Настоятельно рекомендую включать указанную музыку для лучшей атмосферы.

plenka – Call Me

— Кто ты?

В глаза темень, будто ночь ударила. Ни звёздочки, ни одной, даже самой малейшей, что уже погасла, а её последний свет, воспоминания, существуют ещё долго.

Ничего.

Реминисцентное понятие обо всём: что сейчас происходит, где я, и даже кем являюсь.

— Ёнджун, — отвечает тихий хриплый голос темноты. Будто шорох листвы старого дуба прошёлся по нескончаемому пространству.

Хриплый возглас. Пустой. Я так и не могу возразить, давясь чувствами, вместо слёз. Глаза противно жгут, я был уверен, что они напоминают алое месиво. Я чувствовал пульсацию собственных очей, как они вот-вот и выпрыгнут из глазных впадин.

Почему не могу плакать? В голове полная катавасия; шум тишины.

— Я не могу пустить слезу,— продолжает шелест, а я молчу.

Хватаюсь худыми, как у дистрофика руками к горлу.

Я задыхаюсь.

— Мы не можем плакать.

Я тону. Тону в этом голосе, что эхом распространяется по пустому безграничному пространству. Ни конца ни края. Я утопаю в боваризме, что пустил корни глубоко в сознание. Я тону в своём отчаянии, без понятия как выбраться.

— Тебе не надоело это?

Я застываю. Опускаю руки, склоняю голову. Он что-то знает. Определённо. Говорит так же, как и я: каждый день, каждый час, каждую минуту. Боязно поднимаю глаза, чтобы опять их опустить. Беспросветная тьма поглощает любой свет, вокруг ничего. Лишь моё сбитое дыхание и рвущееся наружу сердце. Я готов вырвать его собственными руками, лишь бы оно не колотилось.

— Тебе ведь нравится? Когда тебя избивают и унижают. Когда это делает он.

Я знаю, о ком он говорит. И дрожу лишь об этом воспоминании. Под ногами исчезает земля. Я падаю. Нет, всего лишь ноги не держат. Глаза горят огнём, как от карборановой кислоты. Но ничего не проедает, во мне нет дыры и кровь не закипает на голове. Я только чувствую эту боль, неутолимую.

— Тебе ведь тогда также было больно?

Я молчу. Уверен, он знает ответ. Но молчу. Прижимаю ладони к лицу. Я боюсь его. Безумно. Даже волоски на затылке стали дыбом, уверен. Моё тело отчаянно сопротивляется словам, которые он говорит.

— Скажи мне, иначе эта боль будет вечна! — кричит голос, а я безвольно скулю. Как выброшенная старая собака, которую оставили умирать в одиночестве посреди зимнего леса. Я хочу сказать хоть слово, но боль заглушает любой звук. Я не знаю, смог ли что-то сказать. Издал ли какой-либо звук.

Я не знаю жив ли я.

— Иначе ты вернёшься в тот день опять.

Эти слова действуют, как волшебное снадобье. Амброзия. Панацея. Поднимаю искажённое ужасом лицом и шепчу, как умалишённый:

— Да, да-а...

Я точно скулил, ведь на ответ это отнюдь не было схоже.

— Довольно Лазаря петь!

Oh Jun Sung — «Endless Crying (Cyber Voice Ver.)»

Я молчу, прикрыв рот рукой. Дрожу, не в силах перестать. Продолжаю сидеть и нервно крутиться вокруг, в попытке отыскать Его. Он должен быть рядом, я хочу увидеть его и убежать, ведь впиться ногтями ему в лицо у меня не хватило бы сил. И мужества.

— Ты ведь хочешь всё закончить?

Я молчу. Поджимаю нижнюю губу, а затем кусаю тыльную сторону ладони. Он знает. Он всё знает. Мне стыдно, либо страшно. Я не знаю, не могу понять чувств. Это место стало моей личной Геенной, я не уверен, что смогу выбраться.

И я сейчас не только обо мраке вокруг.

— Молодец, — шепчет оно, и я слышу в его голосе радость. — Это твой личный ад, твоя Геенна.

Я захлёбываюсь. Не могу понять, сунули ли мою голову в воду, либо выкачали весь воздух. Но руки тянутся к горлу, сжимая. Чувствую, как моё тело валится на землю, поверхность. Перекачиваюсь со стороны в сторону. Я задыхаюсь. Стону, шепчу, как в бреду, молю о помощи. А вокруг тишина, никого. Прошу, не убивай меня.

Прошла минута. Ровно шестьдесят секунд. Моего ада, мучений, которые невозможно вынести. Я вздрагиваю, как в конвульсиях, дёргаюсь, не в силах помочь себе. А из-под открытых глаз вижу силуэт. Неизвестно, как я смог его разглядеть. Чёрный, он чем-то выделялся от тьмы вокруг. Был мрачнее?

Страх отступил. Меня до краёв наполнила боль. Примерно такая же, как и в тот день.

— Теперь ты видишь? Меня.

Я поднял глаза. Лишь на это хватило сил. Распластался, а сам глядел на него. Несколько секунд. Но их хватило, чтобы понять.

— Ты — это я. Мы едины.

Я не сказал ни слова. Смотрел в его лицо, в моё лицо. Только без ссадин, без боли и страха, без всепоглощающего отчаяния. Пялился на незнакомца. Нет, на себя. А затем прикрыл уставшие глаза. Сил не хватало больше ни на что.

Я чувствовал каждой клеткой его пронзающий взгляд.

Тело забило конвульсией. Новая волна боли. Теперь меня полностью облили кислотой. Я дёргаюсь и пытаюсь кричать, я чувствую, как рвутся связки. Помоги мне. Прошу, мне больно. Безумно. Я хочу плакать, но не могу. Хочу кричать, рвать на себе волосы и сдирать кожу.

Наступила вечность. Я не знаю, сколько так лежал. Сколько барахтался, как подстреленное животное. Чувствовал липкую жидкость на себе. Рукой провёл по поверхности — ничего. Тело болело, я медленно умирал. Я превращаюсь в Тантала.

Прошу, убей меня.

Губы дрожат, руки дёргаются без моей воли. Каждой клеткой чувствую, как её пронзают, будто иголкой. Нет, остриём с ядом. И так каждую секунду.

Прошу, убей меня.

Он не говорит, либо я не слышу его слов. Я змеей извиваюсь, пытаюсь дотронуться к нему. К себе. Чувствую, как разорвало лёгкие. Но я продолжаю жить. Я до сих пор жив.

Прошу, убей меня.

Прошло ещё время. Не знаю сколько. Я просто обмяк, дёргаясь. Голова склонилась, будто отрезанная. Нет сил даже шептать. Я не умер. Продолжаю жить. Новая порция шипов, я опять содрогаюсь.

Я больше не могу. Не могу терпеть. Еле приоткрываю рот. Чувствую, как губы подрагивают. Высовываю язык. Он кажется безумно тяжелым. Сжимаю сначала губами.

Мне так страшно. Я хочу прошептать это. Чтобы это стало моей эпитафией. Опять дрожу. Нет сил извиваться.

Мне так больно.

Касаюсь языка зубами, медленно. Вокруг тишина, но я чувствую его присутствие. Он не поможет мне. Из последних сил открываю рот, а затем быстро закрываю.

Чувствую, как что-то собирается у глаз. Чувствую влагу. Окровавленные губы растворяются в улыбке. Теперь я не смогу ничего сказать. Чувствую мягкое во рту. Мне так страшно. Дрожу, ведь знаю своё последующее действие. Я собрал все силы, чтобы глотнуть.

Тёплые влажные дорожки на моих щеках. Я так рад. Проходит несколько секунд. Ни одно остриё не пронзает тело. Я так рад.

Жду ещё секунду, а затем чувствую слабость. Хочу глотнуть "мягкость", но не получается. Лёгкие горят, лицо краснеет. Но это всё равно легче, чем вечные муки. Я так рад.

Секунда, вторая.

— Ты правильно поступил.