Я все ещё помню тебя, милая.

Я все ещё верю тебе, родная.

Я все ещё чувствую тебя, девочка моя.

Я все ещё хочу тебя, сокровище.

Я все ещё люблю тебя...

И все ещё хочу тебя, стерва.

Все ещё думаю о тебе, сука.

Я все ещё верю тебе и в тебя, тварь.

Я все ещё помню тебя, дура.

Стоит изменить обращение, надеясь, что изменится отношение.

Теперь я ненавижу тебя, тварь.

Теперь я забыл тебя, сука.

Теперь я отпускаю тебя, стерва.

Я больше не верю тебе, изменщица.

Я больше не люблю тебя.

Я больше не чувствую тебя, родная.

Теперь я не верю тебе, девочка моя.

Теперь я не живу тобой, милая.

Теперь я ненавижу тебя, моя любимая...

Можно изменить отношение, но оставить обращение с надеждой, что будет не так больно.

Но суть не изменится.

- Спускайся завтракать, любимая, - звал я её к завтраку, подсыпая очередную упаковку яда, очередную дозу любви, самую сильную, опасную, чтобы она просто умерла. Просто не мучилась. Просто исчезла.

"Ненавижу тебя, тварь. Моя незабываемая, самая родная... Сука. Такая нежная и мягкая... Такая невыносимая дрянь. Любимая.  Стерва. Я презирают тебя всем сердцем. Я забываю тебя. Нет, я люблю тебя. Я люблю тебя больше этой чертовой жизни.

Солнце моё, проваливай нахрен из этого, такого бессмысленного, моего существования".