Юнги любил появляться эффектно. Чужое внимание, шепотки и взгляды приятно тешили самолюбие на официальных вечеринках и званых вечерах. На заднем дворе больницы не так уж много зрителей, но Юнги всё равно умудряется насладиться каждой секундой чужого внимания, успевает пропустить через себя шипящее «а вот и главный ублюдок» от Довона и снисходительно улыбнуться в ответ на переполненный эмоциями взгляд Чонгука. Парень явно не ожидал появления спасителя, понимая и принимая тот факт, что умрёт от пули своего же босса на месте или попадёт в его лапы, превращаясь после в хорошую отбивную, и это вызывает смешок. Чон Чонгук, борец по натуре и любитель кидаться в пекло, испугался. Это настолько же забавно, насколько нелепо. Впрочем, Юнги прекрасно знает, что Довон похлеще него разбирается с неугодными, и от этого сами собой сжимаются кулаки. Он столько раз отпускал Чонгука целым не для того, чтобы какая-то жирная свинья распускала руки.

- Нехорошо поднимать кипиш на территории больницы, Довон-ши. Пациентам нужен покой, а вы такое вытворяете. Посмотрите, даже Чонгукки решил сбежать, лишь бы побыть в тишине.

Обворожительно улыбнувшись, Юнги подошёл ближе и остановился рядом с Чонгуком. Взгляд оторвался от раскрасневшегося лица копа и скользнул по парню, переступающему с ноги на ногу. Бледный, лохматый, избитый, в больничной пижаме и босиком. Такой жалкий, весь трясущийся, хотя и пытающийся удержать маску безразличия на лице. Только Юнги видел, прекрасно видел страх парня и не думал смеяться над ним. Чонгук просто глупый ребёнок, влезший туда, куда не следовало, и его страх вполне понятен. Более того, его страх вовсе не поверхностный, он глубокий, наполненный осознанием. Теперь у Чонгука уже не будет спокойной жизни, он не сможет просто сбежать или уехать, его бывшие соратники из-под земли достанут.

- Чон Чонгук, почему ты никогда меня не слушаешься? - проворковал Мин, мягко касаясь лица парня, придерживая его за подбородок и заставляя посмотреть на себя. - Такой умный мальчик, а вытворяешь такие глупости. Мне прислали копии твоих анализов и результатов осмотра, тебе нужно сидеть на попе ровно с такими повреждениями, а ещё лучше и вовсе лежать.

Чонгук явно растерялся из-за ласкового обращения и слишком интимных мягких прикосновений. Против воли щёки парня немного заалели, и Юнги не смог сдержать смешка, заметив чужое смущение. Зато Довон совершенно не растерялся, по-своему трактовав их общение и делая пару шагов вперёд. Взгляд его, наполнившийся презрением, скользнул сначала по Чонгуку, а после по развернувшемуся к нему Юнги, пальцы крепче сжали пистолет.

- Так вот в чём дело. А я-то думал, чего этот щенок за тобой увивается, а вы не только крысите у меня за спиной, так ещё и трахаетесь. Омерзительно. Я пришью вас обоих прямо сейчас, и никто никогда не...

- А ты намного тупее, чем кажешься, да? - прервал его Юнги и усмехнулся. - Чонгук доставал меня с самого начала лишь по той причине, что ты, свинья, не предпринимал никаких решительных мер и не пытался толком засадить меня за решётку. Никто не объяснил мальчику, что его дядюшка был продажной крысой, подобной тебе, подставившей его родителей под пистолеты убийц, никто не рассказал о том, что ты сам любому задницу подставишь, лишь бы нажиться на чужих проблемах. Хотя я понимаю, нелегко ведь признаться в том, какой ты грязный ублюдок, своим подчинённым. Уже представляю их лица, когда они узнают правду.

- А они и не узнают, - оскалился Довон и тут же отшатнулся назад, когда пуля вошла в землю перед его ногами.

- Тебе лучше не распыляться зазря, - холодно сказал Юнги, опуская руку с мгновенно вытащенным из-за пояса брюк пистолетом, - а подумать о том, как спасти свой зад. Ах, да, о чём это я? У тебя ведь нет мозгов. Знаешь, тебе стоит походить на курсы повышения квалификации, где тебя научат нормально общаться с подчинёнными, а не настраивать их против себя. Я вот сегодня одному идиоту пробил руку насквозь ножом, а он прислал мне сообщение со слёзными извинениями и заверениями в том, что никогда больше меня не подведёт. А что сделал ты? Забил на расследование и обвинил желторотика во всех грехах, повесил на него убийство Джису.

Проигнорировав копов, стоящих за спиной Довона, Юнги в мгновение ока оказался перед мужчиной и прижал дуло пистолета к его животу.

- Признайся, Довон, несладко пришлось объяснять его папочке, что сынишка погиб от рук мафии? Его папаша прекрасно в курсе твоих делишек, он и сам варился в этом дерьме, пока не свалил в отставку. Знаешь, почему он это сделал? Потому что ему пообещали в противном случае сына по частям отправлять. А ты его подвёл, Довон, его и его сына. Глупый мальчик перед тобой на задних лапках прыгал и из-за тебя встал на моём пути. Хочешь узнать, как он умер? Хочешь узнать, что с ним делали, услышать, как он вопил от боли, как ломал с хрустом свои запястья в попытках выбрать? У меня есть отличного качества видеозапись.

Пистолет сильнее упирается в чужой живот, и Довон срывается. За секунду дуло его пистолета взлетает к виску Юнги, и раздаётся выстрел. Мин отшатывается больше автоматически, нежели из-за резкого звука, и морщится, чувствуя попавшие на лицо капли чужой крови. Довон заваливается на землю, крича от боли в простреленной руке. Копы за его спиной спешно снимают оружие с предохранителей, но не успевают сделать ни единого выстрела, застывая перепуганными крысами, когда из-за угла показывается несколько людей Юнги, тут же взявших их на прицел. С другой стороны здания секундой позже появился запыхавшийся Сокджин. И лишь Чимин никуда не торопился, царственной походкой подходя ближе и с отвращением смотря на корчащегося на земле воющего Довона, держащегося перепачканными в крови пальцами за рану.

- Ты умеешь прибавлять работёнки. Я не нанимался никого латать после спонтанной перестрелки, - фыркнул Пак и скрестил руки на груди.

- Спонтанной? Он хотел пристрелить босса! - раздался басистый голос сверху, и Юнги усмехнулся, поднимая взгляд на окно третьего этажа, из которого свесился Минхёк.

- Хорошая работа.

Минхёк просиял, услышав похвалу, и скрылся в оконном проёме. Юнги сладко улыбнулся Чимину, раздражая его этим ещё больше, а после подошёл к Довону и присел перед ним на корточки, забирая чужой пистолет. Взгляд его тут же заледенел и стал острее скальпеля.

- Никого не нужно латать, Чимин-ши, - протянул он и вскинул взгляд на цыкнувшего мужчину. - Мы и сами сможем позаботиться о ране, не волнуйтесь, пули мои парни извлекать умеют.

- Босс, аптечка-то в моей машине осталась, - сообщил Минхёк, успевший спуститься вниз и выйти через чёрный ход.

- Ничего страшного, если у тебя с собой есть нож. Справишься как-нибудь.

Минхёк тут же расплылся в ухмылке и с предвкушением посмотрел на поскуливающего Довона. Юнги же встретился взглядом с нахмуренным Паком и повёл плечом.

- Только не нужно проповедей, Чимин. Это моё дело и я сам решу, что мне с ним делать.

- Ты имел в виду «тело»? - подлил масла в огонь Сокджин, и Чимин фыркнул.

- Вы можете его хоть на куски порезать, но вам лучше убраться с моей территории. А теперь, - врач обернулся и, сверкнув дикими глазами, начал приближаться к дёрнувшемуся в сторону Чонгуку. - Ты, безмозглый идиот, какого чёрта решил погеройствовать? Выздоровел за две минуты? Так я тебе сейчас ещё пару рёбер сломаю, раз ты такой живучий, чтобы в следующий раз ты использовал мозги. Минхёк! Помоги дотащить его до палаты!

Дождавшись кивка от босса, Минхёк тут же закинул брыкающегося и матерящегося Чонгука к себе на плечо, направляясь следом за Чимином. Кажется, Чон вырывался слишком активно, и Юнги даже с расстояния услышал звонкий шлепок по заднице и негодующий вопль, сменившийся ещё более изощрёнными ругательствами.

- Чимин иногда напоминает мне наследника Сатаны, - передёрнувшись всем телом, сказал Сокджин и перевёл взгляд со спины врача на Юнги. - Серьёзно, Намджуну лучше поскорее вернуться, иначе Пак совсем свихнётся. Медсестра Соён, которой я приказал присматривать за ним, сообщила, что он практически живёт на работе. Такими темпами он либо вгонит в гроб себя, либо вгонит в него кого-нибудь из нас.

- Тем не менее, даже в таком состоянии он способен на дельные советы, - усмехнулся Мин и вновь обратил свой взгляд на Довона, сверлящего его полным ненависти взглядом. - Порезать на куски. Мне нравится.

Шестёрки Довона тут же дёргаются, но их моментально скручивают и уводят в сторону подогнанного расторопными подчинёнными микроавтобуса. Проводив их взглядом, Мин одаривает попытавшегося отползти в сторону копа лукавой улыбкой и убирает пистолет за пояс брюк.

- Кажется, ты не так давно хотел едва ли не лично проверить мясокомбинат, принадлежащий Джину. Что ж, счастливый билет в твоём кармане. Хотя я не уверен, что тебе придётся по вкусу то, что тебя ожидает.

***

- Я даже не собираюсь комментировать произошедшее, - нарушил молчание Сокджин, оперевшись о стену спиной и скрестив руки на груди. - Мне лишь интересна причина твоего поведения. То ты целый год устраиваешь зачистки, проливая кровь рекой, то уходишь в затишье, заставляя всех вокруг ещё больше нервничать, а теперь снова срываешься. Что с тобой не так, Мин Юнги, и когда я упустил эту перемену?

Юнги чувствует сверлящий взгляд на своём затылке, но не оборачивается, смотря на свои ладони. Кровь, на этот раз не невидимая, а самая настоящая, покрывает его руки от кончиков пальцев до запястий. Она забилась под ногти багрово-чёрным цветом, спеклась на подушечках пальцев и бледными потёками сползла к локтям, марая бледную кожу, не скрытую закатанными рукавами некогда белой рубашки. Ткань, пропитавшаяся кровью, неприятно липнет к телу, и Юнги уверен, его чёрные брюки тоже покрыты невидимыми пятнами. Воздух вокруг свежий, тёплый, из-за распахнутых окон и дверей по маленькому церковному залу носится сквозняк, но Мин различает только один запах - запах крови.

- Это как-то связано с Чонгуком? - вновь пробует Сокджин, и Юнги прикрывает глаза.

Под закрытыми веками комната с белоснежными стенами и полом, кресло с ремнями для удерживания, металлический поднос, заваленный инструментами, и потёки крови, украшающие всё вокруг. Забрызганные стены, залитое кресло и лужи, собравшиеся на полу. Для свиньи, заплывшей жиром, Довон был тем ещё куском мяса, разделать который было довольно сложно. Мин видит в охватившей его темноте пластиковые контейнеры, покрытые разводами крови и слизи, видит небольшую хирургическую пилу, зажатую в пальцах, видит самого себя будто со стороны, склонившегося над телом. Скрывающая половину лица маска, покрытая бурыми пятнами, брызги крови на шее и ключицах, не скрытых расстёгнутым воротом рубашки. Он разобрал Довона на запчасти, разделал его тушу и распихал по контейнерам, а после собственноручно обернул маленькие ящики подарочной бумагой и засунул под налепленные яркие банты милые мини-открытки с наилучшими пожеланиями.

- Ты знаешь, кому и что отправить, - сказал он Минхёку, кивая на стол, уставленный «подарками».

Пожалуй, впервые за долгое время верная тень не рискнула даже посмотреть в его сторону. И правильно сделала. Юнги помнит бурлящую внутри злость и ярость, помнит собственные трясущиеся руки, помнит, как всё сжималось в животе от воплей Довона. Это не возбуждение и не торжество, это что-то животное, что-то дикое, не поддающееся объяснению, и если бы Минхёк только посмел ему что-то сказать, Мин вгрызся бы в его глотку собственными зубами, раздирая кожу и давясь бьющей в рот кровью. Но Минхёк ничего не сказал, забрал все ящики и спешно удалился, плотно закрывая за собой дверь и оставляя своего босса одного в наполненной запахом крови и смерти камере. Хотел ли Юнги всё это устраивать? Нет. Понравилось ли ему? Определённо да. Связано ли это как-то с Чонгуком?

- Я не знаю, - отвечает Юнги и открывает глаза.

Вокруг всё те же белые каменные стены, раскрашенные цветными полосами бьющих через витражи солнечных лучей, и горящие свечи. На полу квадраты света, солнечные зайцы прыгают по скамьям и по самому Юнги, сидящему в первом ряду, огромный золотой крест всё так же сверкает драгоценными камнями. Разве что теперь кровавые отпечатки ног на полу не такие уж и невидимые, как и покрывающая Юнги кровь.

- Ты не знаешь, - повторяет Сокджин, и в голосе его столько эмоций, что Юнги резко оборачивается и зыркает диким взглядом.

- Ты прекрасно меня расслышал. Не беси.

- Не бесить? - срывается Сокджин и тут же оказывается стоящим перед ним. - Не бесить?! Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты разворошил осиное гнездо, ты убил Довона, держащего какое-никакое перемирие и отправил его остальным крысам по частям! Уж поверь, они не заставят долго ждать ответных действий!

- И что же они сделают? - елейно протянул Юнги и резким движением схватил Джина за галстук, притягивая к себе настолько близко, что они чуть не столкнулись носами. - Что? Снова начнут свои облавы? Снова начнут путаться под ногами и совать носы в наши дела? Снова будут кидаться пустыми угрозами? Что они сделают, Сокджин? Вломятся к тебе на комбинат и устроят перестрелку мирных граждан? Или вновь ворвутся в мой ресторан и перевернут там всё вверх дном? Чего ты так боишься, чего опасаешься?

- Того, что ты забыл о том, что ты - не твой отец, - просипел Сокджин, давясь нехваткой воздуха, и Юнги тут же резко оттолкнул его.

Запнувшись, Джин налетел на стол, неловко взмахивая руками в попытке найти опору. Стол от удара пошатнулся и стоящий на нём крест с грохотом рухнул на пол. Тут же внутрь ворвались верные прихвостни, но шипящего «пошли вон!» от Юнги было достаточно, чтобы они исчезли из поля зрения. Обернувшись на потирающего горло Сокджина, Мин сверкнул глазами с взвившимся в них пламенем ненависти и шумно выдохнул.

- Никогда не равняй меня с отцом, Ким Сокджин. Этот ублюдок, заигравшись, чуть не пустил клан по ветру. Из-за него погибла мать. Из-за его жадности, мелочности и раздутого самомнения пострадало слишком много людей, и если бы не его заёбы на почве воображаемой короны, мы бы давно вырвались вперёд, мы бы давно стали первым в своём влиянии кланом, не обязанным лебезить перед Баном и его шестёрками. Если бы не мой тупой папаша, в полиции у нас давно уже сидели бы свои люди, но нет, он ведь был слишком занят тем, что трахал шлюх и нюхал кокс. Разумеется, у него не было времени об этом призадуматься.

- А что делаешь ты? - взвился Сокджин и резко подался вперёд, прожигая взглядом. - Что делаешь ты, Мин Юнги, если не то же самое, что и твой дражайший отец? Ты с самого начала на каждом углу шипел о том, чтобы тебя не смели с ним сравнивать, но час назад ты создал нам такие проблемы, что переплюнул его за раз. Копы примут посылки за объявление войны и не будут ждать у моря погоды, они пустят в ход всё, что у них есть на нас.

- А что у них есть? - Юнги оскалился настолько дико, что Сокджин против воли сделал шаг назад. - Что у них есть, Сокджин? Их жалкие архивы с кучей фактов, которые они даже связать не в силах? О да, очень полезная информация, что тут скажешь. Наверное, ещё полезнее она будет для них в тот момент, когда хранилище взорвётся, погребая под обломками пару-тройку идиотов, решивших туда зайти.

- Ты заложил бомбу? - хрипло переспросил Сокджин, смотря огромными глазами, и Юнги закатил глаза, закидывая ногу на ногу.

- В нервном состоянии ты всегда немного тупеешь, уж прости за откровенность, - цокнул мужчина и принялся растирать кровь на руке, рисуя круги по центру ладони. - Если ты не заметил, я всё это время пахал, как проклятый, мне некогда было заниматься этим собственноручно. Люди Минхёка заложили её ещё с полгода назад, осталось только активировать. Тэхён тогда ещё проник в участок под личиной сотрудника компьютерного центра, чтобы починить слетевший блок системы в компьютере Довона. Так мальчишка не только заполучил ключи к интересующей его информации, но ещё и настроил дистанционное подключение к заложенной бомбе. Ему достаточно войти в заумную программку, ввести несколько десятков кодов, и архив рванёт.

- А для того, чтобы узнать, когда крысы полезут в архив, он установил прослушку в кабинете их начальника, - кивнул Сокджин, понимая, к чему ведёт Мин, и тот хмыкнул.

- Установил, но это не имеет значения. Они могут начать разбираться с этим делом под покровом ночи, могут собираться для этого сто лет, а Тэхён не сможет продержаться без сна долгое время, он может пропустить нужный момент, отключившись. Поэтому у них есть два дня, Сокджин. Сегодня будут доставлены посылки, завтра мы узнаем, что они думают по этому поводу, а послезавтра снесём отсек хранилища к чёрту.

- Юнги...

Подойдя ближе, Сокджин присел на корточки, одной рукой опираясь о колено мужчины, а второй взяв его за покрытые засохшей кровью пальцы, чуть сжимая. Мин смотрел на него пустым взглядом, злость в нём поулеглась, оставляя после себя привычную выжженную равнину безразличия, и Ким вздохнул. Он знал, что спорить бесполезно, знал, что Юнги не передумает, а попытка отговорить его от решительных мер будет стоить ему убитых нервов и возможной драки, если Мин не решит и вовсе подарить ему пару шрамов на память. Разумеется, Сокджин не боялся, что они разнесут всё вокруг в щепки. Страх его был совершенно другого рода.

- Ты ведь понимаешь, что Он будет недоволен? - лишь уточняет Сокджин, и Юнги дарит ему натянутую улыбку.

- Знаю.

***

Чонгук уверен, Чимин специально делает всё, чтобы перевязка была как можно болезненнее, но не смеет и рта открыть, чтобы пожаловаться и попросить быть осторожнее. Пак пусть и врач, но с пылающим взглядом и недобрым прищуром выглядит вполне способным на убийство, а у Чонгука в последнее время и без того набралось врагов предостаточно. Говорят, жизнь удалась, если в друзьях есть врач, адвокат, коп и киллер. Чонгук вспоминает о том, что перешёл дорогу уже двоим из четырёх, не пришёлся по вкусу третьему и пытается не думать о том, что его жизнь полетела к чёрту. Не получается. Перед глазами пылающий яростью Довон, достающий пистолет из кобуры, и появившийся из ниоткуда Юнги, касающийся лица тёплыми пальцами. Когда всё пошло не так, когда жизнь Чонгука перевернулась с ног на голову? Он всего лишь хотел отомстить и добиться справедливости, а теперь не уверен, что сам дотянет до завтрашнего дня.

- Влип ты, парень. И как только угораздило?

Чонгуку кажется, Чимин читает его мысли. Это глупо, но пристальный сверлящий взгляд прямо в глаза вызывает нервозность, и парень поспешно опускает голову, смотря на сложенные на коленях ладони. Как его угораздило? Хороший вопрос.

Чонгук всё чаще в последнее время вспоминает прошлое и действительно пытается найти ответ на этот вопрос. Он был не самым лучшим учеником своего курса, конечно, но преподаватели не раз хвалили его за успехи. У него были друзья и приятели, поставленная цель в жизни и приятные методы её достижения. Чонгуку действительно нравилось учиться, нравилось участвовать в выставках и видеть результаты своих трудов. Так какого чёрта он бросил всё и сорвался? Какого чёрта сунулся во всю эту грязь? Да, смерть отца и матери была сильным ударом, но разве это было достаточной причиной? Чонгук ведь даже не знал наверняка, замешана ли в этом деле мафия, просто вспомнил одним махом все слова отца о том, что что-то брат его темнит, что не может на человека вот так просто неожиданно свалиться успех, да и про участок, в котором работал Минхо, всегда ходило много слухов. Да даже знай Чонгук наверняка, что в деле замешана мафия, с чего он решил, что справится? С чего решил, что сможет что-то изменить? Наверное, всё дело в его чёртовом максимализме, Чон не уверен, но вот сейчас Чимин смотрит на него, ожидая ответа или какой-то реакции, и парень теряется.

- Я хотел отомстить за родителей, - негромко отвечает он, и Пак хмыкает, скрещивая руки на груди.

- Решил стать героем и побороться за справедливость? И как, получилось?

Чонгук вспоминает полицейский участок, вспоминает босса и Джису, вспоминает свою первую встречу с Юнги и попытки насолить ему, вспоминает пролившуюся кровь, предательство своих и ответ на него. Получилось ли у него? Чонгук сжимает кулаки и наблюдает за тем, как ногти впиваются в кожу, оставляя лунки. Если бы мама видела, что он творит, то пришла бы в ужас. Она бы плакала, причитала, заламывала руки и шептала «Чонгукки, дорогой, что же ты делаешь?». Если бы они могли поговорить, она бы наверняка укорила его за то, что он делает со своей жизнью, смотрела бы с тоской и неясной обидой на него, на себя, на отца и его брата, потому что Чонгук собственными руками сломал свою жизнь. И зачем? Ради чего?

- Можешь не отвечать, и так всё ясно, - нарушил затянувшееся молчание Чимин, и голос его стал немного мягче. - Лучше подумай о том, что ты теперь будешь делать. Впрочем, выбор у тебя не велик. К обычной жизни ты вернуться не сможешь, копы предателей не прощают и не забывают.

- С чего они вообще решили, что это я их предал? - поднял на него взгляд Чонгук, и Чимин снисходительно улыбнулся и посмотрел так, как обычно смотрят на детей, задающих глупые вопросы в немалом возрасте, ответы на которые они уже должны прекрасно знать.

- Уверен, у них нет никаких доказательств, но они им и не нужны. Достаточно того, что ты уже успел натворить и во что успел вляпаться. Ты ходил хвостиком за Юнги, из-за тебя убили сопляка Джису, а потом ты пропал именно тогда, когда была сорвана облава. Копы, конечно, бесконечно тупые, но порой умеют связывать нити. Тем более, сегодняшняя сцена послужила для них неплохим доказательством твоей вины.

- Я не просил меня защищать.

Чимин неожиданно рассмеялся, да так заразительно, будто Чонгук рассказал отличную шутку. Это оскорбило Чона до глубины души, но вскочить с места для того, чтобы красиво уйти, он не успел, чужие пальцы до боли впились в плечо, сжимая так, что наверняка останутся синяки.

- Ты действительно глупый, Чон Чонгук, - усмехнулся Пак, склоняя голову к плечу. - Ты просто глупый пацан, взявший на себя слишком много и не сумевший с этим справиться. Хочешь знать, что тебя теперь ждёт? Ад или вечный бег вперёд. Копы тебя в покое не оставят до тех пор, пока не всадят пулю в лоб. Ты нигде от них не спрячешься, даже если будешь прыгать по разным городам. Конечно, ты мог бы просто уехать из страны или спрятаться в глухой деревне, но трусливый побег от опасности не для тебя, верно? Самоуверенный, вспыльчивый и наглый, но бесконечно глупый. Выход у тебя, конечно, есть, но это тот самый Ад, балом в котором правит Мин Юнги.

- На что ты намекаешь?

- А разве непонятно? Тебе нужно выбрать сторону, другого выхода нет. К копам вернуться равно самоубийству, значит, тебе придётся примкнуть к клану Мин, если жизнь дорога. Вот только ты же весь такой правильный, борец за свободу, горишь идеями о том, чтобы всех «плохих» парней засадить за решётку. Несладко тебе придётся в компании людей, руки которых по самые плечи в крови. И хорошо, если только руки.

- Я не собираюсь иметь никаких дел с мафией.

Чонгук едва сдержал рвущийся из груди рык, но Чимин всё равно почувствовал его состояние и отступил, смотря со снисхождением и лёгкой жалостью.

- У тебя нет выбора. Либо работать на Юнги, либо умереть. Выбор за тобой, но что-то мне подсказывает, я знаю, каков будет ответ.

- Правда? А ты у нас провидец? - прошипел Чонгук и резко поднялся с койки, нависая над невозмутимым Чимином. - Всё знаешь, всё видишь, всё...

- Верно, - прервал парня Чимин и опустил ладонь на его грудь, сдавленную бинтами. - Так что лучше сядь на место и не дёргайся лишний раз, иначе я, знающий помимо всего каждую кость в твоём потрёпанном организме, прибавлю тебе пару дней к сроку твоего лечения.

- Врач угрожает своему пациенту? Надо же. А как же клятва Гиппократа?

- Поверь, там нет ни слова о запрете вправлять мозги своим пациентам, и если до тебя доходит только через отбитые рёбра и разбитое лицо, я с радостью...

Договорить Чимин не успел. Дверь в палату открылась, и на пороге показался Сокджин. Окинув взглядом застывших парней, Ким прошёл вперёд и кинул пакет с вывалившимися из него чистыми вещами на больничную койку.

- Одевайся.

- Ты не можешь его забрать, мне нужно ещё...

- Бан едет к Юнги.

Чимин разом замолчал, хотя только что готов был отстаивать нахождение Чонгука в больнице под присмотром до последнего. Смерив Сокджина пронзительным взглядом, мужчина перевёл взгляд на явно ничего не понимающего Чонгука. Нахмурившись, Пак пожевал щёку изнутри и кивнул парню на пакет, давая понять, что тому действительно лучше начать собираться.

- Насколько всё серьёзно? - спросил он у Сокджина, и тот одарил его диким взглядом.

- А как ты думаешь? - огрызнулся Джин и до побеления закусил нижнюю губу, нервно дёргая галстук в попытке его ослабить. - Юнги слетел с катушек и отправил Довона его прихвостням по частям. Это грёбаное объявление войны, и Бан вряд ли обрадовался, узнав об этом. Я надеялся, что информация не дойдёт до него так скоро, надеялся, что впереди у нас есть ночь, чтобы придумать план, но у него везде глаза и уши.

- Чонгук ни в чём не виноват, - холодно заметил Чимин, скрещивая руки на груди и вперивая в старшего тяжёлый взгляд. - Вы не можете просто кинуть его Ёнгуку на растерзание.

- О, он-то как раз во всём и виноват, - прошипел Джин и зыркнул в сторону застывшего Чона, смотрящего на них огромными глазами. - Это всё началось из-за него, и раз уж всё это дерьмо произошло, я буду прикрывать задницу Юнги любыми средствами.

- Так это твоя идея? Отлично. А Юнги в курсе, что ты хочешь сломать его игрушку?

- Он не его игрушка!

- Ой, ли?

- Да что происходит?

Чонгук не желал встревать в этот странный разговор, явно не сулящий ему ничего хорошего, но просто не смог промолчать, чувствуя, как обстановка между двумя мужчинами начала накаляться. Вряд ли они устроили бы драку, конечно, но из-за их слов появилось множество вопросов, тут же начавших терзать голову изнутри. Сначала облава, потом больница и всё, что было на заднем дворе, теперь наполненный загадками вечер, потерявший свой покой. Чонгук хотел понять, что происходит, хотел узнать, куда повезёт его Джин и почему Чимин вдруг стал его защищать, хотя минуту назад готов был сломать пополам собственными руками, однако его возглас остался без ответа. Припечатав «я жду тебя на парковке», Джин пулей вылетел из палаты, хлопая дверью. Чимин же, цыкнув, обернулся к Чонгуку и поджал губы, осматривая парня с головы до ног и качая головой.

- Только залатал тебя, что за неблагодарные идиоты? А теперь слушай внимательно. Куда бы Джин тебя ни привёз, веди себя тихо и по возможности незаметно. Рот лишний раз не открывай, опрометчивых поступков не совершай и вообще лучше не дёргайся, целее будешь.

- С чего вдруг такая забота? - съязвил Чонгук, и Чимин закатил глаза.

- Вот поэтому я и велел тебе держать рот на замке. Люди, с которыми тебе предстоит встретиться, если им не понравится хоть одно твоё слово, просто вырвут тебе язык, и я не пытаюсь тебя напугать. Бан единственный, кто стоит выше Юнги, и тому приходится держать перед ним ответ. То, что сделал Юнги, с вероятностью почти в сто процентов развяжет войну между мафией и легавыми, шагу ступить нельзя будет спокойно. И, как бы мне не хотелось соглашаться с Сокджином, ты в этом тоже замешан. Юнги по какой-то причине привязался к тебе. Никого и никогда он не вытаскивал из проблем и не покрывал так, как тебя. Понятия не имею, что творится в его в голове, никогда не мог поймать течение его мыслей, но тебе действительно лучше быть осторожным, если не хочешь распрощаться с жизнью из-за собственного гонора и если не хочешь подставить Юнги. В конце концов, ты обязан ему жизнью. Если бы не он, Довон оставил бы тебя валяться с дырой в голове на заднем дворе.

- То пытаешься защитить его, то одним только взглядом пытаешься убить. Как вы вообще познакомились? - негромко спросил Чонгук, пропуская через себя и запоминая чужие слова, чувствуя, что в этот раз всё действительно серьёзно.

Чимин пожал плечами и направился к выходу из палаты.

- Предыдущий начальник вашего участка заложил в его ресторане бомбу. Куча погибших, пострадавшие невинные люди. Юнги с огромным количеством ранений попал ко мне на операционный стол, и я был тем, кто трахнул Смерть, не позволив ей протянуть к нему свои загребущие костлявые ручонки.

- Звучит чересчур помпезно. Считаешь себя Богом? - спросил Чонгук, следуя за врачом, и Чимин усмехнулся.

- А почему нет? В моих руках чужие жизни, Чон Чонгук, и мне решать, кто будет жить, а кто умрёт. В этих стенах я действительно Всевышний, так что тебе лучше быть вежливым со мной, чтобы, когда ты попадёшь ко мне на стол, у меня случайно не дрогнула рука.

Взгляд, которым Чимин одарил его, дал понять, что шутки в этих словах самая малость. Стараясь не выдавать своей реакции, Чонгук почувствовал пробежавшую по позвоночнику дрожь и опустил голову. Слишком много событий для одного дня, слишком много информации, обдумать которую нет времени.

«А Юнги в курсе, что ты хочешь сломать его игрушку?» - пронеслось в памяти, и руки сжались в кулаки.

Какого чёрта? Просто какого чёрта?

***

Из колонок льётся произведение Дарио Марианелли, тоскливо завывает скрипка, а в голове раз за разом крутится «и горести наши проистекают из гордости и предубеждения». Юнги делает небольшой глоток виски и окидывает задумчивым взглядом рабочий кабинет. Какова вероятность того, что он встретит завтрашний день? Наверное, довольно мала, но Юнги всё равно будет стоять на своём до самого конца. Мужчина не считает, что поступил опрометчиво, и не считает, что должен оправдываться, о чём сразу дал знать находящемуся на грани истерики Сокджину. Ким обозвал его пустоголовым идиотом и вылетел из кабинета почти как два часа назад, громко хлопнув дверью. Пожалуй, так даже лучше. Мин не собирается унижаться перед Баном, но так же прекрасно знает о его методах. Ботинки вылизывать в знак раскаяния, конечно, не заставит, но выкинуть что-нибудь может, и не хотелось бы, чтобы Сокджин был тому свидетелем.

«Не знает даже, как я оберегаю его расшатанные нервы», - со смешком думает Юнги и залпом допивает алкоголь.

Пальцы, сжимающие гранёные бока стакана, едва заметно подрагивают. Страшно ли Юнги? Нет, не страшно, однако внутри просыпается лёгкая нервозность. Бан всегда был теневиком, предпочитал наблюдать со стороны и так же со стороны направлять. Он редко вмешивался в дела простых смертных, и если случалось что-то вопиющее, этих самых смертных просто находили с простреленными черепами. Проблема в том, что Юнги не простой смертный, он второй по значимости, и к нему нельзя просто взять и подослать наёмника. Ёнгук уважает сильных и не опустится до удара в спину достойному сопернику. До сих пор Юнги был достойным, но считает ли так Бан после того, как узнал о его выходке?

- Вот и проверим, - шепчет мужчина и прибавляет громкость музыки.

И пусть ему сегодня в этом самом кабинете прострелят голову, Юнги не сожалеет. Он сделал то, что должен был сделать давно, и если бы время позволило, избавился бы и от шестёрок Довона. Порой нужно проводить чистку, чтобы поддерживать баланс и равновесие, чтобы напоминать о себе, напоминать о своей власти. Довон зарвался, как и его прихвостни, и Юнги всего лишь показал им всем их место. Это нужно было сделать раньше, возможно, год назад или два, но тогда Мин был занят чисткой своих собственных рядов, и ему не было дела до крыс в погонах. Теперь же дело сделано, и остаётся лишь узнать мнение некоронованного короля.

От кого: Тэхён.
«Он будет через пятнадцать минут. Будь осторожен, хён».

Сообщение от Тэхёна впервые не пестрит смайлами, и Юнги едва заметно улыбается. В его кабинете установлены камеры и микрофоны, с помощью которых Ким контролирует всё и всех вокруг него, но сегодня они впервые за долгое время выключены. Тэхён до последнего упирался, отказываясь оставлять главу клана без единого шанса на помощь, но Юнги был непреклонен. Бан ненавидел слежку, и отключение техники было своеобразным знаком уважения к нему. Помимо прочего, мужчина не хотел, чтобы нежный и ранимый Тэхён увидел, что с ним будут делать, если настроение у Ёнгука не очень. Сорвётся ещё с места, помчится на помощь и пострадает зазря. Маленький верный щеночек, пригревшийся в клубке змей.

От кого: Чимин.
«Сокджин увёз Чонгука. Несложно догадаться, что к тебе. Просто, чтоб ты знал».

Сообщение от Чимина, пришедшее на пару минут позднее сообщения от Тэ, заставляет резко выпрямиться в кресле. Сжав смартфон до скрипа корпуса, Мин до боли закусил щёку изнутри, стараясь сдержать злость. Чёрт возьми, о чём Сокджин только думал? Зачем он тащит в дом Чонгука, если прекрасно знает, что Бан ненавидит, когда вмешивается кто-то? Хочет разозлить тигра ещё сильнее? Хочет подставить Юнги в отместку за то, что не послушался его советов и убил Довона? Или просто считает Чонгука корнем всех проблем и хочет отдать желторотика на растерзание в обмен на их собственные шкуры?

- Глупо, глупо, глупо, Ким Сокджин!

Шипению Юнги могла бы позавидовать самая настоящая змея. Резко поднявшись с кресла, Мин сделал несколько шагов к двери, но после остановился. Он не может ничего сделать, не может сорваться с места. Пару раз глубоко вдохнув, мужчина вернулся к столу и налил в стакан ещё немного алкоголя, опустошая залпом и падая обратно в кресло. Чёртов Сокджин и его придурошные тараканы.

В голове разом всплыл их разговор в церкви, внутри поднялось глухое раздражение. Ким наверняка считает, что Юнги действительно сорвался из-за Чонгука, но всё намного сложнее и глубже, чем есть на самом деле. Сокджин не сможет понять, никто не сможет понять, да и сам Юнги, если быть честным с самим собой, не особо понимает, что творит. Чонгук, он другой, не такой, как все остальные, не похожий ни на кого вокруг. Чёртов борец за соблюдение закона по натуре, он мог бы далеко пойти, если бы попал в другой участок, если бы не полез к Юнги, а после и к своему начальнику. Глупый, действительно глупый и неосмотрительный. Но в то же время Юнги не может не испытывать уважения. Чонгук по дурости вляпался в те ещё неприятности, но он верен себе и своим принципам, он готов бороться до конца, даже если этим самым концом будет мучительная смерть.

«Как и я», - проскальзывает в голове, пальцы нервно теребят печатку на пальце.

Эта мысль Сокджину действительно не понравилась бы, поэтому Юнги не стал признаваться в том, что одной из причин его лояльности к Чонгуку была их схожесть. Да, они по разные стороны баррикад, но цели преследуют одинаковые. Благополучие, честность, соблюдение закона и кара для тех, кто их нарушает. Разница лишь в том, что они стоят на разных ступенях, и Чонгук при всём желании не сможет получить то, чего хочет. Всегда будет кто-то выше, кто-то значимее и влиятельнее. Юнги же сам себе хозяин и начальник, сам себе закон и совесть, он же и наказание для неугодных. Чонгук был тем самым неугодным, и Юнги бы избавился от него, если бы не заметил этой забавной параллели между ними. Забавно было и то, что Чонгук из-за смерти родителей влез в эту клетку, а сам Юнги, избавившись от отца и потеряв мать, обрёл свободу. Они такие разные, но одновременно такие похожие, и мужчине интересна эта их зеркальность, искажающая реальность. Хотелось узнать, на что ещё способен Чонгук, как далеко он готов зайти и чем пожертвовать ради своих желаний, и Мин берёг его всё это время, пускай и не осознанно, чисто инстинктивно, но берёг.

«А теперь Сокджин тащит его сюда», - шипит внутренний голос, и Юнги чувствует клокочущую злость.

Его разрывает на части от противоречивых желаний. Хочется позвонить Сокджину и приказать держаться подальше. Хочется дождаться его появления и разбить ему лицо о столешницу, насладиться хрустом ломающегося носа и кровью, заливающей лакированную поверхность. Хочется в терпеливом разговоре напомнить о том, кто из них двоих главный, а кто на втором плане, а потом схватить за галстук и душить, душить, душить, чувствуя чужие ногти на своих запястьях, дерущие кожу в кровь в попытке оттолкнуть. Хочется сорваться с места и встретить лично на парковке, чтобы без лишних слов врезать кулаком по лицу, хочется...

- Юнги-ши, к вам пожаловали гости.

Минхёк, предварительно постучав в дверь, заглядывает в кабинет и одаривает тяжёлым собранным взглядом. Он полчаса назад бесился точно так же, как и Тэхён, когда Юнги сообщил о том, что встреча будет приватной. Хёк не дурак, прекрасно осознаёт, почему босс решил провести встречу наедине, без лишних глаз, несмотря на то, что с Баном будут его люди. Он бы с радостью собрал своих людей, ворвался внутрь и перестрелял всех к чертям, но не смеет ослушаться приказа. Ему остаётся только ждать и надеяться, что переговоры закончатся мирно. Если же нет, это будет означать смерть Юнги, и тогда Минхёк костьми ляжет, но отомстит. Он клятву верности давал и отказываться от неё не намерен. Мин знает это, считывает мысли в чужой голове по глазам и усмехается.

- Всё в порядке, Минхёк. Они могут войти.

Короткий кивок, и верная тень исчезает. Пара секунд, и дверь снова распахивается, на этот раз без всякого стука. Сначала заходят люди Бана, следом его доверенный, а после царственной походкой вплывает и сам король. Юнги поднимается из-за стола, обходит его и делает шаг навстречу. Глаза в глаза, и повисшая густая тишина со стрекочущим в ней напряжением.

- Ну здравствуй, Юнги. Давно не виделись.

Цепкий взгляд ледяных глаз, дрогнувшие в неестественной улыбке губы и протянутая рука. Мин делает ещё один шаг навстречу и касается чужой ладони, отвечая на рукопожатие и стараясь не обращать внимания на пристальные взгляды чужих людей, сверлящие в нём дыры.

- И столько бы ещё не видеться, Ёнгук.

-to be continued-