Gavin Luke – In This Moment

Цугцванг. Наверное, самое отвратительное явление, которое может произойти с шахматистом за игрой. Каждый ход превращается в болезненный выбор между худшими вариантами, словно тебя загнали в угол, и любые твои действия только ухудшают положение. Эри, прекрасно понимая, что это за состояние, всегда старалась избегать таких ситуаций, но сейчас ей казалось, что жизнь медленно, но верно направляет её именно туда.

Стоило ли это всего чем она пожертвовала ради карьеры? Она оставила родителей в Чикаго, хотя они были не одни. Сестра, которая жила неподалёку, пообещала приглядывать за ними, но всё равно на сердце у Эри был тяжёлый груз. Беспокойство пряталось за ежедневной суетой, но от него невозможно было убежать. Девушка пообещала вернуться к ним с победой, однако для её родителей победа не главное в жизни. С детства говорили, что умение преодолеть препятствия будет достаточно для них. Она не хочет их подводить и видеть стыд на их щеках. Никогда.

Эри медленно провела пальцем по краю стекла, оставляя тонкую линию, как ход пешки по доске. Поезд уверенно мчался по рельсам маршрута «Чикаго — Нью-Йорк», словно жизнь девушки двигалась по заранее проложенному пути. Но была ли она готова к тому, что ждало её на другой стороне? 

Время от времени поезд проходил мимо небольших станций, и сквозь окна врывались короткие звуки снаружи — тихие объявления, голоса людей, шорох открывающихся дверей. Эти звуки были мгновенными, как воспоминания, и исчезали, как только поезд вновь ускорялся, оставляя за собой пустоту.

— О чём задумалась? — спросил Субин, когда вернулся с другого вагона с двумя стаканами горячего чая. В поезде стоял тихий, монотонный стук рельсов, а вагон немного пошатывался от быстрой скорости. — Или это боевой настрой перед игрой в следующую неделю? — Эри слабо улыбнулась, благодаря за чай.

— Неважно. Просто впервые уезжаю так далеко от родителей.

— Но тебе девятнадцать, — он вопросительно изогнул бровь.

— Нынче девушек одних не отправляют, — Эри увидела как он понимающе кивнул и перед глазами вспомнилась картина с детства.

Это произошло словно вчера. Она уже не помнит в деталях что происходило в тот день занятий, но отчетливо видит очертания мальчика, который был единственным кто соглашался играть с ней и вообще заводить разговор. В кабинете снова стоял родной запах кофе, старой древесины. Помещение было заполнено радостными голосами детей, игравшие между собой партии. По стенам висели старые картины шахматистов, а одна стена и вовсе была закрыта большим шкафом. Учинага никогда не интересовалась что находится в ней, но мистер Арнольд доставал оттуда учебники и сборники задач, чтобы предоставить их своим ученикам.

В таких воспоминаниях девушка ненавидела одно - одиночество. В самом начале занятий многие хотели сыграть с Эри и девочка искренне радовалась, ведь наконец она станет частью их шахматного клуба и найдет много новых друзей! Однако, спустя четыре проигранных партий Учинага понимала, что не в их заинтересованности дело. Они хотели повысить себе самооценку за счёт выигрыша над новичком. Так могут поступать только злые люди. Удивительно то, что даже мистер Арнольд, который крайне не хотел видеть девочку на своей секции, не позволял себе такого. Он ведь тренер как-никак, его главная задача не выигрывать у пятилетней девочки, а показать где её слабости и ошибки, чтобы Эри не допускала их снова, но и мальчикам тренер ничего не говорил.

Один Субин всегда воспринимал её всерьёз. Когда Учинага с полными от слёз глазами смотрела на него и задавалась вопросом почему, он тихо отвечал, что у него есть сестра, которая научила его играть в шахматы. Кто знает, если бы не старшая Чхве, Субин бы так и не завоевал своих титулов и не светился бы на первых строчках местной и глобальной газеты.

Может не с проста жизнь снова преподнесла Субина в её жизнь?

Когда поезд остановился на последней станции, то Эри взяла свой маленький чемодан и прошла в след за уходящей толпой, Субин же ходил сзади неё. Забавно, но тут словно и воздух другой, не такой как дома. Создавалось ощущение будто он был наполнен свободой и любви. Другой мир. Всё было больше, громче, ярче, чем она могла себе представить. Шум мегаполиса окутал её, как невидимая волна — звуки автомобилей, гудки такси, разговоры людей на каждом шагу сливались в бесконечную какофонию, которая одновременно и пугала, и притягивала. Чикаго тоже относился к списку больших городов Америки, но тут совсем всё другое. Живое и энергичное.

Люди двигались по тротуарам, будто участвуя в бесконечной гонке. Мужчины в строгих костюмах с широкими лацканами и галстуками шагали быстро, не оборачиваясь по сторонам, словно погружённые в собственные мысли. Их строгие черные и серые пальто лишь усиливали контраст с яркими, разноцветными платьями женщин, одетых в модные фасоны того времени — с геометрическими узорами, широкими поясами и укороченными подолами.

Эри ощутила, как холодный ветер пронёсся мимо, словно невидимая рука, заставив её подтянуть плотнее своё пальто. Субин был её навигатором по Нью-Йорку, так как она здесь впервые. По пути к отелю он показывал на высокие небоскрёбы и рекламные баннеры на окнах многих зданий. Эри заметила, как некоторые прохожие держали в руках толстые газеты или сумки с продуктами, а уличные продавцы на углах пытались привлечь внимание, выкрикивая свои предложения. Забавно и то, что в Нью-Йорке Эри услышала разность акцентов на английский язык. Ничего необычного, но интересно.

Когда они наконец дошли до маленького отеля расположенный почти возле центра города, Эри приметила насколько минималистичен был стиль зданий и главного входа. В углу играл магнитофон с виниловым диском популярной на то время группы The Beatles. Их встретила девушка в форме и провела каждого по своим номерам. Именно здесь остановились шахматисты с разных уголков Америки, чтобы побороться за главное звание (но менее чем чемпион мира).

Как только девушка вставила в скважину ключ от своего номера и вошла внутрь, её взгляд упал на мягкий, ворсистый ковёр горчичного оттенка, который приятно пружинил под ногами. В комнату лился мягкий, теплый свет, исходящий от ламп с абажурами из жёлтого стекла в форме цветка. Эти лампы, с изящными изгибами, создавали игру теней на стенах, обтянутых обоями с узорами в виде крупных геометрических фигур — сочетание оранжевого, коричневого и красного цветов было модным в те годы. Уютно, почти как дома. Однако, для полной атмосферы родной комнаты в Чикаго не хватает её шахматной доски возле прикроватной тумбы и свечей.

По комнате раздался еле слышимый стук в дверь и за ней появилась высокая фигура парня. По его внешности можно было понять, что дорога в поезде его утомила, но он лишь достал часы с кармана пиджака и произнёс:

— Нужно разобрать партии, — и Эри кивнула.

Приятно, что её тренером является её давний товарищ, с которым она хорошо общалась в детстве, но нынче у них совсем не завязывается разговор. Сам Чхве редко о себе говорит, всё у Учинаги выпрашивает и улыбается ей, когда получается разговорить молчаливую и тихую Эри. Всё как и всегда. Такой же загадочный. Девушке хотелось бы узнать куда внезапно пропал в детстве и как согласился быть её тренером, но их диалог начинается и заканчивается шахматами. При всей её неприязни к мужчине только к Чхве у неё было нейтральное отношение. В детстве не дразнил её, не показывал пальцем, наоборот уважал и искренне хотел помочь. К таким людям у неё совсем иной настрой.

— Смотри что нашёл, — показал на толстенную книгу Субин, когда девушка удобнее устроилась на своём кресле и расставила фигурки на шахматной доске. Глянцевые, тяжёлые. Наверное, специальным заказом были изготовлены. — Сборник партий, который передал мне мистер Арнольд два года назад, когда я готовился к чемпионату мира. Очень хочу разобрать партию Михаила Таля и Ханса Хехта.

— Почему именно они? — робко спросила Эри, доставая из своей маленькой сумочки свой неотъемлемый атрибут игры. Уже как часть ритуала. Чхве, который не отрывал своего взгляда с девушки, прослушал её вопрос.

— Давно ты так делаешь?

— Что?

— Надеваешь перчатки перед игрой. Боишься заразиться? — Эри метнула на него своими карими глазами. Её взгляд слегка сузился, но она сохранила спокойствие, затянув перчатки на запястьях.

— Концентрация, — Чхве удивлённо вскинул брови, но не на её ответ. Скорее на поведение и на то, как манера её речи значительно поменялась. В детстве была такой яркой и общительной аж уши уставали от её болтовни, но сейчас она сдержаннее. Говорит коротко и ясно, смотрит своим убийственным взглядом, словно хочет пробраться в его разум и прочитать всё о чём он думает. Изменилась или заставили измениться?

Субин сделал глоток воды и начал перелистывать страницы.

— Знаешь чем эта партия уникальна? — спросил Субин, Эри пожала плечами. — Таль жертвует всеми своими фигурами, но всё равно выигрывает. Почему?

— Хорошо разработанная тактика и умение адаптироваться на шахматной доске, — из её уст такие рассуждения звучат так красиво и волшебно.

— Это мы сейчас и узнаем, — уголки его губ слегка приподнялись и он начал иллюстрировать прописанную партию в книге, делая ход за ходом. Субин диктовал ходы за чёрных Эри. На третьем ходу Чхве передвинул белого коня с поля «g» на «f3» и уже хотел что-то сказать, как девушка его опередила.

— Новоиндийская защита.

— Правильно, — кивнул Субин и снова перелистнул страницу, чтобы увидеть продолжение партии.  После быстрых движений обеих сторон, белая и чёрная сторона заканчивают развитие своих фигур. Учинага часто сидела так и разбирала партии с мистером Арнольдом либо со своим отцом. Только мистер Арнольд объяснял всё с точки зрения высококвалифицированного тренера, а отец как считает правильным. Этого было достаточно для Эри, которая только-только погружалась в мир шахмат.

«12. Bd3 Nf8»

Субин передвинул пешку на линии «ц» на пятую клетку чем вызвал удивление Эри. Её глаза сразу стали бегать по шахматной доске, а затем и вовсе с удивлением распахнулись. Догадалась в чём была фишка этого хода чемпиона мира Михаиля Таля.

— Конечно, Таль мог передвинуть белого ферзя на линию «а», где белая сторона перешла бы в эндшпиль* и взяла бы инициативу игры, но Таль очень непредсказуем. Как ты, — Эри должна была улыбнуться этой фразе? Сравнивать себя с Михалом Талем ей ещё не удавалось, но Субину, наверное, виднее.

*Эндшпиль - конец игры.

Разыграв партию до пятнадцатого хода, Субин продиктовал «c6». Это снова смутило девушку.

— Зря, конечно, — прокомментировала Учинага. — Можно было бы конём защититься от вражеского ферзя и после рокировки** белого короля, взять белую пешку на «c3».

** Рокировка короля - ход в шахматах, заключающийся в горизонтальном перемещении короля в сторону ладьи своего цвета на 2 клетки и последующем перемещении ладьи на соседнюю с королём клетку по другую сторону от короля.

Ход за ходом и они наконец заканчивают разбор интересной партии. Это очень энергозатратный процесс, поэтому Эри устало потёрла глаза и зевнула, но на дворе только вечер. Небо окрасилось в фиолетово-оранжевые тона, а шторы комнаты еле-еле шевелились из-за слабого ветра из окна. Прекрасное время, чтобы выйти на улицу и изучить уголки улиц Нью-Йорка.

Когда девушка перевела взгляд на Субина, то увидела каким волшебным предстал его профиль лица под оранжевые лучи заката. Оттенок его голос перенял цвет вечернего города, а глаза блестели от искорок и быстро двигались от чтения того самого сборника. Где же он был, когда Эри осталась совсем одна? Куда исчез и почему оставил её вместе с тем тираном?

Девушка облокотилась об рукоятку кресла и прикрыла глаза, не желая вспоминать то, что она пережила несколько лет назад. Не хочет испытывать те самые эмоции снова и загонять себя в угол подсознания, становясь заложницей своих же мыслей.

— Эри, мне нужно сказать... — произнёс Субин бархатным голосом, пропитанный искренностью без единой нотки гадости, но увидел как девушка заснула. Только он хотел произнести что-то важное, как снова не может. Лучше будет если Чхве уйдёт и оставит девушку наедине, укрыв тёплым пледом. Он хотел сказать это и на следующий день, но не мог. Эри тихо тренировалась у себя в комнате. Думал расскажет и через два дня, три, четыре, пять... Однако, не успел вплоть до начала чемпионата США. Лучше скажет он, чем узнает сама через несколько минут.

После окончания регистрации на первый тур, Субин всё же подошёл к Эри, которая мирно ждала своей очереди на оглашение противника. Его изнутри пожирало неизвестное чувство, разрывало всё на куски, но сейчас либо никогда. Она возненавидит его ещё больше, если не скажет. Только он успевает произнести её имя, как на весь зал раздаётся «Чхве Ёнджун-Учинага Эри» от которого Субин тяжело вздыхает, прикрывая глаза, а девушка распахнула глаза от ужаса. Он не успел. Кожа покрывается ненавистными мурашками, а саму Эри, словно сбило поездом и полностью выбило из колеи. Сердце готово было вырваться из грудной клетки от осознания катастрофы.

Нет, нет, нет... Быть не может. Только не сегодня. Не в этой жизни.

Девушка медленными шагами проходит до первой доски, где обычно встречаются в безжалостной битве лидеры с высокими рейтингами ФИДЕ***. Она словно в трансе или в глубоком сне села за чёрную сторону, пододвигаясь ближе к столу и ждала верной смерти. Точнее, смертельной казни уже на первый день чемпионата. Её глаза начали наполняться ненавистными слезами, когда Эри увидела высокую фигуру парня с чёрными, как смола, волосами уверенной походкой прошёл через весь зал под гробовую тишину и сел прямо напротив девушки. Глаза его хитро сузились, а губы поднялись в ехидной ухмылке. Она чувствует как воздух в зале стал тяжёлым, словно её медленно, но верно убивают смертельным газом. Эри хотела бы чтобы так случилось, ведь Ёнджун был последним в мире с кем она бы хотела встретиться.

***Рейтинг ФИДЕ — ежемесячный шахматный рейтинг, формируемый Международной шахматной федерацией и основывающийся на методе расчёта системы рейтингов Эло.

Девушке пришлось пожать ему руку в честь начала игры и нажать на механические часы, ожидая его первого хода. Всё начиналось стабильно. Староиндийская защита от Эри показалась Субину вполне логичной и ожидаемой после такой ужасающей новости. К слову, над главным залом были специальные балконы через которые тренера могли параллельно иллюстрировать партии своих подопечных. Субин в точности воспроизводил каждый ход девушки и подмечал как аккуратно она играла. Однако, когда он увидел её новый ход и уже хотел пойти так же, как застыл на месте и резко посмотрел на Эри. Поплыла...

Эри почувствовала, как её сердце сжалось в груди, когда Ёнджун сделал свой ход. Шах. Это слово эхом отдалось в её голове, как звон тревожного колокола. Он ухмыльнулся, как будто предвкушал этот момент с самого начала, и Эри вдруг осознала, что её расчёты пошли прахом. Ошибка. Маленькая, едва заметная, но фатальная. Всё, что было до этого — выверенные ходы, холодная концентрация — вдруг растворилось в тумане её растерянности. Тренеры, возможно, уже начали шептаться между собой, обсуждая её просчёт, и эта мысль буквально жгла её изнутри. Стыд и разочарование прокатились по телу волной, но она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Всё ещё можно было исправить, но её разум словно захватили сомнения.

Эри лихорадочно обдумывала возможные выходы, но её мысли были спутаны. Как она могла так легко допустить такой грубый просчёт? Может, это был стресс после услышанной новости? Она пыталась вернуть контроль над ситуацией, но фигуры на доске теперь казались чуждыми, словно враждебно настроенные. Смотрели на неё с ненавистью, как делали это когда-то дети из шахматной школы. Смеялись, тыкали в неё, обзывали.

Ёнджун же чувствовал её уязвимость, и теперь, без сомнения, играл не только за доской, но и с её нервами. С каждым ходом она теряла не только фигуры, но и саму нить игры, которую раньше так уверенно вела. Играл с ней, издевался и душил с каждым ходом, не давая пройти её фигурам.

— Соберись же, — шептал Субин, который напрочь позабыл обо всём. Только наблюдал со стороны и не знал как помочь. Снова оставил её одну.

Однако, Эри уже не давала себе отчёта. С каждым её ходом позиция девушки ухудшалась. Цугвцванг, которого она боялась больше чем смерти, настигнул её.

Когда до очевидного проигрыша осталось пару ходов, Эри остановила часы и пожала руку Ёнджуну. Она медленно поднялась, ощущая, как тяжесть поражения давит на плечи. Её взгляд встретился с глазами Субина, сидящего на балконе. Он не смотрел осуждающе, но этого было достаточно, чтобы Эри почувствовала, что подвела его, подвела себя. Тишина в зале казалась слишком громкой, как будто даже стены впитывали её неудачу. Внутри всё бушевало — разочарование, злость на себя, стыд. Но снаружи она оставалась невозмутимой, как будто поражение было лишь очередным испытанием, которое нужно пройти. Однако она знала: эта ошибка будет преследовать её, как тень, напоминая о том, что она не может позволить себе расслабиться даже на миг.

Ёнджун же сказал ей вслед:

— Какой была слабачкой такой и осталась. 

Как только она оказалась в пустом коридоре за ней выбежал Субин, который хотел нагнать девушку, но, когда он прикоснулся её, Эри отдёрнула его руку от себя.

— Ты ведь знал про Ёнджуна, — произнесла она, но парень слышит нотки разочарования в её голосе. — Знал, но не сказал.

— Я хотел сказать.

— Но не сказал, — её голос дрогнул, а дыхание участилось, словно что-то душит её. Не даёт сделать вдох, вдохнуть воздуха полной грудью. — Ты ведь спросил меня почему я ношу перчатки. Так вот тебе мой ответ, — она подошла к нему ближе. Чхве видит как её карие глаза отражают злость, ненависть и обиду. — Когда мне было тринадцать я попала в особую группу мистера Арнольда, в которой он готовил избранных учеников к главным стартам. Ты и Ёнджун были со мной. Ёнджун до этого травил меня на глазах остальных, особенно после того как он проиграл тебе четырнадцать лет назад, но за меня мог заступиться ты. Но в один момент ты исчез, оставил меня одну с этими тиранами, которые портили мне жизнь, сломали детство, — девушка перешла на крик. Это был крик души, которым она пыталась достучаться до людей, но они делали вид будто ничего не происходило. Эри молчала, долго молчала, от этого и изменилась. Стала холодной, не проявляла эмоций, так как осталась одна. Никто бы не пришёл ей на помощь. — Я не хотела дотрагиваться до фигур, которые были тронуты ими. Сожгут на костре, разрежут на несколько кусочков, но я  н и к о г д а бы не прикоснулась к ним.

Субин многое упустил, когда исчез из жизни Эри. Не знал с каким ужасом ей пришлось столкнуться в столь юном возрасте. После ухода девушки из здания, зал наполнился репортёрами, которые уже готовы были писать газеты про ошеломительную победу Чхве Ёнджуна и тотального разгрома чемпионки штата Иллинойс Учинаги Эри.

Так вот какими могут быть всеми любимые шахматы.

Грязными.

Порочными.

Наполненными девичьими слезами.