Я вышла в коридор, наблюдая за первым этажом — огромным залом, где вальяжно вышагивал брат. Он чувствовал уже себя хозяином здесь, а зря…

— Чимин, — окликнула я парня, сбегая вниз по лестнице и кидаясь ему на шею, обняв. — Чимин, я так ждала тебя!

Я не врала. Я ждала его… первые недели после замужества. Я ждала его днями и ночами. Спала и видела, как меня вырывают из этого брачного плена. Наивно я полагала, что кто-нибудь из моих родных спасёт меня, вырвет из череды боли, но я не дождалась руки помощи и утонула в этой боли. Теперь я тянула каждого в свой омут унижения и мук. Мне не помогли и я топила их…

Чимин сжал меня в объятиях и приподнял над землёй, кружа как в детстве… в далёком детстве.

— Малышка моя, — пробормотал он, прижимая меня к своей груди. — Я так соскучился. Соскучился по тебе, Лиса.

Сколько лжи в его словах! Сколько приторного лицемерия, что аж сводит зубы от его лживой улыбки!

— Чимин, — выдохнула я, — я так ждала тебя… Каждый день ждала, что ты придёшь. Чонгук умер, я теперь свободна… Я могу уйти, представляешь?

— Чонгук погиб? — парень отпрянул от меня, заглянув мне в глаза, изображая искреннее удивление. — Как? Как это случилось?
Хороший воин. Сильный маг. Великолепный актёр.

— Два дня назад, — я была готова уже пустить слезу и удариться в бабские рыдания, но поймала себя на мысли, что для Чимина я ненавидела Чонгука всей своей душой… которая была у него. — Всё умерло, когда умер он. Вся прислуга, все люди… Здесь пусто, я думала, что скоро с ума начну сходить… Чимин, прошу! Забери меня от сюда! Прямо сейчас, умоляю!

Я играла. Я знала, что он не уйдет просто так. Не мог он уйти. Он не уйдет пока самолично не плюнет на холодный труп моего мужа, которого так тщательно выбирал наш покойный отец.

— Мы уйдем, Лиса. Прямо сейчас уйдем… Только сначала я хочу убедиться, что он умер и больше не потревожит тебя.

По моим рукам стекает кровь. Она капает на светлый кафель, залитый водой. Мне больно и плохо. Больно в низу живота, больно в затылке, на спине, руках, груди… Плохо от ощущения собственной грязи. Мною воспользовались для удовлетворения своих потребностей и бросили использованную и ненужную.
— Лиса, твою мать, открой дверь!
— орёт Чимин, колотя дверь ванной.
— Пошёл вон! Не хочу вас видеть!

Он не помог мне! Он стоял и
смотрел, как меня имеет какой-то мужик на полу… стоял и смотрел, а потом и вовсе ушёл.
Он врывается в ванную, выламывая
замок из двери. Я внутренне сжимаюсь и отползаю к стене…

— Иди за мной, — прошептала я.

Я взяла его за руку и повела вверх по лестнице. Он улыбался, сжимал мою руку и не уставал повторять:

— Я заберу тебя от сюда, обещаю.

Конечно. Конечно заберешь.

— Давай, пей! — рявкает Чимин , запихивая мне в рот горсть таблеток и ещё несколько секунд закрывает мой рот рукой.
Тяжёлое психическое расстройство.
Такой диагноз поставил мне психиатр, по совместительству друг моего отца, после двух моих не удачных попыток суицида и двух «удачных» изнасилований.
— Хватит, Лиса! — шипит Чимин,
вдавливая меня в кровать и продолжая закрывать рот рукой. — Ты выйдешь замуж через неделю. Это не обсуждается. Поняла?
Мои руки привязаны к кровати, как у
сумасшедших в психушках. В меня пихают десятки таблеток ежедневно, колют какие-то уколы в вены.
— Глотай, — рычит брат, смотря
мне в глаза на которые уже накатываются слёзы. — Мне позвать отца, чтобы он тебе запихнул в глотку эти таблетки?

Мы уже шли по коридору и я подвела Чимина к спальне. Меня накрывали воспоминания, которые буквально душили, связывая моё горло. Я вспоминала всё, что он сделал… Мне было больно и обидно не столько от того, что он так поступал со мной, а в том, что он считал, что делает все правильно и думал, что я забыла это сейчас. Если бы он хотел, то он мог противиться воли отца, он бы помог мне… Он спас бы меня от того мужика, от попыток суицида, от нервного срыва, от длительного пребывания, прикованной к кровати, от отца, от Чонгука и даже от самого себя, если бы меньше слушал отца.

Я молча открыла дверь в спальню, увидев лежавшего на постели Чонгука. Я понимала, что обрекаю Чимина на верную смерть, но я хотела этого, хотела уже отомстить за всю свою кровь, что была пущена ими…

— Чонгук, — мягко проговорил брат, подходя к телу. — Кто бы мог подумать, что сильнейший демон будет повергнут… Да ещё и так! — Чимин сел на край кровати, изучая взглядом спину мужчины, что была неподвижна. — Один из сильнейших демонов мира… Если бы он был наёмником, то он мог бы брать сотни тысяч за свои работы, если не миллионы… Я много читал о нём, когда отец отдал тебя за него.

— Много? — уточнила я, взяв со стола графин с чёрным соком и наливая его по бокалам, отвернувшись от брата. — Что узнал?

— Он исчадие ада, — грустно усмехнулся парень. — Настоящий демон, не знающий слова «пощада». Убил уйму невинного народу… Мне было страшно, когда я читал эти строки, понимая, что ты в его руках. Особенно страшно, когда я слышал рассказы от знакомых о нём… Мне ночами снились кошмары, где были ты и он. Я видел страшное. Мне было стыдно, что я не защитил тебя перед отцом, что позволил отдать тебя демону…

— Ты видел это во снах, а я жила в этом, — оборвала я, вспоминая сколько крови пролила я по вине рук Чонгука.

— Мне очень стыдно, Лиса. Я понимаю, что ты меня не простишь. Я струсил перед отцом тогда…

Я медленно шептала слова над бокалом с соком, что тут же наполнялся ядом. Я не хотела, чтобы жизнь Чимина решил Чонгук. Теперь я была судьей чужой жизни и от меня зависело — умереть или остаться в живых.

— Это прошлое, — перебила я, повернувшись к брату с бокалами в руках. — Держи! Я не хочу вспоминать прошлое, я устала от боли и крови, что была там…

Краем глаза я заметила лёгкую, секундную ухмылку на лице своего мужа, который потрясающе притворялся мёртвым.

Чимин принял бокал и благодарно улыбнулся.

— Мне так тебя не хватало. Что это?

— Это черничный сок с маленькой долькой драконьей крови, — улыбнулась я, садясь в кресло со своим бокалом. — За наше семейное воссоединение?

— За него… Никогда не замечал, что тебе нравится это сочетание. Давно тебя потянуло на такую экзотику?

— Когда я была беременна, Чонгук частенько заставлял меня пить этот сок, а потом я как-то сама пристрастилась к этому, нравится послевкусие.

Чимин молча слушал меня, смотря на бокал, как тут его улыбка исчезла, отдав место звериному оскалу.

— Травануть меня решила? — прошипел он. — Драконья кровь в беременность? Даже Чонгук, будучи круглым идиотом, не додумался бы поить тебя этой жижей. Хочешь чтобы я сдох, да?

Он вылил жидкость на пол и встал с кровати, медленно ступая по ковру ко мне. Я смотрела смело ему в глаза, зная, что он легко бы раскусил первую уловку с ядом, купившись на неё и не ожидая больше подстав.

— Не хорошо травить родного брата, Лиса, — рычал он мне в лицо, нагнувшись.

— А позволить какому-то мужику раздвинуть ноги родной сестры хорошо? Хорошо довести сестру до суицида? Хорошо отдать её демону? Не тебе говорить о том, что хорошо, а что плохо.

Я не подбирала слов. Я не пыталась не поднять его гнев, что уже кипел внутри него. Мне нужна была его злоба, его ненависть. Она заряжала меня, распаляла огонь внутри, что был способен сжечь его до тла.

— Малышка Лиса научилась колдовать? Кто это тебя научил этим магическим штучкам? Неужели муженёк? Глупо с его стороны наращивать тебе зубы, которые могут укусить его. Ты ведь неблагодарна, Лиса. Не умеешь ценить руку, которая тебя кормит. Кусаешь её и предаёшь…

— Ты прав, — согласилась я. — Я кусаю руки… но те руки, которые пихают мне в рот яд. Таких как ты.

Я пнула Чимина в грудь. Парень осел на пол, не ожидая такого финта с моей стороны, а я подорвалась с кресла и приложила руку к его виску, от чего брат заорал на весь дом.

— Почувствуй, что чувствовала я, — прорычала я, вкладывая в слова всю ненависть.

Вся моя физическая и моральная боль, нанесённая им за всё время, теперь била по нему самому же. Все осколки моей боли собирались в огромный, тяжёлый шар, что убийственно бил Чимина. Несколько секунд адской агонии и я убрала руку. Парень упал на пол, харкая кровью на ковёр.

— Прости меня… — выдавил он, скрипя зубами. — Прости меня, Лиса. Прошу… Лиса, я сожалею…

— Я ждала твоего раскаяния раньше, — рыкнула я, глядя в глаза брата, что были наполнены болью и пониманием, что он заслужил этой участи. — Я ждала тебя. Действительно ждала. Утопая в кошмарах и крови, я ждала именно тебя. Думала, что только тебе хватит смелости пойти против отца. Но ты слабак! Тебе было проще идти по его дороге… Его дорога свернула в могилу, ты пойдешь следом.

Он был жалок. Он стоял на коленях, в луже собственной крови, перепачканный ею.

— Убивай, — выдохнул он. — Я не буду сопротивляться, как и ты тогда… Я тоже всё помню, Лис. Помню и знаю, как изнасиловал тебя отец и как ты сопротивлялась. Помню, как сам хотел… но не смог. Перед глазами была не ты. Такая равнодушная, измученная, привязанная, под действием успокоительного… Ты лежала подо мной и просто смотрела на меня с такой болью, что я не смог… Я вспомнил тебя маленькую, совсем кроху, когда качал тебя на руках. Ты была и осталась беззащитной крохой… Убей, Лиса.

— Не будешь выкидывать магические трюки? — не поверила я.

Чимин отрицательно мотнул головой.

— Я ненавижу тебя, — прошипела я, кладя руки на мужские плечи. — Ещё больше, чем отца.

Всего пара секунд и тело ватной куклой опало на пол, а я чувствовала прилив сил, что горячим потоком расходился по телу.
— Великолепный спектакль, — ехидно выдал Чонгук с кровати.