Лунный свет скользил по полу, выложенному плиткой - такой холодный мерзкий пол.
Снизу - громкая музыка.
"Я помню белые обои, черная посуда,
Нас в хрущевке двое..."

Белые обои - и правда, стены белесые, но без обой. Белые - как в психбольнице.
"Двое".
Нет, их здесь не двое.
Шестеро человек в тесной комнатушке.
"Кто мы и откуда"...

Помнит он, откуда родом. Всё помнит.
И, кутаясь в легкое, нисколечки не греющее одеяло, зарывшись носом в твердую, каменную подушку, мечтает стереть и вырвать воспоминания из себя.

Первое и самое главное - его зовут Даниил. Но он уже привык и к обычному "Данил", и к "пацан", и к обзывательствам - казалось, ко всему.
У него были русые, вечно лезущие в глаза волосы, гордо вздернутый нос и ненормальные глаза - странного бардового цвета, будто кровавые, а левый - еще и с проблесками сине-зеленого, асфальтового цвета.
Он носил спортивные серые штаны, серое худи с капюшоном, который вечно накидывал на макушку.
И теперь, зажав голову руками, старался отбросить ненужные мысли, мешающие уснуть.

Семья - мать, отец и двое братьев.
Ничто не предвещает беды.
Старший брат допоздна виснет на работе, родители - готовят ужин, Даниил - воодушевленно рассказывает о всем, что случилось в школе.

Дверь со свистом срывается с петель.
Гаснет свет, неразбериха и шум. В панике, мальчик хватает из кухонной подставки нож.
Хлопки, похожие на выстрелы, темная тень бросается на него.
Удар ножом, удар, удар...
Липкая кровь заливает лицо мальчишки. Темно, и не видно ничего. Крики смолкают. Парень сжимается в уголке. Он не соображает ничего, адреналин хлещет по крови, он не знает, что произошло.
В разгромленную квартиру врывается полиция и насмерть перепуганный старший брат.
Младший с криком, выронив нож, прижимается к нему, неконтролируемая истерика рвется наружу.
Пока представители законной власти осматривают жилище, Алекс отводит младшего в ванную.
Холодная вода быстро отрезвляет рассудок.
Он приходит в себя и молчаливо ждет результатов.
Родители убиты.
Все подозрения падают на младшего.
Он - последний, кто был здесь, в его руках был окровавленный нож.
Месяцы расследований, сотни проверок.
Даниил здоров, это была защита.
Дело закрыто, но никто не наказан.

Они живут вдвоем - двое брошенных на произвол судьбы братьев.

...Скрип тормозов. Ремень безопасности сдавливает грудь.
Резкий удар, и он бьется головой о мягкий подголовник.
Когда открывает глаза, видит переднюю часть машины - полностью всмятку. Его брат не выжил.
Из-под размятого капота мелкает дым, зарево пожара хватает переднее крыло.
Мальчик кричит, пытаясь врываться, но его нога прижата раздробленным сиденьем. Его дверь заклинило. Даниил бьет руками по стеклу, но оно не поддается.
Только крик: "ПОМОГИТЕ!" бьет по ушам звоном.

Запах гари. Горелой пластмассы. Огонь лижет его лицо, руки, занимаются волосы. Больно. Чертовски больно.
Ему нечем дышать.
В последний миг, дверь отрывается от одного гигантского горящего куска пластмассы, парень падает на чьи-то заботливо подставленные руки.

Все как в тумане - тело ноет, горит, обожженное лицо неприятно колет и жжет.
Белые стены больницы, споры врачей.
И только одна фраза.
-Парень жив. Его брата спасти не удалось.-

Не вовремя он пришел в себя.
Опять слезы, тихая истерика и месяцы реабилитации.

А теперь его, маленького и беззащитного, отдали в детский дом. Сейчас ему всего одиннадцать лет. Он живет в этом кошмаре три года.

Зря он надеялся на сострадание таких же товарищей по несчастью, как и он.
Первые дни к нему относились нормально. Но дружить с ним никто не хотел. Все стало хуже, когда одна из девочек увидела, как он общается с пустотой.
Даниил отпирался, что видит духов, но верить ему никто не хотел.
Диагноз врачей - шизофрения, легкая, неопасная, но болезнь.
Ему разрешили остаться в детдоме.
Как игрушке.

Каждый день на третьем этаже можно было слышать удары. Изгаляться над ним приходили и девочки, и мальчики.
Парень надоел медсестрам - они отмахивались от него, как от надоевшей мухи.
Каждый день он доплетался до своей комнатушки, стараясь не плакать от боли синяков, царапин.

Он был красивым парнем, и красота играла свою злую шутку.
Те, кто приходили в дом детей, взять ребеночка на попечение, не могли не обратить внимание на парнишку в серой толстовке.
Его, обычно, больше всех водили к директору, но одно лишь слово: "Шизофрения" отпугивало всех желающих.
К девятилетнему Дане тянулись, как магнитом, но едва узнавали о нем, разбегались в стороны, как испуганные рыбки.
Они ласкали его, шептали: "Идем, малыш. Мы возьмем тебя в семью." и бросали ребенка одного. Такие удары разбивали сердце больше и больше. Он чувствовал, как отдаляется от этого мира.

Нехитрой логикой он понял, что должен испортить милый внешний вид.
Он охотнее лез под удары, подставляя лицо, руки, открытые части тела - лишь бы больше его не замечали.
Но вид потрепанного мальчика стал все больше цеплять "добрых" взрослых.
Парень, едва видел "опекунов", идущих к нему, убегал, рассказывал всевозможные враки, лишь бы не услышать вновь.

-Эй, мальчик. Идем! Мы возьмем тебя в семью!-

Его часто наказывали. Что уж говорить, даже воспитатели избивали его.
Он терпел.
Молчал.
Привык оставаться без обеда и ужина.
Привык, что директор имеет любимчиков - и это почти что все ребята, кроме него. Им дарили подарки, а ему - нет.
Они никогда не ночевали на холодном полу подвала.
Нет.
А он привык.
Бросил вызов миру.
Ведь из этого ада нет выхода.

Даже если он сбежит, полиция найдет его на улице и вновь это злосчастное заведение встретит его мрачными стенами.

При детском доме была школа. Книги детям давали только на занятиях. Даниил любил учиться, жадно читая вперед, порой тайно брал книгу к себе, ломая глаза, читал в полной темноте, когда все уснут.
Он прятал заветную вещь под матрасом, и, когда перестилали постель, когда его видели другие дети и, конечно же, докладывали об этом или заставали во время ночного обхода с запретной вещицей - ему доставалось. Сильно, очень сильно.
Но и это отбить охоту читать не могло.

На государственные праздники к ним приезжали высокопоставленные люди.
Они кормили детей сладким, дарили подарки, но все это на камеру.
На награждении дети стояли с фальшивыми улыбками, а потом и подарки, и конфеты отбирали воспитатели, но только тогда, когда камеры заканчивали съемку.
Мальчику с гетерохромныии глазами всегда доставалось меньше всех. Других могли угостить сладостью - его обходили мимо.

Но вот нашлась семья, готовая дать приют такому, как он.
Ден даже запомнил их имена - Хельга и Итворд.
Они, именно они, отнеслись к мальчику с теплом и пониманием. Когда они узнали, что мальчик болеет, ни Хельга, ни Ит не вскричали: "Как! Почему он до сих пор с нормальными детьми? Почему он не в психбольнице?", лишь согласно покивали головами.
Пара забрала ребенка домой.
Даниил впервые почувствовал, как крепкая ладонь за столь долгое время по-отцовски заботливо сжимает его маленькую ручку.
Он кинул радостный и торжествующий взгляд на завистливые взоры своих ненавистников.
Мальчик радовался, как дитя.
Мягкая постель, домашняя еда, долгожданная ласка - все это казалось чудом. Он долго не мог поверить, что вырвался из мрачной тюрьмы.

Молодожены долгое время не могли создать ребенка и взяли одного из приюта.
И когда оказалось, что Хельга на нескольких неделях беременности, радости не было предела.
Для всех, кроме Даниила.
Он говорил, обещал, что не помешает. Что новорожденный будет ему заменой родного брата.

На него опять плюнули, опять забыли, кинули обратно в жестокий мир, из которого душа мальчика упорно искала выход.

И вновь синяки и царапины засияли на его коже.
Он потерял веру в мир и взрослых.

Был у него единственный друг в приюте - парень, по имени Джордж.
С самого детства у него были слишком хрупкие кости и проблемы со зрением.
Выпав с балкона, Джо едва не разбился, и теперь в его черепе зияла огромная дыра, скрываемая бинтами, а во время игры в приюте, одна девочка выбила камнем ему глаз. И даже этого калеку приютила сердобольная семья.
Всеми силами Даниил показывал радость за друга, но едва Джордж скрылся за ворота, мальчик сел на свою койку и заплакал.

Его вновь бросила семья, он потерял единственного друга - и плевать, что остальные тыкали в него пальцами и хихикали.

Из-за этого его шизофрения стала прогрессировать, теперь Даня видел не смутные тени - полноценные приведения своих родственников.
Он говорил с ними, когда ему было больно, утром, когда дети шарахались и называли его "странным" или вечером, после отбоя, чем бесил воспитателей.

И теперь, пытаясь заснуть, он думал, как сильно завтра ему достанется от пьяных "вожатых".
Наконец, сон решил прийти к нему, и мальчик с удовольствием погрузился в дрему. Его тревожное расслабление.

Третий этаж и опять побои.
Резкие удары приходятся по ногам - Даниил чувствует, как левая отказывает держать его стоя и нестерпимо болит.
Неожиданно раздается резкий, противный звук. Мальчик нехотя открывает глаза.

-Сейчас попробуем кое-что новое!- насмешливый голос врезается клинком в уши.
В руках один из мальчишек держит моток скотча.

Даня в страхе пытается ускользнуть, но сзади стена.
Липкая лента обвивает руки, ею собираются сделать своебразный кляп, но вдруг.
-Отпустите его!- возмущенный и злой голосок, принадлежащий девочке.
Ребята с визгом разбегаются.

Изгой остается сидеть - он впервые рад опекунам.

Спасителей двое - они брат и сестра. Арсений и Валя.
Их история тоже не сказка: родители брата и сестры в разводе, не смогли поделить детей, но совершеннолетний Сеня смог забрать Валю из цепких ручек родителей и теперь они живут вместе.
Старший учится на полицейского, им же хочет стать и младшая.
Странное задание было дано ученикам полицейской школы - обогреть какого-либо ребенка.
Вот они и пришли "на выбор".

Сеня разматывает мальчику руки и собирается идти прочь.
-Давай возьмем его?- вдруг предлагает Валя, глядя на брата бездонными голубыми глазами.
-Нет!- сам за себя отвечает Даниил.
Арсений оборачивается, Валя удивленно смотрит на мальчика.
-Почему?- вырывается вопрос у обоих.

Ответ застрял где-то глубоко. Вместо него по лицу пробежали слезы.
"Это даже хорошо." - шептал себе мальчик. -"Они подумают - я плакса и уйдут."
Но простые слезы горя и отчаяния перешли в истерику.
По рукам прошелся тремар, всхлипы стали чаще и напряженнее.
Мимо прошедшие вожатые стали уговаривать двоих родственников.

-Он ненормальный. Найдите кого-нибудь получше!-

Неожиданно Даня понял, что его поднимают.
-Идти сможешь?- спрашивает Сеня, на что - отрицательный качок головой.
Больше всего на свете Даниил хотел провалиться под землю от стыда или оказаться на твердой постели и, разрыдавшись в подушку, рассказать брату, что с ним случилось.
Приведение всегда поддержит и поймет.
Он хотел что-то сказать, но из горла вырвался сдавленный хрип.
Его взяли на руки и понесли вниз, к кабинету директора.
Мальчик уткнулся носом в толстовку этого парня, пропахшую сигаретами.
"Почти такой же, как мой брат." - пронеслось в мыслях.

Перед дверью Даня слез с рук.
Директрисса с неприязнью бросила взгляд на мальчика.
Трое взрослых, Вале было около 15, присели на стулья, а Даня забился в угол у стены.

-Вы понимаете, он больной на голову! Он не контролирует свое поведение! Его родители прирезались из-за денег, а брат разбился в аварии - гонял на хмельную голову.- пыталась отговорить их директорша.
Родственники бросили взгляды на сироту - мальчик уставился на противоположную стену, шевеля губами в невидимом разговоре.
-Документы- сказал Сеня.
-Вот и хорошо. У нас есть дети получше! Вставай, малявка!- грубо бросила она.
И малой услышал.
Он больше всего походил на загнанного волчонка - его разные глаза с обидой, тайной злобою глядели на всех присутствующих.
-Мы забираем его.- спокойно пояснил Сеня.

В глазах Дани мелькнула надежда и погасла.
-Контракт на месяц- дополнил старший.
Шизофреник хотел встать и убежать, но больная нога мешалась.
В конце концов, старший подсадил мальчика к себе на шею и тройка удалилась.

Волчонок молчал.
Молчал все время, пока они шли до машины, молчал, не обращая внимания на выкрики других воспитанников, которые кричали гадости вслед, молчал...
А слезы капали с его лица. Опять. Опять его возьмут на месяц, а когда срок истечет - вернут назад. Обратно в ад. Опять бросят.

Тройка добралась до квартиры семейки на такси.
Небольшое жилище из двух спален, кухни и ванной.
Хозяева разулись, разойдясь по комнатам, а сирота, сняв обувь, присел у стены. Он натянул капюшон по нос и уткнулся в колени.
Он помнил, как ему было больно, привыкнув к дому, вернуться назад, и он дал себе слово, что не станет даже пытаться привыкать к уюту.
Так он просидел до вечера и едва не заснул, но манящий запах готового ужина пробудил парнишку.
Мальчик встал и, хромая, добрался до имитации арки в проходе в столовую.
Здесь, прильнув к стене, и пытаясь укрыться от яркого света люстры, стал наблюдать за своей новой семьёй.

Сеня и Варя были в сборе и уже ужинали.
-Волчонок, приходи.- поманил его рукой Арсений.
Даня мелкими шажками добрался до свободного стула, присел на краюшек, шарахаясь от каждого движения, вздрагивая от любого слова.
-Ну, чего же ты?- Валечка недоуменно и встревоженно посмотрела на приемыша.
Даня, сколь бы он не был голоден, состроил вялый вид и, будто бы с ленцой, взял вилку, набирая макарон.
После двух "ложек" он отложил столовый прибор в сторону.
-Спасибо- выдавил мальчик из себя.
Сеня нахмурился.
-Так. Ты сейчас специально врешь?-
Даниил помнил один важный закон - не больше двух. Нужно было делать вид, что он в порядке, он не голоден, при посторонних, иначе ты можешь остаться без пищи на несколько дней. Его бы заперли в подвале!
-Я не вру!- зло сверкнул глазами Волчонок. Но тут же сложился пополам, хватаясь за живот.
-Пока не съешь, из-за стола не встанешь!- в один голос приказно заявились брат и сестра.
Даня и сам был рад этому, жадно накинувшись на еду, умял макарошки в мгновение ока.
-И не ври больше!- вновь добавил Сеня.

Потом старший отправил сопротивляющегося мальчика мыться в ванную, заставив переодеться в подобранную одежду и положить в стирку его серое белье.

Теплая вода, струившаяся по плечам, приятно расслабляла, заставляя думать о чем-то абстрактном.
Особенно после той мысли, что в приюте была только холодная вода.

Когда, готовый, Даня вышел, то выглядел он довольно странно.
Черная футболка длинным мешком болталась на плечах, оголяя ключицы мальчишки, усеянные синяками и царапинами, достигая, словно платье, худеньких ног - по колено.
Коротенькие девчачьи шорты "прилипли" к его ногам, и тоже были не дальше колена.

Даниил вышел из ванны, пошатываясь, едва ступая на распухшую левую ногу. Он чувствовал себя крайне неуютно и беззащитно, особенно без полюбившегося капюшона. Он считала эту часть гардероба чем-то целым с собой и было трудно расставаться с составляющим тебя.

-Помощь нужна?- немного насмешливо прозвучал голос Арсения.
-Я сам.- отрезал мальчик.
Но сам он сделать ничего не мог.
Едва не загремев на пол, он вцепился тонкими пальцами в стену, переводя дыхание от недавнего шока.
Арсеня вздохнул.
-Да уж, тяжело нам с тобой придется-
Старший поднял упирающегося малыша на руки.
Мальчик, до глубины души оскорбленный признанием его беспомощности, попытался вывернуться или хотя бы куснуть руку Сени своими необычными, острыми, треугольными, как у акулы, зубками.
Но полицейский крепко держал мальчика и сирота пострался усмирить взрывной нрав и расслабится.

Никто не захочет слушать его мнение, не лучше ли будет плыть по течению.

Оба парня зашли в спальню, выполненную в голубых тонах.
Валя, готовая отойти ко сну, читала книгу.

Когда Сеня посадил мальчика на двухспальную кровать, принадлежащую девочке, Даня попытался улизнуть на пол. Он не хотел спать на кровати, но крепкие руки старшего не дали свершиться этому плану.

Уставший, Даниил не имел ни единого шанса, ни капли желания бороться.
А как только его голова коснулась подушки - нормальной, а не выточенной из камня - мальчик совершенно разомлел.

Валя гладила паренька по голове, а он разрешил себе отбросить все мысли о скором возвращении в ад и с головой погрузился в негу, тягучую и сладкую, как нугу.
Сеня, отлучившийся на время, пришел со старенькой ветровкой в руках.
Накинув капюшон кофты, оказавшись в тепле - Дэн чувствовал, как что-то в груди тревожно сжимается, когда обстановка начинала напоминать его родной дом и семью.

И теперь ни свет, ни тихие разговоры брата и сестры не могли помешать мальчику заснуть.

Сквозь дремоту, мальчик стал ощущать, как мягкие руки Валя, мягко его приобнимавшие, сжали его руки жестче.
-Он спит.- шепнула девочка.
Даня испугался, но побороть сон было трудно.

Арсений вдруг схватил ногу мальчика и резко выкрутил.
Мгновенно очнувшись, Даня взвизгнул, бисер слезинок задрожал на его русых ресницах.
-За что?-
-Ты же хочешь остаться с нормальной ногой? Тебе её выбили.- отряхивал руки от невидимой пыли старший.
Даниил все же пытался вырваться, но Валечка, невероятно сильная для своего обманчивого вида, крепко держала парнишку за руки.
В итоге, Арсений просто завернул сопротивлявшегося парнишку в одеяло, и теперь, это был недовольный ролл.
Валя со смешком обняла недовольного суши.
Так в обнимку они и уснули.

Почти весь следующий день Даниил проспал, выспавшись впервые за несколько лет.
Ближе к часу дня мальчик наконец встал с теплой постельки, благодаря тому, что он был нормально укрыт, а не как сашими.

Записка на столе гласила.

Доброго утречка.

Я ушла в колледж, Сеня -  на работе. Завтрак (или обед, соня) на столе, суп, на всякий случай в холодильнике. Вернусь где-то в шесть.

Целую, Валя.

Даниил шумно вздохнул и отправился в ванную умыться.

Он не собирался есть что-либо.
Его маленькое, но много чего повидавшее сознание шептало, что так мальчик опять привыкнет к дому, и возвращаться в приют будет больнее.

И как не был велик соблазн наесться нормальной, без противных комочков и не тянущейся как склизкие сопли, каши, малыш сел в коридоре в угол, наблюдая за часами на стене в зале, не обращая внимания на режущую боль в желудке.

Стрелки медленно бежали друг за другом хитроумно устроенную эстафету.

Половина второго...

Два часа дня...

Три с четвертью...

В какой-то момент Даня понял, что просто не в состоянии владеть своим телом. Глаза слипались, голова кружилась...
Анарексия сыграла с ним плохую шутку - на третий день голодовки уровень глюкозы упал слишком  низко.
Теряя осознание окружающего мира, Дэн выцепил стрелки: без десяти минут шесть.

Когда мальчик очнулся, то обнаружил себя в той самой голубоватой комнате, а рядом - читающая "Обществознание" Валя.
Дэн с ужасом узнал, что был день без сознания.

Две недели после пробуждения сирота не разговаривал с братом и сестрой. На вопросы отвечал односложно - "да", "нет", "наверное"...
Все время молчал и был максимально незаметным.
Аргументировал мальчик это одной фразой.

-Я не хочу вам мешать. Я обуза для вас. Вы все равно меня отдадите.-

Сене вечно надоедал ответ: "Вы меня отдадите.", но ни слова из мальчика выудить было нельзя.
А месяц медленно подходил к концу.

Ночью, старший проснулся, отправившись на кухню за водой. Но едва он бесшумно пересек проход в комнату Вали, закрытый голубой полупрозрачной дверью, Сеня услышал тихий разговор.
Даниил что-то рассказывал кому-то, кого в разговоре называл "брат" или "Алекс".
Дэн упорно доказывал, что сможет покинуть детский дом, когда ему исполнится восемнадцать.
-Вот только я не знаю, куда идти- мальчик вздохнул. -Сеня так на тебя похож.-
Арсений вдруг почувствовал короткий укол совести.
Но как назло, доска ламината под ним скрипнула.
-Брат, уходи, Сеня идет!- сквозь щелку было видно, как мальчик махал руками, а потом, накинув одеяло, прикинулся спящим.

В этот момент Арсений, собравшись духом, зашел в комнату.
-Волчонок, вылазь, я знаю, ты не спишь.-
Недовольно сверкнув глазами, мальчонок сощурился, сев на кровати, полуприкрывшись одеялом.
-Давай ты расскажешь мне всё откровенно, и мы подумаем, что делать?-

Сеня был хорошим слушателем. В классе школы его считали психологом - настолько точно он определял, какова проблема и помогал её решить.
Сейчас он применил весь свой потенциал, внимательно выслушивая коротенький рассказ Дани.
Сирота не скрывал, что его очень уязвляли высказывания, что его родители пьяницы и брат такой же, и что разбился Алекс по-пьяни.

-Это не так! Он мне сам говорил, что его убили. Был выстрел!- горячо шептал Даниил.

И, уже когда глаза стали закрываться и очень хотелось заснуть, Даниил почувствовал, как Сеня потрепал спутанные русые волосы на макушке мальчика.
====          ======        ======

Месяц, назначенный контрактом, истек.
Это был воскресный день, но Арсения отправили на какой-то срочный вызов.

Даниил с содроганием и страхом ждал этого дня. Он уже представлял, как вновь услышит ненавистные голоса противных детей и злобных воспитательниц - представлял, и не мог сдержать слез.

-Пойдем погуляем?- предложила Валя.
Даня вытер слезы, чтобы девочка ничего не узнала и кивнул.

Была ранная весна, и некоторые отважные мамочки и детишки выбрались погулять.

Весь поход Даня смотрел только вниз, под ноги, потому что слезы капали с его лица.
Он не хотел сталкиваться взглядами со счастливыми ребятишками, родителями - полноценными семьями.
Малыш привязался и к Сене, и к Вале, с нетерпением ждал их прихода...

Валя присела на скамейку, Даня рядом, не поднимая головы.
И только сейчас Валечка поняла, что когда-то спасенный ёю мальчик плачет.
-Что случилось?- она с тревогой заглянула в бездонные кровавые глаза.
-Я... я не... хочу обратно... Вы - м-моя семья...- Даня громко всхлипнул и соскочил со скамейки.
Какие-то мамочки скривились, мол "какая плакса, ваш мальчик".
-Ох. Божечки!- Валя обняла малыша.
Даниил сжался и мечтал запомнить эти объятия навечно.

Что ждет его впереди? Может, лишь холод и непонимание?

-Арсений успел съездить туда!- начала Валя, продолжая обнимать и гладить сироту. -Мы забрали тебя, он разве не говорил?-
-З-забрали?- стало так легко, будто у парнишки выросли крылья, и весь мир, серый и холодный, окрасился в оттенки белого.
-Да!- Валя радостно воскрикнула.-Мы твоя семья!
-И вы меня не бросите?- продолжая держать руки сцепленными, вдруг спросил Даня. -Никогда, никогда?-
-Никогда, никогда! Клянусь!- обещала Валя.

Даниил улыбнулся и заплакал. От счастья.
Наконец-то, он вновь сможет понять, каково это - быть любимым.
И не бояться, что его побьют за "просто так".

У брошенного, морально сломленного мальчика наконец вновь появилась семья - те, кто поддержат и поймут.

Добро пожаловать в семью, Даниил.