Рэн Экейн еще не знал, что хрупкий мир вокруг него внезапно разбился. В его старом доме в городе Эттон-Крик, что затерялся среди густых заснеженных лесов, было тихо. Тихо, не считая плаксивого голоска Джульетты:

− Рэн, ты уже два часа смотришь в одну точку, – пожаловалась она, положив ему на плечо руку и нежно массируя мышцы. Ее ногти, окрашенные красным лаком, норовили проткнуть бледную кожу парня сквозь рубашку.

– Зачем ты пригласил меня, если хотел побыть один?! – вспылила девушка, затем раздраженно соскочила с постели, пересекла комнату и заперлась в ванной. Экейн не обратил на подругу внимания, лишь автоматически застегнул две пуговицы на рубашке, которые она успела расстегнуть. Все его мысли сейчас занимала Аура Рид. Он был обеспокоен тем, что она не отвечала на звонки. Его мучили вопросы, куда она отправилась и почему он не может найти ее. Всегда мог. Почему не сейчас?

Рэн чувствовал себя беспомощным, осознавая, что Аура сейчас наедине с Адамом. Знание того, что он не может контролировать ее, заставляло нервничать как никогда в жизни, заставляло внутри все сжиматься от беспокойства. С тех пор как она появилась в Эттон-Крик, все пошло прахом. Все больше не так, как ему бы хотелось.

Джульетта вышла из душа и надменно спросила:

− Ты не собираешься устроить мне сюрприз?

− Зачем мне это?

Раздраженно рыкнув, от того, что даже теперь, когда на ней нет ничего кроме черного полотенца, Джульетта встала перед ним:

− Потому что я уезжаю в университет!

− Я забыл об этом, – равнодушно ответил Рэн. Джульетта властно взяла парня за подбородок и откинула голову назад. Он не попытался освободиться, потому что знал: она отступит первой. И так и случилось, когда их взгляды встретились. Глаза Джульетты были чарующими и магнетическими, а глаза Рэна источали безразличность, отчужденность и холодность.

Девушка давно привыкла что Рэн искренен в своих чувствах, но это выбивало из колеи и злило – его равнодушие. Она шумно вздохнула и сделала шаг назад.

− Ты продолжаешь думать о той девчонке. – В глазах мелькнуло узнавание. – Ты отвратителен!

− Тогда почему ты все еще здесь? – невозмутимо спросил Рэн, по-прежнему глядя на девушку снизу-вверх. Он в упор смотрел в ее глаза, провоцируя. – Почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое? Дверь вон там, − Рэн неуловимо кивнул в сторону, но Джульетта не сдвинулась с места. Ее голос сочился презрением, когда она произносила:

− Ты думаешь о ней постоянно. Ты представляешь ее на моем месте? Или, может, даже думаешь, что я это она? Если нет, что тогда? Может мне стоит прочесть ее дневник, который ты прячешь в сейфе?! Или лучше стоит... − Джульетта запнулась, когда Экейн внезапно поднялся с кровати, но дрожащим голосом закончила: − Или лучше отдать его в полицию? Думаю, там будет много интересного...

Он приблизился к девушке. В движениях чувствовалась затаенная угроза, словно над головой зависла огромная туча, пропитанная дождевой водой, но Джульетта не отступила, даже когда между ними остался лишь сантиметр пространства.

− Откуда ты знаешь о нем? − Рэн с ног до головы погрузился в ее запах; запах геля для душа, окутавшего ее чистое тело и запах шампуня с цветочным экстрактом. Он мог проследить взглядом как скатывается капелька воды по ее предплечью. Видел, как девушка прижимает к груди полотенце, будто боится.

− Подними голову, − сказал Рэн. Джульетта нехотя посмотрела. Между ее бровей залегла морщинка, взгляд ореховых глаз был пронзительным и упрямым. Чистое раздражение. Она была похожа на нее – ту девушку из прошлого, − отчего парню внезапно пришла в голову мысль: «А почему бы и нет?». Да, он позвал ее, но уже не помнил почему.

− Я знаю много чего. – Джульетта произносила какие-то слова, но Рэн лишь видел, как она шевелит губами. Они манили, обещая сладкие поцелуи. Иссиня-черные волосы, собранные на макушке в пучок, притягивали пальцы Рэна. Он хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее, испить ее.

Потому что больше всего на свете скучает по той девушке, которой больше нет. Скучает так сильно, что иногда ни о чем не может думать.

Рэн медленно выдохнул, напряженные мышцы лица расслабились.

Он больше не может тревожить Джульетту – не имеет права. Ни прикасаться к ней, ни говорить, ни дышать ее запахом. Он не имеет права мучить ее, она заслужила большего. Лучшего мужчину. Рэн должен разорвать с ней всякие отношения.

− Я хочу... − начал он и до боли зажмурился. Грудь будто вскрыли, желая добраться до сердца. Его душа должна была умереть вместе с той девушкой много лет назад, но не умерла, и сейчас, внезапно он ощутил болезненные отголоски пламенной страсти и вины. – Я хочу все это прекратить, Джульетта. – Голос Рэна тонким бархатом рассыпался в тишине, покоящейся между ними. Она длилась вечно. Завязалась узлом на его шее и затянула петлю. Но внезапно петля ослабла, когда Джульетта взяла его лицо в свои теплые ладони, и приподнялась на носочках. Она глухо зашептала:

− Я не знаю, что с тобой происходит, Рэн. Ты всегда был таким: отчужденным, мрачным и загадочным, но в последнее время с тобой действительно что-то творится. Что-то плохое. – Джульетта приподнялась еще выше, и парень положил на ее поясницу ладонь. Она продолжила шептать: − Скажи, что случилось, Рэн, пожалуйста. Я пойму. – Ее пальцы зарылись в волосы Рэна, вызывая мурашки по позвоночнику. – Я люблю тебя так давно, что кажется больше ничего не могу делать. Каждая моя мысль, каждое мое действие связано только с тобой. Я хочу, чтобы ты мне доверял.

− Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, – прошептал Рэн. Он едва дышал, потому что, когда грудь вздымалась, он касался кожи Джульетты. От этого петля на шее затягивалась сильнее, тянула вперед, заставляла совершать ошибки. – Я люблю другую девушку.

Джульетта поникла, в ужасе прошептав:

− Это Аура Рид?

Рэн покачал головой, физически ощущая прикосновения Джульетты.

− Она мертва. Уже давно.

Девушка опустила руки. Она выглядела растерянной и подавленной. В голове перемешались мысли и чувства, а грудь внезапно сдавили слезы. Она хотела рыдать не потому, что сожалела о смерти девушки, которую любил Рэн, а потому что его сердце до сих пор не свободно. Его любовь к той девушке настолько сильная, что затмевает все другие чувства, и Джульетта хотела заплакать оттого, что не знала, что Рэн способен на подобное; она хотела плакать, потому что бороться с любовью к мертвому человеку в сотни раз сложнее, чем к живому.

Джульетта кивнула. Она отстранилась от Рэна, и он выпустил ее из своих объятий, даже не поднимая взгляда. Девушка, едва борясь со слезами, стала натягивать на себя облегающее шерстяное платье, но, застегивая молнию на спине, внезапно замерла:

− У тебя никогда не было девушки, Рэн. – Обернулась, подозрительно сощурившись. – Как это возможно, что я впервые о ней слышу?

− Никак, − Рэн присел на кровать. – Я солгал тебе.

Джульетта выпрямилась, полностью оборачиваясь:

− В какие игры ты играешь?

− Я просто хочу, чтобы тебя здесь не было.

− Ты ужасен! Как ты можешь сочинять подобное?! Как можешь лгать?!

− Потому что я ужасен?

Сейчас его заботило другое: почему он разоткровенничался рядом с Джульеттой? Он никогда ни с кем не обсуждал это, даже с Кэмероном и Лиамом, и сказал это человеку, с которым не хочет, не желает иметь ничего общего.

− Ты эгоист! – рявкнула Джульетта, швыряя в него чулком.

− Что ты делаешь? – Рэн встал с постели.

− Ты так сильно ненавидишь меня, что готов солгать о своей любви к другой девушке? К мертвой девушке?! Ты просто ужасен!

− И я спрашиваю, как ты можешь продолжать любить меня, − невозмутимо поддакнул он.

− Ты псих!

− Согласен.

− Заткнись! – рявкнула Джульетта, ударяя Экейна в грудь кулаком. Он не испугался, а скорее удивился: Джульетта никогда так не вела себя. Через секунду его грудь затряслась от смеха.

Раздраженно фыркая, Джульетта смерила юношу уничтожающим взглядом:

− Знаешь, если бы ты говорил правду, думаю это было бы неудивительно, что она умерла! Я бы сама покончила с собой, если бы мы были вместе!

− Мы итак вместе, Джульетта, − со смешком напомнил Экейн.

− Хватит шутить! – проревела она как рассерженный динозавр. Экейн фыркнул, потому что ему давно не было так весело, но тут же улыбка слетела с губ, и он отшатнулся, когда девушка разразилась слезами.

Джульетта всегда была холодна словно лед, и держала себя в руках, поэтому Рэн растерялся и неуверенно пробормотал:

− Прости...

Все просто. Она похожа на нее.

Он так давно не ощущал ее, что теперь погрузился в состояние шока.

− Прости, Джульетта, прости...

Она захлебывалась слезами, усиленно вытирая лицо.

Он испугался.

В голове все нарастал шум, причиняя боль, а внизу живота пульсировала тревога. Мысленно он стоял на утесе где бушевал яростный ветер, бросающий его волосы во все стороны, свистящий, казалось бы, в голове, с каждой секундой все сильнее; и Рэн должен был решить, что сделать – ступить вниз или отступить назад и бороться с ветром, пытаясь жить дальше с болью в душе.

Рэн поддался ветру; он наклонился к Джульетте и прильнул к ее губам, сначала мягко и осторожно, затем настойчиво требуя ответного поцелуя, и девушка ответила и приподнялась навстречу.

Он падает в пропасть.

Руки Экейна скользнули за спину Джульетты. Пальцы нашли молнию. Он потянул вниз, и платье скользнуло к ногам. Экейн прижал Джульетту к себе, и осторожно уложил на постель, чтобы сильнее поцеловать ее, и чтобы она изогнулась под ним. Ее горячее тело соприкоснулось с его, вызывая дрожь; ее осторожные руки легли на его грудь, расстегивая пуговицы на рубашке, проникая ногтями под кожу, желая прикоснуться к его раскаленному от желания сердцу. Зажмурившись до боли, Рэн прильнул губами к ее обнаженному плечу, такому теплому, такому приятному...

Он сильнее поцеловал Джульетту, позволяя себе отдаться эмоциям, позволяя ветру захлестнуть его тело, обвить ледяными потоками. Все еще болезненно хмурясь, он прикоснулся губами к ее волосам, по привычке, как раньше целовал ее...

− Рэн, почему ты плачешь?

Свист в голове резко прекратился.

Упираясь одной рукой в шелковые темно-синие простыни, другой он вытер слезу скатившуюся по щеке.

Он разбился внизу об острые камни на тысячу осколков и разлетелся во все стороны. Здесь, внизу, его не ожидало ничего хорошего – лишь боль.

− Уходи, Джульетта, – сказал Рэн гробовым тоном. Шумно всхлипывая, она встала с постели, схватила свое платье и выбежала вон из комнаты. Рэн зажмурился, стискивая зубы.

Горло разорвал яростный стон, а затем крик, и вот уже секунду спустя он сорвал с себя рубашку, желая разорвать ее в клочья.

Это случалось всякий раз, когда он пытался переступить через себя, когда пытался забыть о ней, когда пытался переключиться. Внутри зашкаливали чувства, но одно было сильнее остальных: безнадежность – он никогда не забудет ту девушку.

Экейн ударил кулаками по постели, продолжая вопить на весь дом, потому что боль разрывала его. Как это могло с ним случиться? Неужели кто-то способен любить до такой степени? Неужели такие чувства существуют?!

− Кэмерон! На помощь! – В дверном проеме появился Лиам. – У него опять приступ!

Кэмерон и Лиам схватили Экейна за руки, стаскивая с постели и волоча в ванную. Там они бросили его под ледяную воду, и держали в душевой кабине до тех пор, пока Экейн не пришел в себя и не перестал вырываться. Он лежал на полу шумно дыша; вся одежда пропиталась водой и прилипла к худощавому телу. Братья сидели рядом, полностью мокрые.

− Все? – раздраженно спросил Лиам, запыхавшись. − Ты пришел в себя?

Поскальзываясь на воде, Экейн с трудом принял вертикальное положение и изможденно опустил голову на грудь. Тишину нарушил отчетливый стук капель воды, падающих с его волос.

− Рэн, − Кэмерон опустился на корточки рядом с парнем. − Ты больше не можешь устраивать такое. У нас нет времени на подобные выходки, не усложняй все.

− Я не усложняю! – рявкнул Экейн, пригвоздив старшего брата взглядом. – Я вытащил всех нас из задницы и почему-то еще не слышал слов благодарности!

Лиам предостерегающе взял Рэна за плечо, но тот скинул руку.

− Я устал! Как долго это будет продолжаться? Сколько лет Аура будет мучить меня?!

− Аура ничего не вспомнила, – успокоил парня Кэмерон. Он выпрямился, отступая. – Не стоит сейчас паниковать, она еще ничего не вспомнила. И не вспомнит. Мы не позволим, Рэн, мы ей не позволим.

Экейн выдохнул и поднялся на ноги, затем достал из шкафа полотенца и набросил на свою голову, все это время игнорируя, как переглядываются братья.

− Мы знаем, как для тебя это сложно, − Кэмерон был понимающим, словно Мать Тереза. Как и всегда. – Тебе все время приходится выбирать, но когда-нибудь все встанет на свои места, я обещаю.

Экейн заметил, как Лиам бросил на брата скептический взгляд, и усмехнулся.

− Да, понимаю, – невпопад сказал он, убирая влажные волосы с лица. Рэн все еще ощущал на своем теле запах Джульетты. Даже чувствовал вкус на языке, что не могло не выводить из себя, поэтому прежде чем вернуться в комнату Рэн принял душ. Затем сменил постельное белье.

Братья молча наблюдали за суетой, терпеливо дожидались, когда Рэн придет в себя и успокоится, и вот, когда его лицо вновь стало невозмутимым, а взгляд отсутствующим, Кэмерон произнес:

− Я считаю, что Аура и Адам вместе и они остановились в одном из его домов.

Рэн плюхнулся на кровать, в то время как братья продолжили стоять, словно истуканы. Лица обоих были такими серьезными, что Рэн едва не засмеялся хотя смешного здесь было мало.

− Я нашел настоящую мать Ауры, − добавил Лиам, скрещивая руки на груди. − Она все еще в церкви святой Марии.

Рэн вскинул голову, внезапно почувствовав, что сознание перестало кружиться и путаться.

− Ты спятил? А если они найдут ее?

− Это ты спятил, придурок, − не выдержал Лиам, и Экейн вскинул бровь. – Как, по-твоему, я должен был заставить ее приехать сюда?! Изабелла ненавидит Ауру!

− Мы должны следить за тем, кто посещает этот монастырь, – вмешался Кэмерон, предчувствуя драку. – Если Аура найдет его, тогда у нас не останется никакого выбора.

Лиам посмотрел на Кэмерона тяжелым взглядом:

− Ты ведь понимаешь, что пока возле нее ошивается этот Адам Росс, которому я хочу отвинтить его тупую башку, у нас ничего не получится? Этот крот раскопает правду и принесет Ауре на блюдечке. Что смешного?! – Лиам сверкнул глазами в сторону Рэна.

− И все же, − поспешно встрял Кэмерон. – Мы должны установить слежку за монастырем.

Повисло молчание, в течение которого на Лиама уставились две пары глаз. Он скорчил гримасу и вскинул брови:

− Что? Вы же не серьезно, парни? Там одни монахини!

− Это пойдет тебе на пользу, − мстительно протянул Экейн, криво усмехнувшись. Кэмерон посмотрел на него и сухо произнес:

− Рэн, ты останешься дома. Я чувствую, что Аура, в компании сам знаешь кого, придет за дневником.

− Открутить голову... − начал Лиам, но Кэмерон снова проигнорировал его:

− Поэтому ты будешь тщательно следить за ним.

Лиам кисло улыбнулся, но это была болезненная улыбка, ведь он бы предпочел спать с дневником под подушкой, чем ошиваться в женском монастыре. Он ревностно спросил старшего:

− А что ты будешь делать?

− Я буду продолжать поиски Ауры. Кроме того, вы не забыли о том, что кто-то убил того парня, который преследовал ее в лесу?

В день, когда Рэн вернулся домой с дневником Ауры, он обнаружил на своем заднем дворе подарок, завернутый в простыню. В местном отделении полиции ДНК убийцы не сумели вычислить. Как и всегда.

− Кто бы это ни был, он знает о происходящем, – рассуждал Кэмерон. – Мы не знаем мотивов его поступка, но знаем, что это личное, раз тело оказалось на заднем дворе Рэна.

− Может они хотели, чтобы Аура увидела труп? – предположил Лиам, переведя взгляд серых глаз с одного брата на другого. – ОС любят вмешиваться в наши дела.

− Нет, – Кэмерон задумчиво нахмурился. – Я думаю, это было не для нее, а для нас. Этот кто-то хочет показать, что владеет ситуацией. И это не ОС. Думаете...

− Стой, это Стив звонит, − перебил Лиам, незамедлительно отвечая на звонок: – Алло, Стивен. Да...что? Ты, наверное, шутишь. Да, я сделаю это. Да, и ты береги себя.

Договорив, Лиам безвольно опустил руку с мобильником, глядя на братьев по очереди. На его губах появилась недоверчивая усмешка:

− Я был прав. Нужно было убить этого урода еще при первой встрече. Они нашли свидетельство о рождении.

***

Мое сознание затаилось.

Я завернулась в ватное одеяло, от которого пахло уютом и лавандой, и прикрыла веки, больше не в силах смотреть невидящим взглядом в сторону Адама.

Мы все еще были в его доме в Дарк-Холле. Он лежал на постели, притворяясь, что поглощен чтением. Могу спорить, что он не видит ни букв, ни даже страниц. Его глаза не двигаются. В желтоватом свете лампы лицо кажется болезненным, но Адам просто сосредоточен на том же, на чем и я.

Как это возможно? Как Кэмерон может быть сыном Ридов, и в то же время быть братом Лиама и Рэна? Эта мысль выводит меня из себя, заставляя внутренности пылать. Что, если... а что, если Рэн и Экейн узнали, что Риды отдали их на усыновление в семью Коллинзов и потому возненавидели их и убили? А что если я видела, как это случилось, и потому они...

Это сумасшествие. Я схожу с ума.

Чужим голосом я спросила:

− Это правда?

Адам был встревожен судя по напряженным скулам.

− Что правда?

Я выпуталась из одеяла, освобождая нижнюю половину лица и повторила вопрос:

− Это правда, что было написано в том документе? Это правда, что я приемная дочь? Это правда, что мама и папа не мои настоящие родители?

− Аура... − Адам вздохнул, закрыл книгу и отложил ее. У него не было ответов на мои вопросы. Точнее был, но он мне не нравился. Адам выключил светильник со своей стороны кровати, спустился по подушке и повернулся ко мне:

− Я тоже ничего не понимаю. Но если мы ничего не понимаем сейчас, не значит, что объяснения не существует. Мы найдем его, Аура.

Я перевернулась на спину, все еще завернутая в одеяло. Оно помогало сохранить тепло тела, словно волшебный пластырь помогало не рассыпаться на куски. Запах лаванды помогал не сойти с ума, а Адам – собрать мою жизнь воедино.

− Не знаю, хочу ли я знать это, − произнесла я. Это был мой голос, мои слова, мои мысли, и мне казалось я поступаю правильно. Но эта безысходность слишком напоминала прошлое, дни, проведенные в больнице, когда меня «лечили». Я не хотела восстанавливать воспоминания. Мне казалось, что ни к чему хорошему это не приведет, и это правда − я лишь сильнее запуталась.

Я снова хочу сбежать.

− Аура... − Адам осторожно убрал с моего лица волосы, и, подперев голову рукой, тихо продолжил: − Ты должна быть сильнее этого. Будь сильнее своего страха, контролируй его. Борись с ним, иначе он тебя проглотит.

Некоторое время Адам долго вглядывался в мое лицо.

− Аура, от правды не скрыться, − произнес он. – Даже если сейчас сбежишь, она все равно – через год или пять лет – вернется. Будет сводить тебя с ума и мучить ночами. И ты сдашься. Вернешься назад, чтобы разгадать загадку.

С трудом проглотив в горле комок, я прошептала:

− Я бы хотела, чтобы все оказалось кошмаром. Я проснусь и увижу, что все закончилось. Нет, даже не так, − я внимательно следила за лицом Адама, улавливая мельчайшие изменения, а он принимал все близко к сердцу и потому болезненно хмурился. – Я проснусь и окажется что ничего не начиналось. Просто ничего и не было.

− Ты можешь превратить происходящее в еще одно плохое воспоминание, − пообещал он. Я слабо улыбнулась; ради Адама, ведь он поддерживает меня даже тогда, когда знает кто я. Знает, что я втянула его в неприятности. Я не должна жаловаться и ныть, но чувствовала, что выдыхаюсь. Молчала, потому что боялась, если открою рот произнести хоть слово, из него вырвется раскаленная лава. Адам все понял; он легонько прикоснулся к моим волосам, и пробормотал:

− Аура... − Вероятно он не хотел, чтобы я утонула в собственных мыслях как в вулканической лаве, которая плескалась в мозгу, обжигая мыслями и всевозможными догадками.

− Я хочу увидеть маму.

До меня дошло, что эти слова произнесла я, только после того, как Адам уставился на меня словно на пришельца из космоса. Его глаза стали просто огромными, затем он резко принял вертикальное положение и щелкнул светильником.

− Что?! – изумленно спросила я.

− Ты сказала, ты хочешь увидеть свою биологическую мать. Но... ты...ты уверена?

Он еще сильнее нахмурился, если это вообще возможно.

Пока Адам смотрел на меня, словно моя голова внезапно клонировала сама себя, я обдумала эту мысль и потому смогла закончить:

− Я хочу все узнать.

− Ну... в этом есть смысл. – Адам произнес это полным сомнения голосом. – Как ты собираешься ее искать?

Я задумалась и посмотрела в потолок. Это разумный вопрос. Как я собираюсь ее искать?

Я медленно вздохнула.

Ощущение безнадежности отступало, освобождая дорогу зарождающейся надежде. Может еще не все потеряно? Возможно есть шанс начать жизнь заново? Я еще могу все исправить, стать обычной девушкой.

У меня может быть мама.

Она ответит на все мои вопросы, объяснит происходящее. Возможно и она меня ищет?

Мне живо представилось, как мы бежим навстречу друг другу и улыбаемся. Обнимаем друг друга и плачем от счастья, а затем мама говорит, что любит меня. Затем уверяет, что никогда не хотела меня бросать, и я верю ей. Ведь не важно, что случилось, главное – она меня любит. Она нашла меня.

− Аура, как ты ее найдешь? – Адам повторил вопрос и я, вздрогнув, вернулась в реальность.

− Я не знаю.

В комнате вновь воцарилась ночная темнота, но я, к сожалению, уже не могла вернуться в свои чудные фантазии. Я прислушивалась к мирному дыханию Адама, видела кусочек месяца, украдкой заглядывающий сквозь шторы розовой комнаты.

− Я должна найти ее, и... я наконец нашла ее.

Адам удивился, а я неуклюже села и зажмурилась. Сердце в груди глухо отбивало ритм.

– Что с тобой, Аура? Тебе плохо?

− Я писала о ней.

− О ком? Где? – Адам выглядел озадаченным.

Я выпуталась из одеяла, и под пристальным взглядом Адама прошла по комнате.

Мысль была такой яркой, такой обнадеживающей, что казалась живой энергией, пронзившей тело. Я облокотилась о письменный стол, стоящий у узкого окна, и посмотрела на Адама, готовая сформулировать мысль.

− Я вспомнила об этом. Я писала о ней. В своем дневнике.

Наверное, я говорила безумные вещи, потому что брови Адама взлетели вверх:

− Вспомнила?

Ну, я не могла ему сказать о том, что Лиам преследовал меня длительное время посылая мне записки, поэтому солгала:

− Да. Я писала о ней в дневнике. О том, что нашла ее.

Адам подозрительно прищурился. Его встрепанные волосы сейчас делали его похожим на ворона. Подозрительного ворона.

− Я почти знаю, о чем ты думаешь сейчас, Аура, – тон его голоса был бескомпромиссным. – Ты думаешь, что этот дневник, где ты, возможно, писала о своей биологической матери, был в твоем форде, который теперь принадлежит Экейну.

Я скрестила руки на груди:

− Что значит «возможно»? Я писала о ней. Это был мой почерк. Я искала ее. И нашла. И Экейн присвоил себе мою машину, поэтому она ему не принадлежит. Я хочу вернуть ее и свой дневник.

Адам покачал головой, не веря своим ушам.

− Ты понимаешь, − его голос был строг, − что именно поэтому они могли прятать его? Чтобы ты больше мучилась?.. То есть... если у них нет мамы, почему она должна быть у тебя?

Я уставилась на Адама.

Его предположения были ужасны и жестоки, но кто сказал, что они не могут быть верны? Разве они не похитили меня? Разве Лиам не подкидывал мне издевательские записки, заставляя думать о том, что я могла убить отца и мать?

Они способны на все.

− Да, может быть, ты прав, − пробормотала я.

− И все? – парень облокотился о спинку розовой кровати, невозмутимо скрещивая руки на груди.

− А что еще? – я была так же невозмутима сейчас. «А что еще?», − спросил Экейн несколько недель назад, когда я уточнила «Экейн» это имя или фамилия. Я прогнала из головы его образ и прислушалась к Адаму. – Я заберу дневник. И все.

Он фыркнул, впрочем, в голосе не было и доли веселья:

− Ты туда не пойдешь. Если хочешь, я это сделаю.

Зачем он предлагает подобное? Если с ним что-то случится, я просто сойду с ума. Никогда себя не прощу. Это я и сказала категоричным тоном:

− Нет, я так не думаю. Ты не пойдешь туда ни один, ни со мной, ни с кем-либо. Они ненавидят тебя за то, что ты мне помогаешь. Так что будет лучше, если ты просто останешься в машине в нескольких кварталах от дома. Они не станут убивать меня. Если бы хотели, сделали бы это давно. Они просто хотят, чтобы я мучилась − ты сам сказал.

− Смерть не самое худшее, что они могут с тобой сделать, Аура, − мрачно известил Адам. − Что, если ты нужна им для того, чтобы продать тебя на органы? У тебя ведь нет вредных привычек? А еще на черном рынке весьма успешно приторговывают отдельными частями тела. Руками, ногами, например.

− Ты всерьез думаешь, что твоя ерунда меня испугает? – я надменно вскинула бровь, чтобы Адам не понял, что я не испугалась только потому, что не позволила этой мысли дойти до мозга. – И, кстати, я заметила, что ты отлично осведомлен в торговле органами. – Адам не улыбнулся, поэтому и я посерьезнела. – Если бы это была правда, я бы давно уже была в мешке для трупов. – Немного помолчала, затем продолжила: – Даже если это ловушка, я не испугаюсь, Адам. Пусть они боятся. Экейн теперь знает на что я способна. Он знает, если в первый раз моя рука не дрогнула, второй раз этого тем более не случится.

Адам хмуро слушал меня.

− На что ты способна? О чем ты говоришь?

− Я могла убить его, − пробормотала я, даже не поморщившись. Отвела взгляд от шокированного лица Адама, уставившись на ночь за окном. − И, если бы в том пистолете были пули, убила бы.

− Ты стреляла в Экейна? – парень затаил дыхание, выпрямляясь. Я не знала, о чем он думал, но он явно не испугался и не ужаснулся; он не считает, что я какое-то чудовище.

Потому что я не чудовище.

Это они – монстры. Те, кто сделали это со мной.