Об это молчание можно было зажигать спички. Если не бояться взрыва.

Трое мужчин застыли вокруг стола в позах египетских сфинксов. На их лицах читалось тоскливое выражение ужаса и покорности - так могли бы выглядеть приговоренные к смертной казни. Правда, одеты все трое были прекрасно, выглядели в целом замечательно, на запястьях поблескивали золотые часы, одинаковые «паркеры» подрагивали в ухоженных пальцах...

Еще в комнате находилась женщина. Тоже вполне холеная, строго и дорого одетая. Ее лицо не выражало ничего. В основном потому, что пальцы женщины замерли над клавиатурой пишущей машинки - а стало быть, была эта женщина секретаршей и к смерти ее никто не приговаривал.

Кроме этих четверых в комнате находился еще один человек. Высокий, темноволосый, очень широкоплечий мужчина лет тридцати с небольшим. Одет он был в просторную светлую рубаху и потертые голубые джинсы, на ногах - кроссовки, однако, несмотря на эту кажущуюся простоту, при взгляде на него сразу становилось ясно, кто здесь главный.

Мужчина повернулся от окна, в которое он смотрел, и обвел присутствующих спокойным и холодным взглядом синих глаз. На висках темные волосы были слегка припорошены сединой.

- Если нет вопросов - вперед. Труба зовет, время не ждет и так далее. Я жду отчета через два дня.

- Но...

Вообще-то это было не совсем «но». Скорее, слабое эхо возможного отголоска потенциального «но». Оно вырвалось из губ одного из троих мужчин, невысокого, худенького, в очках. Всякий, взглянувший на этого человека, предположил бы, что перед ним адвокат - и не ошибся бы.

Мужчина у окна вздернул правую бровь.

- В чем дело, Юнги? Мне казалось, я все объяснил предельно четко. К тому же это не новость.

- Да уж...

- Вот именно. Ты, если мне не изменяет память, слышишь об этом уже восемь лет.

- Да, Тэхен, но я...

- Прекрати мычать. У тебя есть возражения - возражай, только не мычи.

Юнги тоскливо оглянулся на коллег, но те благоразумно отвели глаза. Кому охота общаться со смертником? Адвокат вздохнул и ринулся в пучину.

- Тэхен, я дорожу твоим доверием и твоей дружбой...

- Напрасно. Я никому не доверяю и друзей у меня нет.

- Хорошо. Тогда... я дорожу своей карьерой и своей работой.

- Как только мне надоест тебя слушать, ты лишишься и того и другого. Дальше что? Только коротко.

- Он не согласится.

- Посмотрим.

- Не на что смотреть. Он не изменит своего мнения. Его не устраивает твой образ жизни.

- Ха!

- Не «ха». В сущности, это было его единственным условием.

- Так скажи, что я изменился в лучшую сторону.

- Ты считаешь Чон Хосока идиотом?

- Нет. Сукиным сыном я его считаю. Старым сукиным сыном, торгашом и хитрецом.

Юнги с шумом втянул воздух и распахнул пухлую кожаную папку, лежащую перед ним на столе. Яркие обложки глянцевых журналов пестрым ковром рассыпались по полированной поверхности.

- Тэхен. Позволь мне напомнить, что единственным условием Чон Хосока было...

- Я помню. Изменение моего образа жизни и социального поведения.

Юнги с горьким скепсисом взглянул на своего босса, поправил очки на переносице и скучным голосом принялся зачитывать заголовки статей:

- «Миллиардер в окружении цыпочек с Монмартра». «Некоронованный король Пляс Пигаль». «Принц и путаны». «Драка отвергнутых любовниц в Королевской Опере»... Продолжать?

Тэхен досадливо поморщился.

- Можно подумать, он все это видел.

- Видел - и наверняка. Вы сражаетесь за проклятый кусок земли в Средиземном море с такой яростью, словно от этого зависит ваша жизнь! Ты повысил цену до заоблачных высот, старый лис и ухом не ведет. Он поклялся на Библии, что ты получишь Монте Адзурро только после того, как исправишься...

- Юнги, мне надоело.

- Мне тоже, Тэхен. Я адвокат, а вынужден заниматься какой-то ерундой. Ты же не желаешь помогать мне! Можешь ты хотя бы на некоторое время притихнуть? Завести себе постоянную любовницу? Жениться, в конце концов!

- Нет!!!

В этом крике было столько ярости и боли, что адвокат осекся и с тревогой посмотрел на своего босса. Теперь синие глаза горели мрачным огнем, а губы побелели от плохо сдерживаемой ярости.

Через секунду темноволосый мужчина справился с собой.

- Извини, Юнги, но вот жениться я не могу.

- Хорошо. То есть ничего хорошего, конечно, но... В таком случае у меня остался только один вариант. Это потребует денег и времени, но я наводил справки - фирма вполне солидная.

- Что еще за фирма?

- В Штатах. Их профиль - пиар, имидж политиков и кинозвезд, спортсменов...

- Боже, зачем спортсмену имидж?

- Вот им как раз и надо... Видишь ли, на корте или футбольном поле они могут быть очень хороши, а на пресс-конференциях не свяжут и пары слов...

- Понятно. Эта фирма учит их разговаривать.

- Нет. Эта фирма ВНУШАЕТ остальным, что они умеют разговаривать.

- Хм. А я здесь при чем?

- Насчет тебя они могли бы внушить, что ты - ангел, столп благотворительности, аскет, девственник, трезвенник, много читаешь, пишешь маслом и навещаешь малолетних преступников в приютах.

- Юнги, ты перегибаешь палку.

- Вовсе нет. Возьми, почитай. Это их пресс-релиз.

- Это полная чушь, я не собираюсь тратить на это... - Внезапно темноволосый замер, впившись взглядом в лист бумаги, поданный ему адвокатом. Через секунду он закончил фразу голосом, удивительно напоминающим шипение анаконды, собравшейся на охоту: -...Тратить на это больше, чем пару недель. Закажи билеты. Летим сегодня. Отель «Риц». Завтра в девять мы будем у них.

- Тэхен, это же восемь часов лету...

- Сейчас одиннадцать утра. В два мы будем в аэропорту. В десять - в Нью-Йорке. Это по-нашему. А там вообще будет четыре часа дня. Успеем пообедать в «Магнолии».

Юнги вздохнул. Стремительность его босса была ему хорошо известна, однако...

- Тэхен, я бы мог связаться с ними и все обговорить по телефону.

- Не-ет, мой ангел в образе адвоката! Смена имиджа - дело серьезное. Я неожиданно явлюсь к ним в головной офис, взгляну им в глаза и сразу же пойму, стоит им доверять или нет. Все свободны.

- Тэхен ...

- Все свободны, я сказал. Анжела, останьтесь.

Закрывая за собой тяжелую дверь кабинета, Юнги услышал сбивчивый и задыхающийся шепот секретарши:

- Вы же собирались менять имидж, босс...

- Нельзя ж так сразу-то. Это вредно для здоровья... моя птичка!

Юнги сердито покачал головой и поспешил убраться от двери подальше.

***

Анжела давно ушла, а Тэхен все стоял у окна и смотрел на бирюзовую полоску моря, видневшуюся на горизонте. Теплый ветер лениво ласкал мощную смуглую грудь мужчины, солнце вызолотило его торс, и молодой человек напоминал сейчас языческого бога, невесть как попавшего в этот мрачноватый и роскошный замок, выстроенный на побережье Средиземного моря еще пять веков назад.

На столе зазвенел телефон. Тэхен со вздохом отвернулся от окна. Подобрал небрежно брошенную на стул рубаху, поднял трубку.

- Да.

- Рейс в пятнадцать двадцать. Я не стал предупреждать, что мы летим...

- Правильно. В своем новом имидже я буду делать людям сюрпризы.

На другом конце провода Мин Юнги едва сдержал скептический смешок. Сюрприз в виде Ким Тэхена был способен вогнать в гроб. Остается надеяться, что пиарщики в Штатах - натуры сильные и мужественные.

Самолет заложил крутой вираж над сапожком Италии, и Тэхен замер, глядя на бирюзовую гладь моря. Где-то там, у южной оконечности знаменитого сапога, притаился в волнах крошечный островок. А на нем - белый дом с резными колоннами, темным плющом по стенам и алыми розами вокруг...

В доме тихо и пусто. В доме живет Вечная Тишина. Только отзвуки прежней счастливой жизни гуляют по пустынным комнатам. Смех ребенка. Колыбельная. Скрип колес маленького велосипеда. Тоненькая песня юлы...

Эхо счастья. Память боли. Этот дом ждет его. И ради этого дома Тэхен готов даже вышивать гладью и есть вареный шпинат. Готов убивать, предавать и покупать. Готов ползать в пыли. Готов сменить имидж...

Интересно... Прошло восемь лет.

Проклятая шлюха.

***

- Вы меня хоть убейте, а я не понимаю, как это может быть. Человек летит к нам из Европы - а мы не знаем ни его имени, ни названия фирмы!

Дженни сердито уставилась на тугой рулончик факса, в который свернулся ее будущий заказ. Сана виновато улыбнулась.

- Ничего вообще. Они на редкость загадочны и таинственны. Неужели тебя это не заинтриговало? Может, это арабский шейх?

- Имя у него есть, у шейха?

- Сокджин сказал, что имя не имеет значения, потому что за те деньги, которые они собираются заплатить наличными, этот парень может называться хоть Элтоном Джоном.

- А! Так значит, Сокджин знает, что это парень. Сокджин!!!

Стеклянная дверь, чисто символически разделяющая кабинет начальства и кабинет Дженни, распахнулась. и Ким Сокджин, невысокий, энергичный, слегка лысеющий молодой человек, погрозил своим сотрудницам кулаком.

- Дженни, причешись! Сана, закрой рот. Разумеется, я знаю, что это парень, потому что он позвонил полчаса назад, а сейчас уже должен быть в вестибюле. Сана, повторяю, закрой рот и дуй на ресепшн. Приведешь гостей.

Дженни сердито тряхнула копной рыжих волос.

- Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме наличных?

- Да. О чеках и о том, как их обналичить с наименьшими потерями. Джен, солнышко, я вынужден быть жадиной, потому что у меня в подчинении одни девчонки... О, идут! Причешись!

Дженни показала Сокджину язык и повернулась к двери, нацепив на лицо ослепительную улыбку.

Первой в дверь вошла Сана - с выражением полного и абсолютного счастья на лице. За Саной - худой блондин в стильных очках без оправы с очень сильными линзами. Судя по папке в руках - секретарь...

В следующий момент Дженни почувствовала, как ее словно окатили ледяной водой, а потом кипятком, а потом опять ледяной водой, да еще и двинули чем-то тяжелым по голове. Улыбка примерзла к губам, став гримасой боли и ярости. Чуть сбоку и наискосок точно так же окаменел и перекосился Сокджин.

В комнате стало темновато и тесновато. Очкарик непринужденно посторонился, по бокам двери встали два абсолютно одинаковых молодых человека в темных костюмах и черных очках. А затем в дверном проеме возник арабский шейх по имени Элтон Джон.

Ким Тэхен и Монца (итальянская фамилия). Граф Читрано. Миллионер. Хотя нет, уже, наверное, миллиардер.

Высокий, невероятно широкоплечий, темноволосый - и мужчина на тысячу процентов! Великолепнейший образец настоящего самца, неотразимого и рокового, излучающего волны чувственности, мужественности и черт знает, чего еще. От одного взгляда этих сапфировых глаз женщины умирали у его ног с восторгом, благодаря небо за возможность отдаться этому божеству. Все женщины мира - кроме одной. Ее зовут Ли Дженни.

Дженни стояла, примерзнув к полу и тратя все силы своей души только на то, чтобы не грохнуться в обморок. А затем ее прошлое взорвалось в груди миллионом жалящих осколков и настоящее потеряло вкус, а будущее - смысл. Боль рванула сердце так, что она едва не вцепилась в левую грудь скрюченными пальцами. Как странно - ведь она была уверена, что справилась с нею за эти восемь лет...

Восемь проклятых лет.

Мерзавец.

Рушились крепостные стены, которые она так трудолюбиво воздвигала между собой и своим прошлым. Горели в адском пламени бумажные замки. И погибали тысячами игрушечные солдатики, которым она доверила защиту рубежей.

Дженни смотрела в это красивое, холодное, презрительное, смуглое, ненавистное лицо - и медленно умирала.

Он не изменился совершенно. Только виски поседели. Типичный кондотьер. Жесткий, хищный изгиб чувственных губ. Массивный породистый нос. Чуть опущенные внешние уголки глаз. Согласно канонам психологии - сладострастный, безжалостный и жестокий человек. Все точно. Психология не врет.

А еще, к сожалению, не врет физиология. И вот уже судорога зарождается где-то внутри Дженни, ползет из-за декольте удушливой волной румянец и грудь ноет, а ноги слабеют, и все это очень странно и совершенно непобедимо. Это - тело, ибо только тело может предать в самую сложную минуту, а не разум, разум - он все знает и помнит, особенно то, что этот человек...

Этот человек убил ее восемь лет назад. Почти насмерть.

Этот человек - охотник. Безжалостный и жестокий.

Охотник, преследующий и настигающий свою добычу с той же циничной беспощадностью, с которой он заключал свои многомиллионные контракты. Боец, не знающий поражений. Делец, в чьих руках золото превращается в платину...

Мужчина, которому никогда не говорили «нет».

Только восемь лет назад ему пришлось узнать о существовании этого слова. Сегодня ему предстоит убедиться в том, что это не было шуткой. Ему придется смириться - иначе Дженни погибнет окончательно.

Меньше всего на свете ей хотелось бы, чтобы он заметил ее смятение и ужас. Поэтому Дженни выпрямилась, вскинула голову и посмотрела охотнику прямо в глаза. Даже смертельно раненному и загнанному зверю есть за что сражаться.

- Убирайся к черту, Ким Тэхен!

Немая сцена.

Окаменели все, включая невозмутимого очкарика с папочкой. Даже телохранители у двери выглядели ошарашенными.

Ким Тэхен и Монца улыбнулся чарующей улыбкой и промурлыкал:

- О, как больно это слышать ОТ ТЕБЯ, аморе мио. Мое сердце рвется на сотню маленьких сердец.

Дженни расхохоталась демоническим и абсолютно неестественным смехом, при звуке которого Сокджин втянул голову в плечи, а Сана слабо пискнула и схватилась за край стола, чтобы не упасть.

- Ты обладаешь чувствительностью огнеупорного кирпича, Ким. К тому же - ты что, всерьез полагаешь, что я могу предложить тебе что-то иное?

Очкарик откашлялся и немного суетливо выдвинулся вперед.

- Господа, давайте успокоимся и попытаемся начать сначала. Меня зовут Мин Юнги, я адвокат и доверенное лицо мистера Ким Тэхена и Монца, графа Читрано...

- Чтоб он провалился!

Дженни несло без руля и без ветрил. Ног под собой она не чувствовала, кровь гремела в ушах штормовым прибоем, но выхода не было. Ким Тэхен должен уйти.

Адвокат сглотнул и нервно поправил очки.

- Мисс, я не вполне понимаю...

- Не сомневаюсь в этом, мистер Мин. Всякий, кто работает рядом с Кимом, рано или поздно обречен на нервное расстройство.

- Но я...

- Дженни!

Ким переместился чуть вперед. Теперь он мог дотронуться до Дженни, стоило только руку протянуть. Она чувствовала тепло его тела. Запах его одеколона. Видела, как мерно вздымается широкая грудь под белоснежной рубашкой...

Белая рубашка свисает с ручки двери. Скомканной бабочкой валяется на полу пеньюар. Алый ворс ковра, и на нем сплелись в немыслимом, яростном объятии два тела: хрупкое, белоснежное, гибкое - и смуглое, мощное, огромное. Руки - плети, пальцы - клещи, губы - ловушки, любовь - битва...

Воспоминание было настолько реальным, что Дженни со свистом втянула воздух, физически ощущая боль в исцелованных до крови восемь лет назад губах. Синие глаза высасывали из нее силы, саму жизнь, способность сопротивляться этому человеку...

Юнги испытал настоятельную потребность выпить воды похолоднее, но это было как-то неловко. Вокруг этой рыжей бестии уже должна была бы расстилаться выжженная радиоактивная пустыня. С Ким Тэхеном нельзя так разговаривать. Однако он почему-то стоит и все так же неподвижно смотрит на эту женщину. Юнги почти воочию привиделось - огромный тигр замер перед убийственным броском, и только полосатой молнией мечется мощный хвост, все чаще и сильнее щелкая, словно бичом. Сейчас последует молниеносный удар...

Юнги из последних сил заглянул в спасительную папку и несколько патетически взвыл:

- Мисс Ли, вы отдаете себе отчет, кто перед вами?!

- О да!

Она даже не взглянула в его сторону. С алых губ срывались слова, из глубины черных, как преисподняя, глаз летели молнии.

- О да, отдаю, мистер Мин! Передо мною - мерзавец, негодяй, скотина и урод. Подлец, разрушивший мою жизнь.

Она прерывисто вздохнула и добавила совершенно спокойным и даже светским тоном:

- Кроме того, он - мой муж.

По сравнению с наступившей тишиной предыдущая немая сцена могла сойти за гвалт в начальной школе во время перемены. Адвокат снял очки, тщательно протер их, нацепил обратно на нос, повернулся к боссу, потом к Дженни, потом решительно отправился к подоконнику, где стоял графин с водой.

Дженни, как ни странно, полегчало. Потолок не обрушился, она не умерла на месте. Она вызывающе уставилась на бесстрастного Тэхена и ехидно поинтересовалась:

- Ты забыл сообщить своему адвокату столь незначительную деталь, как женитьба на гражданке США? Или ты о самом этом факте забыл? О, понимаю, ты просто стеснялся. Ты же такой чувствительный! Сожалею, но надо было предупредить заранее. Или взять с меня подписку о неразглашении еще во время венчания.

Вообще-то ей было страшновато, потому что из всех присутствующих только она видела глаза Тэхена -два бездонных озера бешенства, два синих костра, способных сжечь дотла любого, осмелившегося бросить вызов. Ничего. Слишком много народу. Он не осмелится.

Внезапно Тэхен чуть заметно усмехнулся и присел на край стола. Он все еще не проронил ни слова, несмотря на умоляющие взгляды, которые метал на него несчастный мистер Мин. Дженни с горечью подумала: все такой же. Будет молчать, пока все вокруг не вспотеют до белья, не умрут от сердечного приступа, не расскажут всех тайн, не отдадут всех денег и не заложат свои души дьяволу в обмен на спасение от Ким Тэхена.

Вероятно, надо было бы поиграть в предложенную им игру, помолчать, попялиться на него, не отводя глаз, но Дженни никогда этого не умела. Она с самого начала была для него неподходящей женщиной. Той, которая спорит, перечит и вечно совершает глупости. Наверное, поэтому все так и вышло восемь лет назад...

Мистер Мин успешно справился с графином воды и приступил к своим обязанностям с новыми силами.

- Видимо, произошло недоразумение. Боюсь, нашу встречу надо считать несостоявшейся, и мы, со своей стороны...

- Подождите!

Сокджин встрял в разговор удивительно не вовремя. Он и сам это понял, потому что голос у него сорвался, однако Тэхен уже перевел на него свой убийственный взор, и Дженни немедленно впала в панику. Для всех окружающих граф Читрано был джентльменом и аристократом, его костюм стоил столько же, сколько годовая плата за квартиру, которую снимала Дженни, но в отличие от всех окружающих Дженни прекрасно знала: на самом деле наиболее подходящей экипировкой для Ким Тэхена можно считать набедренную повязку и огромную дубину. Дженни непроизвольно шагнула вперед.

- Тэхен, нет! Не надо!

- По-прежнему защищаешь этого недоноска, Джен? Чем он тебя взял? Он похож на гиббона. Хотя, говорят, гиббоны могут трахаться без перерыва... Все - вон!

Это было сказано совершенно спокойно и даже тихо, однако комната опустела почти мгновенно. Только Юнги притормозил в дверях.

- Тэхен, быть может, я останусь и...

- Я хочу поговорить со своей женой.

Бледный и перепуганный Сокджин неожиданно оттолкнул адвоката и вернулся в кабинет. Голос его вздрагивал, однако смотрел он прямо в глаза Тэхена.

- Джен, ты просто помни... Помни, что он с тобой сделал. Ты не поддавайся, Джен. Я рядом...

- Какая отвага! Аж сердце щемит. Ким, я даже боюсь представить, во что ты превратишь мою охрану в соседней комнате, если уже на пороге ты проявляешь такие чудеса храбрости.

- Ты не смеешь ее трогать!

- Помнишь Чонгука, Сокджин? Вижу, что помнишь. Он тоже тебя помнит. Исчезни.

Дженн торопливо повернулась к Сокджину.

- Прошу тебя, Джин! Успокойся, со мной все в порядке. Мы в центре Нью-Йорка, на дворе белый день. Прекратите оба этот балаган. Иди, Джин.

- Хорошо. Но я рядом!

Когда дверь захлопнулась, Тэхен насмешливо процедил:

- Значит, ты занялась бизнесом вместе с Кимом. С ума можно сойти.

- Да! Занялась. Сокджин был добр ко мне. Он не оставил меня в трудную минуту.

- Я помню, помню. Он был очень ДОБР. Практически ласков. Нежен. Страстен!

- Я тебя не слышу. Желательно бы и не видеть.

- А вот с этим ничего не получится.

- Зачем ты приехал? Прошло восемь лет.

- Я приехал по делу.

- Ты мог выбрать миллион других компаний. Купить их. Каждый день менять их. Но ты приезжаешь именно сюда. Теперь скажи, что не знал, кто руководит компанией «Феникс»...

- Кстати, ты по-прежнему романтическая дура, Джен. Феникс! Возрождаешься из пепла? Не льсти себе. Некоторые... субстанции не горят.

- Ага. А некоторые не тонут. Зачем ты приехал?

- По делу. И посмотреть на тебя. На ту лживую, подлую тварь, которая...

- ... Восемь лет назад разрушила мою жизнь. Это мой текст, Тэхен. У тебя другие реплики.

- Театр не по моей части, по твоей.

- Раз все так ужасно - просто уйди. Оставь меня и Джина в покое...

- Не смей упоминать его имя в моем присутствии!

- Вот еще! Почему? Тебя больше нет в моей жизни.

- Ты - моя женщина. Он пытался тебя украсть.

- Ты - параноик из каменного века. Тебе лучше не стоит самому ездить на переговоры. Предоставь это адвокатам. Твои доводы - дикие вопли и дубина!

- Насколько я помню, дикие вопли были по твоей части. Когда ты извивалась подо мной...

- Заткнись! И не смей со мной так разговаривать. Я - не твоя шлюха!

- О да! Ты - для всех.

- Мерзавец!

- Нервничаешь, Джен? Вспомнила, как было хорошо?

В одно мгновение он оказался прямо перед ней. Могучие руки сдавили ее плечи, горячая ладонь легла на напрягшуюся грудь, бесстыдо сминая тонкий шелк блузки. Прикосновение было таким жгучим, что Дженни едва не лишилась чувств - ибо все ее тело жадно откликнулось на него, мигом вспомнив и смятые простыни, и бессвязные стоны, и прерывающееся дыхание, и поцелуи, стынущие на искусанных в кровь губах...

Она забилась в его руках пойманной птицей, отчаянно уперлась стиснутыми кулаками в эту бронзовую грудь, тщетно пытаясь разомкнуть стальное кольцо проклятых и желанных рук. Самым же страшным было то, что еще через секунду она ответила на его поцелуй, ответила так яростно и жадно, что Тэхен усмехнулся. И даже это не отрезвило Дженни. Только когда он грубо и резко отстранил ее от себя, она поникла у стола, пылающая, дрожащая, взбудораженная - и злая, как сто тысяч голодных кошек.

На лице графа Читрано расцветала мерзейшая из улыбок.

- С годами класс растет. На смену цветам невинности приходят плоды опыта. Но мне сейчас не до того, сладкая Джен. Меня интересуют твои профессиональные навыки в другой области. С завтрашнего дня ты начнешь работать на меня.

- Разбежался!

- Даже и не думал. Условия на редкость просты. У тебя две недели на смену моего имиджа. Детали - у Юнги. Через две недели расчет.

- Я не...

- Если ты отказываешься, завтра вас здесь не будет. Я выкуплю фирму с потрохами.

- Ты...

- Я помню. Мерзавец и негодяй. Именно поэтому я не просто выкуплю фирму. Я пущу вас по миру. Я вас разорю, уничтожу вашу репутацию. Ты меня знаешь. Я не шучу.

- Тэхен ... Как ты можешь...

- Я могу все. С того самого дня, когда ты исчезла из моей жизни, я понял, что могу все.

- Исчезла? Ты меня вышвырнул!

- А что я должен был сделать? Выдать вам талоны на усиленное питание? Тебе и твоему дружку Джину?

- При чем здесь Джин, ты можешь объяснить?!

- Джен, не заставляй меня поднимать руку на женщину. Ты с ним спала!

- Я не...

- Хорошо, не спала. Трахалась. Без сна и отдыха. Пока меня не было рядом.

- Да с чего ты...

- Хватит, Дженни. Это было восемь лет назад. В тот день я поклялся, что больше никто и никогда меня не унизит. Вернемся к нашим делам. Тебе ясны мои условия?

- Да.

- Ты их принимаешь?

- Да.

- Завтра, в отеле «Риц» я жду твоих предложений. Юнги передаст тебе бумаги. До встречи, сладкая.

- Иди к черту!

***

Только через десять минут после ухода графа Читрано со свитой Ли Дженни позволила себе зарыдать.