– Ты с катушек слетел! – воскликнула я.

– Может уже отойдёшь, и я проеду? – проговорил парень, ожидая момента, когда я сойду с его пути.

– Я никуда не отойду. На улице темнота, а ты хочешь наведаться на кладбище? – я всё ещё наделялось, что что-то не так восприняла. Возможно, он шутил?

– Рано или поздно, эта встреча должна была состояться, Мелек.

– Ты ещё две минуты назад твердил, что собираешься бежать. Мы даже не поехали проведать Лео, потому что ты опасаешься встречи с Дэвидом Одли!

– На кладбище я собираюсь не из-за маньяка Дэвида. А для того, чтобы найти доказательства его причастности в смерти моей матери и его сестры.

– Зейн, но не в такое же время!

– А в какое, Мелек?! Ответь мне! В какое?! – парень сжал руками подлокотники коляски.

– Мы же можем поехать завтра... – Зейн перебил меня:

– Лео закопал доказательства под одной могилой. Мы не можем знать, сможет ли он дожить до завтрашнего дня.

– Разве ты не знаешь, где похоронили твою родную мать? – удивилась я.

– Не факт, что он закопал доказательства под могилой Марии.

– Всё с ним будет хорошо. – Я опустилась перед парнем на корточки и положила ладонь на его коленку. – Если ты хоть чуточку меня любишь, то не поедешь сегодня на кладбище.

На секунду что-то в его взгляде смягчилось, и я была уверена, что смогла его образумить. Но я сильно ошибалась.

– Зейн, если ты поедешь туда. Ничего хорошего не стоит ожидать.

Несколько секунд мы не прерывали зрительный контакт и молчание. Парень положил ладонь поверх моей.

– Послушай меня. Могилы на улице *** расположены в хаотичном порядке. Там ремонт проводится... поэтому найти могилу этого спортсмена будет тяжело ... – Нужно было отговорить его ехать туда.

Брюнет легонько сжал мою ладонь. И его глаза, словно, снова озлобились.

– Откуда ты знаешь улицу, где похоронили мою мать? – грубо спросил он.

– Эм ... ты же сам сказал... – сердце упало в пятки.

– Ты вся дрожишь, – проговорил он, ещё больше сжимая мою ладонь.

– Мне просто холодно...

– Ты так и не ответила на мой вопрос, Мелек. Откуда ты знаешь, где похоронили мою мать? Это во-первых, а во-вторых, где тобою была услышана информация о том, что доказательства Лео закопал под могилой спортсмена? – он приподнял бровь, изучающе рассматривая меня.

– Ммм... – язык заплетался и сердце отбивало бешеный ритм.

«Он не должен знать!» – мысли не давали покоя.

Малик отпустил мою ладонь, и я поднялась. Я чуть не упала в обморок, когда парень встал на ноги.

– Боже, Зейн! Что ты делаешь?! – я взяла его за руки и пыталась посадить обратно в коляску.

– Ничего особенного, просто пора бы и тебе узнать, что я могу ходить.

– Что? В смысле? – страх ушёл на второй план, когда выяснилась ложь Зейна.

– Я проведал этого доктора... как его там. Мистера Эванса... он мне нашептал пару словечек о твоём истинном лице.

Зейн

– О каком таком истинном лице ты говоришь, Зейн? Я не понимаю... – Мелек отходила от меня всё дальше и дальше.

А я шёл напрямик на неё.

– Мелек, ты выдала себе ещё тогда, когда я очнулся после пожара. Вот объясни мне. Пожар произошёл на складе моего отца... а больница, где работает Мистер Эванс находится в центре города. Теперь напрашивается вопрос. Почему вы меня взяли именно в ту больницу? Может ... – я сделал вид, что задумался, – «Моя до боли любимая жена» специально решила отвезти меня в больницу, что находится на таком большом расстоянии от места происшествия? Может она выжидала, когда же её муж помрёт?!

– Зейн...я не понимаю. В чём же ты пытаешься меня обвинить? – меня поражает актёрская игра миссис Мелек Малик. Нет, я серьёзно. Если бы я не знал... то поверил бы каждому слову и судил чисто по мимике. Сейчас она пыталась изобразить девушку в печали, которую обвиняют в том, в чём она абсолютно невиновна.

– Я не пытаюсь тебя обвинить, Мелек. А жаль, – я сжал губы, – Я надеялся, что мои подозрения окажутся ложными. И это просто обвинения, о которых ты так безнадёжно говоришь, Мелек... Пытаешься втереться в доверие, не правда ли? Но ты оказалась глупее, чем я предполагал. Даже если мистер Эванс, (работающий в той больнице ещё со времён, когда моя мать была жива), не рассказал бы мне твой разговор по телефону с горячо любимым мистером Одли. То я всё равно бы тебя раскусил, юная леди. Сама ведь проболталась, где Лео закапал доказательства. Дайка отгадаю... Ты хотела поехать со мной сейчас домой. У нас бы был горячий секс... ты же профессионально ублажаешь меня, не так ли? Хотя перед половым актом ты бы напоила меня горячим чаем. Я не сомневаюсь, что ты бы воспользовалась усыпляющим препаратом. Далее всё по старой схеме. Поехала на кладбище, забрала те доказательства. И всё пучком. Ибо наша Мелек выполнила свою работу, и дядя Дэвид доволен как никогда. Семья Малик снова находится в дураках.

– Я не хотела, – из её голубых глаз потекли слёзы.

Что-то ёкнуло в сердце, но я пытался казаться максимально хладнокровным.

– Прости меня... Зейн! – она упала к моим ногам, обвив их руками. – Мне очень жаль! У меня не было выхода!

– Я тебя никогда не прощу, – сказал я, пытаясь отодрать её мерзкие руки от себя.

– Зейн, не всё так, как ты думаешь! Я действительно тебя полюбила! И я не хотела причинять тебе боли. Я собиралась признаться... – Я заткнул её своим криком:

– Хватит оправдываться!

На улице никого не было, только мы вдвоём. Благо, что сейчас ночь.

– Ты пыталась обвинить моего друга в том, что он во всём виновен! Какой же я идиот... ведь я верил тебе до последнего! Я обвинил Лиама, которого знаю с пелёнок в том, что он заодно с семейкой Одли! Ты навела меня на мысль, что Луи изменяет Даниэль с Каролиной. Именно ты поссорила этих двоих. Но тот план тоже не удался.

– Я лишь хотела найти мать ... – продолжала плакать девушка.

– Ну что?! Нашла мать?! А?! – я убрал её руки со своих ног, и она упала на землю. – Твоё место – это грязный асфальт. Ты достойна только этого места, Мелек Икрам Канди!

– Зейн, выслушай меня, – она встала и попыталась коснуться меня.

– Я ненавижу тебя... ненавижу и себя за то, что поддался тебе и оказался слабаком. Ведь я фантазировал себе счастливую семью, где рядом есть ты и наш ребёнок. И беременной ты не была... не так ли?

Она молчала... а молчание убивало меня ещё больше.

– Боже! Чёрт бы его побрал! А я обвинял себя в том, что убил нашего ребёнка! – ударив себя по лицу, крикнул я. – Больше не приближайся ко мне и к моей семье!

Это были мои последние слова перед тем, как я оставил её одну...