Павел

Я осторожно выглядываю, приоткрыв дверь подъезда. Смотрю, как Артур идёт к чёрному джипу. Сердце бешено стучит в груди, ладони вспотели. Мой мир сузился до одной сцены, которую я вынужден наблюдать, не спуская глаз и переживать за своего мужчину.

Артур о чем-то говорит с водителем, потом бьет по двери. Господи. В голове щёлкает, я толкаю дверь и, согнувшись, бегу под окнами дома. Не оборачиваюсь. Выстрелов и криков не слышно, значит все хорошо. Добегаю до угла и сворачиваю. Теперь, главное не сбавлять темп, делать, как мы договорились.

Парк, в котором мы должны встретиться с Артуром, находится на противоположной стороне района. Нужно где-то переждать. Боль в ноге пульсирует, я стараюсь не обращать на неё внимания. Поднимаюсь на ноги и иду, натянув капюшон, спрятав руки в карманы брюк. Стараюсь выглядеть непринуждённо и не поддаваться панике. Хотя, я сейчас больше похож на хромающего беспризорника, чем на беззаботно гуляющего парня.

Ткань капюшона немного скрывает обзор. Смотрю только перед собой и вижу сплошные дома, детские площадки и машины. Только цветовые пятна. Посреди дороги стоит какая-то серая машина. Подойдя к ней ближе, понимаю, что это БМВ. Таким можно все, мне ли не знать. Даже перегораживать дорогу. Еле обхожу машину по тротуару для прохожих.

– Привет, – не сразу узнаю голос, а узнав, делаю рывок в сторону, но меня хватает сильная рука и сжимает плечо. – Не дергайся. – Моментально в памяти оживает запах духов. «Гуччи», те самые. В бок упирается что-то жесткое. Пистолет?

– Отпусти, – требую, сжав зубы. Какого черта Давид делает в таком месте и распускает свои руки?

– Пошёл, – угрожает он и грубо толкает в сторону серой машины. Открывает дверь, насильно давит мне на голову, что бы я забрался в салон. Там меня хватают за руки, заламывают запястья.

– Вот и побегали, – говорит кто-то, перегнувшись через спинку пассажирского сидения. Лёшечка.

– Тварь, – выругиваюсь я, пытаясь вырваться из цепких рук какого-то мужика.

– Аккуратнее со словами, молодой человек, – ты же не хочешь, что бы твою мордашку исполосовали вдоль и поперёк? – мерзким голосом говорит он.

Давид садится за руль и кладёт одну руку Лёшечке на бедро. Блять. Как я раньше не догадался?

– Не нервничай, Лекс, одно мое слово и ему пиздец. – говорит Давид. – Завяжи ему глаза, как договаривались, – отдаёт приказ тому, что меня держит.

– Да пошёл ты, урод! – я пытаюсь вырваться, но без толку. Сил уже нет. Нога разболелась так, что я уже не могу терпеть, но все равно бью ей, по обоим сидениям этих гадов.

Мне заламывают руки сильнее, я боюсь, что они сломаются. Завязывают глаза и свет меркнет, чувствую себя беззащитным. Машина трогается с места. Чьи-то пальцы грубо касаются моих губ.

– Я найду, чем тебе ротик заткнуть, сучка малолетняя, – шепчет Давид, а я пытаюсь со всей силы укусить его за пальцы и получаю пощёчину. Кричу, но сбоку прилетает ещё и удар в челюсть, от которого я почти теряю сознание.

– Мне не нравится, что ты его гладишь. Ты же не хочешь его я надеюсь, все же по сценарию, как в клубе? – раздается обиженный голос Лёшечки.

– Я делаю то, что считаю нужным, – звучит раздражённый бас Давида в ответ. Слышу звук расстёгивающейся ширинки.

– И я делаю то, что считаю нужным, – протягивает Лёшечка и дальше я слышу только звуки шоссе, тяжелое дыхание и рычание Давида.

Куда они меня везут? Какой смысл вообще меня похищать? Значит все это был спектакль перед Артуром, тогда в клубе. Фальшивая ревность Лешечки ко мне, но зачем? Мысли путаются, хочу не только ослепнуть, но и оглохнуть, что бы полностью потерять чувство реальности. Артур будет ждать меня, надо вырваться и сбежать, но на полном ходу, с завязанными глазами, я в лучшем случае попаду под машину, моментально размажет по асфальту.

Он будет нервничать и переживать. Думать, что я не пришёл, потому что не хочу. Мы даже не обговорили что делать, в случае форс мажоров. Таких, как этот. Слышу хлюпающий звук, как будто дрочат член. Слышу, как шумно и глубоко выдыхает Давид, ерзая на сидении.

– Тебе понравилось? – спрашивает Лёшечка, часто дыша. Какое счастье, что я не вижу этого ужаса.

– Умница, – басит Давид. – Сосать ты умеешь.

Слышу поцелуй. Меня сейчас стошнит.

Потом в машине становится тихо. Я не двигаюсь, но руки затекли так, что не чувствую их. Не хочу, что бы меня заставили ублажать кого -нибудь. И сижу тихо, молясь, что этого не произойдёт. Машина укачивает, темнота перед глазами совсем уже сбила с курса и я не понимаю, где нахожусь. Не могу даже предположить. Думая об Артуре, не замечаю, как проваливаюсь в поверхностный, тревожный сон.