— Никогда не понимал, почему люди говорят, что ты соткан из... — мальчик подзадумался, вспоминая слово, которое вот-вот слетит с губ – но, видимо, он не сможет запомнить это.

— Грехов, — продолжает Тео, даже не посмотрев в сторону мальчонки, который впился в него острым взглядом карих глаз. — Все говорят, что я сшит из них.

— Но... Разве грехи – это не плохо? — вздыхает мальчик, и садится на подоконник, дабы поближе рассмотреть мерцающие звезды. — Сегодня так тихо, да? Обычно тут ходят старшеклассники из корпуса А.

— Наверное, из-за того, что их вчера разогнали, никто и не появился. — Тео склонил голову, наблюдая за передвижением осеннего листа.

— Так... А из-за чего тебя называют «сотканным из грехов», Тео? — Кареглазый поворачивает голову к нему, вопросительно глядя любопытными глазами.

Теодор задумался. Так, и вправду, почему же? Почему это именно он, а не, например, Роуз из корпуса В, которую смело можно называть «девушкой легкого поведения»?

Почему именно он должен страдать в холодные ноябрьские ночи, лишь из-за того, что учителя недолюбливают перекрашенного пятнадцатилетнего парня с ужасным детством?

— Ну, не знаю, — шумно вздыхает Тео, и встает с места. — До завтра, Руи.

— Пока, — расстроенно и тихо проговаривает кареглазый.

Руи падает на бархатное красное кресло, сохранившее тепло Теодора.

Его восхищает уверенность Теодора. Его восхищает храбрость Тео. Его восхищает ум зеленоволосого. Руи восхищается куклой, сотканной из грехов.