Не знаю почему мне вдруг вспомнилась первая встреча с мужем. Может яд Мейеры так на меня сказывался, а может, тоска по былым временам была гораздо глубже. Я действительно скучаю по Ричарду, но не хочу возвращаться. Тогда маленькая семнадцатилетняя девочка была влюблена с первого взгляда. Я будто встретила образ из любимой книги и потянулась к нему, как за зеленым огоньком, совершенно забыв о финале подобного романа.

Артур ждал меня на крыльце. Скрестив руки на груди, оперевшись о косяк двери, он задумчиво наблюдал за тем как догорал закат. 

– Мы не успеем пройти перевал до наступления темноты, – произносит он, когда я захожу в хижину.

К моему счастью Альфреда в доме не было. 

– Боишься темного леса и диких зверей?

– Единственный страшный и дикий зверь в лесу - это я, – усмехается капитан, открывая огромный сундук возле двери.

– Тогда мне не чего бояться. К тому же у нас есть Лууна.

При упоминании своего имени, волчица тут же прижалась к моим ногам, довольно виляя хвостом.

– Лууна пацифист. 

– Тебе стоит брать с нее пример. 

– Это всегда заканчивается плохо. Я пробовал. 

Артур вытаскивает из сундука военную шинель и накидывает мне на плечи.

– Чтобы ты не замерзла по дороге. Ночи здесь особенно холодные. 

– Так мы все таки отправляемся обратно?

– Нет, мы идем ко мне домой. Но если у тебя есть желание провести остаток вечера с Мейерой и Альфредом, то можешь оставаться здесь.

– Ну нет уж.

Эта странная парочка уже встречала нас у лошадей. Альфред закреплял дорожные сумки на спину Райдо, а Мейера нашептывала свои ведьминские прибаутки на ухо моему коню. Не удивлюсь, если он вдруг решит скинуть меня с седла по дороге.

– Завтра по утру мы сразу выйдем в город. Если тебе вам что-то нужно, говорите сейчас, – говорит Артур.

– Лучший эль Роба и пироги Анны. Сто лет их не ел. От Мейеры такого не дождешься, как упрет в свой лес на неделю, и сиди жди ее. Но мы не скучаем, спокойная жизнь только по началу непривычна. 

Ведьма бросает на Альфреда недовольный взгляд. И к удивлению для самой себя я вдруг произношу:

– Ратори хотела с вами познакомиться. 

Она вопросительно смотрит на меня, будто спрашивает о ком идет речь. Но потом память настигает ее.

– А, та цыганка на бобах, которая мне письма пишет? Чем же я ей могу помочь?

– Думаю, у вас с ней много общего. Она хотела бы у вас поучиться. 

– Такому не учат, дитя мое, это либо есть либо этого нет. 

– Она неплохо гадает на камнях, – возражаю я и и слышу тихий смешок Артура.

– Ну вот пусть и продолжает. Я не беру к себе учеников. 

Ладно, моя совесть чиста, я пыталась помочь этой цыганке, хоть она этого и не заслуживает. 

– Ступайте, время уже позднее.

Мы прощаемся со стариками и спускаемся к пляжу. Лууна тотчас срывается с места и начинает носиться за чайками, а мы с Артуром молча двигаемся к скале. Но у самого ее подножья  капитан сворачивает в сторону лесной чащи.

– Так мы будем ночевать с дикими зверьми? – не удерживаюсь от колкой шутки я.

– Нет, только ты, – парирует Артур.

Через пару минут подходим к небольшой хижине. Дом был абсолютно неприметен, скрывался под мхом и кустарниками, но когда мы вошли внутрь, он зажегся гостеприимным светом лампад. Хижина проходила сквозь небольшую скалу, и по ту сторону, за стеклянной стеной, открывался великолепный вид сумеречного леса. В доме стоял приятный запах хвои и зелени и, даже не смотря на то, что печь была еще не растоплена, в нем было тепло и просторно. Хоть он и состоял лишь из одной комнаты, но в нем удачно уместилась и печь возле стеклянной стены и  аккуратная деревянная кухня, плавно переходящая в гостиную с большой кроватью.

Здесь так же спокойно как и в гостях у Роба и Анны. Даже более того. Я словила себя на мысли, что хотела бы остаться здесь подольше. 

Артур растопил печь и вышел в лес через стеклянную дверь с охапкой дров. Я же решила достать из сумок еду и разложить ее на кухне. 

– Давай сюда рыбу, я пожарю ее на костре, – командует Артур.

Он уже успел поменять свой китель на похожую военную шинель как у меня. 

Капитан накидывает мне на голову шапку ушанку с красной звездой, забирает тарелку с рыбой и идет к выходу.

– Бутылка рома, прямо перед тобой на верхней полке, бери ее и идем, – бросает он через плечо прежде чем выйти.

Я беру ром  с жестяными кружками, нахожу в сумке вяленое мясо и иду со всем этим добром в импровизированной двор, где во всю горит костер. Артур уже успел закинуть рыбу на огонь и разложить медвежьи шкуры, на который улеглась Лууна.

– Откуда у вас тут столько военной одежды? – спрашиваю я располагаясь рядом с волчицей и наливаю нам ром.

– Во время войны к нам примкнуло много дезертиров. 

– Испугались воевать?

– Скорее просто прозрели.

Артур забирает у меня кружку и чокается с моей.

– А ты воевал?

Он делает глоток и отрицательно качает головой.

– Я тогда уже был на Мятежном духе. Мы воевали, но на своих условиях.

– Это как?

– Помогали людям сбежать от войны, отправляли оружие, нужную провизию и медикаменты. 

– И кому же вы помогали?

– Тем, кому это было нужно.

– Значит и своим и чужим...

– Люди умирали, Адель, разве в вопросе о жизни и смерти существуют свои или чужие?

– Но продлевая жизнь врагам ты только увеличивал количество погибших с нашей стороны.

Я делаю глоток из кружки и морщусь. Вкус рома отталкивал, но мне всегда нравилось это тепло, которое расползалось по венам.

– Может ты и права, – к моему удивлению произносит Артур, – но, когда сталкиваешься со смертью, то пересматриваешь свое отношение к жизни. Многие в вольном городе, воевавшие друг против друга, сейчас живут здесь в мире и согласии. 

Капитан подкидывает дрова в огонь и садится рядом. Лууна, лежащая между нами, моментально кладет мордочку ему на колено.

– Не думала, что дом самого бога морей - Аквилона будет в лесу. По слухам ты обручен с океаном, но выглядишь таким счастливым сидя к нему спиной в лесу у огня.

– Аквилон - это древнеримский бог северного ветра. И он не связан с морем, он связан со стихией, необузданной, подчиняющейся самой себе и живущей по своим правилам.

– В древней Греции его называли Бореем.

– Но суть остается той же. 

Он разливает ром в наши кружки и берет с тарелки кусок вяленого мяса. 

– Очень надеюсь, что Мейера не завялила мышей.

После этой фразы я чуть не давлюсь, но по довольному взгляду понимаю, что он шутит и сердито пихаю его локтем в бок.

– Раньше я не любил океан, – тихо продолжает он, возвращаясь к моему вопросу, – даже плавать не умел - боялся морских чудовищ. Все детство провел на берегу в ожидании отца, ждал когда он вернется насовсем. Но ему было не до меня, и это правильно, он совершал правое дело. Роб и Анна относились ко мне как к родному, в город прибывали все новые люди, учителя, профессора. Я обучился грамоте, увлекался философией, любил уходить в лес, подальше от океана. Знаешь, когда долго ждешь, появляется привычка смотреть на горизонт.

– Так если ты не любил океан, тогда почему сам стал капитаном после отца?

– Все дело в законах. Капитан не может покинуть корабль, не назначив приемника. Отец выбрал меня. И у меня не было права отказаться.

Я залпом осушаю стакан, пытаясь как можно сильнее придержать крышку своей шкатулки внутри сознания. 

– Сложно, наверное, было привыкнуть к тому, что тебя всегда пугало.

– Я научился плавать, выживать, драться, убивать, скрываться – со временем привыкаешь к любой качке.

– А как же страх перед чудовищами?

– Однажды понял, что нет страшнее чудовища чем сам человек.

От его слов мне стало грустно, и, поджав боком Лууну, я примкнула Артуру на плечо. Ром уже ударил по голове, но рядом с Аквилоном, мне стало спокойно. И та шкатулка с воспоминаниями хоть и давала знать о себе, но смиренно захлопнулась под гнетом его размеренного дыхания, пропитанного спокойствием.

Наконец, за очень долгое время словила тишину в своей душе.