Это были три дня безудержного, неукротимого счастья. Дженни и Тэхен упивались друг другом, своей любовью, полной изоляцией на острове - и странным предчувствием серьезных событий. Возможно, последнее приходило обоим в голову потому, что за эти восемь лет они отвыкли от счастья и теперь остро чувствовали приближение того, что могло этому счастью помешать.

Лана Дукатти, как ни странно, не показывалась им на глаза. В первый же день на пляже Дженни подняла голову и увидела высоко наверху, на террасе дома Хосок высокую стройную фигуру в чем-то алом и развевающемся. Дженни ничего не сказала, но после обеда Тэхен увел ее на другой пляж.

Они плескались в бирюзовых волнах, барахтались на белоснежном песке, хохотали, пили шампанское, снова лезли в море - а потом любили друг друга в волнах прибоя. Ни единого человека не было вокруг, вся вселенная состояла только из них двоих.

Тэхен был ненасытен и неутомим, но Дженни ни в чем ему не уступала. Она брала реванш за восемь лет. И все же мысль о том, что очень скоро все это может кончиться, подтачивала ее душу.

Маленький кусочек картона, который Тэхен швырнул ей в лицо во время ссоры в день приезда, покоился на самом дне ее чемодана, завернутый в чистый платок. Дженни не могла заговорить о Рюджин, уже почти не могла и молчать, однако Тэхен склонялся над ней, теплые губы настойчиво приникали к ее губам, сильные руки смыкались вокруг ее тела - и она обессиленно думала: еще немного. Еще совсем чуть-чуть, а потом придет время и для разговоров, и для выяснений. На самом деле она просто трусила. Помня его первую реакцию, она боялась ее повторения. Если она не ошиблась и он не собирается примиряться с существованием Лизы - тогда надо уходить. Сделать это на острове крайне затруднительно, здесь просто негде прятаться, поэтому все разговоры на эту тему нужно отложить до лучших времен. Хотя вряд ли их можно считать лучшими.

К пятнице напряжение достигло критической отметки. Казалось, даже природа вокруг что-то чувствует - жара стала нестерпимой, птицы умолкли, солнце белым раскаленным шаром яростно выжигало все вокруг. Дженни нервничала, а Тэхен мрачнел и постепенно приходил в какое-то странное состояние духа...

Все слова таили в себе второй смысл. Прикосновения обжигали. Желание переполняло обоих, бурлило черным пламенем в крови, туманило мозг. Когда стало невозможно находиться даже у бассейна, они пошли в дом.

Едва войдя в прохладный холл, Тэхен набросился на Дженни, словно изголодавшийся зверь. Его губы не просили - требовали и брали свое. Он молча и страшно срывал с нее одежду, а она со стоном изгибалась в его руках, возбужденная до такой степени, что не могла даже рукой шевельнуть в ответ.

В результате через несколько секунд Дженни осталась совершенно обнаженной, и Тэхен с глухим рычанием склонился над ней. Холодный мрамор почти обжигал, Дженни ежилась, а потом вскрикнула, почувствовав, как руки Тэхена властно раздвигают ее бедра...

- Люблю, когда женщина готова от первого же прикосновения.

У нее просто не было времени обдумать эти слова, найти в них тайный смысл и уж тем более обидеться на них. Мужчина стремительно освободился от излишков одежды и рухнул на нее, войдя в нее резко, почти грубо.

Она и впрямь была готова к этому и потому боли не почувствовала, только наслаждение, только темный бесстыдный восторг, только желание отдаваться еще и еще. Они катались по полу, рыча и взвизгивая, словно дикие звери, и когда первые волны оргазма сотрясли их тела, они только ускорили свои лихорадочные движения. Было уже непонятно, кто кому отдается, кто кого насилует - и мужчина, и женщина хотели этого с одинаковой страстью.

Потолок отразил двойной крик, а потом они затихли, обессиленные, опустошенные, беспомощные, намертво спаянные одним объятием - и бесконечно далекие друг от друга. Что-то треснуло во Вселенной, и время утекало в трещину зыбучим песком. Ничего не изменилось - и все стало иным.

- Мы опять не добрались до спальни...

- Да ну ее!

- На мраморе не слишком удобно.

- А мне понравилось. Интересно, осталось ли в этом доме такое место, где мы НЕ занимались любовью?

- Сексом.

- Любовью, Джен. Секс - это техника.

- Тэ ...

- Что?

- Холодно лежать.

Они поднялись и побрели наверх. Казалось, один вид огромной кровати под белым покрывалом способен усыпить, но они не собирались спать. Тэхен перевернул Дженни на живот и стал медленно, вкрадчиво целовать ее спину. Позвонок за позвонком, он продвигался вверх от самой поясницы, и уже в районе лопаток Дженни изнемогала от возбуждения. Потом Тэхен оказался сверху, и она с веселым ужасом отметила, что его возбуждение становится все сильнее...

В тот миг, когда, казалось, даже третья мировая не в силах будет остановить их, зазвонил телефон. Тэхен глухо выругался и спрыгнул с постели. Дженни кошкой изогнулась на простынях, блестящими глазами следя за своим любовником. На обнаженного Тэхена она могла смотреть часами.

Он отвечал коротко, односложно, в основном слушал. Через пару минут Дженни стало скучно, она соскользнула с кровати. Подкралась к Тэхену, обняла его сзади, медленно заскользила руками по груди, плоскому животу, все ниже...

Он схватил обе ее руки одной своей и удержал на месте. Она чувствовала, как напряглись мышцы его живота. Дженни помрачнела. Похоже на то, что любовным играм приходит конец...

- Да. Очень хорошо. Мы ждем вас. Нет. Да. Не надо по телефону! До встречи.

Он положил трубку, а потом одним могучим движением смел все со стола. Не успела Дженни испугаться всерьез, как Тэхен повалил ее на полированную поверхность и немедленно овладел ею.

Четверть часа спустя, когда они все-таки утихомирились и лежали в постели, Дженни осмелилась задать вопрос:

- Что-то случилось, Тэ?

- Что? А, нет.

- Я же вижу. Конец медовому месяцу, да?

- В каком-то смысле - да. Хосок прилетает сегодня. Юнги и Чонгук тоже.

- Чонгук улетал?

- Ты даже не заметила этого, молодец Чонгук. Его профессионализм растет.

- Просто я думала, что он всегда должен быть рядом с тобой...

- В некоторых вопросах ему трудно найти замену.

- Ясно. Сколько у меня... у нас времени?

- Не знаю. Мы их услышим. Они же на вертолете прилетят.

- Значит, последний бой?

- Да. Вроде бы, мы вели себя безупречно? Типичные любящие супруги.

Дженни почему-то захотелось плакать, и она торопливо отвернулась. Тэхен молчал. Через некоторое время он негромко окликнул ее:

- Джен?

- Что?

- Ты... ничего не хочешь мне сказать?

- Нет, наверное. Надо идти готовиться. Принять душ, одеться, собрать разбросанные по дому вещи.

- Да. Надо. Юнги привезет документы.

- Хорошо.

- «Хорошо» - и все?

- Ну... ничего хорошего. Не надо было всего этого делать.

Она встала и торопливо схватила со стула халат. Почему-то больше не хотелось разгуливать голышом.

В голосе Тэхена закипал гнев.

- Не надо было делать чего?

- Всего!

- Тебе не понравилось?

- Ты прекрасно знаешь, что понравилось. Слишком! Актеры вжились в роль.

- Мне казалось, мы уже выяснили, что наши чувства...

- Тэ, наши чувства понятны и очевидны. Жизнь - вот что нас не может соединить.

- Не понимаю.

- Понимаешь. Просто предоставляешь мне возможность самой запутаться в объяснениях и опять выставить себя... романтической дурой!

- А если я предложу тебе начать нашу жизнь заново? Ведь мы уже знаем, что наш разрыв был ошибкой?

- Он был следствием ошибки, Тэхен. Сам по себе, наверное, он был предопределен.

- Дженни, поосторожнее! Я не намерен совершать еще одну ошибку.

- Все, хватит. Адреналин хорош, но в разумных пределах. Давай не будем ссориться перед серьезным... мероприятием.

В этот момент окрестную тишину нарушил жужжащий звук вертолета. Дженни воспользовалась этим и прошмыгнула в ванную. Ей даже удалось не разрыдаться. Просто не было слез.

***

Они вошли на террасу дома Чона рука об руку. Дженни слегка прислонялась к плечу Тэхена, он был спокоен и весел. Чон Хосок, сидевший в кресле, поднял голову и на удивление хмуро поприветствовал их обоих. Его внимательный взгляд чуть задержался на Дженни, и старый сицилиец пробормотал что-то себе под нос.

Потом на террасе возник Мин Юнги, безукоризненно одетый, гладко причесанный и на сто процентов деловой и собранный. В руках у него была все та же пухлая кожаная папка, при виде которой Дженни едва не рассмеялась, хотя настроение у нее было отнюдь не веселое.

Они расселись за небольшим столом, и Дженни с удовольствием отметила, что Ланы Дукатти поблизости не наблюдается. Уползла, змея! И на том спасибо.

Юнги откашлялся и открыл папку.

- С вашего позволения, дамы и господа, я хотел бы начать. Мессер Хосок, как вы знаете, предметом нашей возможной сделки является остров Монте Адзурро. Синьор Ким Тэхен и Монца, граф Читрано, предлагает за него...

- Помолчи-ка, сынок. Здесь все свои, в твоих адвокатских песнях нет нужды.

Хосок поднялся и отошел к перилам. Видно было, что старика терзает какая-то мысль.

Наконец он повернулся и поинтересовался у Тэхена:

- Как провели время? Лана говорила, вы не покидали свое гнездышко.

- Спасибо, Хосок, все было великолепно. Мы провели ускоренный медовый месяц, если можно так выразиться. Правда, Дженни?

- Да.

Хосок вновь бросил острый взгляд на Дженни и немедленно отвернулся. Потом заговорил снова.

- В Калабрии мне пришлось нелегко. Дела идут в последнее время не слишком хорошо, у меня серьезные финансовые трудности. Впрочем, ты ведь об этом осведомлен, Тэхен?

- Откуда? Я же был в Штатах.

- Да, помню. Менял имидж.

- По твоему желанию, Чон. Что до трудностей - я не удивлен, это правда. Законы рынка одинаковы для всех, у меня тоже возникли некоторые проблемы, так что логично предположить, что они могут быть и у тебя.

- Ну да. А еще логичнее подгадать сделку с островом именно на это время. Старый Хосок должен клюнуть - не на имидж, так на красавицу-жену, не на нее - так на возможность поправить свои финансовые дела. Так ведь, Тэхен?

- В принципе, можно и так сказать, только вот не пойму я, что у тебя за настроение. Тебя что-то тревожит, Чон?

- Меня? Нет, что ты. Уже нет. Спасибо Мадонне, мои проблемы решились, красавица-жена выглядит вполне отдохнувшей, да и твой имидж претерпел серьезные изменения, хотя на это я не очень-то и рассчитывал.

- Тогда в чем же дело, Чон? Не пора ли приступить к сделке? Здесь, как ты правильно выразился, все свои, все в курсе, почему я так мечтаю заполучить эту землю, условия выполнены...

- Говорить сейчас буду я, сынок. Собственно, сказать-то мне почти нечего. Всего одну вещь: остров я тебе не продам.

Наступила тишина, которую нарушал только плач чаек и рокот прибоя. Потом Тэхен произнес странно звонким и опасным голосом:

- Чон, я правильно тебя понял? Ты не хочешь продавать Монте Адзурро? Даже за те деньги, которые я готов выложить?

Хосок подался вперед. Сейчас он очень напоминал дикого вепря, матерого и опасного зверя.

- Ты сказал, здесь все свои и все про все знают. Значит, все поймут, о чем я собираюсь сказать пару слов.

Почти тридцать лет назад маленький мальчонка дал некое обещание своей умирающей бабке. Потом просидел всю ночь рядом с ее остывающим телом. Потом вырос - и не только не забыл про свое обещание, но и стал его воплощать в жизнь. Это - хорошо. Это прекрасно. Благородно и по-мужски. Впрочем, я никогда не сомневался, что из мальчонки получится настоящий мужчина.

Все дело в том, что когда-то, очень давно, когда ни мальчонки, ни даже его отца и матери не было на свете, у его молодой тогда бабки был друг. Не любовник и не жених, а друг. Друг детства, если быть точным. К тому же молочный брат. Они редко виделись, когда стали взрослыми, но любовь и привязанность друг к другу сохранили на всю жизнь. Смерть старой графини Читрано была для него настоящим горем.

Этот молочный брат и друг детства прекрасно знал, как его подруга и молочная сестра относится к Монте Адзурро. ЧТО для нее значит эта земля. Видел он и то, что в любую минуту может произойти с этой землей. Ты ведь не все знаешь, маленький Тэтэ. В ту ночь, когда умирала твоя бабушка, я купил Монте Адзурро. Только вот не у твоего отца, как ты думал всю жизнь. У его кредиторов. Твой отец - да упокоит Господь его мягкую и слабую душу! - не был злым или плохим человеком. Он был слабым. Он заложил остров, потому что ему не хватало денег.

Я заплатил залоговые закладные и выкупил остров. В ту ночь, Тэхен, я тоже дал клятву. Я поклялся, что эта земля вернется к своему законному владельцу, но только с одним условием - он должен быть достоин этой земли и своей семьи.

Ты думаешь, я поставил это глупое условие, потому что искренне верил, что ты изменишь свое поведение и образ жизни? Конечно, нет. Я хотел проверить, способен ли ты на решительные поступки. Думаешь, я ничего не знал о вашем с Дженни разрыве? Знал, да еще и из первых рук. Да, от Ланы. Она мне все рассказала и при этом очень смеялась. Ей это представлялось отличным ходом в игре. Тогда я взял ее к себе на работу и приказал больше никогда не пересекаться с тобой. За те деньги, которые она получила и продолжает получать, Лана согласится на что угодно.

Я заканчиваю, детки. Клянусь, я был готов подписать все бумаги еще в день вашего приезда. Одного взгляда на вас мне хватило, чтобы понять: вы влюблены, вы готовы к тому, чтобы исправить свою жизнь и начать ее сначала. Я улетал с легким сердцем - на Монте Адзурро возвращалась истинная семья Читрано.

Меня подвела привычка все проверять. Я навел справки. Я узнал то, что повергло меня в шок. Я больше не собираюсь продавать тебе остров, Тэхен. Если я умру - а я уже достаточно стар, чтобы совершить эту глупость, - душеприказчиком будет один из моих сыновей. Он не связан личными мотивами и эмоциями, но инструкции ему даны точные. Я все сказал. Разбирайся теперь сам. Дженни... я сожалею, девочка. И желаю тебе счастья.

***

С этими словами эксцентричный хозяин острова поднялся и без единого слова удалился в дом. На террасе воцарилась мертвая тишина.

Дженни боялась поднять на Тэхена глаза. Она не понимала ничего, ни единого слова из сказанного, то есть, конечно, не то чтобы совсем ни единого, но...

Катастрофа была такой огромной и загадочной, что Дженни хотелось зажмуриться - или броситься к Тэхену, обнять его, прижать его голову к груди и утешать...

Голос ее мужчины прозвучал безжизненно и равнодушно.

- Не хочется быть банальным, но... Это действительно конец. Представление окончено. Дженни, я присоединяюсь к словам синьора Хосока. Мне жаль. И - прости меня.

- Тэ ...

- Не надо, рыжая. Я поплатился за ложь. За гордыню. За высокомерие и самоуверенность. Это - расплата, хотя я, убей Бог, не могу понять, о чем говорил старый лис. Что он мог узнать... А, ладно. На данном этапе это уже неважно. Юнги!

- Да?

- Бумаги на развод готовы?

- Да, я привез все. Пришлось повозиться, но теперь...

- Тэ!

- Не надо, Джен. Мы не смогли бы, ты права. Ложь - это стена.

- Я не понимаю, о чем ты...

- Понимаешь. И я понимаю. Нет, нет, не плачь, я действительно ПОНИМАЮ. И не осуждаю, поверь. Как ты сказала - разная жизнь? Верно. Юнги! Я хочу, чтобы Ли Дженни был выплачен ее гонорар за превосходно проделанную работу имиджмейкера. Кроме того, при разводе ей должно отойти...

- Я не желаю это слушать, слышишь?! Я не возьму ни цента, я никогда не хотела твоих денег, я хотела тебя!

Тэхен страдальчески сморщился, прижал ладони к вискам.

- Джен, не надо. Юнги, конечно, свой, но не до такой же степени.

- Мне все равно! Я люблю тебя, я всегда тебя любила, а ты - ты второй раз выгоняешь меня из своей жизни! Это нечестно, Тэхен!

Мин Юнги внезапно откашлялся и заговорил каким-то металлическим голосом, разом перекрывшим и глухой голос Тэхена, и крики Дженни:

- Я прошу прощения, Тэхен, но тут есть одна неувязочка. По закону при разводе синьора... миссис Ким получает две трети твоего состояния...

- Что?!

- Что?!

- ... Поскольку на ее иждивении находится малолетняя дочь, и она является ее душеприказчицей.

Тэхенвскочил.

- При чем здесь дочь Дженни? Какое она отношение имеет ко мне?!

Дженни схватилась за сердце, но Серж и глазом не моргнул.

- Отношение к тебе, Тэхен, она имеет самое непосредственное, так как является твоей родной дочерью, рожденной в законном браке от Ли Дженни, гражданки США. Ли Рюджин - фамилия матери, но в шестнадцать лет девочка может сама выбрать, чью фамилию ей носить...

Огромным прыжком Тэхен настиг своего адвоката и взял его за горло мертвой хваткой.

- Ты идиот? Тогда будь им, но не делай идиота, из меня. Я видел ее на фотографии. Ей четыре года от силы! И как я мог ее зачать? Прислать пробирку с собственной спермой?!

Дженни ошеломленно смотрела на Тэхена, а в голове с устрашающей быстротой крутились мысли. Так вот почему... Боже, какая глупость...

Юнги, возможно, и рад был возразить, но доступ воздуха в горло ему перекрыли начисто, поэтому он только сипел и дергался. В этот момент у самого входа на террасу раздался еще один голос, низкий и спокойный. Голос начальника личной охраны Ким Тэхена, Чон Чонгука.

- Отпусти его, Тэхен. Ты нас пугаешь. И не ори. Юнги говорит правду.

Дженни обернулась - и схватилась за сердце, не в силах пошевелиться. Тэхен отпустил Юнги и тоже медленно повернулся. Лицо у него побледнело так сильно, что Юнги всерьез испугался, не упадет ли граф Читрано в самый настоящий обморок.

У самых ступенек стояли двое: гигант в черном костюме и темных очках и рыжеволосая девочка семи лет. Ее огненные кудряшки были схвачены в два залихватских и кривоватых хвоста. Девочка смотрела на Тэхена недоверчиво и исподлобья. Синими-синими глазами.

Изучив ситуацию, Ли Рюджин покрепче прижалась к огромной ноге Чон Чонгука и подергала его за руку, в которую вцепилась намертво.

- Это - папа?

- Ага. Тот самый, про которого я тебе рассказывал в самолете. Похож?

- Ну да. А зачем он душит дядю в очках?

- Это они так играют. На самом деле папа с ним дружит.

- Понятна-а... Мамочка, ты не ругайся, ладно? Тетя Джихе не виновата, ее просто Чонгук уговорил, и тогда она сказала, что надо спросить Рюджин, то есть меня. Чонгук со мной поговорил, мы подружились. И я сказала, что раз мамочка - то я поеду, а на папу мы посмотрим - посмотрим и решим, стоит нам его брать или нет. Вот. Ты теперь не волнуйся. Если он будет и нас душить, так у Чонгука есть во-от такенный пистолет, он его запросто победит.

Дженни невольно фыркнула. Ее маленькая дочь росла на редкость хладнокровным и рассудительным ребенком. Вся в отца.

Тэхен осторожно шагнул вперед. Еще шаг, еще и еще. Присел на корточки перед рыжим чудом и заглянул ей в лицо. В свое собственное лицо, озаренное светом синих глаз.

- Рюджин? Ты - моя дочка?

- Ну! Раз ты мой папа, значит, я твоя дочка. А почему это тебя столько времени не было?

Тэхен медленно протянул руку, коснулся пальцем рыжих кудряшек. Потом опустился на колени, взял руку девочки и прижался к ней лбом. Могучие плечи вздрагивали в беззвучном рыдании. Тут уж и Дженни не выдержала, заревела в голос, подбежала и плюхнулась рядом с Тэхеном, обняла Рюджин и его, прижалась, засмеялась, опять зарыдала...

Юнги сорвал с себя галстук и торопливо налил сок в высокий бокал. Подумал - и щедрой рукой плеснул туда же граппы. Чонгук невозмутимо высился над воссоединившейся семьей, в основном потому, что Рюджин по-прежнему крепко держалась за его руку. Видимо, в этом море страстей Чонгук ей представлялся наиболее надежным причалом, как оно, собственно, и было.

Позади Юнги раздался какой-то шорох, и молодой адвокат обернулся. Чон Хосок ошеломленно наблюдал за происходящим. Рюджин заметила его и очень обрадовалась.

- Ух ты, смотри, Чонгук, тут и дедушка для меня образовался! Здравствуй, дедушка, я твоя внучка Рюджин. Мы теперь все нашлись и все будем жить вместе, ладно?

В этот момент Мин Юнги понял, что История принадлежит смельчакам. Железной рукой он подхватил Хосока под локоть и увлек его в дом, на прощание торопливо улыбнувшись Рюджин.

- Синьор Хосок, нам надо обсудить вот что: возможно ли перестроить старый дом до зимы?

- А? Д-да...Я...

- Я тоже растроган! Это совершенно готическая история. Разлучница, интриги, трагическая ошибка - роман можно написать.

- Так он не знал?!

- Вы что! Разумеется, нет! Вы себе можете представить, чтобы Ким Тэхен бросил своего ребенка? Я - нет. Купчую оформим сегодняшним числом?

- Отстань, крючкотвор! С сердцем плохо... Дарственная у меня, пень ты оливковый! Дарственная! Неужели я могу продать мальчишке его собственную родину?!