Девица сидела рядом с печью в доме своём, а сёстры её почесывали длинные, пышные волосы. Пробегались гребнем по каждой прядке, напевали песни на ушко. Биргит улыбалась, поглаживая свой живот, что облегала рубаха. Она с нетерпением ждала обручения с Аудом, отпрыском местного кузнеца. Он бродил где-то там по двору, готовился к венчанию. Изредка муж прислонялся лбом к окну, прикрывая ладонями с двух сторон свет, и улыбался, пытаясь разглядеть невесту.

— Надо же, наша простушка самого званого парня в селении обворожила, — хохотнула старшая сестра. Биргит смутилась и хлопнула Аннику по тыльной стороне ладони, от чего та выронила гребень. — Ты давай осторожнее будь. В терем мужа ещё не ушла, чтобы со своими ругаться!

— А ты чеши лучше её, не болтай лишнего, — вставила Иде. — Сегодня она краше любого быть должна.

Биргит закусила губу и хохотнула, обняв за руку сестрицу. В ней все трепетало, душенька её дрожала от предвкушения. Боялась она, что Ауд не примет, узнав о внебрачном ребёнке. Или того хуже — поставит условие оставить того в лесу. Зазря родители серчали на девушку, боялись, что останется неприкаянная. Да вот, если бы не сестрицы её любимые, то выгнали бы Биргит из дому прочь. Но те заступились, отчаянно молили и сумели отговорить тех гнать дочь.

Вплетали в рыжие косы Биргит тонкие стебли, обвивающие пряди; маленькие белоснежные цветочки выглядывали из шелковистых волос. Гладко причесали, лишь вьющиеся волоски торчали из-за ушек. На макушку надели венок массивный из трав пушистых, да лишь по бокам от него вились два рога ветвистых, небольших. Нарядили деву в платье белое с рукавами длинными, на которых красовались узоры дивные да разбавили наряд поясом широким с монетками бронзовыми. Лицо невесты сияло, румяное, сплошь покрытое веснушками. Улыбка её украшала боле самих украшений.

— Красавица! — воскликнула Иде, разглядывая невесту. — Ауд глаз оторвать не сможет!

— Да, — мать Биргит венчанию рада совсем не была и даже не скрывала этого, — жаль, такая девка пропадёт.

Улыбка на лице девиц померкла, они недоуменно переглянулись.

— О чем это она? — Идэ задумчиво нахмурилась, ответила не сразу.

— Да забудь! Твоя мамка не в своём уме от радости просто.

К девушкам подошла Анника, и сёстры подхватили невесту под руки и вывели во двор. Гостей было немного, но все встретили их с улыбками. Младые улыбались в ответ, сияли. Однако стоило им троим выйти наружу, как тут же мать захлопнула за ними дверь.

— Да что с ней? — Биргит шепнула, на что её одернула старшая дочь.

— Забыла? Она тебя после ребёнка ненавидеть начала, — невеста опешила, и Анника, пожалев о своей безрассудной дерзости, попыталась её утешить, приподняв юное личико пальцами за подбородок. — Больше ты её, всё равно, не увидишь.

Погода в тот день была солнечная, легкий ветерок срывал с деревьев листву, рассыпая её на гостей. Лучи солнца отливали жёлтыми красками лица и волосы пришедших и заглядывали очи. Биргит осмотрела их: шестеро, и все предки Ауда. Само собой, кроме его семьи прийти на свадьбу к опороченной девице никто не решался и не хотел. Лишь позже, подойдя вплотную, девушка обнаружила в самом конце на лавочке понурого отца, склонившего голову.

Девица подошла к нему, присев у ног, и попыталась приободрить отца, приподняв за плечи. Искренне улыбнулась, заглянув в морщинистое лицо, да оно вот в ответ не сделало то же самое. Наоборот, отец нахмурился и стряхнул с себя руки её.

— Можешь забыть путь в отчий дом, — Биргит разинула рот, глядя на отца. Они же сами были рады отдать её Ауду. Внезапно крепкая хватка за девичье хрупкое предплечье напугало невесту. Обернувшись, она увидела жениха своего.

— Нам пора.

Жених приволок за руку невесту свою и остановился у алтаря. Девушка поглядывала из-за торчащих веточек венка на сестру и отца. Позади пары расположилась широкая каменная плита, а возле неё цветы паслена и чаша с водицей мутной да такой, что дна сосуда не свидать. Солнце медленно пряталось за плотные тучи, ветер гнал клубы пыли сильнее. Ауд намочил два пальца своих в чашу с водой.

— Звать меня Ауд, — шепот, разносившийся среди гостей, вмиг приутих. — Я сын Болли, внук Льета. Потомок Рунольва Высокого. И я даю клятву тебе, дочь Сигмунда, в верности и любви своей даже после смерти.

Семья жениха принялась о чем-то активно судачить. Улыбки их стали еще шире. Однако все разом ахнули, как только сильный ветер сорвал с головы невесты венок. Отец Биргит зажмурился и прикрыл рот рукой. Выражение чела его сделалось болезненным, словно тот испытывал мучительную боль, глядя на венчание своей младшей дочери. Сестры подхватили старика за руки и увели в дом. Что-то сжалось в перси девушки, словно видела она семью свою в последний раз. Потянулась за венком, чтобы подобрать, однако Ауд схватил за руку, остановив на месте. Молчал тот, но взгляд велел девице не двигаться с места. Внезапно невесте сделалось слишком душно, слишком страшно. Голова кружилась, захотела, чтобы это все побыстрее закончилось.

— Я Биргит, дочь Сигмунда и Ребекки, даю тебе клятву, сын Болли, любить и почитать тебя даже после смерти. А коли гибель твоя настанет раньше моей, то клянусь сопровождать вместилище души твоей на ладье по реке пылающей, покуда не воссоединимся мы вместе в мире ином.

Ауд улыбнулся и пальцем мокрым стал рисовать на лбу её и на ланитах руны. На правой щеке изобразил он руну второго этта «Перто», значащую тайну. На левой же нарисовал пальцами своими «Фе», самую первую руну первого этта, отождествляемую богатство. И лишь на челе провёл перстами своими он символику руны «Мадр». И значила руна та «человек».