- Хён! - шатает из стороны в сторону парня девушка, лишь бы разбудить. Этот чертёнок умудрился заснуть за просмотром фильма. Придурок. - Хван Хёнджин! Вставай!

Послышался приглушённый стон в подушку. Само собой, он не хотел вставать. Зачем? Завтра выходной, на работу не нужно. Так почему девушка будет его? Что-то не так? Что-то случилось? Ну конечно же, случилось! Нарушили его покой.

- Йеджи, что случилось? - мычит, мямлет.

-Пошли гулять, - протягивает слова девушка и тянет за руку на себя. Все попытки безуспешны. Он намного сильнее её. Вся ситуация казалась абсурдом, да таким, что он слегка смеётся.

Ему так нравилась эта дева. Её неуклюжесть, её хрупкость. Такая кукла по сравнению с ним.

- Не хочу, - всё продолжает он мычать в перину, лишь бы никуда не идти. Он её любит, безусловно. Но сейчас не готов пожертвовать сном. Он почти неделю не спал, ведь его повысили. Соответственно, и работы в три раза больше дали. И он согласился на повышение, ведь хочет чаще радовать подарками внутреннего ребёнка Йеджи.

Хван младшая поднимает предплечье парня и ныряет в объятия. Его рука опускается тяжёлым грузом ей почти что на грудь, закрывая в кольцо. Йеджи поворачивается лицом к его шеи. Ответ парня ей совершенно не понравился. Значит, нужно его разбудить. Юница кусает за шею Хёнджина, а потом успокаивающее проводит языком по укусу. Кусает она не сильно, не до крови, но хорошо ощутимо. Старший айкает, спуская с уст шипение. Ему не нравилось, когда она так много позволяла. Особенно на его коже.

- Не нравится, Хён-и? - мурчит Йеджи на ухо, пытаясь прикусить нежную плоть ещё раз. Её тонкую шейку перехватывают, едва не ломая.

- Не нравится, Йеджи-я? - Хван самодовольно улыбается. А Джи лишь усмехается, потому что знает, что он низа что не посмеет сделать ей больно. В этом смысл их отношений. Он доминирует, властвует, но не причиняет боли. А ей нравится такой Хван Хёнджин: суровый, строгий. Но это лишь до поры до времени. Стоит только ей прикоснуться своими к чужим губам, он тает. Мнёт и кусает, а потом проводит языком сначала по нижней губе, потом по верхней. И снова проникает в рот, проводя властным органом по ряду белоснежных зубов.

- Пошли. Блядь. Гулять! - рычит Джи, отстраняясь на приличное расстояние.

Он же, в свою очередь, поднимает лёгкое тело на сильные руки и выносит из общей спальни. Ставит на ноги он её только в коридоре, дабы она надела свою обувь. Он тоже одевает кроссовки от Nike. Точно такие же кроссовки, как и на ней. Чёрно-белые. Вдвоём они выходят на улицу всё в такой же домашней одежде. В лёгких футболках. На Йеджи штаны, а на Хёнджине шорты. Почти всё они носили одинаковое. Это была их изюминка в отношениях. Хотя изюминкой, наверное, более было то, что они причиняли друг другу сладкую боль. Кусали, царапали. И это их только укрепляло. Они сами выбрали такой путь отношений.

Лёгкий ветерок второго дня сентября развивал рыжие локоны, вталкивая в лицо жёсткий волос. Да, как бы Йеджи не старалась, она не могла привести в чувство свои волосы после неудачного покрашивания в блондинку. А как только Хван узнал об этом, он специально пошёл в эту парикмахерскую и чуть ли не сломал всем менеджерам черепные коробки. Не за то, что она слишком много за него отдала. За то, что прорыдала в объятиях Хёна очень долго. Он видел её годовую норму слёз за каких то сраных шесть часов. Вспоминая тот случай, Йеджи не было стыдно. Она так гордилась им и любила. Слишком сильно любила.

Йеджи, будь ребёнком, хоть и внутреннем, она с радостью идёт на качели на площадке около их новостройки. Поджимает губы, без слов прося покачать. А Хван понимает, направляясь к возлюбленной. Его руки касаются холодной цепочке, на которой и ещё одной такой же держаться качели. Он по началу расскачивает медленно, аккуратно. После же, смотря на поднимающийся адреналин в крови Йеджи, начинает давать волю движениям. Она кричит от радости, будто это самый лучший аттракцион в её жизни.

После пятнадцати минут весёлого развлечения Хёнджин резко останавливает качели. Юноша ставит две руки с обеих сторон, наклоняясь к сладким губами. Йеджи хватает его за шею холодными руками, сама притягивая к себе. Первая касается устами, первая проводит языком по языку. Слышит рычание. А потом отрывается.

- Хочешь мороженое? - Шепчет в щеку, обдавая тёплым дыханием. А она снова улыбается. Искренне. Просто потому, что он рядом.

- Хочу, - встаёт с детского аттракциона Йеджи, слегка потирая ягодицы. Даже пятнадцати минут хватало, чтобы всё себе отсидеть. Девушка берёт за руку Хёнджина, ведя позади себя. Она сейчас направлялась в их любимый ларёк.

За одиноким стендом сидит мужчина лет пятидесяти, который знал каждую точку в их отношениях. Йеджи мило здоровается, а Хёнджин слегка кланяется. Младшая поднимает свои глаза на не маленькое меню и выбирает себе новый вкус сласти. У Чон Ли Джуна - имя владельца, всегда большие очереди. В этот же раз никого нет. Мало кто пойдёт без пятнадцати девяти вечера за жареным мороженым. Девушка указывает на меню. Малиновый вкус.

- Две малины, пожалуйста, - бурчит парень, приобнимая за талию счастливую Хван. Он достаёт карту для оплаты, на которой всегда были деньги. Пока Чон готовил сладость, тот подносит к терминалу карту. Оплата проходит, а в изящных руках оказывается два прохладных картонных стаканчика, один из которых она любезно отдаёт.

- До свидания, ребят! - натягивая не фальшивую улыбку, Ли Джун махает им вслед. - Приходите ещё.

- Обязательно придём. До встречи!

Ходя по улочкам Сеула, Йеджи не могла насмотреться красотой. Самый неожиданный подарок от Хвана старшего - это были билеты в центр Кореи. Он ведь знал её главную мечту. И её исполнил, хотя сидел на должности ниже ночами. Хорошо, что за это его повысили.

Доходя до центрального района Каннам-гу, (Центральный (условно, т.к. в Сеуле нет конкретного центра) район). они останавливаются. Пустые стаканчики и испачканные пластиковые ложечки летят в мусор. Йеджи хватает за руку Хёна и прикасается устами к пухлым губам. Она начинает аккуратно сминать, не давая проникнуть в рот, дразня его. Он рычит, что стало так привычно для их поцелуя. А потом под воздействием тёплых рук на своей талии даёт возможность проникнуть глубже. Стонет, извивается. И это лишь от его губ. А что будет дома? Язык проходит по ряду зубов, прикусывая нижнюю губу. Проходит языком по верхней, поглощая её полностью. Но ему было мало. Он бы с удовольствием целовал её так целую вечность. Но кислород не вечен. Она отстраняется, тяжело дыша, с опухшими губами. Утыкается носиком в шею, вдыхая его. Его всего. Он шепчет о том, что им нужно домой. Они идут. Ночь обещает быть весёлой.