"И теперь я просто разбитое стекло, лежащее на холодном полу"

* * *

[Harry's POV]

"Обещай, что ты никогда меня не отпустишь."

"Обещаю."

Первый удар заставил мои мышцы вздрогнуть, и я почувствовал сильную боль, тянущуюся от запястья до плеча. Я потёр руку и, проигнорировав её, снова ударил. На этот раз сильнее, вкладывая в этот удар весь свой гнев, заставив грушу немного пошатнуться.

"Все будет хорошо, Ангел. Я не позволю им достать тебя."

Ложь.

Ложь.

Ложь.

Это моя вина. Я обещал ей, что буду защищать её, но я не смог. Он забрал её.

Я промассировал левую руку, глубоко вздохнув, так как удар прошёлся по этой руке. Цепи, держащие грушу, заскрипели. Я ударил сильнее. Мне было больно, но это не важно, ведь это именно то, чего я хочу прямо сейчас. Весь этот гнев выел меня изнутри, и я должен был выплеснуть его. Я снова и снова ударил по кожаному мешку. Я представил образ Даниэля, находящийся передо мной, и стал быть ещё сильнее. Я вспомнил ту ночь, ту злую ухмылку на его лице, когда он говорил, что заберёт её; вот только я не помню, когда он успел это сделать. Она была рядом со мной, я видел её, касался её, а теперь она исчезла.

К черту все.

Я стянул с себя футболку, когда стало слишком жарко, и направился к выходу. Я слышу, как кровь бьет в ушах; пот капал со лба, руки болели, а кулаки все еще были сжаты, но я не чувствовал себя лучше, после того, как закончил. Независимо оттого, сколько я буду бить грушу, я не смогу избавиться от той боли, которую я ощущал внутри.

Моя душа болела.

Чувствуя головокружение, я споткнулся о свои же ноги. Я схватил сумку, прежде чем упасть, и наклонился, тяжело дыша.

С того самого дня, как меня выписали из больницы, я чувствовал себя беспомощным и слабым; теперь я поправляюсь, но временами голова все равно кружиться. Врач посоветовал мне избегать какой-либо физической активности, так как моё тело ещё не готово к этому, но я просто не могу этого сделать. Я был в коме шесть гребанных месяцев. И где она была в это время? Где она сейчас? Я почти перестал спать, ведь каждый раз, когда я закрывал глаза, меня начинали преследовать кошмары. Единственное, что я видел — ту ночь. Сначала я видел её красивые голубые глаза, её яркую улыбку и слышал её слова, которые она говорила мне, но потом все погружалось во мрак. Её улыбка сменялась громкими воплями, она умоляла меня спасти её, я видел, как Даниэль забрал её у меня. Это были мои кошмары.

Где она?

Внезапно я почувствовал чью-то руку у себя на плече, и я быстро повернулся, поднося кулаки к лицу. Луис тут же поднял руки вверх, в знак поражения, и сделал шаг назад; на его лице играла улыбка.

– Это просто я, приятель. Прости, не хотел тебя пугать, – сказал он, поправляя свой дорогой костюм. Я взглянул на него. Я не испугался его, нет. Он просто появился слишком неожиданно.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, отдаляясь от груши.

Я кинул взгляд на свои руки и заметил последствия своих сильных ударов по кожаному покрытию — мои костяшки были красными, и в некоторых местах сочилась кровь. Это происходит постоянно, когда я забывал надеть перчатки.

– Энн позвонила мне и попросила проведать тебя. Она волнуется, поэтому я выполнил её просьбу. Как ты, Гарри? – спросил парень, направляясь ко мне.

Я быстро схватил полотенце, лежавшее на полу, и вытер пот с лица и шеи.

– Просто прекрасно, Луи. А как же иначе? – саркастически ответил я.

Луи разочаровано покачал головой, когда его взгляд заметил мои руки. Его глаза расширились, и он схватил меня за руку, рассматривая ушибы. С моих губ сорвалось шипение, когда он прикоснулся к поврежденному участку, и я отдернул руку, вытирая часть крови полотенцем.

Оно болело, словно в аду.

– Черт возьми, что это, Гарри? Что ты думаешь ты делаешь? Это место ужасно, – заорал парень, оглядев студию, которая была заполнена испорченными картинами, кусками битого стекла и другими обломками. – Ты не в порядке, Гарри? Зачем ты губишь себя? Ты закрываешься здесь каждый день и начинаешь все тут разрушать. Ты приносишь себе боль, делая это. Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, ты думаешь, что потерял её, но ты ничего не мог сделать. Ты был в коме практически шесть месяцев. Не обвиняй себя в случившимся. Ты разрушаешь свою жизнь! – пальцы Луи нервно провели дорожку вдоль его тёмных волос, его голубые глаза были полны беспокойства.

Я взглянул на него, глубоко вздохнув. Вероятно, он был прав, но сейчас я не слышал его. Я чувствовал боль, я был разрушен и я был один.

– У меня больше нет жизни. Я потерял свою жизнь, когда потерял её. Она была моей жизнью. – я сильно сжал челюсть, когда почувствовал жгучие слёзы, подступившие к глазам.

Я никогда не показывал своей слабости перед матерью или Луи, они никогда не видели меня плачущего. Единственный раз, когда я заплакал, было, когда я увидел её во сне.

– Не говори так, Гарри. Я знаю...

Я прервал его.

– Ты ничего не знаешь, Луи! Ты не понимаешь, что я чувствую, ты не понимаешь, через что я прошёл, поэтому, черт возьми, не говори так, будто знаешь... Это не так. Я искал её пять месяцев с того дня, как меня выписали, и я её не нашёл. Я её потерял. – ответил я ему, повышая голос.

Я слышал, как он ломался в конце — ломался и я — и я почувствовал, как одинокая слеза скользнула вниз по щеке. Луи извиняюще посмотрел на меня и положил свои руки мне на плечи, чтобы успокоить.

– Ты не потерял её. Мы найдём её. – прошептал он так, что я едва услышал. Я был потерян в своих мыслях.

– Больнее всего мне было оттого, что я не успел сказать ей, что люблю её. Она ушла, не зная о моих чувствах, что она значила для меня все. – сказал я.

Моя голова низко опустилась, и я прошёл мимо Луи, кинув взгляд на свою студию. Это было ужасно; все картины были разрушены моими же руками, кроме одной. Это была её картина. Она все ещё висела на стене, привлекая моё внимание. Это было мне словно напоминанием о ней, о каждом проведённом вместе моменте. Слабая улыбка появилась на моих губах, когда я вспомнил, как она кричала на меня, как её голубые глаза светились, когда она делала это, поцелуи, которые здесь были... Все. Сначала я ранил её своими действиями, но ей удалось разрушить стены вокруг меня и забрать мое сердце. Тогда я чувствовал её любовь, сейчас же ничего не чувствую. Я словно онемел.

– Я хочу пойти кое-куда. – сказал я Луи, не удосужившись повернуться и посмотреть на него.

– Куда? – заинтересованность была слышна в его голосе.

Я сделал дрожащий вдох, прежде ем ответить.

– К Александру. – ответил я и, не дождавшись ответа, направился прямиком к себе в спальню.

Я слышал, как Луи позвал меня, но я не остановился. Я закрыл за собой дверь, чтобы никто не смог сюда войти, и направился к ванной. Это стало для меня привычным делом: спускать весь гнев в своей студии, а после запираться в комнате. Моя мать несколько раз пытались поговорить со мной, но говорить было не о чем. Я не хотел ни с кем говорить, я хотел побыть один. Она ничем не могла помочь мне, и всегда, когда я пытался вернуть её обратно домой, я знал причину, по которой она не могла этого сделать. Я давно не появлялся в компании, поэтому она заняла моё место. Но, возможно, пора заканчивать это и возвращаться к нормальной жизни?

Первое, что я увидел, зайдя в ванную, было моё отражение в зеркале. Я выглядел усталым, черные круги образовались под моими глазами, а кожа была бледной. Мой взгляд скользнул на мою грудь и торс; взрыв оставил шрамы на моей коже, и они выглядели болезненными и уродливыми. Доктор сказал, что мне повезло, с такими тяжёлыми травмами я чудом оказался жив.

Но я так не думаю.

* * *

Я нервно стучал ногой по полу, оглядываясь вокруг. Вероятно, это была плохая идея — приехать сюда и убедиться в этом, но я должен был прийти к нему. У меня было много вопросов и мне нужны были ответы на них; ответы, которые мог дать мне только он.

Я все ещё не мог поверить, что Александр был моим отцом, моим настоящим отцом. Лучше бы я не знал этого; Десмонд Стайлс был единственным отцом для меня и он останется таким; этот человек любил меня, воспитывал и заботился обо мне, как о родном сыне. Александр пытался убить меня, своего, так называемого, сына.

Внезапно тишину, повисшую в комнате, прервал звук открывающейся двери, и я услышал его приближающиеся шаги, когда он подходил ко мне. Я наклонил голову и вскоре встретил их — пару льдисто-синих глаз. Они выглядели такими холодными и злыми, казалось, что они смотрят прямо в душу, и они же заставили меня напрячься. Если он удивился при виде меня, то не подавал виду, его выражение лица оставалось пустым. Полицейский, стоящий позади него, толкнул мужчину вперёд, указывая ему сесть. Александр сжал губы и ухмыльнулся, медленно занимая место напротив меня и положив руки, на которых были надеты наручники, поверх стола. Странно было видеть его таким: одетым в оранжевый комбинезон вместо черного дорогого костюма. Он изменился. Очень. Его волосы отросли, завиваясь около ушей, и у него появилась борода. На его щеке красовался синяк — возможно, подрался с кем-нибудь из заключённых. Помимо всего этого, в нем присутствовало его зловещая сущность.

– Сын, чем обязан твоему визиту? Ты скучал по мне? – спросил он, глядя на меня с неким удовольствием.

Я стиснул зубы после его комментария и крепко прижал ладони к столу. Полицейский, который привёл его, отошёл вглубь комнаты, все ещё наблюдая за нами.

– Я не твой сын и никогда им не буду. Твоя кровь, может, и бежит по моим венам, но я не воспринимаю тебя, как отца. – ответил я ему, повышая голос. – Насколько я знаю, отцы не стреляют в своих сыновей.

Александр ухмыльнулся и покачал головой.

– Гарри, всегда одно и то же. Я не собирался тебя убивать.

– А какие были у тебя намерения?

– Причинить тебе боль. Только это. Поверь, если я хотел убить тебя, ты бы давно был уже мертв, а не лежал бы в коме. У меня был пистолет, и я мог нацелить тебе в сердце, – ответил мужчина, глядя мне в глаза.

Я хотел ударить его... Подождите, откуда он знает, что я был в коме?

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Просто потому что я в тюрьме, вовсе не означает, что я не в курсе событий за её пределами. Новости распространяются быстро, сынок. В любом случае, ты здесь не потому что соскучился по своему папе, так зачем же ты здесь? – спросил Александр, постукивая пальцами по столу.

– Я здесь, потому что мне нужны ответы.

– Ответы? – спросил он, удивленно скинув брови. – От меня?

– Как долго ты знал, что я твой сын? – я напрягся, когда последнее слово слетело с моих губ. Это было неправильно. Я был сыном убийцы.

– Не так уж и много. Я знал, что та шлюха была тобой беременна, она приходила ко мне и заявила, что ты мой сын, но я не поверил ей. Я никогда не считал это правдой, но теперь, когда ты здесь, я вижу сходства, – сказал он, откидываясь на спинку стула. Его глаза сузились, изучая черты моего лица, и я сжал кулак.

То, как он говорил о ней, вызывало у меня неприятные ощущения. Как он мог говорить так о тех, кого он когда-то любил? Паулина рассказывала мне о нем, но никогда не упоминала его имени. Она говорила мне, что он был её единственной любовью, он был единственным, кого она когда-либо любила. Александр не знает, что она пережила, он не знает всей правды.

– У тебя ее глаза, уникальный оттенок зеленого цвета. Хочешь знать, почему я стрелял в тебя? Потому что ты напоминал мне об этом и, поскольку я не мог причинить ей вреда, она все-таки разбила моё сердце, и я решил отомстить тебе, её сыну.

– Не говори так о ней! Ты не знаешь, что она пережила благодаря тебе. Возможно, она ошибалась, но, по крайней мере, она никого не убивала. Ты намного хуже, Александр. Ты — убийца.

Челюсть мужчины напряглась, и он наклонился вперёд, ближе ко мне, свет от ламп осветил его лицо и я заметил, как голубые глаза потемнели. Ему не понравилось то, что я сказал. Отлично.

– Значит, ты говорил с ней? Ты защищаешь её сейчас. Конечно, ты ведь, как Анжелина, не так ли? – спросил он с ухмылкой.

Я ударил кулаком по столу, и хотел было уже схватить его, но заметил, как дернулся глаз у полицейского, и остановился.

– Это не так и ты это знаешь. Ты вплёл её в это безумие и теперь...

– И что теперь, Гарри? Где твоя Анжелина? Потому что я знаю, что она не с тобой.

Он наслаждался этим, в отличие от меня. Я не хотел ничего, кроме как ударом стереть эту ухмылку с его лица. Но я пришёл сюда поговорить с ним и, возможно, он расскажет мне что-нибудь о Даниэле. Если я хочу найти Анжелину, мне придётся прикусить язык и успокоиться.

– Она... Даниэль забрал её. Я не знаю, где она, – ответил я шепотом. Александр рассмеялся.

– Этот парень невероятен. Я знал, что он одержим ею, но такого я не ожидал. Он сумел справиться с взрывом, а после схватил её, даже полиция его не заметила. Он намного хуже меня, – воскликнул мужчина.

– Нет хуже тебя, не беспокойся.

– Итак, это и является причиной, по которой ты сейчас здесь. Ты не знаешь, где находиться Даниэль и ты пришёл сюда с надеждой, что я все расскажу, и ты свободно пойдёшь и заберёшь свою Анжелину, – Александр указал пальцем на меня. Я облизнул губы и испустил тяжёлый вздох.

– Ты знаешь, где он? – спросил я.

– Не знаю, но, даже если бы я знал, зачем мне тебе говорить? Зачем ты вообще сюда приехал?

– Не знаю, я думал, что ты изменился, но ты остался человеком, которого я помню. Тюрьма никак не повлияла на тебя. – ответил я, поднимаясь со своего места и положив руки на стол.

Было глупо приходить сюда, это была пустая трата времени. Александр остался таким же, каким был изначально, и мысль, что он мог измениться, была ошибочной. Луи был прав, когда сказал, что он вряд ли мне поможет, но он не знает, что Александр — мой отец, и я просто надеялся, что он может сделать это для меня. Похоже, тот факт, что я его сын, заставляет его ненавидеть меня ещё больше.

– Прощай, Александр. Навсегда. Надеюсь, что ты сгниешь в аду. – прошептал я и развернулся к нему спиной.

Он ничего не ответил, но чувствовал как его взгляд устремился сейчас мне в спину. Полицейский открыл дверь, и я вышел из комнаты. Моя голова снова начала болеть и я опустил взгляд на пол. Чертовы головные боли. Я даже не обращал внимание куда иду, лишь бы быстрее уйти отсюда. Мой взгляд падает на двери, ведущие на улицу. Я врезался в какую-то женщину, даже не успев взглянуть на неё, она что-то прошептала. Женщина отошла на шаг от меня, схватив сумку, что упала на землю, а я продолжал стоять на месте и смотреть на неё. Она казалась мне знакомой.

– Простите. – произнес я, отчего она поднимает голову и после этого я почувствовал, как мир вокруг начал крушится. Это была она. Я думал, что никогда больше не увижу её, она сказала мне, что уйдёт.

Что она здесь делает?

– Паулина? – с недоверием в голосе спросил я.

Она поправила свою одежду, а затем удивленно уставилась на меня. Черты её лица смягчились, и на губах появилась искренняя улыбка, она собиралась обнять меня, но я отступил. Я знал, что Луи был в машине и он мог видеть нас, а я не хочу, чтобы он узнал что-либо об Александре или о ней. Её улыбка упала с лица, и я почувствовал, как мне становится плохо, но продолжал держать лицо непроницаемым.

– Гарри, сын мой, что ты здесь делаешь? – спросила она у меня, её голос был мягким и успокаивающим. Только звук её голоса позволил моему телу расслабиться. Я действительно хотел поговорить с ней, но это было неподходящее время и место.

– Я задам тот же вопрос, но, отвечая на твой, я пришёл сюда, что увидеть отца. – сказал я с отвращением. Её глаза расширились, и она заправила одну прядь волос за ухо.

– Ты знаешь правду?

– Да, я знаю, что он мой отец. Отец, про которого ты не хотела мне рассказывать. – сообщил я ей.

– Гарри, я сделала это ради твоего блага. Я знаю этого человека и он причинит тебе боль. – женщина прикоснулась ко мне. Я посмотрел на её руку, которая сжала моё запястье.

– Он уже причинил мне боль и причинил её той, которую я люблю. Ты много о чем не знаешь, Паулина, но сейчас не время это обсуждать. Мне нужно идти. – я уже собирался уходить, как произнесённые слова остановили меня.

– Когда ты будешь называть меня матерью? Я хотела бы, чтобы ты меня так звал. – её голос дрожал, и я пристально посмотрел на неё.

– Не скоро. Моя мама ждёт меня дома. – я прекрасно понимал, что это причинит ей боль; глаза женщины стали глянцевыми. На самом деле они все в этом виноваты. Мои настоящие родители тоже сломали меня так, что теперь это не исправить. Она выбрала его, а не своего сына.

– Приятно было видеть тебя, Гарри. – произнесла она, когда я уже стал отходить.

Я не ответил. Я не был уверен, что ей ответить. На данный момент мои эмоции били через края. Я подошёл к автомобилю, который был припаркован около полицейского участка, и скользнул внутрь салона. Луи сидел на водительском месте и повернул голову в мою сторону, как только я уселся на своё место. Он видел нас.

– С кем ты говорил? – спросил он, на его лице появилась хмурость.

– Ни с кем, – просто ответил я, глядя в окно.

Паулина все ещё стояла у входа в участок, глядя на землю. Она задумалась, будто не знала, что ей делать. Мои глаза сузились, когда она повернулась и наши взгляды ненадолго встретились, она слабо улыбнулась, а затем ушла. Она не заходила в полицейский участок... Она просто ушла.

Она была здесь не ради меня.