд светлых глаз коснулся Ксюши. - Слышала, слышала о вас, мисс! Идите сюда, - Ксюшу она тоже поцеловала. - Развлекайтесь! Самое интересное начнется через час!

Вокруг было много всего, так много, что голова закружилась. Пестрели ткани всех оттенков розового, сверкали хрустальные подвески на люстрах, зеркала и паркет, пахло цветами, людьми, дорогими духами, фруктами и вином. Седрик кружил Ксюшу в танце, потом они ходили по комнатам дома, по коридорам, взяв с собой бокалы с игристым вином, и изредка, когда оставались одни, целовались.

На балу оказалось много знакомых Седрика, он представлял им Ксюшу - официально, по фамилии-имени-отчеству, как в ее метрике, называл своей подопечной и в эти моменты почти не держал за руку. Разве что позволял ей держать его под локоть. Его знакомые дамы с пониманием улыбались или прикрывали губы веером и отводили взгляд. Его знакомые мужчины смотрели на Ксюшу оценивающе, словно прикидывая, стоит ли она того колье, которое носила сегодня.

Ни радушия, ни искреннего интереса она, увы, не встретила - если не считать леди Розали, но она, как хозяйка вечера, не могла их не проявить.

Седрик отошел в сторону - его поймал кто-то, кого он назвал деловым партнером, низенький седоволосый мужчина в бархатном сюртуке и очках на тонком носе. Стоять у окна и ждать, когда Седрик вернется, было тоскливо, и Ксюша начала прогуливаться по зале. Она сорвала пару виноградин с грозди, лежащей в вазе вместе с остальными фруктами, поболтала с официантом, выясняя, что вообще есть на столе, ухватила еще один бокал шампанского...

И подошла к дамам, с которыми Седрик ее знакомил.

Они стояли тесной стайкой у края стола, отдыхая от танцев.

- Как дела? - спросила Ксюша, стараясь доброжелательно улыбнуться.

Они переглянулись:

- Неплохо, - ответила одна.

- Замечательно, - подхватила вторая.

- Лучше всех, - закончила третья.

- А у вас? - спросила четвертая.

Ксюша пожала плечами:

- Вот, осматриваюсь, - сказала она.

Дамы снова переглянулись:

- Осматривайтесь внимательнее, - посоветовала одна. - В такой толпе неровен час столкнуться с чем-то неприятным.

- У вас же первый выход в свет? - спросила вторая, разглядывая Ксюшу с головы до ног со странной ухмылкой. - Это хорошо видно! - добавила она прежде, чем Ксюша ответила.

- И осторожнее с вином, - сказала третья. - Оно здесь для того, чтобы расслабиться, а не чтобы потерять голову.

Четвертая промолчала, разглядывая что-то за спиной у Ксюши и улыбаясь при этом так, словно готовилась наблюдать нечто грандиозное и удивительное.

Ксюша обернулась, смущенная таким приемом.

И столкнулась взглядом с Валентиной.

Малинового цвета шелк струился до пола, мягко обхватывая ее фигуру. Темные локоны держала только тонкая тиара, блестящая, с маленькими звездочками.

- А, - сказала Валентина, сверху вниз глядя на Ксюшу - хотя рост у них был одинаковый. - Зверушка. В ошейнике. Значит, и хозяин где-то здесь.

И прошла мимо, даже не задев Ксюшу плечом.

Дамы отвернулись, но, к счастью, не стали хихикать и злорадствовать.

Ксюша допила вино одним глотком и пошла искать Седрика.

- Я понимаю, что ты не хочешь здесь оставаться, - вкрадчиво сказал он, когда она утащила его на балкон, где они могли поговорить наедине друг с другом. - Но, дорогая, просто так не уйти. У меня множество встреч здесь.

- С Валентиной, к примеру, - сказала она и всхлипнула.

- Причем здесь Валентина?! - почти крикнул он. - Это просто совпадение!

И отвел взгляд в сторону.

- Ах, совпадение? - воскликнула Ксюша. - В глаза мне посмотри и скажи это!

Он посмотрел. Правда, сказал совсем другое:

- Послушай, - голос звучал зло. - Не устраивай сцен.

- Это не я сцены устраиваю, а твоя бывшая, - Ксюша надулась еще больше.

- Так не попадайся ей на глаза! - бросил он злобно.

Ксюша тоже огрызнулась:

- Очень сложно, учитывая, что мы так часто ее встречам!

- Значит, будешь и дальше сидеть дома, - почти прошипел он. - Так от тебя больше пользы!

- Ага, а тебе государство ваше все расходы компенсирует!

- Не колье, дорогая, и не новые платья! А у тебя они каждую неделю новые! Скоро в гардероб не поместятся!

- Ах так?! - Ксюша завелась еще больше. - Я тебя что, просила об этом?!

Он хотел что-то ответить, но дверь на балкон открылась и показался тот самый седой мужчина, с которым Седрик уходил общаться о делах. Он сощурился и покачал головой:

- Сходите, умойтесь, милая, - сказал он почти ласково. - А то вашему бедному благодетелю придется за вас краснеть.

- Вот пусть и краснеет! - яростно ответила Ксюша и вылетела с балкона.

Умыться стоило, правда. И поплакать в одиночестве. А потом успокоиться и понять, что ей делать, одной, в чужом мире, без связей и денег.

Мысль сбежать, прямо в дурацком платье, спрятав колье-ошейник в карман, показалась ей даже почти здравой.

Салфетки закончились.

Ксюша просто сидела на пуфике и смотрела на свои руки - в атласных перчатках, на которых расплывались темные пятна от слез.

Возвращаться в зал не хотелось. Хотелось сжаться в комочек и стать еще одной вазой. Или пуфиком. Или частью стены.

Никогда в жизни Ксюша не чувствовала себя так отвратительно. Ни в школе, когда получила первую "пару" - отличницей Ксюша никогда не была, да и за оценки ее не ругали, обидно, да, но можно исправить. Ни когда поняла, что мальчик, который ей нравится, взаимностью не ответит, - пережить можно, сколько их, мальчиков, вокруг. Ни на первом серьезном собеседовании на работу мечты, на которое Ксюша не проходила ни по одному параметру: кому она, студентка-второкурсница, нужна? Пошла просто так, на удачу - и сорок минут сидела в одном кабинете с белобрысой стервой, начальницей отдела маркетинга, которая ее, Ксюшу, по стулу размазывала, мол, вы слишком некомпетентны, Ксения Эдуардовна, не наш формат.

Проплакала она тогда весь вечер, не от обиды - от унижения, и поняла, что к такой начальнице идти - себя не уважать.

А работу найти всегда можно.

И умыться. И накраситься заново.

Были бы силы.

Дверь со скрипом открылась и Ксюша дернулась, отворачиваясь.

- А, ты здесь, зверушка, - раздался голос Валентины.

- Уйдите, пожалуйста, - огрызнулась Ксюша, вытирая рукой в перчатке щеки. - Прекратите меня преследовать!

- А я тебя не преследовала, - Валентина прошла вперед и протянула Ксюше платок - красивый, с кружевным кантом, с вышитой монограммой. - Я пришла поговорить.

- И позлорадствовать, - пробурчала Ксюша, но платок использовала - встала перед зеркалом и начала осторожно стирать уголком потекшую подводку.

- Отнюдь, - Валентина стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Ксюшу спокойно и как-то даже доброжелательно. - Посочувствовать.

- Тогда могли бы не приходить!

Она ничего не ответила на этот вопрос, подождала, пока Ксюша успокоится.

- Я сожалею, = сказала Валентина. - Мне не стоило дразнить тебя. Я думала, это ты меня дразнишь. Вместе с ним. Нарочно попадаешься мне на глаза. В парке, в театре. Даже в магазины ходишь в те же, что и я.

Ксюша посмотрела на нее широко открытыми глазами и только носом шмыгнула.

- Меня это так достало, что я не выдержала и подъехала к вам тогда, в парке. А потом выяснила, кто ты такая, - она виновато улыбнулась. - И поняла, что ты не могла нарочно узнать... Если, конечно, ты не гениальная злющая стерва. Но ты же не гениальная злющая стерва?

Ксюша удивленно покачала головой.

Валентина подняла одну бровь:

- Возможно, лучше бы ты была ею. Могли бы продумать гениальный злокозненный план и показать Седрику, где его место, - она протянула Ксюше руку. - Не хочешь прогуляться? Эй, - голос стал ласковым. - Я не отравлю тебя и не сброшу в садовую канаву. Обещаю.

Они прошли мимо всех, почти незаметно. Валентина вела Ксюшу вперед, крепко держа за руку, даже умудрилась по дороге схватить для них пару бокалов вина.

В парке рядом с домом леди Розали было куда тише, чем в залах: вечерняя прохлада уже становилась неприятной, а общество, собравшееся на балу, было не в том возрасте, в котором солидно обниматься в кустах, прячась от компаньонок и старших братьев. Валентина села прямо на траву, не боясь испортить свое прекрасное платье, и Ксюша, подумав, что терять нечего, плюхнулась рядом.

- Я даже не знаю, с чего начать, - сказала Валентина. - Наверное, с сестры.

И она рассказала все.

Как они с Седриком любили друг друга и собирались пожениться.

Как она, получив общее с сестрой наследство, думала вложить его в дело, потому советовалась с Седриком о важных шагах и просила помочь. Связи, не абы какие, но надежные, у него были. Как нашла среди знакомых талантливого инженера, способного переделать швейные цеха так, чтобы у швей было больше света: огромные окна и стеклянный потолок, а потом, когда технологии шагнут вперед и волшебные свечи подешевеют, еще и правильная система освещения. Как Седрик, однажды застав их с инженером за бурным обсуждением чертежей, заревновал и разозлился.

И начал некрасиво, мелочно мстить.

- Сама понимаешь, - Валентина сделала глоток вина и сказала, пародируя интонации Седрика: - Ты все делаешь не так, дорогая. Зачем тебе это, дорогая? Я забыл, что у тебя нет ключа от двери, дорогая, прости, что на встречу ты лезла через кухонное окно. Один раз - это случайность. Два - уже практика. Я сначала не поняла, к чему были разговоры о женском предназначении и о том, что мне, дескать, стоит передать все ему, сделать его управляющим. Но понимаешь, - она покачала бокалом в воздухе. - Я хотела иметь свое собственное. Личное. Настоящее.

Ксюша кивнула.

Она понимала.

Она хорошо понимала, потому что именно это и мешало ей, грызло изнутри: желание иметь свое.

Настоящее.

- Мы расстались... дай подумать... за пару месяцев до того, как Аделина зашла к вам. Скандала не было, я не хотела огласки. Знаешь ли, - Валентина вздохнула. - Женщины здесь еще не до конца понимают, что можно не только при муже сидеть, поэтому расстались мы... по другой причине. Седрик обвинял меня в измене, я его - в болезненной ревности, - последовал короткий смешок. - А потом начались угрозы. Анонимные. В письмах, из газетных букв и слов. Дешевый прием, правда?

Ксюша согласилась.

Валентина помолчала и продолжила:

- Наверное, он быстро понял, что это гнилая театральщина, и прекратил. Но как-то раз я слишком задержалась в пригороде, а моя телеграмма сестре потерялась, и она, решив, что со мной что-то случилось, ринулась к Седрику домой. А там была ты, - Валентина подняла голову и посмотрела на Ксюшу. Лицо ее было бледным, губы - яркими, свет, падающий откуда-то сбоку, четко обрисовывал изящный профиль. - И знаешь что, зверушка? Ты пахла моими духами. Ты все еще ими пахнешь.

Ксюша поднесла свое запястье к носу и принюхалась.

- Это розы и перец, - сказала Аделина, протягивая ей руку. - Их делает одна единственная лавка в стране и, поверь, не так уж много женщин могут это себе позволить. Запах сильный и стойкий, он остается шлейфом там, где ты пройдешь. Видишь, - ее голос стал печальным. - Ты совершенная противоположность мне, но даже духи он выбрал те, которые выбирала я. Между прочим, без его поганой помощи.

Последнюю фразу она словно бы выплюнула.

Ксюша сидела, обхватив руками колени, и смотрела на то, как бликует ее бокал.

- И что мне делать? - спросила она.

Валентина ответила не сразу, словно ей было нужно время для решения.

- Пойти в магконтору. Попросить другого антената. Получить комнату от государства. Найти работу, - она повернула голову и посмотрела на Ксюшу. - Вернуться домой.

- Я не... - Ксюша удивилась. - Разве я могу вернуться?

- Конечно, - Валентина кивнула. - Просто об этом говорят чуть позже. Когда человек уже точно не начнет топать ножкой и требовать. Нужно поговорить с Повелителем дорог в храме и если он разрешит, то... Тебе разве не рассказывали на курсах?

Ксюша помотала головой:

- Я не ходила на курсы.

- А как же ты тогда...

- Дома. Сама, - Ксюша развела руками, чуть не пролив вино, потому что поняла все. - Ой.

- Вот собака! - Валентина добавила еще пару крепких ругательств и хлопнула себя по колену рукой. - Пронырливый жадный кобель! Нет, звереныш, ты туда не вернешься! - сказала она жарко и яростно. - Поехали ко мне, а? У меня есть бутылка полусладкого черрийского вина! Густое, как кровь предателя!

Ксюша снова хлюпнула носом и поняла, что выбора особо нет.

Ехать к Валентине, наверное, было не очень благоразумно, но возвращаться к Седрику не стоило тем более.

Оставалась ночь в магконторе - или в полиции, на казенной койке, если повезет - в одиночной камере. Или комнате. Или в храме... Или в подворотне.

В общем, Валентина выигрывала по всем статьям.

Вино у нее и правда оказалось - густое, темное, терпко-сладкое, с нотками меда.

Они пили его у камина и говорили, закусывая кусочками сыра. Валентина нашла в буфете три или четыре сорта и, несмотря на время, усталость и выпитое до того, умудрилась ровно их нарезать. Платье она не переодевала, хотя Ксюше предложила шелковый халат - и терпеливо ждала, пока та выйдет из гостевой комнаты.

Дом Валентины был маленьким и скромным, но очень уютным.

- Завтра отведу тебя везде, - сказала Валентина. - Заберем твою метрику.

- А они поверят?

- Ну так ты же дееспособная, а он - не рабовладелец-опекун. Мало ли, что у вас там случилось. Взрослые люди, знаешь ли, бывает, разбегаются в разные стороны. Иногда даже друзьями остаются при этом. Но, конечно, это не про Седрика. Ему, как ты видишь, проще найти виноватых вокруг. За женскую солидарность!

Они выпили за женскую солидарность и поговорили о платьях и о леди Розали. О лошадях - Валентина обожала лошадей! О производстве духов - Валентина однажды ездила на ферму, где выращивали розы, из которых делали ее любимые духи. Наблюдала процесс превращения лепестков в масло, а масла - в красное, как чуть разбавленное вино, зелье в хрустальных флаконах.

- Мир такой большой, звереныш, в нем столько всего интересного! Поэтому я не выхожу замуж!

- А разве замужем всего этого увидеть нельзя?

- Можно. Но я пока не нашла того, с кем не боялась бы, что меня запрут в клетке.

- Еще найдешь.

- Тогда за удачные поиски.

Бокалы ударились друг о друга с жалобным звоном. Ножки у них были тонкие и казались настолько хрупкими, что Ксюша боялась сжать их слишком сильно.

- А ты чего хочешь, звереныш?

- Не зови меня так!

- Ладно. Ксения... как тебя? Эду-ар-дов-на, - Валентина произнесла ее отчество по слогам.

- Не знаю, - Ксюша пожала плечами. - Наверное, домой. Вернусь в свою серую страну, буду учиться... Чтобы увидеть мир.

- Хорошо, - Валентина скинула туфли и залезла в кресло с ногами. И пристально посмотрела на Ксюшу, словно искала в ее лице что-то особенное.

Ксюша смутилась.

- Что?

- Я слишком пьяна, ничего, - Валентина откинула голову назад. - Он тебе хоть говорил, что ты очень красивая?

Тиару она давно сняла и небрежно бросила на голову гипсовому бюсту какого-то бога на каминной полочке.

- Говорил, - сказала Ксюша.

- Значит, и я повторю, - Валентина улыбнулась. - Разрешишь поцеловать тебя? Или ты строго по мальчикам?

- Не знаю, - ответила Ксюша, тоже достаточно пьяная. - Не пробовала. Но если ты это только из мести, то нельзя.

- Нет, - ответила Валентина, придвинувшись поближе. - Я не настолько зловредная стерва, чтобы целоваться из мести.

- Тогда за новый опыт? - спросила Ксюша чуть испуганно и подняла бокал вверх.

- И за новую жизнь.

Новая жизнь, конечно же, началась с похмелья.