Джиен

Я понял, что моя жизнь не будет спокойной, как только этот гребаный ублюдок подошел к моей старшей дочери в день ее рождения и поцеловал ее в губы.

Это случилось, когда ему было шесть лет.

В тот момент моя жизнь пробежала у меня перед глазами, и, клянусь, я увидел, как перерезаю ему горло тупым ножом - чтобы было больнее, и он умирал медленнее, - затем ломаю ему ноги и закапываю в канаве.

Без органов.

Их можно было бы продать на черном рынке по средней цене, потому что они наверняка не прижились в его организме, учитывая, что он - ядовитый паразит.

К сожалению, я упустил несколько шансов осуществить свой план убийства, в основном из-за того, что его придурочный отец все время ходил за ним по пятом, словно уловив, что я сделаю с его сыном, если застану его одного.

Не успел я опомниться, как он вырос в мужчину, способного дать мне отпор. Но у меня есть люди, которые изучают яд, стойкий к вскрытию. Конечно, это не так красиво и эффектно, как мой первоначальный план, но это поможет вычеркнуть его из жизни моей старшей принцессы.

Навсегда.

Однако он одумался, дал ей развод и даже передал права опеки, и я подумал: отлично. Теперь я наконец-то избавился от этого придурка.

Время праздновать.

Увы, это был еще не конец его жизни.

Вот уже два месяца Чонгук «Паразит» Чон заглядывает в клинику, пока Дженни спит, и проводит всю ночь, наблюдая за ней через дверь, как гребаный сталкер.

Без шуток. Однажды я наблюдал за ним, когда он стоял там, засунув обе руки в карманы, в течение семи долбаных часов.

Несколько недель назад доктор разрешила ему сидеть у ее кровати, и он стал держать ее за руку. Он также читает ей эти нелепые романы, которые, похоже, ему ни капельки не нравятся, но он продолжает их покупать, потому что они нравятся ей - влияние ее матери. Он купил вышедшую из печати версию за две с лишним тысячи фунтов просто так.

Он сам засекает время и всегда уходит за полчаса до того, как она обычно просыпается. Затем он возвращается на следующий день, и все повторяется. Он никогда не пропускал ни одной ночи. Даже когда темные круги появились у него под глазами, и он выглядел так, будто ему не помешало бы выспаться.

Или пораньше познакомиться с могилой.

Даже когда я пытался выгнать его. Он не только отказался подчиняться, но и попытался настроить против меня мою жену и младшую дочь.

Сурен и Джису говорили что-то вроде:

- Ну, официально они не разведены.

- Ты не можешь подать на Чонгука запретительный приказ, Джиен.

- Он приходит к ней только когда она спит, папа. Разве ты не можешь быть немного добрее к нему? Он старается изо всех сил и явно скучает по ней. Посмотри, как он похудел.

- Еще раз повторяю, ты не можешь подать на него запретительный приказ, Джиен.

Конечно, могу, но боюсь, этого будет недостаточно, чтобы остановить его.

Клянусь, его мозг можно было бы изучить, чтобы получить представление о психопатах, которые не смыкают глаз после убийства своих жертв.

Он слишком холоден, слишком расчетлив, слишком невозмутим, чтобы мне нравиться. Если бы я не видел кадры, где он позволил Дженни ударить себя ножом, а потом пытался спасти ее от падения, я бы давно сбросил его в могилу и избавил человечество от его существования.

Не помогает и то, что моя дочь всегда смотрела на него влюбленными глазами, как будто он единственный мужчина в мире для нее.

Я люблю Дженни и подарил бы ей луну и звезды, если бы она попросила, но ее вкус в отношении мужчин удручающе посредственен.

Почему это должен был быть именно этот урод из всех существующих уродов?

Конечно, мне, наверное, не понравился бы и любой другой, поскольку никто не достоин моей принцессы, но я мог хотя бы попытаться вытерпеть их.

У Чонгука лицо отца. А это значит, что оно так и просится, чтобы по нему ударили.

Я сжимаю кулак, направляясь к нему и Юнсону, и мои ноги опускаются на плюшевый ковер приемной. Вдоль стен стоят бархатные диваны, и в воздухе витает тяжелый запах их гнилого существования.

Отец и сын стоят возле стойки регистрации, их голоса негромко обсуждают что-то.

- Что ты делаешь здесь днем? - я стискиваю зубы и показываю на Юнсона. - И почему он здесь?

- Он хотел навестить меня, - говорит Чонгук, его взгляд скользит за мою спину, как будто он может увидеть ее из коридора. - Сегодня последний день первой фазы нового плана лечения. Она более вялая, чем обычно?

- Это не твое дело.

- Просто перестань быть мелочной сволочью и ответь на вопрос, Руби, - говорит Юнсон. - Он проявляет уважение, и, если ты не ценишь усилия, которые он прилагает, чтобы терпеть твою несносность, я выбью тебе зубы.

Я встаю с ним лицом к лицу.

- Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь.

- Пожалуйста, прекратите, - Чонгук испускает долгий вздох. - Я не в настроении для ваших обычных препирательств и предпочел бы поговорить о своей жене.

- Бывшей жене.

- Развод еще не оформлен, - прямо говорит он.

- Но скоро будет.

- До тех пор она моя жена.

- Интересно, где он научился такому уровню заблуждений, - я свирепо смотрю на Юнсона. - Опять это твое невыносимое влияние.

- Спасибо, блять, за это.

- Дядя Джиен, - говорит Чонгук. - Пожалуйста.

- Не дядькой мне. И доктор Юнхи сказала, что ей лучше, чем она изначально ожидала.

- Я уже говорил с доктором Юнхи. Меня не интересует техническая сторона вещей, я бы предпочел знать, как у нее на самом деле самочувствие.

Могу сказать, что он ненавидит то, что потерял контроль над ее состоянием и не может постоянно наблюдать за ней, как раньше. Я также могу сказать, что ему требуется все его самообладание, чтобы снова не влезть в ее жизнь и не причинить ей боль.

Я уважаю это в нем. А также то, что он всегда ставит ее благополучие выше своего.

Но в конечном итоге я все равно презираю этого мерзавца всем сердцем. И пусть он винит в этом своего отца.

Я глубоко вздыхаю.

- Она постепенно поправляется. У нее не было приступов уже три недели, а уменьшение дозы лекарства помогло снизить уровень летаргических фаз. Сурен и Розэ сейчас с ней, обсуждают какой-то бессмысленный фильм. Джису, вероятно, присоединится к ним после университета. А сейчас тебе лучше уйти, пока она тебя не заметила.

Он кивает.

- Я вернусь позже.

- Я бы предпочел, чтобы ты не возвращался.

- Я вернусь, - он бросает взгляд на отца. - Я подожду тебя снаружи. И долго не задерживайся, тебя ей тоже лучше не видеть.

Мы с Юнсоном смотрим, как его сын уходит с той гранью раздражающего высокомерия, которая присуща и его отцу.

Если бы я не знал, что Чонгук страдает, я бы подумал, что он в полном порядке с тем уровнем спокойствия, который он проецирует на окружающий мир.

- Прекрати думать о том, как убить моего сына, - Юнсон стоит передо мной, фактически закрывая мне обзор. - И нет, ты не можешь его отравить.

- Тебе следовало держать его подальше от моей дочери, как я и просил двадцать три года назад. Вся эта неразбериха из-за тебя.

- Чепуха. Вся эта неразбериха произошла из-за того, что ты отказываешься признать, что твоя дочь взрослая и может сама принимать решения, и если это означает связать свою жизнь с жизнью Чонгука, то так тому и быть.

- Только через мой труп.

- Ради счастья моего сына это можно устроить.

- Это угроза?

- Может быть.

Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем он издает напряженный вздох.

- Слушай, придурок, мне плевать на твои попытки угрожать ему каждый раз, когда ты его видишь, но теперь все по-другому. Он похудел. Он почти не ест, не спит и не функционирует должным образом. Банчан прилетел из Японии, чтобы побыть с ним, и Айрин очень беспокоится за него. Я беспокоюсь за него. Каждый день он приходит на работу, похожий на функционирующего зомби, у которого в любой момент может остановиться сердце. Единственное, что заставляет его выживать, - это Дженни. Так что если я могу не обращать внимания на то, что она ударила его ножом, то и ты сможешь не обращать внимания на свою бессмысленную предвзятость.

Я прищуриваюсь.

- Он рассказал тебе об этом?

- Он сделал все возможное, чтобы я не узнал, и я позволил ему поверить, что нахожусь в неведении. Мы с тобой оба понимаем, что он сделал это, чтобы защитить Дженни от моего гнева и не запятнать наши отношения, так что перестань быть ублюдком и оставь детей в покое, ладно?

Это было бы возможно, если бы Юнсон не украл у меня первый вальс Сурен. Или если бы не существовало того факта, что он был ее первым женихом, пусть и фальшивым.

И нет, я все еще не забыл об этом и никогда не забуду.

- Не обижай моего сына, или я из-под земли тебя достану, Руби, - мрачно говорит Юнсон.

- Тогда попробуй, Чон.

Мы смотрим друг на друга еще несколько мгновений. Он отстраняется только потому, что его драгоценный сын зовет его.

- Мы останемся родственниками на всю жизнь, Руби. И надеюсь, ты уже морально готов к Джину и Джису, потому что их отношения активно развиваются где-то на заднем плане.

Юнсон уходит, прежде чем я успеваю прижать его к стене и задушить до смерти. Этот урод любит меня раздражать, так что последнее неправда.

Мне и так трудно справиться с первой частью.

И нет, я все еще не принимаю Чонгука. Даже если он немного более терпим, чем его отец.

Купив в местном магазине кофе с нелепым названием, я возвращаюсь в комнату Дженни.

Мои шаги прерываются, когда я слышу смех. Боже правый. Давненько я не слышал, чтобы моя дочь так свободно смеялась и была так счастлива.

Она была маленькой социальной бабочкой с самого рождения, но была лишена своего света из-за аномальных нейронов в ее голове.

Нейронов, которые она унаследовала от меня, потому что я был эгоистом, который решил, что может иметь детей с его-то дефектными генами.

Но Сурен права. Я бы не хотел, чтобы все было иначе. Мы любим наше маленькое чудо, несмотря ни на что.

Однако Дженни так много боролась, особенно в подростковом возрасте и после него, и моя милая девочка изо всех сил старалась скрыть это и слишком долго отрицала.

Сейчас она постепенно выздоравливает. Дженни, похоже, не беспокоится о боли, которую приносит этот отвратительный метод терапии. Она идет на это с ослепительной надеждой, которая ставит меня в неловкое положение за то, что я вообще выступал против этого эксперимента.

Моя дочь намного сильнее меня и ее матери вместе взятых. Может, в прошлом она и проваливалась в черные дыры, но сейчас она не только хочет исправиться, но и упорно работает над этим.

- Кстати, Розэ, - говорит Дженни. - Я начала читать книгу, которую ты принесла мне в прошлый раз, но такое ощущение, что я читала ее раньше. Но не помню когда.

Наступает пауза, и я вздыхаю. Этот ублюдок Чонгук, должно быть, прочитал ее ей.

- О, кто знает? - Розэ неловко смеется. Она такая же честная и заботливая, как ее мать, Мансу, и это делает ее дерьмовой вруньей.

- Я снова все забываю? - спрашивает Дженни испуганным голосом. - Пожалуйста, скажи мне правду.

- Нет, нет, - говорит Розэ. - Возможно, я читала эту книгу вслух, пока ты спала.

- Ах, в этом есть смысл, - она испускает легкий вздох. - Эй, мам?

- Да?

- Э-э... Чонгук когда-нибудь спрашивал обо мне?

Я заглядываю в приоткрытую дверь, и от выражения надежды на лице Дженни меня чуть не хватает удар.

Иисус Христос.

Она действительно любит этого придурка, не так ли? Я должен был поверить ее слезам, когда она подписывала бумаги о разводе, - они были честнее, чем ее слова или многочисленные раны на ее теле.

- Да, - Сурен улыбается. - Постоянно.

- Постоянно достает меня и Джису, - без всякой необходимости добавляет Розэ.

- Но он ни разу не навестил меня, - Дженни отрывает кусочки сахарной ваты из ведерка, ее губы надуваются, как у ребенка.

- Я думала, ты не хочешь его видеть? - спрашивает Сурен.

- Не хочу. Но это не значит, что ему вообще не следует навещать меня.

- Ты такая противоречивая, Дженни, - Розэ смеется. - Ты бы встретила его, если бы он зашел?

- Нет.

Я открываю дверь, и она смотрит на меня с новой надеждой. При виде меня выражение ее лица немного омрачается, но затем она улыбается.

- Папа, где ты был?

- Ходил вам, девочки, за кофе, - я передаю ей стакан. - Твой любимый горячий шоколад с зефирками.

- Спасибо, папа, - она берет стакан обеими руками. - За все. Мама и Розэ тоже. Дженни тоже. Я бы не смогла сделать это без вашей поддержки.

- Ты никогда от меня не избавишься, - Розэ обнимает ее.

- Почти уверена, что Чимин избавится от меня, если ты продолжишь эти постоянные поездки в Корею.

Розэ смеется.

- Он переживет. Кроме того, он сделал бы то же самое для своих друзей, так что он все понимает. Правда.

Пока они болтают без умолку, я сажусь на диван рядом с женой, и она переплетает свою руку с моей, опираясь головой на мое плечо.

- Все в порядке, красавчик? - спрашивает она тихим голосом.

Мне нравится, как Сурен умеет определять мое настроение без того, чтобы я что-то говорил. Как она разгадывает мои подсказки и использует их, чтобы успокоить и утешить меня.

Эта женщина была моим всем с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Прошло уже более четырех десятилетий, а она все еще остается моим убежищем, как и я для нее.

Она по-прежнему вызывает во мне горячую потребность всегда быть рядом с ней. Люди говорят, что брак со временем становится однообразным или скучным, но это потому, что они никогда не переживали брак и родительство так, как мы. Это сделало нас сильнее и ближе.

Дженни была нашим чудом. Ребенком, который появился у нас после неудачного старта и долгих отношений, поэтому тот факт, что она страдает, ранил нас больше, чем что-либо другое, и мы можем спорить о некоторых вещах, но в конечном итоге это сплотило нас как семью.

Даже Джису очень повзрослела за последние несколько месяцев. Хотя, как и у ее сестры, у нее ужасный вкус на мужчин.

Я смотрю в глаза Сурен, ставшие с возрастом глубже и мудрее.

- Я прихожу к пугающим выводам о наших девочках.

- Например?

- Например, что я должен их отпустить.

- О, благослови тебя Бог, - она гладит меня по руке. - Я удивлена, что ты понял это только сейчас.

- Это не смешно. Кажется, у меня кризис среднего возраста, Бабочка.

- Тогда мы преодолеем его вместе, как и все остальное.

- Именно. Я уже говорил тебе сегодня, как сильно я тебя люблю?

- Я рада услышать это снова. Я тоже тебя люблю, - она нежно целует меня.

- Снимите комнату, ребята, - говорит Дженни, и я слышу, как они с Розэ хихикают.

Но я не перестаю целовать свою жену.

Мы так долго были в темноте, что я отказываюсь снова загонять нас туда.

И она права. Мы справимся с этим.

Я не сомневаюсь, что смогу пройти через ад и обратно, если Сурен будет рядом со мной.

Даже если это означает принятие трудных решений, таких как отказ от моих планов убить Чонгука.

Ради счастья моей дочери.

***

Джиен: Возможно, я все-таки не убью Чонгука.

Юнсон: Наконец-то пришел в себя?

Джиен: Не заставляй меня жалеть об этом.

Кихун: Боже мой. Ты наконец-то принимаешь Чонгука в качестве своего зятя?

Юнсон: Что он должен был сделать еще давным-давно. Они женаты уже много лет.

Джиен: Я бы пока не стал называть его зятем. Пока он на испытательном сроке. Возможно, позже я вернусь к своим планам убийства.

Кён: К сожалению, ты ничего не сможешь сделать, если твоя дочь любит этого придурка.

Кихун: Поговорим об этом, капитан. Я надеялся, что моей Розэ это уже наскучит, но она планирует выйти замуж за этого ящера.

Юнсон: Ты взял упомянутого ящера на рыбалку, только вы вдвоем. Просто признай, что Чимин тебе нравится так же, как Кёну нравится этот татуированный парень.

Кён: Его зовут Хену, крестьянин. И он более терпимый, чем его двоюродный брат.

Кихун: Я был вынужден взять с собой Чимина ради моей дочери. Мне это совершенно НЕ понравилось.

Риюль: Извините, что опоздал. Знаю, вы по мне скучали. Эй, @Джиен.Руби, пожалуйста, расстели красную дорожку и поблагодари свои счастливые звезды. Мой прекрасный сын Сокджин хочет жениться на твоей адской дочери Джису. Я принимаю приданое в виде нескольких зданий.

Джиен: Только через мой гребаный труп.

Юнсон: Я же говорил тебе, что это произойдет. Покойся с миром.

Кихун: *приносит попкорн*

Кён: Что могу сказать? Наши дети похожи на нас.