В один из дней той поры, когда от осени осталось одно название, а зима запустила свои ледяные когти в ноябрь, заметая снегом дворы и проникая холодом в и так продрогшие души людей, по едва освещённой улице двигался тёмный силуэт. Руки в карманах, лицо скрыто капюшоном – некто был полностью закрыт от внешнего мира. Он шёл туда, куда не хотел, выглядя так, как не хотели другие. Слишком мрачный для скорых светлых зимних праздников, будто та самая ложка дёгтя в бочке сладчайшего мёда.

Только вот где ему было взять свет? Вся его жизнь – одна сплошная мрачная пустота и тоска по чему-то неизвестному, чего у него никогда не было. Даже если и мелькали изредка хорошие мгновения, они быстро тонули в океане проблем.

В тот день было ветрено, снежно и от этого ужасно холодно. Он ёжился, ему ранило лицо снежинками. И отвратительный гололёд... сколько людей уже упали сегодня, а сколько ещё упадут? Прямо в твёрдые объятья и при плохом исходе – объятья горбольницы.

Казалось бы – ничего хорошего, но... у него появилось желание именно упасть. Упасть так, чтобы уже больше никогда не пришлось идти туда, куда не хотелось идти. Чтобы больше никогда не пришлось решать проблемы, гора которых росла с каждым днём.

Проблемы, проблемы, проблемы. Они давили, нагнетали ещё больше негативных эмоций в его и так не радостное бытие. Он уже не мог с ними справляться. Отчаяние накрывало с головой.

Он не верил в судьбу, предназначение, карму, прочие высшие сферы, но всем нутром почувствовал: подобного шанса больше не будет. Сделав шаг в сторону, он оказался на проезжей части. Умереть, просто упав, вряд ли получится, а вот попав под машину, будто случайно поскользнувшись...

Он ступил на покрытый льдом асфальт как раз вовремя для исполнения своего желания, ведь грузовик уже никак не успел бы затормозить. Лёд оказался под небольшим углом, и некто заскользил сразу же, совсем не ожидая такого скорого исхода. Руки взметнулись вверх, ноги отчаянно искали твёрдую почву. Всю грудь сковал последний вздох, а реальность превратилась в миг.

Резкий рывок в сторону тротуара он почувствовал с запозданием. Всё вокруг словно превратилось в обрывки сна. Мгновение назад он летел туда, куда по-настоящему хотел. Сейчас – оказался затянутым обратно в страх и ступор.

Рухнул на землю, ударив всё, что только мог в такой ситуации, и с болезненным стоном вдохнул новую жизнь. Перевернувшись на спину, он взглянул на затянутое тучами небо, а из глаз полились слёзы. То ли от облегчения, то ли от сожаления, что кто-то спас его.

Кто? И зачем?

Последний вопрос он произнёс вслух, чувствуя, как холод, идущий от земли, пробирается сквозь тонкую старую куртку. Этот холод, казалось, погружал в оцепенение. Хотя, возможно, так оно и было.

– Зачем? Ты что, головой ударился? Ты летел под фуру, ты мог умереть бесславной смертью! – мужской голос шёл справа от его головы, был сбивчив от тяжёлого дыхания, и весь его тон говорил о жутком беспокойстве.

– А что если я этого и хотел? Одно-единственное оставшееся со мной желание... – Он прикрыл глаза.

– Что? – незнакомец удивился и стал осторожно поднимать его на ноги. Так бережно, как даже мать на руках в детстве не держала. Он тяжело вздохнул и посмотрел на своего ненужного спасителя, окончательно приходя в себя.

– Что слышал. Я хотел умереть. Хотел. Умереть. А ты мне помешал! – он сорвался на крик. Крик, полный отчаяния. Незнакомец смотрел на него ничего не выражающим взглядом карих глаз и слушал внимательно.

– Окей. Суицидник так суицидник, договорились. Орать зачем?

– Потому что ты мне не дал этого сделать. – Он оглянулся на дорогу и внезапно почувствовал, что весь дрожит. Только вот совсем не от холода.

– Так, у тебя истерика. – Незнакомец тяжело вздохнул и взглянул на часы. – Давай отведу домой, тебя здесь такого оставлять нельзя. Где ты живешь?

– Отвали! – чуть ли не прорычал он, взглянув исподлобья на парня: привычная защита от людей и их действий. – Какое тебе дело до меня?

– Какое дело? Не знаю. Может, как порядочный человек, я имею право помочь пострадавшему человеку. Пострадавшему по моей вине, ты ведь упал и ударился.

– Эм... – он посмотрел на него с недоумением. – Ты в своём уме? – развернулся, собираясь уйти. – Мне не нужна твоя помощь. Ты уже «помог», – последнее слово он особо выделил. Чувство безысходности накатило с новой силой. Настолько неудачник, что даже умереть не смог. От осознания этого он истерично рассмеялся, согнувшись пополам, но смех быстро перешёл в судорожные рыдания.

– Капец ты, пацан, конечно, – пробурчал спаситель и, подойдя к нему, приобнял за плечи. – Тшшш, тшшш, давай разгибайся, я ведь серьёзно предлагаю свою помощь. Нормальную, а не ту, по которой ты тут истеришь. Правда, не надо реветь, я не знаю, как нужно успокаивать плачущих детей... Пойдём?

Сил на сопротивление уже не осталось, поэтому он просто вцепился в руку парня, покорно следуя за ним, не видя ни дороги, да и вообще ничего вокруг, полностью уйдя в себя.

В реальности вскоре его отпустили. Звонко забренчали ключи. Чуть скрипнула дверь, раздался звонкий мяв. Тепло мягко обволокло обмороженное тело.

– Заходи смелей, – его потянули за рукав внутрь. Он на автомате вошёл, снял верхнюю одежду и ботинки, довольно долго провозившись с замком и шнурками из-за заледеневших пальцев.

Его провели в единственную комнату, усадили на диван и сказали ждать.

Постепенно отогреваясь, он так же постепенно приходил в себя. Ощущение тепла отпугнуло мрак и дало возможность вдохнуть чуть свободнее. На колени неожиданно запрыгнула кошка и стала тереться об его руки, прося ласки. Он опустил взгляд и осторожно коснулся кончиками пальцев головы питомца.

– Вот, держи, – к нему вернулся этот молодой человек и протянул кружку. Он принял её немного дрожащими руками, глубоко вдохнул приятный травяной запах и сделал небольшой глоток, ощущая, как живительное тепло разливается и внутри.

Парень сел напротив него в кресло и чуть прищурил глаза, разглядывая его, обводя взглядом его тощую мелкую фигурку, нереально тонкие пальцы, вцепившиеся в чашку; в эту же чашку был устремлён взгляд, прикрытый русой чёлкой. Немного погодя нежданный спаситель спросил:

– Ты как?

– Не знаю... – тихо ответил он, продолжая глядеть в чашку и чуть раскачивая её в ладонях. – Мне... тепло. – Кошка, всё ещё лежавшая на его коленях, оглушительно мурчала. – Как её зовут?

– Моисей.

– Странное имя для кошки. А тебя как зовут? – он поднял взгляд серых глаз на парня.

– Богдан. А тебя?

– Антон. – Он поморщился. – Такое себе имя. – Помолчал, медленно попивая чай.

– Почему такое себе? С чего ты взял?

– Потому что простое и глупое, прямо как я, – он выдавил усмешку, а вот Богдан усмехнулся по-настоящему.

– Самокритично, тут ничего не скажешь.

Но Антон был будто уже не здесь. Он задумался и вдруг почти беззвучно спросил:

– И что теперь? – Причём он сам не понял, у кого спросил – у Богдана или у себя. Мысли совершенно спутались. У парня же не нашлось, что ответить на этот глубокий животрепещущий вопрос.

В комнате повисло молчание, прерываемое тихим мурчанием кошечки. Богдан не знал, чем его нарушить, а Антон – не собирался этого делать. Он почувствовал сонливость из-за окружившего его со всех сторон тепла и потряс головой. Мысли вновь обступили разум плотной стеной, заставив его тяжело вздохнуть.

– Скажи... мне правда интересно... неужели действительно есть такие ситуации, в которых то, что ты почти совершил, является выходом? Если не хочешь об этом говорить – не отвечай, не хочу давить. – Богдан встрепенулся.

Антон вздрогнул. Некоторое время он молчал, но потом тихо проговорил:

– Зачем жить, если этого просто не хочется? Если от количества больших и маленьких проблем наваливается такая усталость, что перестаёшь что-либо чувствовать вообще, кроме желания заснуть и никогда не проснуться. Если внутри разрастается мрак...

– Усталость – это состояние физического и психологического утомления, ослабления организма от продолжительной работы или от какой-либо деятельности, овладевающее человеком на некоторое время и проходящее после фазы полноценного отдыха.

– Да ладно? – он фыркнул. – Раз уж ты такой умный и цитируешь википедию наизусть, то объясни мне тогда, что такое полноценный отдых.

Антон не понимал, почему Богдан так говорит. Это звучало странно, заучено, вымучено, будто вообще не было его мнением. Тогда зачем он ему так сказал? Неужели он считал, что это поможет?

– Тебе медицинские показания, или личное мнение?

– Как хочешь.

– Сбалансированный сон, как положено биологическим часам. – Богдан начал загибать пальцы. – Хотя бы скромная, но социализация. Завести частную жизнь, далёкую от работы и учёбы. Правильное питание, спорт, можно пробовать йогу и медитации, говорят, они снижают физическое и психологическое напряжение.

– Чегооо? – Сама по себе ситуация была чистейшим абсурдом, а то, что сейчас говорил этот странный парень, повышало его градус. – Легко сказать, но сложно сделать. Где найти на всё это время? Где найти на всё это деньги? – он скептически посмотрел на Богдана. – Хорошо, когда есть возможность. Но есть она далеко не всегда и не у всех.

– А это уже личное мнение – нужно уметь уходить от дел. Тем самым освобождая время для остального. Плюс рациональная расстановка приоритетов и расписания дня. Такое чувство, что возможность – это такая штука, которая есть всегда. В мелочах. И в больших целях.

Антон крепко сжал чашку, стараясь держать себя в руках, потому что от слов нового знакомого в нём вспыхнула злость.

– Да что ты знаешь о моей жизни? Мне приходится учиться и работать. И я не могу оставить ни то, ни другое. Поэтому у меня нет времени на что-либо ещё. Поэтому у меня нет возможностей. И мне это надоело. Не хочу ничего делать, не хочу никого видеть. Просто оставьте меня в покое! – он чуть было не швырнул чашку, но вовремя опомнился и опустил голову.

– А кем работаешь? – Спокойный тон голоса Богдана удивлял. Перед ним тут истерят и гневаются, а он даже не шелохнулся. Продолжал гнуть свою линию, твердить своё, никому не нужное мнение. А вот внутренний гнев Антона взбудоражил в нём кровь, вывел на разговор; он стал готов отвечать.

– Продавцом-консультантом.

– Ну да, понимаю, куча тупых людей, от тебя – натянутая искренняя улыбка и пустые слова маркетинга. – Богдан скривился.

– Ага, – безэмоционально.

– Так почему не найти новую?

– Где смог устроиться, там и работаю. Выбор не особо большой, когда нет опыта.

– А если фриланс? Это сейчас в ходу, особых навыков не требует.

– Там доход непостоянный. И небольшой, если нет этих самых особых навыков. Чтобы получать много нужно хотя бы в программировании разбираться.

– А ты нет?

– Нет. У меня даже компьютера нет...

– Понимаю... Ты не против если я?.. – Богдан достал из кармана пачку сигарет и вопросительно на него глянул.

– Как хочешь, – Антон безразлично пожал плечами и фыркнул: – А я-то уж подумал, что ты совсем святой. Но нет. Вредные привычки присутствуют, однако.

– Нет безгрешных. – Тот закурил и выдохнул вверх облако сероватого дыма. – Или ты такой? – приподнял бровь. Антон покачал головой, глядя на то, как медленно растворяется в воздухе сигаретный дым. Внезапно пришла мысль о том, что ему, вообще-то, нужно возвращаться, чтобы не нарваться вновь на скандал, который ему наверняка устроят родители.

– Не хочу... – почти беззвучно произнёс он, но в царившей тишине было слышно даже мысли.

– И чего ты не хочешь?

– Возвращаться...

– Домой?

Антон скривился.

– У меня нет дома. Есть жильё. И да, я не хочу туда возвращаться. Желательно, больше никогда.

– Вот цель себе поставь такую и рви для неё, – сделал затяжку и на долгом выдохе произнёс, – жопу.

– Я для того и устроился на работу. Только вот не учёл кое-чего...

Волна воспоминаний накрыла его с головой.

Первую зарплату, которую он получил ещё во времена школы на подработке, отец отобрал у него полностью, сначала избив, ведь Антон совсем не хотел терять честно заработанные деньги. Это продолжалось до тех пор, пока он не узнал, что может завести карточку и попытаться хоть как-то сберечь свои средства. Только вот папаша всё равно знал, что деньги у него есть и давил, изничтожал морально, избивал и никогда не щадил. Бутылка всегда была ему дороже родного сына.

Казалось бы – обратись в полицию, добейся отмены родительских прав, что однажды Антон и попытался сделать, но от него просто отмахнулись, заявив, что теперь это его проблемы. «Декриминализация побоев в семье» во всей красе.

Очередной тяжёлый усталый вздох вырвался из его груди.

– Семья?

– Всё-то ты знаешь.

– Просто догадался. – Богдан потушил окурок о пустую пепельницу.

Антон наконец-то решил оглядеть комнату, в попытке отвлечься от гнетущих мыслей. Взгляд сразу же зацепился за парочку гитар – классическую и электро – что стояли в одном из углов комнаты.

– Ты играешь?

– Да, играю.

– Здорово, – протянул он мечтательно. – Сыграешь что-нибудь? Пожалуйста.

Тут раздалась назойливая вибрация телефона, которая отвлекла обоих.

– Одну секунду, – и Богдан вышел за дверь.

Антон встал и поставил опустевшую чашку на стол. Он не удержался и, подойдя к гитарам, осторожно подёргал за струны электро, с сожалением услышав лишь совсем слабый звук: она была отключена от колонки.

Послышался тихий, но радостный голос парня, то поддакивающий, то благодарящий. Спустя немного времени Богдан вернулся в комнату. Антон в смущении отошёл от гитар и с ожиданием посмотрел на него.

– Ты хотел, чтобы я сыграл?

– Да.

– Ок. На какой? – Богдан произнёс это таким тоном, как будто для него совсем не составляло труда сыграть для непрошенного гостя. Антон растерялся.

– Нууу... на электро.

Богдан подсоединил гитару к колонке в углу, проверил её и заиграл. Песня оказалась приятной и даже немного праздничной по ощущениям, а голос, певший её – удивительно чарующим. Антон слушал, как заворожённый. Почему-то под эту музыку, под этот голос возникло давно забытое ощущение, что вот-вот случится чудо.

Но вот были доиграны последние ноты, а гитара отставлена в сторону.

– Ну как?

– Потрясающе! – выдохнул Антон, с восторгом взглянув на Богдана. То самое чудо, что он так трепетно ждал, будто застыло на кончиках пальцев – такое нереальное ощущение дарила ему эта музыка. Он был очарован ей, она как будто грела изнутри. Антон не был любителем музыки, каких-то определённых жанров, нет, совсем нет. Но эта песня после всего, что с ним сегодня приключилось, стала отдушиной. Это было удивительно.

– Спасибо, польщён.

– У тебя красивый голос, приятно слушать, – произнёс Антон, а потом задумался и тихо проговорил: – Была у меня когда-то мечта – научиться играть на гитаре и собрать свою группу. Только вот разбилась она о стену реальности.

– Да ты что? Стену реальности? И рассыпалась осколками подросткового максимализма? – На лице Богдана играло притворное удивление. Антон пропустил вопрос мимо ушей.

– Как давно ты занимаешься музыкой?

– Школу заканчивал и занялся. – Богдан вернулся в кресло и будто был готов ответить на любой вопрос, который ему зададут. Его внимательные карие глаза пронзали насквозь, отчего Антону было некомфортно: казалось, что тот слишком много видел.

– А как давно школу окончил?

– Помню, будто это было вчера, ощущаю, будто целую вечность. – Богдан хмыкнул.

– Понятно. А чем ещё увлекаешься? – Теперь Антону хотелось продолжать разговор, чтобы уйти как можно позже, чтобы вернуться в то ужасное место как можно позже... Или не вернуться...

– Да чем угодно. Стараюсь занимать себя во всех сферах. Это неправильно, но просто интерес. А ты?

– Раньше тоже много чем увлекался. Сейчас же... – он покачал головой.

– Ты ведь понимаешь, что уже позднее время?

– Что? А... да... конечно. – Чёрт, Богдан всё же прочитал его мысли. Чувство вины перед новым знакомым смешалось с чувством безнадёжности. – Извини, что побеспокоил. Мне нужно идти.

– Давай провожу.

– Нет, что ты, не нужно. Я и так уже доставил тебе много хлопот. – Он вылетел в коридор, быстро накинул куртку и обулся. Богдан последовал за ним. – Я пошёл...

– Я серьёзно, Антон. – Его взгляд был убедительней любых слов.

– Зачем? Ну зачем? Я и сам прекрасно могу дойти!

У Антона вдруг возникла блестящая идея: сегодня он не пойдёт домой. На карточке оставалось немного денег, почему бы не найти дешёвый хостел и не переночевать в нём? Хотя бы одну ночь отдохнуть и, возможно, выспаться.

– Но ведь так ты не пойдёшь домой. Хотя не знаю, что хуже.

Антон хмуро посмотрел на Богдана, размышляя, как тому опять удалось прочитать его мысли.

– С чего ты взял?

– Ну взял и взял. – Богдан закатил глаза.

– Где взял туда и верни. А я пошёл. – Антон на миг замешкался. – Ну... прощай что ли. – Он протянул руку для пожатия. – И извини ещё раз.

Тот пожал протянутую руку и выдал:

– Хм. Дай тогда мне, что ли, свой номер? Тогда точно «извиню за всё», – Богдан усмехнулся, а Антон вздохнул и покорно продиктовал номер.

– Прощён, – Богдан искренне улыбнулся.