Она открыла глаза и убедилась, что все случившееся - не дурной сон, что она по-прежнему в самолете и что напротив нее сидит до отвращения свежий и прекрасный Ким Тэхен, чисто выбритый и переодевшийся в свои любимые джинсы, легкую джинсовую рубашку и светлые мокасины из оленьей кожи.

- С добрым утром, белиссима. Не смотри на меня таким диким взглядом, это все еще я, твой ночной кошмар. Примешь душ?

- Что?!

- Это такая штука с дырочками, из них льется вода...

- Не смейся. У меня ноги затекли. Послушай, мы уже прилетели?

- Нет, но скоро прилетим. Монте Адзурро покажется через полчаса.

- Что?! Мы сядем прямо на остров?!

- Не вижу ничего сверхъестественного. Там есть посадочная площадка. Большие лайнеры туда не поместятся, но мы - в самый раз.

- Я не могу появиться перед Чон Хосоком в таком виде.

- Я предполагал нечто в этом роде. Не очень понимаю почему, но... В хвосте самолета душевая и гардеробная. Ты найдешь там все, что тебе угодно...

Дженни встала перед Тэхеном, испепеляя его взглядом.

- Это уже второй раз за месяц!

- Прости, что именно?

- Второй раз за месяц ты распоряжаешься моими вещами! Ты подстроил все заранее, растленный ты тип...

- Тихо, тихо, легче на поворотах. Если ты о том, что я опять без тебя собрал твои вещи, так это не так. Там все абсолютно новое, все бирочки на месте.

Дженни, кипя от возмущения, прошествовала в ванную, начисто проигнорировав Юнги и Чонгук в соседнем салоне. Впрочем, душ действительно освежил ее, а персикового цвета льняное платье сидело на ней великолепно, так что на обратном пути Дженни решила простить и адвоката, и охранника, милостиво кивнув им.

Самолет совершил идеально мягкую посадку, и вскоре открытая «ланчиа» уже уносила Дженни и Ким Тэхен прочь от самолета. Чонгук последовал за ними, но Юнги, к удивлению Дженни, только помахал им с трапа самолета.

- Он остается?

- Он летит дальше. Это у нас с тобой каникулы, а Юнги нужно работать.

- Боже, какая кругом красота! Ты был прав, это великолепное место.

- Хм.

- Ты... бывал здесь прежде?

- Только в детстве.

- На каникулы приезжал?

- Ну... да. На каникулы.

Напрасно прождав более подробных разъяснений, Дженни отвернулась и стала смотреть в окно. Красота острова завораживала, а когда дорога резко поднялась в гору и прямо под ними открылось море, молодая женщина вскрикнула от восторга:

- Какое великолепие! Он похож на драгоценный камень в оправе моря. А пляжи! Они совершенно пустые!

- Здесь никого нет, даже местных жителей. Причалить к берегу можно только в одной гавани, там Хосок построил хорошую пристань. Хорошую в том смысле, что ее хорошо охраняют.

- От кого?

- От мира. От людей. От непрошеных гостей.

- Ясно. А ты?

- Что - я?

- Где ты жил, когда приезжал сюда на каникулы?

Тэхен тщетно пытался справиться со спазмом в горле. Пауза затягивалась. Как хорошо, что она занята рассматриванием красот острова...

Белый дом в тени олив. Дикий плющ и виноград. Розы пахнут солнцем, солнце - розами.

Дом ждет. Дом хранит отзвуки прежней счастливой жизни. Колыбельную песню. Скрип колес маленького велосипеда. Пение юлы. Эхо детского смеха...

Я не был здесь двадцать девять лет. Прости меня, дом мой. Я вернулся. Я никогда не забывал о тебе, никогда. И о клятве тоже, Нонни... Я вернулся, чтобы вернуться навсегда.

- Я никогда не видела тебя таким.

- Что? Каким?

- Таким... испуганным. В смысле, таким взволнованным. Бизнес для тебя всегда был, что джунгли для тигра. Не волнуйся, мы заставим его продать тебе Монте Адзурро.

- Хм... Ну, если ты так говоришь, я спокоен. Подъезжаем. Джен, напоминаю тебе, что мы - пара влюбленных супругов. Не смотри ни на кого, кроме меня. Если разговор станет уходить не туда, куда нужно, - просто смотри на меня с обожанием.

Господи, как это было просто делать восемь лет назад! Тогда она и не могла смотреть на Тэхена никак иначе.

***

Они вышли из машины и пошли по тенистой тропинке, выложенной белым камнем, держась за руки. Небо было бирюзовым и томным от жары, море сверкало мириадами бликов и глухо шумело далеко внизу, листва шелестела, голосили птицы, а в воздухе разливался аромат роз.

Навстречу им из-за поворота вышел человек, которого Дженни сразу узнала. Фотографии Чон Хосока неоднократно появлялись в американской прессе, хотя и не всегда в светской хронике.

Это был невысокий, кряжистый, довольно пожилой, но прекрасно сохранившийся мужчина. На голове курчавились черные волосы с обильной проседью. Маленькие черные глазки были живыми и внимательными. Ни бороды, ни усов Чон не носил, а руки у него были удивительные. Узловатые, заскорузлые руки крестьянина - но никак не бизнесмена с сомнительным прошлым и миллионным состоянием.

При виде гостей он просиял белозубой улыбкой и широко распростер объятия.

- Доброе утро, доброе утро вам обоим! Я рад вас видеть, давно ждал. Вы Дженни? Настоящая красавица, белла миа! Я сразу вас узнал. Вы были великолепны вчера вечером! И этот паршивец хорош! Столько лет скрывал свое сокровище, и только перед отлетом в Америку невзначай упомянул, что у него есть жена...

Тэхен смеялся в ответ, хлопал Хосока по плечу, появились еще какие-то люди, все кричали, смеялись, бурно радовались - ничего этого Джуди не слышала. Мир потерял все звуки.

Идиотка. Романтическая дура, так он, кажется, и сказал при первом появлении в офисе «Феникса».

Экспромт должен быть хорошо подготовлен. Разумеется, ведь главное - бизнес.

Как она могла купиться на то, что Тэхен, якобы, не знал, кому принадлежит «Феникс» и кто в нем работает? Знал. С самого начала. Просчитал ситуацию, разработал тактику...

- Вы что-то бледненькая, моя дорогая! Тэхен, это, случайно, не та бледность, которая не может не радовать нас всех?

- Нет! Просто... перелет был долгим, Хосок.

- Устала? Что ж, в таком случае вас должно обрадовать следующее мое сообщение. К сожалению для меня - но к счастью для вас, я вынужден на несколько дней покинуть Монте Адзурро.

- Что-то серьезное? Мы с Дженни...

- Вы с Дженни будете отдыхать и наслаждаться друг другом и этим прекрасным островом. Ничего страшного, малыш. Мне звонили из Калабрии... Небольшие разночтения в одном документе, однако мне лучше разобраться во всем самому.

- Возможно...

- Отдыхайте. Ни о чем не думайте. Я распорядился отвести вам гостевой дом, ты его знаешь, Тэ. Там вы будете одни, никто вас не потревожит. Через несколько дней я вернусь, и мы займемся нашими делами. Яхта, машина - Тэхен, ты все знаешь. Все в вашем распоряжении.

Дженни машинально улыбалась, машинально благодарила, машинально прощалась. Ярость кипела в ней, мешала дышать, застилала глаза пеленой. Попавшийся ей на глаза Чонгук - и тот вздрогнул и отвел глаза.

Она молчала, стиснув зубы, всю дорогу до гостевого дома. Даже красота этой небольшой виллы, стоящей на самом берегу моря, не смягчила сердца Дженни. В просторном и прохладном холле она бросила сумку на пол и уставилась на Тэхена блестящими злыми глазами.

- Ты все это просчитал заранее? Ты продумал весь сценарий, включая поцелуи перед камерами и ночной полет на твоем паршивом самолете. Все для того, чтобы Тэхен получил доказательства. Муж воссоединяется с женой. Любящий, добронравный мужчина, отличный парень - на самом деле расчетливый интриган, манипулирующий людьми...

- Это бизнес. И это не меняет моего отношения к тебе лично. Успокойся. Услышат...

- Да, конечно. Услышат - и твоя легенда разобьется вдребезги.

- Слушай, это просто смешно. Ты-то сама чем занималась эти три недели? Манипулировала общественным сознанием.

- Это другое дело. Ты никак не связан с этими людьми, да и им наплевать на тебя. Ты для них - персонаж светской хроники. Но, манипулируя мной, ты проявил неуважение! Может, ты и миллиардер, Ким Тэхен, может, ты и привык, что все тебя слушаются и смотрят в рот, но я не желаю быть твоей очередной игрушкой! Куклой, которую выкинут за ненадобностью, как только отпадет необходимость...

- Игрушкой? Куклой? Куклы и игрушки покупают для удовольствия, дорогая. С тобой все иначе. Легче играть в футбол на минном поле.

- Ты меня использовал!

- Я тебе помогал. Закрепил твой успех. Подтвердил то, что ты успешно впаривала общественности.

- И для этого с самого начала инсценировал наши отношения.

- Их невозможно инсценировать. У нас с тобой они есть.

- Нет! Давно уже нет. Ты просто подставил меня. Зачем ты меня сюда приволок? Наверняка имеется не один десяток красивых, богатых и приличных на вид женщин, которые мечтают сыграть подобную роль в твоем театре. Почему я? Я же ненавижу тебя...

- Нет, не ненавидишь. Хотела бы - но не можешь. То же самое и со мной. С собой я тебя привез, потому что не мог удержаться. Я хочу тебя.

- Хватит врать! Здесь нет камер! – Тэхен снисходительно усмехнулся.

Детский гнев Дженни на него, похоже, не действовал.

- Я целовал тебя перед камерами, потому что ты была обворожительна. Посмотри на меня, Джен...

Он приблизился к ней мягко и стремительно, и от этого скользящего движения немедленно закружилась голова, а ноги подкосились. Потом сильные руки вкрадчиво и властно обняли ее за бедра - и через мгновение она уже всем телом ощущала его жар. И его возбуждение - тоже.

- Тэхен ...

- Тихо. У меня есть возможность доказать тебе, что все произошедшее было не только спектаклем.

Поцелуй был мучительно прекрасен. Губы Тэхена настойчиво и властно скользили по губам Дженни. Она отвечала на его поцелуй, понимая, что с каждой секундой рушатся остатки ее защиты, что этот невозможный, сильный, прекрасный и жестокий мужчина вновь подчиняет ее своей власти, и теперь, скорее всего, спасения не будет вовсе, потому что она так долго ждала его, так долго, так долго...

Пальцы Тэхена запутались в золотых прядях, гладили ее шею, затылок, и Дженни умирала от этой ласки. Изголодавшееся за годы разлуки тело оживало, вспоминало самые легчайшие прикосновения, и Дженни не сразу поняла, откуда доносятся тихие и хриплые стоны. Это были ЕЕ стоны.

Тэхен приподнял ее над полом, сделал буквально пару шагов - и Дженни оказалась прижатой к запертой двери спиной. Мужчина ее снов был совсем близко, его тело плотно прижималось к ее телу, и не было ничего лучше на свете, и глупо было с этим спорить, вот Дженни и не спорила. Она просто закинула руки ему на плечи, пальцы звериными когтями впились в тонкую ткань, желая сорвать, отбросить эту досадную преграду на пути к тому, чего так страстно жаждало ее тело.

Одежда причиняла им обоим физическую боль. Обостренные чувства сделали необыкновенно чувствительной кожу, Дженни едва не кричала от тянущей боли в груди и напрягшихся сосках, а чего стоило сдерживаться Тэхен - знал только он один.

Потом одежда полетела в разные стороны. Порхнуло персиковое облако платья, кажется, разорванного, да важно ли это... Джинсовая рубашка скользнула на пол, уже лишенная половины пуговиц. Страсть сжигала, страсть освобождала, и было уж совершенно понятно, что в таком состоянии нельзя остановиться, так что на сердце у Дженни стало легко. Это ведь сдерживаться трудно, а уж когда не сдерживаешься... Берегись, Тэ!

Она целовала его за все восемь лет одиночества, за тоскливые ночи в пустой постели, за сонное безразличие собственного тела в присутствии сотен других, возможно - лучших, возможно - более порядочных, возможно -прекрасных, но - не ее мужчин.

А он дарил ей всю нежность и всю страсть, которые не позволял почувствовать ни одной из своих любовниц за эти бесконечные восемь лет. Раскрывался перед ней так отчаянно и бесстыдно, как раскрываются только в юности, когда любят впервые - и навсегда. Пил ее дыхание, упивался запахом ее волос, ее горячей кожи, вспоминал на вкус каждый изгиб белоснежного тела, завораживающе прекрасного в своей наготе.

Она не заметила того момента, когда он полностью овладел ею. Это было так естественно - быть единым целым с Тэхеном. Ненормальным было то, как она жила эти восемь лет. Сейчас все приходило в норму.

Постепенно бьющиеся в любовных судорогах тела подстраивались под единый ритм, дыхание стало единым, стоны звучали глуше, и теперь они целовались так, как когда-то привыкли: с открытыми глазами.

Тэхен тонул в пылающей черноте этих глаз, падал в ночь без звезд...

Дженни погружалась в бездонную синеву теплого океана, где на тысячу миллиардов миль - всего два живых существа: она и Тэхен.

И Вселенная взорвалась небывало яркой сверхновой, тьма стала горячей и влажной, и океан понес их обоих на своих волнах, убаюкивая, укачивая, успокаивая, охлаждая...

Тело Дженни выгнулось в затухающей счастливой судороге, и Тэхен успел в последний миг поймать губами маленький розовый сосок.

Они рухнули на пол, не разжимая объятий. Они просто не могли их разжать. Дженни со стоном вжалась лицом в могучую, влажную от пота грудь, вдохнула его запах...

Тэхен усилием воли старался не стискивать ее своими ручищами слишком сильно. Больше всего ему хотелось в этот момент просто исчезнуть с лица земли. Не умереть, не потерять сознание - просто исчезнуть. Потому что потом будет реальность, будут разговоры и взгляды, будет память - мало ли, что еще, а вот сейчас - только миг незамутненного, чистого счастья, абсолютно полная гармония тел и сердец.

Дженни не хотелось говорить. Слова могли все это просто убить.

Тэхен не хотелось говорить. Слова - убийцы чувств.

А потом он поднялся на ноги, стремительный и могучий, словно леопард, и Дженни не могла глаз отвести от этого великолепного тела, почти идеального тела мужчины, который сейчас принадлежал ей. И которому принадлежала она. Тэхен легко, словно перышко, вскинул ее на руки и понес в спальню. Там, на огромной, широкой постели, на белоснежных и прохладных льняных покрывалах он нежно и осторожно отвел рыжие локоны с ее пылающего и счастливого личика и тихо произнес:

- Здесь нет никаких камер. Она улыбнулась.

- Надеюсь на это, иначе твоей репутации конец. Какой позор - прямо у входной двери, не добравшись до постели...

- Джен.

- Что, Тэ?

- Я начинаю этого бояться.

- Чего именно?

- Я хочу тебя так, как никогда не хотел ни одну женщину.

- По-моему, мужчины обычно боятся прямо противоположного...

- Я словно попал в рабство. Я не могу избавиться от наваждения. Я, который всегда гордился своим умением контролировать все и вся...

- Так ты мой раб?

- Боюсь, что да.

- Что ж... Тогда, раб, делай то, что тебе говорят!

Она вывернулась из-под него белоснежной птицей, встала над ним на коленях, уперла одну руку в изумительное бедро, чуть подбоченилась. Другой рукой медленно приподняла грудь, пропустив розовый напряженный сосок между пальцев, поднесла к губам мужчины. Тэхен с трудом подавил желание кинуться на нее немедленно. Он принял игру. Медленно, не сводя с Дженни глаз, коснулся соска губами. Приоткрыл их, обхватил розовый бутон, провел по нему кончиком языка. Дженни застонала. По ее телу пробежала дрожь.

Когда он принялся таким же образом ласкать и другую грудь, она подалась вперед, оперлась руками о его плечи и оказалась на нем в позе всадника. Прелестной, вернее сказать, всадницы-амазонки. Тэхен с глухим рычанием откинулся на подушки, не отрывая жадных глаз от великолепной картины, открывавшейся перед ним.

Вершины блаженства они достигли одновременно, и Дженни обессиленно упала ему на грудь, а он с тихим смехом обнял ее обеими руками, не давая ей раньше времени сползти с него. Почему-то это казалось очень важным - не размыкать объятий как можно дольше.

Возбуждение накатывало на них волнами. Иногда оба забывались в каком-то странном, стремительном - на несколько минут - сне, но тут же просыпались и вновь ласкали друг друга, изобретая все новые и новые ласки, исследуя то, что и так хорошо знали, вспоминая и радуясь воспоминаниям.

Еще трижды мир закручивался в первородную спираль. Трижды счастливый сдвоенный крик потрясал своды тихой спальни. Наконец усталость достигла той степени, когда они могли только лежать рядом и держаться за руки.

Дженни открыла глаза и улыбнулась солнечному зайчику, пробиравшемуся по потолку. А потом в мозгу вспыхнула простая и кристально четкая мысль, от которой стало ярко глазам.

«Я люблю его. Я всегда его любила, даже когда ненавидела. Я любила его каждый миг своей жизни с ним и без него. Я любила его, когда кормила грудью его ребенка. Я любила его, когда не знала, на что мы будем с этим ребенком жить. Я любила его тогда - я люблю его сейчас».

Она лежала, тщетно пытаясь унять сердцебиение.

Это было так просто, до идиотизма просто. Одно слово - ЛЮБЛЮ - объясняло все сразу. В том числе и то, что никакой развод ей не нужен.

Вернее, технически развестись с Тэхен необходимо, но на самом деле это не будет иметь никакого значения. Потому что Дженни навсегда останется его женой. Его женщиной. Что бы по этому поводу ни думал он сам. А это известно.

Тэхен ее не любит. Никогда не любил. Хотел, да, его влекло к ней, об этом уже написан миллион книг, всякие гормоны-феромоны, но к любви это отношения не имеет.

Потому что, если бы он ее любил, то никогда, никогда бы не сделал того, что...

В горле стало горько, на глаза навернулись слезы. Не надо было вспоминать. Она почти приучила себя не вспоминать за эти восемь лет. Почти. Теперь, похоже, этим воспоминаниям суждено вернуться.

А может, лучше наплевать на все и порадоваться жизни? Сколько лет она не была в отпуске? Да все восемь и не была. Вот и надо радоваться - море, небо, солнце, изумрудный остров, шикарный мужик под боком и целая неделя хорошего, здорового секса впереди...

И вечное отчаяние - когда эта неделя закончится.

И, словно вторя ее мыслям, зачарованно пробормотал мужчина, лежавший рядом:

- Невероятно! Это был лучший секс в моей жизни!

Вот так. Лучшая сделка. Лучший обед. Лучший костюм. Лучший секс.

И нечего придумывать себе разную ерунду! Романтические дуры долго на свете не заживаются, а у Дженни есть дочь. Ее дочь. Их двое в этом мире, и думать надо только об этом.

Она прижалась к Тэхену всем телом, глубоко вздохнула, закинула голую ногу ему на бедро - и заснула крепким сном хорошо поработавшего человека.

***

Тэхен устал ничуть не меньше Дженни, но сон к нему не шел. Он лежал, уставившись в потолок, и мысли бесконечным потоком кружились и неслись у него в голове.

Вот вам и самоконтроль. Впрочем, с ним было все понятно с самого начала. Как только он вошел в офис фирмы «Феникс».

Зачем врать самому себе? Начало - это когда он прочитал ее фамилию в пресс-релизе, поданном ему Юнги в замке Читрано. А еще правильнее - восемь лет назад. Собственно, ничего и не кончалось.

Как их звали, этих гордых - и не очень красавиц, которые оказывались в одной постели с Тэхеном за эти восемь лет? Клары, Марии, Франчески... Элен, Фьореллы, Вирджинии... Это не имеет ни малейшего значения, потому что он не помнит их лиц. Помнит только моменты собственного оргазма - и холодное равнодушие по утрам.

Нет, вряд ли он разбил чье-то сердце. Это трудно сделать за одну ночь, к тому же девственниц среди них было немного. Точнее ни одной.

Он был первым только для Ли Дженни. А она, похоже на то, стала его последней.

Не думать, не думать о прошлом. Иначе сразу появится слишком много вопросов. Например, о том, кто является отцом той четырехлетней рыжей козявки на фотографии, которая так заразительно хохочет, зажмурившись, рядом со своей добродетельной мамашей.

Не думать. Это не имеет значения.

Привозить ее на остров было плохой идеей. Очень плохой. Настолько плохой, что и сказать нельзя. Прежде всего, это большой риск. Чон Хосок умен, хитер, а уж в женщинах разбирается, как никто. Разумеется, он оценил все старания Тэхена, но еще более очевидно, что он на них не купился. Будь Дженни настоящей женой Тэхена, тогда...

Но она и есть его жена! Они не разведены. Интересно, что будет, если не дать ей развод? Вероятно, случится убийство.

Итак, Дженни может как помочь ему, так и провалить все дело. Не стоило ее привозить сюда. Хотя... это вполне естественное желание для нормального и здорового мужчины при виде красивой женщины. А Дженни очень красива.

Она стала гораздо красивее. Вернее, раньше она была просто красивой девчонкой, свежей и юной, как рассвет над Сицилией, но теперь - теперь она настоящая красавица. Очень умна. С ней интересно. Она умеет слушать. Она понимающий человек. Отзывчивый. Очень добрый.

Список достоинств Ли Дженни рос столь стремительно, что Тэхен с трудом заставил себя сосредоточиться на ее недостатках.

Самое главное - это то, о чем мы ни за что не будем вспоминать. Что именно из-за нее все и развалилось восемь лет назад. Вероятно, именно в этом кроется причина его собственного поведения сегодня... восемь лет спустя.

Он всегда был главным. Он, Тэхен, решал, быть отношениям или прекратиться. Восемь лет назад все решили за него, как когда-то в детстве. Маленький Тэхен чувствовал себя всего лишь брошенным - большой Тэхен ощущал себя тогда, как человек, со всего размаху врезавшийся в стеклянную автобусную остановку.

То, что он теряет контроль над своими чувствами, когда эта женщина рядом, тоже вполне объяснимо. Физиология мужчины и женщины в вопросах секса различна. Гормоны, отвечающие за сексуальную активность... Тьфу, какая чушь! Просто он ее хочет, да еще и чувствует в ней ответное желание. Почему же не воспользоваться, когда есть возможность?

Да, но почему он тогда не воспользовался, скажем, той дамочкой в бриллиантах, которая чуть не изнасиловала его в лифте Эмпайр Стейт Билдинг года три назад? Лифт удачно - с точки зрения дамочки - застрял в районе пятидесятого этажа, и она чуть из трусиков не выпрыгнула... впрочем, их на ней и не было. Но даже это зрелище не вызвало тогда у Тэхена ни малейшей реакции.

Или взять Анжелу? Она прекрасный работник, стенографирует и печатает со скоростью пулемета, хороша собой и не стремится женить его на себе, у нее красивая грудь, прекрасные глаза, длинные ноги - но с ней Тэхен так и не зашел дальше довольно страстных с ее стороны и в высшей степени техничных с его стороны поцелуев. Значит, дело не в том, что молодой мужчина должен автоматически реагировать определенным образом на любую молодую женщину?

Ответ он знал, но не хотел его произносить даже мысленно. Потому что ответ перечеркивал восемь лет жизни Ким Тэхена и делал бессмысленным все его дальнейшее существование - при условии, что документы о его разводе с Ли Дженни все же будут подписаны.

Он очень любил эту женщину. Только ее. Только она имела смысл, только она смысл придавала. Только ради нее стоило быть самым лучшим. Самым богатым. Самым красивым. Самым умным. Только с ней - и в этом заключалась самая горькая ирония - можно и нужно было жить на этом острове, острове, предназначенном для СЕМЬИ!