Устало просматриваю свою почту, а там ни одного ответа на разосланные снова резюме. Когда-то я мечтала о том, что стану выдающимся редактором и писателем, о котором будет говорить весь мир. Хотя бы Америка, но, увы, не сложилось. Прошло уже много лет с момента, когда я окончила колледж и потеряла хорошую работу, точнее, ушла с неё по семейным обстоятельствам. Конечно, это было сразу же записано в моё дело, и рекомендаций мне не дали, потому что я даже года не проработала, всего полтора месяца. Меня сочли безответственной, легкомысленной и глупой. Но когда более или менее ситуация стабилизировалась, я снова начала рассылать своё резюме в разные издательства по всей Америке, но ответа так и не получила. Затем я написала три сказки для детей, отправила их в издательства, но тоже тишина. И вот с того момента я только и занимаюсь тем, что рассылаю своё жалкое резюме, работаю на двух работах и живу без выходных. А так хочется отдохнуть хотя бы один вечер, сходить с подругой в ресторан, в котором очень тихо и опьянеть от расслабления. Но...

— Какого чёрта вы натворили? — кричу, стоя в дверях и в ужасе смотрю на гостиную, в которой всё перевёрнуто верх дном, разбросанные по полу еду и чипсы.

— Это всё он! — Элла выскакивает из кухни, держа наготове лопаточку, и тычет пальцем в Бранча, стоящего на другой стороне гостиной, смежной с кухней.

Хлопаю дверью и издаю стон. Господи. Этого ещё не хватало. Снова.

— Это всё она! Она сопротивлялась, и я решил её связать! — возмущается брат, подбрасывая в руке верёвку. Где он её взял?

— Нет, это ты пытался впихнуть в меня еду, а я не голодна! Ты насильник! Ты псих! Да-да, ты психопат, каких показывают по «Нетфликсу»! Именно такие, как ты, насилуют и убивают девушек, чтобы доказать свою силу! Урод!

— Мне не нужно никого насиловать, чтобы доказать свою силу, тупая курица! Я и так сильный! Моя сила в уме! И да, я тебя свяжу, потому что ты только проблемы нам приносишь! То в обмороки падаешь, то тебя рвёт на игре так, что ты едва стоишь на ногах, и пугаешь всех вокруг! Ты больна, Элла!

— Со мной всё в порядке! У меня диета!

— К чёрту твои диеты! Они убивают тебя!

— Мне диету в больнице прописали, идиот! Я тебе говорила об этом!

— Ты ешь чёртовы чипсы! Их нет в твоей диете! Я приготовил суп!

— Я ненавижу суп! И что это, вообще, такое? Разогретая вода? Гадость!

— Хватит! — выкрикиваю и прикрываю на несколько секунд глаза.

— Но, Никс...

— Я сказала, хватит, Бранч! Хватит. Никто никого не будет связывать, и никто никого не оскорбляет, называя психопатом и насильником. Я сегодня устала, чтобы снова ругаться с вами обоими. Вы немедленно убираете здесь всё, пока я принимаю душ, ясно? Элла ест суп с хлебом, как прописано в её диете, а Бранч без единого звука после уборки идёт делать домашнее задание! — строго произношу и окидываю обоих злым взглядом.

— Я его уже сделал, — фыркает брат.

— Тогда помоги сестре.

— Я не буду есть суп. Я не хочу. Я...

— Закрой рот, Элла. Ты будешь есть суп. Ты, чёрт возьми, съешь всю тарелку с куском чёртового, мать его, хлеба, тебе ясно? — спрашивая, наступаю на сестру. Она сглатывает и поджимает губы.

— А если ты этого не сделаешь, то я насильно запихаю тебе всё это в зад, поняла меня? Так ты получишь первый анальный опыт и хотя бы задницей поешь! Клянусь тебе, Элла, я это сделаю, потому что терпения у меня больше не осталось! Живо прибираться, есть суп и делать уроки! Я всё вам сказала!

Направляюсь в ванную, но за спиной снова начинается спор. Они винят друг друга в том, что разозлили меня, и теперь я отключу им интернет.

Захлопываю дверь и скатываюсь по ней. Достав из сумки документы, просматриваю их, и на глаза наворачиваются слёзы. Закрываю рот рукой и плачу. Я так устала от постоянной ругани и проблем, а теперь ещё и это. Я работаю с утра до ночи, а порой с утра и до следующего утра. Я не помню, когда принимала душ дольше десяти минут.

О господи, и что мне теперь делать? Мне грозят огромные проблемы, с которыми я не справлюсь. Теперь мне нужно защищать свои права и доказывать, что я хороший человек. Чёрт.

Приняв душ, я выхожу из ванной. Дети до сих пор прибираются в гостиной, но мне плевать. Я падаю на диван и кутаюсь в плед. Завтра мне придётся раньше уйти с работы, Лэйси отпустит, я знаю, но не знаю, куда бежать за помощью.

— Я была в школе, — мрачно говорю, окидывая тяжёлым взглядом близнецов.

Они оба замирают и поворачивают ко мне головы.

— Опять из-за Эллы вызывали? — спрашивая, брат злобно сверлит взглядом Эллу.

— Почему из-за меня? Я была сегодня в школе! Была! — защищается она.

— Нет, из-за вас обоих. Вот, почитайте, — протягиваю Бранчу документ, выданный мне директором. Он хватает его, а Элла подходит к нему. Они вместе пробегаются взглядом по этому чёртовому предупреждению.

— Теперь мы в заднице. Я думала, что мы до этого были в заднице, но нет. Сейчас мы в полной заднице, — говорю я.

— Но... но это нечестно. Мы ничего плохого не делали. Зачем они посылают к нам социального работника? — мямлит Бранч.

— А там всё расписано. На вас завели дело. На обоих. Если от Эллы я ожидала подобное, то от тебя Бранч нет. Как ты мог взорвать кабинет химии?

— Я не взрывал! Просто попробовал одну формулу, которую разрабатывал сам! Если бы она получилась, и никто бы мне не мешал, то я бы создал волшебный дым, работающий, как энергетик!

— И ты взорвал кабинет, Бранч. Ты, чёрт возьми, напугал всех студентов, подверг их здоровье опасности, и тебя отстранили от химии неделю назад. Почему я об этом узнаю последней? — возмущаюсь я.

— Ну, тебе передавали бумагу, но я расписался за тебя, чтобы не волновать тебя. Все же живы. Меня отстранили всего лишь на месяц, и я взял дополнительные уроки физики.

— От которой тебя тоже отстранили, — прищуриваюсь я.

— Чёрт, — брат поджимает губы. — Ну, да, отстранили на днях, но я не делал ничего плохого. Я доказывал свою точку зрения, потому что уверен в своих словах. А потом я показывал всё наглядно, и что-то пошло не так. Я сломал стол и немного разбил все склянки, которые там стояли. Вероятно, случился ещё один небольшой взрыв, прежде чем все начали паниковать.

— Опять взрыв? Ты издеваешься, — стону я. — Это уму непостижимо. Ты же умный, Бранч, какого чёрта ты уничтожаешь школу? Ты понимаешь, что меня заставили выписать им чек на приличную сумму? Мне пришлось взять деньги с депозитного счёта, который должен был пойти на оплату вашего образования.

— Прости, Никс, я не специально. Я же учёный и тоже могу ошибаться. Я обещал, что больше такого не повторится.

— Правда? Не повторится? А как же твоя подпольная лаборатория в школе, в которой ты изготавливаешь наркотики?

— Это не наркотики! Они тупые, Никс! Клянусь тебе, что я делал не наркотики, это просто энергетический напиток для футболистов, чтобы они не трогали меня! Они пили его и выигрывали!

— О господи, — качая головой, откидываюсь на спинку дивана. — Они вызвали полицию, Бранч. А я даже не знала, что ты был в участке.

— Я сказал им, что тебя нет в городе, в компьютере удаленно подменил твой номер телефона на несуществующий. Я же старался оградить тебя от проблем.

— То есть от правды, которую я узнала сегодня и поседела на несколько лет вперёд? Класс, Бранч, отличная защита моего здоровья. Ты осознаёшь, что теперь находишься под подозрением, пока полиция не проверит твой напиток? Помимо этого, сегодня тебя отстранили от школы на время, которое понадобится лаборатории, чтобы сделать анализы. И если они подтвердят, что это наркотик, то тебе дадут условный срок, и прощай стипендия.

— Они так не поступят со мной, — бледнеет брат. — У меня есть доказательства, что это не наркотик. У меня есть расчёты, и я...

— Так, а теперь ты, — я перевожу взгляд на Эллу.

— А что я? Это не я. Я не такая умная, чтобы продавать наркотики. Я гордость школы.

— Да, гордость, которую они отстранили от всех игр, а через две недели начало сезона. Гордость, которую собираются отчислить. Мне поаплодировать тебе, Элла?

— Они не могут меня отчислить. Я изюминка их группы поддержки, без меня они никогда бы не выиграли на городских соревнованиях. Это я ставлю им номера и придумываю всё. Я их мозг. Они просто пугают нас. Не бери в голову.

— И вот эти документы, предупреждающие об отчислении и испытательном сроке, мне тоже выбросить? — Я достаю из сумки папку и протягиваю сестре, но она её не берёт. — Что скажешь? Мне выбросить всё это? Сделать вид, что ничего плохого не происходит, улыбаться и позволять тебе дальше вести себя так, как ты это делаешь?

— У меня идеальное поведение, — бубнит Элла.

— Идеальное? Так, посмотрим, — открываю папку и вожу пальцем по строчкам. — Ах вот, нашла. Пропуск занятий, несдача материалов и тестов. Грубит учителям. Уходит с занятий во время урока. Высмеивает учеников. Огрызается и использует ненормативную лексику на уроках. Целуется со своим парнем на уроках. Падает в обмороки. Посещала госпиталь за последние шесть месяцев пятнадцать раз. Нездоровый вид. Постоянная тошнота. Направление к гинекологу из-за подозрений беременности. Подаёт плохой пример девочкам, вызывая тошноту в туалете и демонстрируя свой опыт похудения. Мне продолжить?

— Нет, — фыркает Элла.

Закрываю папку и тяжело вздыхаю.

— Я понять не могу, зачем вы портите свою жизнь? Зачем? Если вам так не нравится жить со мной, то вы могли бы мне и сказать об этом, а не создавать проблемы всем вокруг. Теперь нас ждёт проверка, социальный работник придёт в любой момент и будет следить за нами. А также вас обоих направили к психиатру на диагностику, а Эллу ещё на сдачу обширного списка анализов и к гинекологу. По поведению у вас самый низкий балл, а он влияет на общую успеваемость. Что вы прикажете мне теперь делать? Бросить работу, чтобы ждать чёртового социального работника каждый день? Или мне нужно плюнуть на это и дать возможность органам опеки лишить меня прав и отдать вас в приёмные семьи до тех пор, пока вам не исполнится восемнадцать? Что? Что вы предлагаете мне делать сейчас? — Я с болью смотрю на них двоих. Они оба потупили взгляд и выглядят виноватыми, но это уже никак не поможет.

— Я же старалась. Клянусь, что я старалась сделать всё, чтобы у вас была хорошая жизнь и будущее. Но вы сами ничего не хотите. Я понимаю, что зачастую взрослые не могут увидеть весь ваш потенциал, но вы его демонстрируете с плохой стороны. А ты, Элла, обманывала меня, сказав, что с модельным бизнесом покончено, а, оказывается, была на съёмках для мужского журнала. Ты совсем рехнулась?

Сестра поднимает голову и обиженно выпячивает полные губы.

— Ты больше не даёшь мне денег. Где я должна была их брать? Воровать у тебя? Я заработала, Никс. И я не была голой, всего-то в нижнем белье.

— Я давала тебе деньги и отказала тебе всего лишь раз! Один чёртов раз отказала в покупке дорогостоящего фена, на который у нас нет лишних денег! А то, что ты сделала, это незаконно, чёрт возьми! Это незаконно, Элла, тебе нет восемнадцати! Меня посадят, ты понимаешь это? Если социальный работник докажет, что я плохо воспитываю вас, не слежу за вами, то вы пойдёте в приёмные семьи, а меня посадят по нескольким статьям. Господи, — поднимаюсь с дивана и всплёскиваю руками.

— Она ещё веб-моделью работает незаконно, — выпаливает Бранч.

— Что? — Мои глаза в шоке распахиваются.

— Я тебя убью! Я тебя убью, Бранч! — визжит Элла и бросается на брата, но я успеваю схватить её за капюшон толстовки.

— Как ты мог предать меня? И это ты помогал мне сделать документы для съёмок! Да-да, это он! Бранч тоже занимается незаконными делишками! — Элла тычет пальцем в брата.

— Бранч, — с горечью в голосе шепчу я.

— Я иногда это делаю. Не всегда. Это непостоянный мой заработок. Прости, я больше не буду, — брат опускает голову.

— Прекрасно, — отталкиваю от себя сестру и хлопаю в ладоши. — Просто прекрасно. Я вырастила двух преступников. Одна стала проституткой, крутящей на камеру своей голой задницей, с расстройством психики и пищевого поведения, вероятно, ещё и беременная. А другой делает подпольно документы для несовершеннолетних, и уже стоит на учёте в полиции из-за изготовления наркотиков. Просто потрясающе, ребята. Вот вы молодцы. Молодцы! Можете попрощаться со своими стипендиями. Вас ни один колледж не возьмёт к себе после того, как увидит ваше дело. Здорово. Столько лет я пашу, чтобы сейчас понять, что всё это было бесполезно.

— Мы что-нибудь придумаем, Никс, — заверяет меня Бранч. — Мы... мы будем вести себя хорошо. До нашего восемнадцатилетия всего месяц остался. Мы убедим социального работника в том, что у нас всё в порядке.

— Я буду есть. Я даже пойду в больницу, чтобы сдать анализы. Все анализы, которые ты захочешь. И я не беременна. Я трахаюсь всегда с защитой, — кивает Элла.

— Уже слишком поздно, ребята. Вы оба больны. Я не знаю, что мне делать с вами дальше. Всё, что от вас требовалось, это жить и учиться. Но вам так хотелось стать поскорее взрослыми, что вы наделали кучу ошибок. И эти ошибки будут стоить дорого. Вы что думаете, я обожаю работать сутками? Я не хочу пойти и повеселиться, а только следить за вами, просить вас быть умнее? Я не желаю вам добра? Я заставляю тебя, Элла, есть, чтобы причинить вред? Или же я прошу тебя, Бранч, прекратить заниматься хакерством и врать мне, ради того, чтобы повеселиться? Наверное, это выглядит именно так в вашем понимании. Я порчу вам жизнь. Но в итоге это вы испортили её себе, как и мне.

— Мы не виноваты, — сестра вскидывает голову и злобно смотрит на меня. — Если бы ты не потратила все деньги, которые были на наших счетах, то мы бы не оказались в заднице, Никс. Это ты виновата, потому что не умеешь распределять деньги. Мы были богаты! Мы были богаты, но стали бедными из-за тебя. Знаешь, лучше бы ты умерла, а не наши родители! — Её слова меня сильно ранят. Я прикрываю глаза, испытывая огромную боль в своём сердце.

— Не говори так с ней, — встаёт на мою защиту Бранч. — Она воспитывала нас, хотя могла отдать в приют.

— Лучше бы так и сделала. Я бы жила иначе. Меня бы удочерила какая-нибудь хорошая семья и любила бы меня. Они бы поддерживали меня в модельном бизнесе, и я бы уже стала звездой.

— Ты думаешь, что я тебя не люблю? — шепчу с болью в голосе.

— Нет, это ты меня не любишь. Ты больше любишь Бранча, потому что он умный. Но не все такие умные, как он. Некоторые красивые, и я одна из них. А ты делаешь всё для того, чтобы я стала уродливой простушкой. Ты ненавидишь меня. И знаешь, что, Никс, я не хочу себе такого будущего, как у тебя. Поэтому буду делать то, что сама хочу. Буду зарабатывать себе на одежду так, как я хочу. Ты мне ничего не даёшь.

Это жестоко. Я же видела всю ситуацию иначе.

— Да, ты права, — киваю, сдерживая слёзы. — Ты абсолютно права, Элла. Я слишком сильно опекала вас обоих, а вы уже выросли. Вы оба перестали брать ответственность за свои слова, поступки и решения, а переложили всё на мои плечи. Но теперь с меня хватит. Хотите жить свободно, пожалуйста. Хотите посадить меня в тюрьму из-за того, что я заботилась о вас, вместо того чтобы заботиться о себе? Пожалуйста. Хотите наказать меня за то, что я виновата во всём? Пожалуйста. Делайте что хотите, я умываю руки.

Хватаю свою куртку и быстро обуваюсь. Внутри меня всё кипит от несправедливости. Мне хочется наорать на них обоих. Обвинить их во всём. Но сдерживаю себя, потому что я взрослая, а они дети.

— Никс, я же здесь ни при чём. Я хочу остаться с тобой, — произносит брат, глядя на меня огромными карими глазами, а у меня сердце обливается кровью.

— Если бы ты хотел, то не делал всего этого дерьма, Бранч. Ты бы не подставил меня. Я разочарована в вас обоих. И ещё кое-что, — хватаю с тумбочки фотографию в рамке, горько улыбаясь родителям. — Думаете, что они оставили нам деньги? Да, они оставили, но огромные долги. Все деньги с продажи нашего дома ушли на карточные долги отца, которые он скрывал от мамы. Я целых три года выплачивала деньги коллекторам и делала вид, что всё в порядке. Я потратила деньги с продажи нашего дома на то, чтобы защитить вас от правды. Не было никаких счетов для вас, потому что отец их опустошил. Все! Буквально все! Даже украшений мамы не осталось! Но хватит. Не стоило этого делать. Я ошиблась. Мне нужно было сказать вам, что наши родители были не такими замечательными, какими вы их считаете. Они переложили на мои плечи ответственность не только за ваши жизни, но ещё и ужасающие встречи с коллекторами, которые грозились убить вас, продать в рабство и вырезать органы. Надеюсь, теперь вам стало намного легче, когда вы узнали, что я страдала не меньше вашего. И мне было больно каждый день, когда ты, Элла, попрекала меня тем, что я жила на широкую ногу, вместо того чтобы отдать тебе всё. Хочешь всё? Забирай.

С силой бросаю рамку на пол, и она разбивается у моих ног.

— Вот так. И я пашу сутками на двух работах, чтобы дать вам хорошую жизнь. А в ответ получила то, что заслужила из-за своей любви к вам. Но вы не знаете, что такое любовь. Когда вы будете на моём месте с такими же жестокими и неблагодарными детьми, вы поймёте мои слова. А сейчас я ухожу, потому что иначе не сдержусь и убью вас. Я ни разу не поднимала руку ни на одного из вас. Но в данный моменту меня руки чешутся, чтобы дать вам обоим пощёчины за то, что у меня болит сердце. Спасибо вам за благодарность. Спасибо за то, что раскрыли мне глаза на то, что я могу и не работать, чтобы обеспечивать вас обоих. Ведь вы уже взрослые. Так вперёд. Обеспечивайте себя сами. Катитесь на все четыре стороны, как только вам исполнится восемнадцать, если до этого времени вас не заберут. На этом всё.

Вылетаю за дверь и хлопаю громкое ей. Бегу вниз по лестнице, уже не сдерживая слёзы от обиды, боли, усталости. Я просто уже не знаю, что мне делать дальше. Не знаю. И я поняла, что постоянно совершаю ошибки. Я сама виновата во всём.

Господи, что мне делать дальше?