Очередной серый день.

Сначала три пары и несколько новых заданий от преподавателей, которые, похоже, считали, что кроме их предмета ничего в жизни студентов не существует. Потом спешный перекус и работа.

Снова через силу улыбаться незнакомым, а иногда и знакомым людям; и даже если тебе хамят, ни слова плохого в ответ, лишь слащавые любезности, от которых сводило скулы.

По возвращению домой застать очередной скандал родителей. Синяк под глазом пьяной матери. Расцарапанные руки ещё более пьяного отца.

Пропустить мимо ушей уже привычные слова о том, какой он неблагодарный ребёнок, закрыться от них и всего мира на балконе – его маленьком «убежище», и там приняться за задания, чтобы глубокой ночью заснуть, положив голову на подоконник...

Вся эта рутина уже насквозь пропитала его. От неё никуда нельзя было деться или спрятаться, Антон сросся с ней, не в силах порвать череду постоянных событий. Сложно, муторно, проблемно.

Этот четверг вдруг резко стал другим.

Антон ещё работал и только-только отделался от назойливой визгливой клиентки. От неё разболелась голова и на ладони остались полумесяцы от ногтей. Он хотел уйти и забыться. Продолжать так дальше жить он просто не мог, и мысли об этом давили настолько сильно, что подступала паника, ком вставал в горле и становилось трудно дышать.

Его привёл в сознание звонок мобильника. Номер не определился, но Антон бездумно ответил.

– Привет! – На фоне у звонившего было шумно, и приветствие прозвучало еле слышимо, но голос Антон сразу узнал – тот самый парень, что вернул его туда, куда он не хотел возвращаться.

– Привет. Говори быстрее, я на работе.

– Не хочешь часов в восемь заскочить в бар?

– У меня работа до десяти. – Он отвечал механически.

– Жаль. А в десять?

– Разве что немного позже, мне же ещё доехать нужно.

– А ты сейчас где?

Антон назвал адрес.

– Это в остановке от этого ТЦ, спрятан немного во дворах. – Богдан тоже назвал адрес. – Приходи, я уверен, что ты оценишь.

– Хорошо.

Всё равно домой не хотелось. Так почему бы не убить немного времени где-то ещё?

– Молодой человек! – раздалось рядом.

– Мне пора. – Он отключился и, натянув дежурную улыбку, повернулся к говорившему. – Здравствуйте. Могу ли я чем-то помочь?

*****

На часах уже без четверти десять, голос из колонок объявил о скором закрытии большей части ТЦ. Лишь кинотеатр, да круглосуточный супермаркет оставались ночными его стражами.

Администратор магазина благодушно разрешил идти, чем парнишка и воспользовался.

Немного поплутав по тёмным улицам, он всё-таки нашёл нужный бар. Стоило только ступить на порог заведения, как его тут же окружили тепло и бойкий и громкий инди-рок. Антон поёжился, почувствовав себя до ужаса неуютно, и стал внимательно разглядывать помещение, выискивая знакомое лицо.

Весь зал небольшого бара был наполнен людьми, которые общались, смеялись, ругались и подпевали песням. Здесь царила на удивление приятная атмосфера. Парочка официантов искренне улыбалась, а бармен – смешной на вид мужчина, будто только что вышедший из барбершопа – охотно подливал клиентам и болтал с ними. Кирпичные стены и стойка, крепкая деревянная мебель, тёплый свет и красные светодиоды вокруг огромных окон – это запоминалось и даже притягивало. У стены напротив бара находилась небольшая сцена с красными шторами позади. На ней и расположился главный источник звуков – музыкальная группа. За ударной установкой сидела девушка, которая трясла головой в такт отбиваемому ритму; патлатый басист стоял в стороне, совсем в стороне, как будто обиделся; крайне интеллигентного вида клавишник с крайне длинными пальцами подпевал длинноволосому солисту с гитарой. Солисту, которого дома ждала очаровательная кошечка Моисей.

Антон не слишком удивился увиденному на сцене. Наверное, потому что Богдан «выступал» перед ним и раньше. Сказать, что группа веселилась... хм, пожалуй, промолчать. Не пьяные ли они? Точного ответа дать не получится. Возможно, оно и к лучшему, потому что ребята с первого взгляда очаровали Антона, и ему не хотелось разрушать первое впечатление.

Он огляделся, думая, где бы присесть и как бы при этом никого не потревожить, нашёл свободный столик и занял его. Чтобы не думать об огромном количестве людей вокруг, Антон обратил всё своё внимание на группу и музыку. Голос Богдана тут же затопил разум, и он забыл обо всём на свете.

Он мог сказать точно – их музыка изумительна. Она не была похожа ни на что другое: скорее всего, ребята из группы писали её сами. Но даже у них, как и у многих других музыкантов, в репертуаре не могло не оказаться песни про трепетные чувства и любовь.

Антон долго рассматривал всех, но больше – Богдана. Тот был откровенно странным, непонятным, и... наверное, именно таких людей называют добрыми. Просто так ведь не бегут защищать незнакомцев от неизбежного. Они встретились взглядами, и солист разулыбался, пропустив концовку припева. Антон неуверенно улыбнулся в ответ и помахал рукой в приветствии.

На часах уже одиннадцать. Прозвучали последние ноты, и чуть севший голос поблагодарил публику. Группа быстро собрала инструменты, и пока остальные относили их за кулисы, Богдан подошёл к Антону.

– Привет ещё раз.

– Привет. Вы здорово играете, – искренне произнёс Антон, заглядывая в его глаза; тёплого карего цвета, они будто согревали изнутри.

– Так тебе понравилось?

– Очень понравилось!

– Здорово, я рад, – Богдан улыбнулся. – Ты правда так допоздна работаешь?

– Да, правда. А вы часто вот так выступаете? Я хотел бы послушать ещё.

– Когда приглашают, тогда и приходим, тут нет особой регулярности. Но чаще всего так же, в четверг. А если нет, то просто здесь пьём, – он усмехнулся.

– Вот как. Значит, в следующий четверг тоже можно прийти? – Антон старательно пропустил мимо ушей слово «пьём», не желая омрачать светлый образ.

– Посиди минутку, я сбегаю спрошу у босса. – Богдан унёсся, а, вернувшись, выдохнул: – Да.

– Вот и отлично. – Антон слабо улыбнулся и тут же душераздирающе зевнул.

– Ооох, зачем же, – и Богдан тоже зевнул, – ты так?..

– Ой ну извините, – немного язвительно пробурчал он. – Я очень устал...

– То есть предложить тебе выпить вместе с нами – это не лучшая затея, да? – взгляд Богдана был неуверенным. Антон мгновенно напрягся, а глаза его потемнели.

– Очень плохая, – слишком резко ответил он. Солист даже отпрянул и выставил руки в примирительном жесте.

– Ой. Не горячись, ладно?

– Пожалуй, мне нужно идти. – Вновь стало очень неуютно, и Антон отвернулся.

– Если что не так, то прости, я не хотел обидеть.

– Нет, ничего, не переживай. Тут дело не в тебе. – Он выдавил слабую усмешку. – Но мне правда нужно идти. Так что пока. – Протянул руку Богдану, тот пожал её и немного завис, не отпуская.

– А как ты доберёшься, уже поздно? Транспорт не ходит.

Подумав, Антон решил пойти в тот хостел, в котором ночевал в прошлый раз. Благо, отсюда тот был недалеко.

– Мне есть, куда идти. Здесь недалеко, могу пешком дойти, – уклончиво ответил он Богдану. Тот задумчиво посмотрел на него и кивнул.

– Тогда пусть будет так.

– Ну... пока.

– Пока. – Богдан опустил взгляд и понял, что всё ещё держал его руку. Резко распахнув глаза, отстранился и, смутившись своей невнимательности, улыбнулся. Антон тоже смутился и, кивнув, поспешил уйти.

*****

В душе будто взорвалась атомная бомба. Осталось только пепелище и страшные тени, которые пожирали обугленные остатки внутреннего мира. Телефон выпал из ослабевших пальцев. Антон вцепился руками в фонарный столб и медленно сполз по нему на холодный снег, невидящими глазами глядя куда-то в даль.

«...надоел...».

«...ненавижу тебя...».

После стольких лет общения, доверия. После слов «Ты для меня дороже семьи». После многих сотен ночей, наполненных душевными разговорами.

«...ты тонешь в дерьме и тянешь меня за собой...».

Хотелось кричать от боли, но не было сил. Почему именно сейчас? Почему это вообще должно было случиться?

Сегодня его уволили с работы: он не выдержал и сорвался на тупого клиента, которому что-то не понравилось. Это был сильный удар.

Дома его ждал очередной скандал, который разросся до невероятных размеров, когда родители узнали, что у него больше нет работы. Папаша снова жестоко избил его и, кажется, сломал парочку рёбер, потому что дышать было очень больно. Он убежал.

Шёл по улице, записывая хриплым срывающимся голосом сообщение своему единственному другу, как назло живущему очень далеко.

Только вот вместо привычной поддержки...

«...иди на хуй со своими проблемами...».

Больно... слишком больно... даже от побоев он не чувствовал такого. Душа разрывалась, а мрак затапливал её окончательно и уничтожал.

Почему его жизнь такая? Он в чём-то провинился? Неужели всё должно быть именно так? Если Бог есть, неужели ему нравится смотреть на страдания своих детей?

Не было сил даже заплакать, лишь судорожные рваные вздохи вырывались из горла, а глаза жгло.

Он с трудом, всё по тому же столбу, поднялся на дрожащие ноги, совершенно забыв о телефоне, и пошёл куда-то...

Ноги привели его на мост, с которого он когда-то очень любил рассматривать видимую часть города. Особенно красиво было ночью, когда везде горели яркие огни.

Только вот сейчас ему было совсем не до красоты.

Он вцепился пальцами в перила моста, глядя то на чистое от туч небо, на котором была видна россыпь звёзд, то на реку, из-за отсутствия сильных морозов не заледеневшую полностью.

Когда-то его спасли. Он этого не хотел, и не зря: всего за пару недель всё стало только хуже.

В этот же раз... он должен всё довести до конца.

Он залез на перила и сел на них, лицом к реке.

«Прощай, жестокий мир. Скучать я не буду...»

...

Жестокий мир? Ты ещё не всё увидел, парень. Не всё прочувствовал, не всё познал. Ты ещё юн и скоро поймёшь, что значит настоящая жизнь, а не та демоверсия, которую ты пробовал до этой секунды.

Тебе не позволено соскользнуть с этих перил. Не позволено падать в объятья бесконечности. Эта вода не погубит тебя ни сегодня, ни после.

Нельзя бросать жизнь неоконченной...

Озябшие руки снова ухватят тебя за пояс и прижмут к себе. Вытянут обратно на холодную твёрдую землю. Ты даже опомниться не успеешь, даже досмотреть последние кадры предсмертной перемотки. Ты даже не сразу осознаешь, что случилось, в голове будет твориться бедлам, а в груди набатом бить сердце.

...