「приятного чтения, мои дорогие ❤️」

— Ты не можешь со мной так поступить! — кричала я на своего отца. — Я же твоя дочь!

Мужчина сурово глядел на меня и не чувствовал никакой жалости. От гнева его низкие темные брови сомкнулись к переносице, а в глазах читалось явное раздражение. Он задумчиво чесал щетину на щеке, не обращая внимания на моё негодование.

— Что ты молчишь? — не успокаивалась я. — Папа, не делай этого, прошу тебя…

С криков негодования я перешла в слезы отчаяния и упала на колени перед креслом отца.

— Папочка, я умоляю, — шептала я, сжимая его сухую ладонь в своих руках, — прошу тебя, папа, пожалуйста…

Отец резко вырвал руку из моих пальцев и тут же хлестко ударил меня по лицу. Я вскрикнула и схватилась за щеку, которая загорела от сильного удара.

— Имей к себе хоть каплю уважения, — прорычал мужчина сквозь зубы.

— Имей хоть немного сострадания к своему ребенку, — проговорила я в ответ. — Не выдавай меня замуж…

— Этот разговор закрыт, — жестко оборвал разговор отец. — Ты начинаешь ныть, даже не зная, кто он.
Я отвела взгляд от разъяренного родителя и по щекам у меня покатились горячие слезы. Мой отец всегда вел себя так, будто все ему вокруг должны и то, что он позволяет нам быть рядом с ним — это огромная честь. Мы недостойные дети своего достойного отца, и самое недостойное чадо — это я. По его мнению, я была самой отбитой и самой неблагодарной дочерью на всей Земле. Однажды он уже предпринял попытку выдать меня замуж, но случилась беда, которая сбила отцу все карты. Мой престарелый муж отбыл в мир иной за день до назначенной даты и я, так и осталась ничейной невестой.

— Прошу, папа, — твердо давила я.

Вдруг, отец резко схватил меня за волосы и потянул мою голову вверх, чтобы я видела его лицо.

— Это не обсуждается, поняла меня?

Я сглотнула ком в горле и тихо выдохнула «да». Отец разжал руку и выпустил мои волосы. Я могла на него даже не смотреть, так как кожей чувствовала холодный взгляд на себе и могла поклясться, что он сжимал кулаки, хмурил брови так, что на его смуглом лице собиралось много-много морщинок, особенно в уголках глаз.

— Кто он? — обреченно спросила я. — Хотя бы это ты мне скажешь? Или снова оставишь «интригу» до самых похорон моего жениха?

— Чонгук, он помоложе и он более строгий, — коротко бросил он.

— Он демон? — ужаснулась я, вспоминая значение имени.

— Он хуже демона.

«Какого хорошего мужа ты мне выбрал, папа» — подумала я, но ничего не сказала.

— Хватит ныть, вставай, приведи себя в порядок. Сегодня ночью ты выйдешь за него, поняла? И, убереги тебя Тьма, выдать что-то подобное, что ты мне закатила сейчас, при нем. Чонгук — серьезный человек и нянькаться с тобой он не будет, уж поверь. Покажешь при нем свой характер — будешь очень долго жалеть.

Договорив, он провел рукой мне по голове и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Я снова не смогла сдержаться и снова заплакала. Я сжимала губы, лишь бы не издать ни звука, хотя хотелось кричать. Я знала, что мой отец никогда не заботился о чувствах своих детей и обо мне особенно, так как считал меня очень похожей на умершую мать и считал, что она меня нагуляла, хотя не раз убеждался в обратном: десятки заклинаний, проверяющий кровное родство, тест ДНК…, но его это никогда не убеждало, он верил только себе.

В дверь постучали. Я лихорадочно начала вытирать слезы.

— Да.

В комнату молча вошла сестра. Она прикрыла дверь и села рядом на пол.

— Все будет хорошо, — прошептала она, но сама в это не верила. — Возможно, он хороший человек…
Сразу было видно, что она стояла за дверью и слышала все. Иначе не объяснить такое её скорое появление.

— Не может у хорошего человека быть имя союзника Сатаны и демона лжи. Не может.

— Чонгук? За него? Он же… Я читала, что в его тюрьмах сидят сотни людей, которых он держит ради своей забавы — ему нравится издеваться над людьми…

— Спасибо, ты умеешь успокоить, — оборвала я. — Именно это придало мне уверенности, что все будет хорошо… Что еще?

— Говорят, он настоящий демон, хотя и рожден от человека и демона. Он наслаждается видом крови, звуком крика, ему нравится делать людям больно, чтобы его боялись, просили о пощаде, которой не будет. Влада, может… может с женщинами он не ведет себя так? Тем более с женой, которую он выбрал сам.

— Он меня выбрал? — удивилась я. — Почему я?

— Я не знаю, — ответила Розэ. — Правда.

От рассказов о неизвестном Чонгуке мне стало ещё страшней. Если до этого я только догадывалась о своём будущем муже и в груди теплилась маленькая надежда, что возможно он будет меня хотя бы уважать (о любви и речи не шло), то сейчас я была уверена, что, кроме унижений и боли, мне нечего ждать.

— Оставь меня, — повелительным тоном сказала я сестре. — Мне нужно побыть одной.

Долго просить не пришлось. Розэ кивнула и быстро вышла. Мне становилось страшно от того, что меня может ждать в доме мужа.

Я не понимала, что ему нужно от меня. Почему среди всех девушек с таким же происхождением он выбрал меня? Я далека от благородного происхождения, от небывалой силы или даже красоты, так почему же я? Я захлебывалась собственной злостью, что мой родной отец равнодушен к тому, что отдаёт меня в чужой дом к чужому человеку, о котором идут такие разговоры.

Наверняка, он уже далеко не молод. Люди с его положением начинают подбирать себе жену в возрасте за 40 и выбирают молодую, лет 18-20. Мне становилось ещё противнее от мысли, что мой муж — это старый монстр, которому просто захотелось приобрести на законных основаниях новую игрушку, с которой можно делать все, что угодно, и она не имеет никаких прав.

Единственный выход прекратить брак для женщины — это смерть, а вот мужчина может в любой момент сказать своё «развожусь»… правда, это редкость. Случаи разводов можно перечесть по пальцам, а вот случаи убийств и самоубийств молодых невест — не редкость.

Я очень долго лежала на полу и рисовала в голове мрачные картины своего будущего. Лежала бы и дальше, если бы в комнату снова не зашла Розэ, которая включила свет.

— Что опять? — зашипела я, жмурясь от света.

— Пора, Лис, — сказала она и я увидела в её руках длинную, чёрную тряпку. — Уже 11 часов, в полночь ты выйдешь замуж…

— Что это? — спросила я, кивнув на ткань и не торопясь подниматься с пола.

— Твоё платье, обрядовое.

Момент был неизбежен, как ни тяни. Я начала подниматься, снимая с себя рубашку.

— Снимать? — спросила я, держась за лямки бюстгальтера.

— Да.

Один момент и элемент одежды валялся на полу рядом с рубашкой, куда вскоре отправилось и все остальное. Сестра молча протянула мне чёрное кружевное бельё и я, в таком же молчании, оделась. Розэ обошла меня по кругу, оценивая взглядом.

— Ты красивая, — сдерживая слёзы проговорила она.

— Не дури, на младших природа отдыхает, — попыталась отшутиться я, только вышло это так, будто я сейчас тоже заплачу.

— Он не посмеет поднять на тебя руку, — произнесла сестра, проводя пальцами по моим ключицам. — Он не сможет…

Я закусила губу, в глазах у меня застыли слёзы и я закивала. Конечно… конечно, не сможет. Он убивает людей каждый день, ему это приносит удовольствие, а меня не сможет…

— Снимай, — бросила сестра, дотронувшись до бюстгальтера и тут же отвернулась. Она не смогла сдержать слёз и пыталась храбриться при мне.

Я, видимо, потеряла за сегодня всю свою эмоциональность и равнодушно повиновалась. Буквально минута и Розэ снова взяла себя в руки и принялась надевать платье, которое состояло из длинной юбки и куска ткани, который обвязывал тело. Руки сестры бережно обвязывали гладкой тканью талию и грудь.

— Ты очень красивая, — прошептала Розэ, завязывая на спине концы ткани.

— Прекрати.

Розэ провела рукой по моим волосам. Спустя пару минут молчания сестра, наконец, занялась моим лицом: смыла следы слёз и приступила к макияжу.

— Все, — объявила она минут через тридцать и дала мне зеркало.

Я равнодушно посмотрела в отражение. Бледная, ровная кожа, серые глаза, длинные ресницы, бледные, искусанные губы… Розэ попыталась сделать все, чтобы преобразить меня, но яркая обводка и ровный тон не смогли скрыть следы слез и моих истерик.

— Сколько ещё? — спросила я.

— Минут двадцать, — ответила она, проводя расческой по длинным, прямым, русым прядям. — Все будет хорошо…

Она сама не верила в свои слова, но искренне считала, что мне они помогают. Нет, Розэ, нет. Мне от этих слов становилось только хуже. Мало того, что меня разукрасили, как куклу, для того, чтобы отдать новому владельцу, так ещё и это «все будет хорошо»… Не будет ничего хорошего дальше. Дальше будет только хуже.

***

— Какая красивая у меня дочь! — восхитился отец, увидев меня.

Я вышла из своей комнаты в зал, где сидели отец, сестра и два брата. Чимин — самый старший сын в семье, Розэ — старшая сестра, я и младший брат Минхёк.
Я хотела что-то сказать, но кроме обидных слов и нападок в голову ничего не приходило.

— Что-то не сильно ты рада замужеству, — съязвил Чимин.

— Рано или поздно, но наш дорогой отец и вас всех так же «выгодно» пристроит. И тебя, Розэ. Найдут какого-нибудь старого извращенца. И даже вас, — я показала на братьев. — И на вас найдутся могущественные «помощники нашего отца» с гейскими наклонностями. Просто я оказалась первой…

С каждым моим словом отец хмурился всё сильнее. Он уже был готов снова меня ударить, но что-то его останавливало. Мои слова поразили и меня саму. Я говорила спокойно и смело, чего никогда не делала в присутствии отца. Я всегда, если и нападала на него, то делала это истерично с желчью и обидой.

— Закрой рот, — прорычал отец. — Не смей! Не смей раскрывать свой поганый рот. Если ты выскажешь что-то подобное при Чонгуке… я лично вырву твой грязный язык, если этого раньше не сделает твой муж…

— Ты нашёл себе замену? — не смогла удержаться я от упрека. — Чтобы я даже разницы не почувствовала между отцом и мужем?

Я и не заметила, как отец схватил меня одной рукой за шею и прижал к стенке. Я услышала где-то сдавленное возмущение братьев, но противиться и идти против отца никто из них не стал бы.

— Я надеюсь, что твой муж сможет исправить мои огрехи в твоём воспитании и сделает из тебя человека…

Он сводил брови к переносице и у него дрожал уголок губы — это был признак накатывающейся волны ярости.

— … Раз я не смог воспитать из тебя приличную женщину, достойную такого человека, то надеюсь, что, хотя бы, как подстилка ты его устроишь!

Мне было обидно от таких слов, звучавших из уст отца. Он прекрасно понимал, куда я попаду и ждал этого. Он знал какая роль мне уготована в этом браке — роль развлекательной куклы (и проститутка, и объект для удовлетворения потребностей по истязанию).
— Ты никогда не ценила, что у тебя есть, — продолжал отец, смотря мне прямо в глаза. — Так, может сейчас, потеряв всё и хлебнув настоящей жизни женщины во Тьме, ты поймешь, как хорошо тебе жилось?

Краем глаза я видела, как Чимин открывал было рот, чтобы что-то сказать, но боялся… боялся, что с ним будет после этого.

Я спокойно положила свою руку на руку отца, которая сдавливала мне шею и твёрдо убрала её.

— Поверь, я не буду по тебе скучать, — холодно проговорила я. — Даже, мучаясь от боли и плохой жизни, я никогда не вспомню тебя добрым словом, поверь.

Отец воздержался от каких-либо ответов, видимо, посчитал себя выше этого, а лишь кинул беглый взгляд на часы.

— Тебе пора уходить, — сухо произнёс он.

— С удовольствием, — прыснула я ядом.

Боже мне нравится этот фанфик, а вам?