Дракен.

Он изо всех сил старается не пялиться. Щеки горят и дыхание становится тяжелее. Словно сквозь туман Рюгудзи слышит некоторые слова проповеди и краем мозга отмечает, что его новый знакомый точно на своем месте. Неторопливый, с глубокими нотками голос вгоняет в транс, высокая фигура в черном одеянии с белым пятном воротника стоит на возвышении словно идол, которому хочется поклониться.

Дракен обегает взглядом прочих прихожан и по их глазам, устремленным туда, к этому притягательному и недосягаемому пастору, видит, что большинство из них совсем не прочь это сделать.

А Шюджи тем временем вещает о том, что в этом мире немногое можно сделать в одиночку, и ради высшей цели важно всем объединять усилия. Что это за цель, он не уточняет, а Рюгудзи замечает, как многие вокруг него согласно кивают.

Служба окончена, но многие посетители стараются остаться чуть дольше, чтобы продлить очарование. Самые смелые - подходят, задают какие-то вопросы, смеются, выслушивая ответ. Его ба тоже хочет подойти, но он нетерпеливо тянет её за руку, к выходу, где уже посматривает на часы Недзуко-сан. Он спиной чувствует чей-то пристальный взгляд. Догадываясь, кому тот принадлежит, Дракен собирает всю волю в кулак, чтобы не обернуться и не смотреть вновь в эти хитрые, хищные, манящие глаза.

Ханма

Чёрт, а у мальчишки есть стержень! Нашёл в себе силы не только во время проповеди не смотреть ему в рот как все остальные (и, похоже, вникал в отличие от них в суть), но и не оглянулся на него ни разу, пока тащил какую-то даму (мать? тётка? бабушка?) прочь из церкви. Эх, жаль, что он не успел ещё познакомиться со всеми своими прихожанами.

Его отправили на замену умершему отцу Тетта всего пару-тройку недель назад. Если бы не скоропостижная кончина, Ханме долго пришлось бы дожидаться чина и места. Но, благодаря отсутствию прочих претендентов, а также предусмотрительности Шюджи, вопрос быстро решился в его пользу.

Так, из советника по делам молодежи он стал отцом Шюджи, самым молодым и прогрессивным священником за всю, пожалуй, историю прихода.   Вот только, пожалуй, его пастве не стоит знать, как далеко простирается его широта взглядов.

Для Ханмы нет разницы кто перед ним - ни пол, ни возраст, ни статус не имеют значения. Он в каждом видит искру Божью. И собирается из этих искр разжечь пламя. Зачем? Да чтобы хоть как-то оживить этот тухлый мир, загнивающий в спокойной сытой мирной жизни.

Он с самого детства понял, где больше всего собирается тех, кто готов чему-то верить и за кем-то следовать, и с тех пор неуклонно стремится стать тем, за кем это стадо будет послушно волочить свои тушки.

И помощники тут совсем не будут лишними. "Особенно такие горячие как Кен Рюгудзи", - думает Шюджи, пролистывая список тех, кто записан на исповедь и причастие.