Долгое молчание. Такое убийственное. Таинственное. Разрывающее тебя на части. Я не знаю чего я ждала. С рук он мне просто так не спустит убийство четырех наложниц. Я ждала его вердикта, приговора. Страшнее для меня было не моя смерть, а возвращение к отцу или, что еще хуже, новое замужество — перекидывание надоевшей жены другому мужчине, более низкому по положению, который не сможет отбрыкнуться от такого поломанного подарка. Я не могла представить, как меня будет касаться кто-то другой. Я только привыкла к его рукам. Я только начала получать удовольствие от нахождения рядом с ним…

— Пожалуйста, — тихо прошептала я, — скажи уже что-нибудь.

Молчание. Такое отвратительное. Страшное. Его лицо, что было прямо напротив. Такое красивое. Суровое. Грубое. Пугающее. Я не могла смотреть ему прямо в глаза. Я блуждала взглядом по его лицу. Смотрела на смуглую кожу, белесые шрамы, густые брови, сдвинутые к переносице…

— Не такой я представлял свою жену, — наконец заговорил он хрипло. — Не такой абсолютно.

Я стыдливо опустила глаза в пол.

— Я не думал, что мать моего ребенка будет такой же, как и я. Я и думать об этом не мог. Даже не представлял себе такого, — его руки едва касаются моего тела. Я подняла на него глаза и увидела едкую ухмылку на его губах. — Это мечта любого демона и любого отца, чтобы его ребенок был похож на него и никакие побочные гены не помешали бы ему. Но сейчас ты и сама захочешь, чтобы он стал таким же.

— Ты не станешь избавляться от меня? — не поверила я.

— На данный момент нет, — прохрипел он и в его глазах отразилась злоба, она делала его глаза темнее. — На данный момент… Но еще один подобный заскок и, я боюсь, нам придется распрощаться. Поняла меня?

Его слова хлестали больнее, чем когда-то хлыст по моей спине. Я знала, что он не станет раскидываться своими словами и его сегодняшнее великодушие далось ему с огромным трудом.

***

Месяц спустя

Регулярные встречи с Чонгуком, что раньше вызывали во мне только отвращение, превращались в мои лучшие моменты в этом доме. Я тосковала по нему, когда он уезжал. Сходила с ума, когда он был рядом. Я перестала тешить себя ложными надеждами о взаимной любви со стороны Чонгука.

Почти за пять месяцев я впервые смогла встретиться со своей сестрой Розэ. Я была благодарна Чонгуку за такую возможность, что он пригласил ее в наш дом. Она сидела на диване и внимательно смотрела на меня, разглядывая каждую черту.

— Ты так изменилась, — наконец заговорила девушка с дрожью в голосе.

Я едва улыбнулась и взяла сестру за руку. Она не узнавала меня.

— Как тебе тут?

— Теперь хорошо, — спокойно ответила я.

— Ты счастлива с ним? — удивилась Розэ. — Он любит тебя?

— Да, я счастлива. Нет, он меня не любит. Просто мы оба знаем, что нужно делать, чтобы этот брак приносил удовольствие нам обоим. Чонгук не заточен под такое чувство, как любовь.

Розэ вырвала руку из моей ладони и напугано посмотрела на меня. Она не узнавала меня.

— Ты же сама ревела, не хотела за него замуж, боялась…

— Розж, — сквозь зубы прорычала я, — прошло пять месяцев. Я не говорю, что люблю его. Благодаря ему я жива и живу, достаточно, хорошо. Намного лучше чем с отцом.

— Лиса, — прошептала девушка со слезами на глазах, — неужели ты так слепа? Ты же можешь сбежать…

— Не могу и не хочу, — перебила я. — Раньше я думала, что смогу и хотела этого, но меня все равно бы нашли, даже если бы я каким-то чудом умудрилась бы сбежать. Нашли бы, убили и следующей женой Велизара стала бы ты. Я терпела ради тебя, боялась за тебя, боялась, что меня убьют за малейший проступок…

— Лиса, — прикрикнула Розэ, — ты настолько глупа? Он же подложил тебя под себя. Он переделал тебя под себя! Ты для него, тупо, инкубатор для рождения его демона!

—
Розэ, — раздраженно прорычала я, — подложил меня под него наш отец. Разговор закрыт!

Меня не мало выбесил этот разговор с сестрой. Вместо того, чтобы порадоваться за меня, что я наконец стала счастливой, вместо того, чтобы прозябать в спальне от одного прихода мужа до другого, задыхаться в слезах от боли и унижения, испытываемые от него, она пыталась выставить Чонгука в худшем свете, что было сделать проще простого. Я встала с дивана и нервно заходила по комнате.

— Прости, — выдохнула сестра. — Я не могу представить, что тебе понравилось жить с Чонгуком. О нем же такие слухи ходят… Ты, наверное, слышала, что нашего отца убили? — я удивленно глянула на сестру. — Не слышала? Его нашли утром в его машине с простреленной башкой. Стреляли прямо в упор. Мы не знаем кто это сделал, но один из вариантов — это твой Чонгук…

— Мне все равно. Честно. Я даже рада, в какой-то степени, — я отвела глаза от Розэ, чтобы та не увидела моих истинных чувств.

— Лиса, — девушка встала с дивана и подошла ко мне, беря мое лицо в свои ладони, — он же твой отец, а твой Велизар из тебя веревки вьет, делает, что хочет, а ты и не замечаешь.

— Розэ, я не желаю выслушивать гадости про меня и моего мужа. Я была рада, что ты пришла, но сейчас тебе пора уходить. Мне жаль, что мы так мало поговорили.

Сестра что-то хотела ответить, но на ее глазах выступили слезы и она выбежала из комнаты. Меня потряхивало от такого разговора. Мало ли что я говорила? Я бы, возможно и сейчас так говорила, если бы не уроки Джина, благодаря которым я осознала свое положение рядом с мужем.

***

Я шел по коридору, когда из нашей комнаты в слезах выскочила молодая девушка, которая, как я понял, была сестрой Лисы. Заметив меня, она кинулась ко мне с какими-то претензиями и упреками.

— Ты Чонгук? — спросила она.

— Ну, — ответил я.

— Что ты с ней сделал? — закричала она. — Что?

Я шумно выдохнул и окинул девушку едким взглядом. Вот, вроде старшая сестра, а мозгов как-будто нет вообще. Повысить тон на демона уже карается жестоким наказанием, а она вообще как-будто забыла с кем сейчас говорит и на кого орет.

— Снизь тон и пошла отсюда! — спокойно проговорил я. — Я с ней ничего не делал, чего бы она не хотела сама. А ее воспитание заслуга вашего отца.

Да, я врал. Но желания расписывать весь процесс становления Лисы из забитой девчонки, что боялась каждого прикосновения, в уверенную девушку, что не боялась своих мыслей и охотно их исполняла, у меня не было.

— Ты думаешь я такая глупая? Это ведь ты убил нашего отца…

Я прижал девушку к стене и схватил ее за горло.

— Еще громче это ори, — прорычал я. — Твое счастье, что я сыт сейчас, иначе вытянул бы твою гнилую душонку в один миг.

— Меня, как Лису, ты не сможешь заткнуть, — прошипела она в слезах.

— Я впервые вижу такое дикое желание умереть… Розэ, кажется.

— Отпусти ее, Чонгук. Она страдает рядом с тобой, она до сих пор не сбежала только из-за того, что боялась. Боялась, что ты убьешь ее и на ее место возьмешь меня. Только из-за этого она с тобой, — кричала она в отчаянии, а я внимал ее бессмысленным крикам. Неужели она ждала моего раскаяния и великодушного разрешения о ее свободе? — Прошу… отпусти ее.

— Послушай меня, Розэ, — я выделил ее имя, — что она до сих пор жива — это, исключительно, моя заслуга. Думаешь из-за чего помер ваш отец? Он подсуропил мне использованный товар и я, как оскорбленный демон, мог вырезать всю вашу семейку, начиная с самой Лисы и заканчивая тобой, но ограничился только им. Поверь, я не пожелал бы больше связываться с вами, тем более брать тебя замуж…

Меня веселила глупость сестры Лисы. Такая наивность. Душевные речи, что не трогали ни капли, а только лишь подзадоривали меня.

— Чонгук, прошу! Ты же понимаешь, что все, что она делает — это фальшь. Она никогда не будет счастлива с тобой. Она всегда будет бояться тебя и ненавидеть!

Мне надоело слушать бессмысленные крики о каких-то чувствах, в которых Розэ не понимала ничего. Ее сестра давно изменилась.

Один сильный удар и девушка оказалась без сознания, падая на пол безвольной куклой. Я подхватил ее на руки и спустился вместе с ней в подвал…

Такая прирожденная глупость и смелость — это, видимо, фамильная черта семьи Лисы. Сначала я думал, что ее отец прохалтурил только с ее воспитанием, но оказалось, что как такового воспитания не было и вовсе, даже в нем самом. Я считал, что такой человек, как Юншик — отец Лисы, способен достойно воспитать родных детей, тем более, держа их в такой строгости. Но оказалось, что мнимое воспитание — это ни что иное, как страх. Они боялись его и поэтому уважали. Я видел, как постепенно страх Лисы перерастал в уважение. Видел с какой уверенностью оправдывал себя ее отец, уверенный в собственной безнаказанности и правильности своего поступка — он всегда был уверен, что поступает правильно и дочь он воспитывал правильно, как думал…

***

Джин торопливо раскладывал бумаги на моем столе. Некоторые были похожи на какие-то рукописные заметки, другие же выглядели, как официальные документы. Я с трудом понимал, что врачу от меня нужно.

— Что это? — не понимал я.

Он пришел сразу же, как только я оказался в кабинете и сразу же, молча, принялся раскладывать на моем столе свои бумажки.

— Ты не поверишь, что я нашел. Не поверишь, — бубнил он, раскладывая бумаги среди которых начинали появляться и какие-то свитки и вырванные из книг листы.

— Я искренне надеюсь, что это важно, потому что у меня нет времени слушать ерунду.

— Это важно, — заверил Джин. — Это все, что касается Лисы…

— Я сам уже все нашел, Джин. Я уже задавался этим вопросом и все узнал, что было нужно. Поздно правда, но все-таки.

— Чонгук, такого ты бы точно не узнал, — прошептал мужчина и у него загорелись глаза.

Я скептически обвел взглядом все бумаги на столе и решил все-таки выслушать врача, потому что он потратил не мало времени, чтобы все это найти, да и самому мне было интересно, что же такого узнал Джин, чего не смог узнать я.