"Я чувствую, как поднимается во мне ненависть,
Преклони колени и очисти камень от опавших листьев.
Я путешествую там, куда не в силах проникнуть твой взор,
В своем убежище я жду и истекаю кровью"
- Slipknot, "Wait and Bleed"

  Солнечный свет заставил Нико прийти в сознание и поморщиться. К ощущениям добавился звук: бодрствовавший Олли, старавшийся вести себя как можно тише, открыл кухонный ящик, и маленькие колёсики этого ящика, прокатившиеся по металлическому пазу на стенках, издали характерный звук. Зрение, появившееся после того, как Моиланен открыл глаза, зацепилось за бессознательного Йоонаса, лежащего на диване в той же позе. Телесные ощущения встретили затекшей шеей и поясницей. Вместе с осязанием вернулась память.

- Олли, - хрипло позвал Нико, - она была здесь ночью.

- Чего? - переспросил Матела, не разобрав искаженный сном голос некроманта.

- Мертвая была здесь, прямо перед твоим домом.

  Нико увидел, как альв замер, как напряглась его спина. Он посмотрел на гостя с легко читаемым по прищуру глаз недоверием.

- Это был не сон, - заверил некромант, - я видел ее из окна после того, как Томми ушел. Она... ухмыльнулась, а затем исчезла.

- Подожди, после чего ты ее увидел?.. - с ужасом уточнил Олли.

  До Нико начало доходить: Лалли не знал, что с девой еще не покончено, и для нее не составило бы труда застать оборотня врасплох и убить, либо погрузить в коматозный сон. Моиланен выудил из кармана телефон и нашел номер Томми. Альв позабыл о том, чем занимался, и глядел на мужчину безотрывно.

  Долгие гудки тянулись в полной тишине, и вот-вот раздастся финальное "Абонент не отвечает" равнодушным голосом с записи. Томми не отвечал. Гудки все звучали, пересекая пространство от динамика до коридора, проникая в мозг и заставляя сирену тревоги заливаться пронзительным паническим визгом.

- Слушаю, - голос капитана полиции прервал последний гудок, - быстрее, у меня мало времени.

- Томми, дева была рядом с домом Олли ночью, - собравшись с мыслями, сообщил некромант, - она не причинила вреда, только установила со мной зрительный контакт и исчезла.

  Оборотень замолк на добрую четверть минуты, заставив Моиланена усомниться в том, у телефона ли еще собеседник.

- Я отзову патруль, и ночью мы поедем на кладбище. Ты будешь у альва? Я заеду за тобой, - распорядился Лалли.

- Что насчет Олли, Йоэля и Алекси? - Нико смутили слова, сказанные им; странно, что он не упомянул человека-ворона и альва.

- Их там не будет, - отрезал полицейский, - с сожжением мы справимся самостоятельно.

"А может, и не справимся" - подумал Нико, но озвучил только:

- Но мы не знаем, на что еще способна мертвая.

- Вот именно, мы не знаем всех ее возможностей и не можем оценить реальную угрозу...

- ...Поэтому может понадобиться помощь, - невозмутимо продолжил Нико.

- Ты сам понимаешь, чему можешь подвергнуть их?! - С раздражением прорычал Томми. - Я видел Йоонаса. Ты тоже.

  Так вот в чем было дело: Моиланен полагал, что Томми отказывался от помощи из-за гордыни, а он... не хотел рисковать жизнью студента-ворона, у которого вся жизнь впереди, жизнью Олли, который был, наверное, первым (не)человеком, который захотел сблизиться с ним, жизнью Йоэля, который стал дорог для Нико.

- Я думаю о том, чему мы можем подвергнуть не только нас самих, Алекси, Йоэля и Олли, но и обычных людей, если не приложим максимум усилий в этом противостоянии, - ответил Нико, не поддаваясь нервозу.

  Томми вновь замолчал на пятую долю минуты.

- Я понял тебя, - произнес полицейский на тяжелом выдохе, - свяжись с Алекси и Йоэлем, предупреди их. Олли рядом? Он сможет поехать?

- Да, он в норме, - ответил Моиланен.

- Хорошо, до связи, - Томми прервал звонок.

  Нико позвонил Йоэлю и Алекси, сообщил им план действий, и дальше наступило время ожидания. Некромант съездил на работу, усиленно делая вид, что с ним все в порядке, и он не рискует через несколько часов навсегда потерять сознание. Дела предсказуемо шли из рук вон плохо, а время все тянулось и тянулось. Нико наблюдал за небом через окна бара и с замиранием сердца ждал захода солнца.

  В одиннадцать часов вечера знакомая долговязая фигура Йоэля вошла в зал для гостей, и Нико, пообещав приходящему бармену прибавку к зарплате, схватил первую попавшуюся зажигалку, бросил все дела и ушел за ним, к машине Олли.

Два авто крались по линии шоссе, перевязавшей лес, словно коварные хищники, выслеживающие добычу. Йоэль, что ему было несвойственно, не проронил ни слова.

Машины остановились в привычном месте. Алекси сразу же обернулся вороном и поднялся в отяжелевший воздух. Томми подождал, пока его спутники покинут салон, вышел сам, человеком скрылся за громадой внедорожника, а явил себя миру вновь уже потрясающим своими размерами волком.

Оборотень первым вступил тяжелой лапой на кладбищенскую землю. Над ним парил Алекси, зорко всматриваясь во тьму. Среди могильных плит, пластиковых цветов и живой сорной травы царствовала тишина, мертвым грузом лежащая в этом проклятом месте, давящая на плечи.

Моиланен вдруг почувствовал неладное, интуитивно отшатнулся, и из земли в том месте, где находилась его стопа, вылезла первая рука мертвеца-марионетки. Ему показалось подозрительным, что кукла была только одна, и она только продемонстрировала захват в одном месте. Некромант осмотрелся: невдалеке за деревьями мелькнул подол испачканного белого платья.

Оборотень и ворон тоже заметили движение и повели отряд к сердцу кладбища. Волк нагонял ее, но приблизиться вплотную опасался: он чувствовал, что бегство девы подразумевает тактику заманивания добычи. Однако, раздумывать было некогда - нужно действовать.

Дева резко остановилась на площадке в подлеске, расчищенной для новых могил, и позволила догнать себя.

  Волк в один прыжок очутился впереди, ближе всего к деве, преграждая своим телом путь к Алекси, Олли, Йоэлю и Нико. Оборотень низко зарычал, обнажая смертоносные клыки, и приготовился к прыжку, напрягая мощные когтистые лапы.

- Ты - защита... - прогудел воздух в легких умершей, превращаясь в едва различимый хрип, и ее жуткое своей чернотой и злобой лицо исказила трещина, тянущаяся из одного приподнятого уголка губ в другой.

  Корни, вылезшие из-под земли, стремительно увеличивающиеся в длине и наливающиеся силой, обвили щиколотки девы. Алекси достал воронье перо из волос для запечатывающего заклятия. Нико мысленно устанавливал связи, тонкие энергетические ниточки между его сознанием и ближайшими телами, тоже когда-то обладавшими бьющимся сердцем и любящей душой. И вдруг невидимая ниточка, мертвенно холодная и заряженная чистой ненавистью, мелькнула где-то рядом с Нико. Некромант попытался за нее ухватиться, отвязываясь от подземных якорей - других тел, - потянулся всем существом к ней и удержал ее, заставив деву замереть на месте и взглянуть стеклянными глазами без живого огня в них прямо в глаза Моиланена. Мертвая склонила голову к плечу, ее взгляд расфокусировался, остановившись на холодном ночном воздухе, и через мгновение изъеденные некрозом руки разорвали корни. Дева хотела сделать шаг к Нико, но некромант потянул незримое связующее звено энергии на себя и заставил ее остановиться. Оборотень почувствовал слабость противника, скачком преодолел пространство и снес своей неукротимой силой мертвое тело, прижав его к земле передними лапами. Нико на секунду подумал, что полностью подавил волю девы, но тут она вцепилась заостренными ногтями в слизистую у губы волчьей пасти и взрезала влажный покров, заставляя кровь появиться.

- Ты - угроза, - прошелестели черные губы девы.

  Волка повело в сторону от противницы. Он отшатнулся  и нетвердо встал на лапы, мотая из стороны в сторону большой лохматой головой. Внутри волчьей гортани вновь зародился зловещий рокот, из пасти капнула на сырую кладбищенскую землю слюна.
  Алекси, стоя рядом с Йоэлем, который был готов в любую минуту поддержать его, уже неразборчиво бормотал заклятие, заставляя перо медленно тлеть и исходить дымом. Практически до предела ослабленный Матела заставлял высокую траву тянуться к деве, чтобы опутать ее и заключить в силки.
  Внезапно, разъяренный волк устремил по-настоящему дикий острый взгляд прямо на мужчин, извернулся, бросился к альву, и тому едва хватило времени для того, чтобы рефлекторно увернуться. Волчья пасть щелкнула зубами в жалких сантиметрах от груди Олли, а лапы, не найдя опоры, были бестолково выброшены в воздух, промахнулись и вонзились когтями в кожу Матела, взрезав джинсы и оставив на бедре и колене глубокие уродливые бороздки царапин, быстро наполнившиеся кровью. Олли хрипло вскрикнул от неожиданной боли. Алекси, отвлекшись от девы, стремительно поранил свою ладонь и метнул, словно клинок, острое и твердое перо, что вонзилось в землю рядом с оборотнем. Две линии, осветившие пространство на секунду тусклым холодным светом, отошли от пера и замкнулись кругом позади волчьего хвоста, заключив оборотня в ловушку. Одичавший оборотень бросился к Алекси, но врезался в нечто незримое, сковывающее его движения. Огромный волк извернулся в клетке, быстро перебирая лапами, весь подобрался и прыгнул к Йоэлю, и вновь не достиг цели: клетка сдержала напор дикой мощи. Алекси начал заваливаться набок; Олли оказался рядом с ним и поддержал его, а когда безумный оборотень рванулся к ним, ударившись о невидимую стену и едва не свернув себе челюсть, альв коснулся земли, взращивая колючие стебли. Шипы причиняли меньше боли, если не пытаться выбраться из них; Матела надеялся, что инстинктивно волк поймет это и затихнет, перестав бессмысленно бросаться на барьер с риском сломать кости или вывихнуть их.
  Моиланен, понимая, что Олли и Алекси выбыли из игры, стремительно вынес руку вперед, подключаясь к мертвецам и пытаясь выцепить из обилия вариантов ту самую связь, а другой рукой нащупал зажигалку и достал из кармана толстовки. Дева, однако, опередила его. Некромант понял это, когда едва не попался в тиски костлявых пальцев, вылезших из-под земли. От неожиданности он отшатнулся, незаметно выронив зажигалку; та упала на землю и затерялась в траве. Дева, воспользовавшись замешательством некроманта, отвернулась и бросилась дальше в подлесок, в направлении ангела. Земля в местах, которых касались ее ступни, разрывалась из-за натиска десятков рук и тянулась к Моиланену. Нико, не дожидаясь, пока контролируемые ею мертвецы выберутся полностью, устремился за ней, напрягая интуицию, сознательное и бессознательное, чтобы только почувствовать нить, тянущуюся от воскрешенной.
  Моиланен нагнал ее только тогда, когда попал в поле зрения ангела. В сумерках он не заметил, что бежит чуть ли не по костям ничком лежащих вокруг каменной площадки мертвецов, будто специально приготовленных для страшного действа. Дева остановилась сама и медленно развернулась к Нико, растягивая губы, окаймляющие разинутую щель, некогда звавшуюся ртом. Первые тела тронулись, изгибая спины в попытках подняться с земли, но тут некромант нащупал связь уже торжествовавшей воскрешенной и ухватился за нее, направив все сверхъестественные силы, дарованные Хельхеймом, на то, чтобы завладеть врагом. И у него начало получаться. Поднимаемые тело безвольно опали, ведь нити, незримо управляющие ими, разорвались: мертвая потеряла контроль и не могла его восстановить. Энергия некроманта препятствовала ей, блокировала ее способности.
  Дева, скривив губы, глядела безотрывно, сверлила свирепым взглядом Нико, тянула к нему костлявые, выпачканные во влажной земле руки. Она пыталась сделать шаг, неловко, с видимым усилием занося ногу над землей - тело ее крупно дрожало от сопротивления. К горлу мужчины подкатывала тошнота, и он делал до боли в легких глубокий вдох, и полностью опустошающий их выдох, чтобы его только не вывернуло от отвращения.
  Нико пытался взять над ней верх. Дева отчаянно сопротивлялась навязываемой им воле: в ней была частица души воскресившего ее человека, который желал ей вновь ходить по земле среди людей, и сдаваться просто так мертвечина не собиралась. Ей двигала одержимость, и по вине этой одержимости Йоонас погружен в глубокий сон, в котором он рано или поздно умрет от истощения. По ее вине Алекси истекает жертвенной кровью и погружается в транс все глубже, пока еще слабый Матела держит ладонь на земле, а перевоплощенный оборотень мечется и рычит в круге, который создал человек-ворон и внутри которого колючие стебли, взращенные альвом, все сильнее и сильнее опутывают массивное волчье тело в попытке обездвижить, иначе оно вырвется и разорвет их на части. А Йоэль... кажется, он пал от страшного проклятия в самом начале: Нико не видел его с того времени, как магия свела с ума волка Томми.
  Внезапно обостренные чувства Нико уловили нечто новое, волной прошили все тело. Аура этого проклятого места стремительно менялась: воздух словно сгустился, отяжелел и теперь неподъемной тяжестью давил на плечи и мешал сознанию. Земля рядом с краем плиточной площадки поднялась, нечто прорывалось сквозь нее. Пласт раскрошился, и показались знакомые почерневшие руки умершей марионетки. Внутри некроманта все похолодело: если марионетки доберутся до него и собьют к чертям концентрацию, дева убьет его, затем от ее бескровной руки падут близкие ему люди, а за ними последуют десятки других невинных, которые станут жертвами голодного мертвеца. Марионетка выбралась из земли наполовину теперь и пыталась подтянуться на том, что осталось от костей, а шестое чувство Нико кричало об опасности все громче. Дева растянула тонкие, выпачканные в чем-то черном, губы в подобии улыбки.
  Под самими плитами площадки перед статуей зародилось опасное движение: казалось, сейчас каменные пластины разойдутся, и в почва разверзнется, являя миру проход а саму Преисподнюю, куда он, Нико, неизбежно будет затянут. Мертвец  выполз на плиту и, переваливаясь с боку на бок, пополз к некроманту. Дрожь земли становилась только отчетливее, и Моиланен, совершенно обреченный, ждал, ждал, ждал...

  То, что произошло через считанные мгновения, не поддавалось ни прогнозам Нико, ни его объяснению. Земля взорвалась сильно и стремительно, в холодный воздух ночи выбросив комья почвы. Каменные плиты сдвинулись от вырвавшейся мощи, потрескались, врезавшись в себе подобных, издавали оглушительный скрежет, наползая друг на друга, словно льдины под натиском ледокола. В лунном свете рядом с грязным белым флагом платья мертвой девы блеснуло нечто. Оно вытянулось в высоту фонарного столба, оглушительно затрепетало змеиным языком и закрыло капюшоном звездное небо. Ошеломительных размеров кобра, не уступившая бы ни одному крупному внедорожнику по толщине и высоте, развернула грандиозное туловище и захватила Нико, мертвую деву и безучастного ангела в кольцо, защищая от поднятых последней ходячих трупов. Моиланен потерял контроль от неожиданности, и ухватиться за бестелесную нить блуждающей души вновь было трудно, но у Нико получилось. Дева, однако, словно обезумела. Она не позволила воле некроманта завладеть телом целиком, постоянно сбивая контроль и блокируя его энергию. Кобра направила свою огромную голову к противнице и раскрыла пасть, демонстрируя монструозные клыки с протоками для яда, но она с нечеловеческим усилием увернулась, а вбежавшие в разрыв кольца мертвецы отвлекли внимание чудовища на себя.
  Трупов становилось все больше, и они тянули голову кобры вниз, не давая подняться, царапая ее огромные глаза чумными пальцами, таща за собой обратно в землю. Тем временем дева, путаясь в ногах из-за влияния на нее силы Нико, неумолимо приближалась к нему. Моиланен захватывал ее, ослабевшую от поднятия такого полчища мертвецов, все сильнее, и пытался блокировать ее способности, но мертвечина то уступала, то вновь одерживала победу и шла к нему, вытягивая руку для смертельного касания.
  Они оба оказались в ловушке: позади лежало необъятное тело кобры, а за ним была кровожадная армия мертвых. Змея, видимо, не могла совладать с таким напором противников: она, стремясь отмахнуться от их нашествия, двинула тяжелым хвостом, расцепляя кольцо. Когда дева уже была на расстоянии шести шагов от некроманта, хвост с сокрушительной силой ударился о постамент, с которого ангел равнодушно взирал на потерявшего надежду Нико. Треск слома резанул слух. Ангел наклонился к плитам и, неспособный взмахнуть неживыми крыльями, обрушил их вместе со своим неподъемным телом на воскрешенную, погребая ее, державшуюся на жалких остатках второго дыхания, под каменными перьями. Голова статуи откололась и покатилась по треснувшим плитам, остановившись подле некроманта. По свободному движению туловища подтянувшейся и свившей тело в кольца кобры некромант догадался, что напор мертвецов иссяк.
  Но дело еще не окончено: нужно было сжечь тело девы. Нико запустил руку в карман, куда положил зажигалку, и с ужасом обнаружил в тканевой полости пустоту: он, должно быть, выронил ее неподалеку. Завершить битву было необходимо как можно быстрее, и Моиланен с ужасом заметил, как невидимая сила тянет из-под осколков ангела кости в один эпицентр. Нико стремительно поднял одного из ближайших трупов и заставил его тело врезаться в формирующийся скелет, что вновь рассыпался, но лишь на время.

- Нужно привести Алекси! - заорал Моиланен кобре, не заметив стремительно скользнувшей к груде обломков тени.

  Каунисвеси мог бы вызвать огонь одним из своих ритуалов и сжечь тело.
  Внезапно во мраке возникла ослепительная вспышка, озарившая площадку теплым светом. Взявшееся будто из ниоткуда рыжее пламя охватило кости. На несколько долгих секунд оно вдруг окрасилось в темно-фиолетовый, будто на него смотрели через негатив. Нико почудилось, что он слышит хрипы агонии, вплетшиеся в тонкий женский голос, произносивший слова прощания. Затем огонь вновь приобрел естественные оттенки.
  Нико осмотрелся: на разломанной статуе восседал Йоонас и смотрел на затухающие язычки пламени, некогда вспыхнувшие на кончиках его пальцев.

- Привет, - только и произнес Порко, спрыгивая с обломков.

  У Нико не было сил говорить; он встал, подошел вплотную к фамилиару и захватил его в медвежьи объятия. Тот насмешливо фыркнул в его плечо и ответил на жест. Кобра приблизила голову и, поймав изумленный взгляд Йоонаса, мигнула ему.

- Это?.. - протянул Порко, с некоторым опасением посматривая на огромную змею.

- Йоэль, да, я тоже в шоке.

Если бы змеи могли улыбаться, Йоэль бы так и поступил. Он, уловив телом вибрации земли, повернул голову к стене из стволов деревьев. Из тьмы елей, откуда слышался шорох травы и медленная и тяжелая поступь смертоносных лап, вышел на свет и звук волк. Его пасть чуть кровоточила, а шерсть точечно, в разных местах мощного тела слиплась от крови, сочившейся из неглубоких порезов, оставленных шипами. Следом шел Олли, поддерживающий под руку и талию человека-ворона. Рука Алекси была окровавлена из-за проведения ритуала заключения, а сам он еще не оправился от транса, поэтому его ощутимо покачивало, тошнота подкатывала к горлу и ноги совсем не слушались.

Рептилия, убедившись, что опасность исчезла, и волк вернул взгляду осознанность, легла на землю, уместив голову у обломков, игнорируя оцепеневших мужчин. Глаза огромного змея остекленели, краска сползала с чешуи: Йоэль пытался перевоплотиться в человека. Пальцы с силой скребли и растягивали толщу ороговевшего кератина изнутри, но та не поддавалась. Плотность скукоживающейся кожи не позволяла высвободиться. Волк, переступая тяжелыми лапами, приблизился к телу кобры и с явным сомнением занес над ним когтистую лапу.

- Ты можешь поранить его, - сказал оказавшийся рядом Алекси.

Ворон снял невредимое воронье контурное с головы, неразборчиво шепнул заклятие и коснулся кончиком пера оболочки. Та начала стремительно не то разлагаться, не то сгорать без огня и дыма; Нико так и не понял, какая сила разъедала кожу.

- Теперь я еще долго не смогу превратиться, - с усталым придыханием произнес Хокка, стоило ему вырваться из плена змеиной кожи.

- Тебе это и не понадобится, - отозвался Алекси.

- Йоэль, мне нужны объяснения, - потребовал Нико, указывая кивком головы на кожу, оставленную грандиозным из-за своих размеров змеем.

- Вошел в Йормунгандский режим берсерка, - сказал Хокка и беззаботно пожал плечами.

  Разложение вскоре поглотило змеиный покров целиком, не оставив ни следа. Одна улика присутствия в Митгарде потусторонних сущностей была уничтожена, чего не скажешь о лежащих повсюду телах, количество которых опасно близилось к сотне.

- Это место нуждается в уборке, - вынес вердикт Нико.

  Он знакомым жестом вынес руку перед собой и пошевелил пальцами, словно к их фалангам была за ниточки привязана марионетка. Часть мертвецов, покачиваясь на нетвердых ногах, поднялась и побрела к вырытым ею подземным ходам, а те, кто не был в состоянии ходить (Йоэль снес их кости), поползли, подтягиваясь на том, что осталось от рук. Нико это зрелище почти умиротворяло: сейчас мертвые не представляли ни малейшей опасности, битва с ними окончена.

  Пока трупы расползались по могилам, Томми покинул команду, затерявшись среди деревьев; он хотел убедиться, что они на кладбище одни, и никто не увидит творившейся чертовщины.

  Пока Моиланен руководил возвращением мертвецов восвояси, Олли, шипя от боли сквозь зубы, в свете подожженой фамилиаром ветки перевязывал обрывком футболки кровоточившие раны на ноге и благодарил Вселенную за то, что та уберегла от когтей Томми его сухожилия. Йоэль повествовал несколько шокированному Йоонасу о том, что они с Матела и Нико вытворяли, чтобы вывести его из сна. Алекси, греющий руки о плечо Порко в ненавязчивом полуобъятии, посмеивался с выражения его выдающего крайнее изумление лица, временами переключая внимание на ленивые передвижения мертвецов.

  Когда некромант закончил с трупами, альв, расходуя остатки энергии, вырастил на изрытых местах низкий покров тоненькой молодой травы, чтобы хоть сколько-нибудь скрыть происходившее: корни ниточками связали комья земли и занавесили зеленью рытвины. Едва забрезжил рассвет, мужчины вышли из елового подлеска к хорошо протоптанным тропинкам, ведущим к разным секциям кладбища и к северной парковке. Приблизившись к авто, Нико увидел Лалли; тот уже перевоплотился и оделся, и сейчас, в ожидании остальных, чутко прислушивался к изменениям окружающей местности. Завидев команду, капитан полиции скрылся в своей машине и завел ее. Йоонас предпочел общество Томми и Алекси и решил поехать с ними. Нико и Йоэль остались с Матела.

Глядя на еще не вполне озаренное солнцем зеленоватое небо, зацепившееся облаками за сосновые верхушки, Нико с тихой радостью осознал, что больше не ощущает державшей его тело в перманентном напряжении тревоги: шестое чувство крепко уснуло, и Моиланен наделся, навсегда. Кошмар, начавшийся так внезапно, общими усилиями завершился; наконец можно было разрешить себе спать спокойно. Йоэль, по-видимому, ощущая то же, что и некромант, молчал, прикрыв глаза. Олли сосредоточенно всматривался в линию, где широкая серая лента дороги встречается с окаймленным деревьями кусочком неба, иногда посматривая в боковое зеркало на внедорожник Томми. Тишина нарушилась лишь раз вопросом альва:

- Йоэль, где мне остановиться?

- Я заночую у Нико, - буднично оповестил Хокка, удивив Моиланена смелостью суждения, что он не сможет отказать.

- Я не против, - дал добро Нико, которого не спрашивали.

Наконец авто Олли остановилось неподалеку от рок-бара, и некромант, покинув его, с наслаждением потянулся. Следом выскользнул Хокка, потиравший глаз тыльной стороной запястья: змей очень хотел спать и быть в обществе Нико.

- Жду от тебя бутылку огненной воды! - Прилетел в спину окрик Йоонаса, - в качестве моральной компенсации за яд.

- Долбанный алкаш, - Нико, сдержав улыбку, мученически закатил глаза и мысленно подсчитал, сколько у него останется средств на существование.

  Они с Йоэлем поднялись на второй этаж и ввалились в квартиру. В помещении было по-утреннему холодно: Моиланен оставил окна открытыми, когда покидал его. Он бросил в змея полотенце и разрешил ему принять душ в первую очередь. Некромант как в тумане ставил воду в чайнике нагреваться, позже на автомате поливал себя водой из душа.

- Йоэль, предпочитаешь диван или меня? - Нико поставил гостя перед выбором.

- Тебя, - ответил Хокка, не раздумывая.

- Отлично, - удовлетворенно кивнул Нико, - у меня, к слову, нет дивана.

  Змей коротко рассмеялся, едва не хрюкнув в подкрашенный чайными листьями с мелиссой кипяток. Затем некромант, блуждая в том же тумане, под абстрактную болтовню Йоэля упал поперек широкой кровати.

- Йоэль, на тебя действуют привороты? - вдруг ляпнул Нико, с ласковой насмешкой смотря на Хокка.

  Йоэль, сушивший длинные волосы полотенцем и смотрящий в зеркало, развернулся к нему всем телом и исподлобья глянул на него, пронзив остротой вертикальных зрачков.

- Открою тебе страшную тайну: не только привороты, но и прочая чушь из пабликов про народные традиции не работает на потомках Йормунганда, как, в общем-то, и на остальных людях. Поверить не могу, что ты спрашиваешь меня о таких подлых трюках! Обязательно попрошу Алекси сделать твою куклу Вуду, - пообещал Хокка, сдерживая смех.

- А на потомках Йормунганда работают приглашения встретиться в мирной обстановке и поужинать вместе? - ничуть не смутился некромант.

  Йоэль, на мгновение выдав в изломе бровей свою обескураженность, одарил его сияющим взглядом стальных глаз.

- Действуют, и намного лучше идиотских приворотов, - змей, скрывая смущение, улыбнулся.

  Нико улыбнулся в ответ, позже засыпая рядом с таким же пренебрежением отнесшимся к традиционному расположению на кровати Хокка.

***

  Алекси, затративший много сил во время битвы с девой, крепко уснул, прижавшись виском к прохладному стеклу машины Томми.

- Я был неправ насчет тебя, - Порко вклинился в сонную тишину салона, заговаривая с капитаном полиции, - я думал, ты пользуешься силами Олли из-за его природной зависимости, а ты... лучше.

- Спасибо за откровение, - Томми беззлобно усмехнулся. - Кстати, о какой зависимости идет речь? Нико тоже упоминал о ней, но мне не удалось ничего узнать.

- Как, никто не рассказал тебе? - Изображая наивность, заинтересовался фамилиар, и с интонацией, с которой обычно зачитывают статьи, принялся объяснять, - Альвы, хотя это может только у нас такой, очень доверчивы и опрометчивы, переживают чувства по-особенному...

- Об этом я уже слышал, - оборвал его Томми, - ближе к делу.

- Привязываются они очень сильно к тем, в кого влюбляются, - выдал Йоонас, плюнув на предисловие, - черпают из этого силу через эмоции и стремятся поддержать объект ценой... себя, да. Он привязал часть своей энергии к тебе, отчего ему было нехорошо в физическом плане.

Томми задумался. Йоонас, покидая его и Алекси, решил не будить ворона прощанием. Через некоторое время капитан полиции увидел, как машина Олли медленно заезжает во двор и останавливается, как гаснут ее фары. Вместе с щелчком, с которым блокируются дверцы авто, Лалли покинул собственное, оставив его на обочине, и направился к Матела.

- Олли, - мягко позвал оборотень, обратив внимание альва на себя, - как твоя рана? Тебе нужна помощь?

Лицо Матела осветила усталая, но все равно очаровательная улыбка.

- Не нужно, но спасибо, что предложил, - поблагодарил альв.

- Я узнал некоторые подробности о твоей природе, и... что я могу дать тебе взамен за энергию, которой ты поддерживал меня?

- А мы заключали договор? Может, где-то нужно кровью расписаться? - Насмешливо поинтересовался Матела, из свой усталой отчаянности вытягивая уверенность, хотя ткани пространства от живота до горла по ощущениям прошила с силой натянутая кем-то нить.

- Нет, я... - Томми боролся с собой, - и все же, что я могу сделать для тебя? В качестве благодарности.

  Тот с нескрываемым воодушевлением посмотрел на капитана полиции. Сила альвов имеет рядом с темными существами минимум влияния, так почему Томми так благосклонен и... смущен? И смотрит так заинтересованно? Возможно, большинство человек взгляд Томми и низвергал в Хельхейм, но Олли он возносил до Асгарда.

- Пожалуй, я хочу получить от тебя кое-что, - заявил альв, наэлектризовав пространство интригой.

- Что же? - Полюбопытствовал полицейский.

  Если он выставит счет, то это будет больше похоже на мошенничество, нежели на помощь доброго доктора-альва, но Лалли не будет против. Вещами, которые были у него, оборотень совсем не дорожил: они представлялись ему лишь средствами, которые облегчали жизнь и вносили в нее тот необходимый человеку современности минимум цивилизации; они не приносили радости.

- Свидание, - сообщил Олли с видом, будто объясняет само собой разумеющееся, и смело взглянул на Томми, будто не он сейчас подавлял ураган чувств внутри.

- Ты хочешь на свидание... со мной? - Уточнил Лалли, не вполне доверяя происходящему в реальности.

  Для полицейского свидания имели два значения: первое, при котором он раньше присутствовал, свидание близких с заключенным в месте отбывания наказания; на свидании во втором, второстепенном для него смысле, ему так и не удалось побывать. Технически, оно почти состоялось: Томми позвал ту девчушку из полицейской академии, которая сторонилась его меньше остальных, на встречу, купил цветы, как и положено, но... она так и не появилась в назначенном месте. Скинула короткое SMS, где объяснила первоначальное согласие тем, что почему-то не смогла сказать «нет» при встрече, искренне извинилась. Лалли тогда ничего не ответил: глупо было ее винить. Нежно-розовые великолепно пахнущие весной и наивной надежной пионы достались ближайшей урне. Желание связываться с кем бы то ни было отправилось вслед за ними.
  Но Матела... он с таким же потусторонним надломом, с рождения вживлённым в душу ядом Хельхейма, но продолжает верить в чудо, в его, Лалли, казалось бы, безнадежную взаимность.

- Нет, с одним из твоих уголовников! - Не выдержал Матела из-за своих переживаний, желая одновременно и сбежать, и длить встречу, - конечно, с тобой.

- Я отвечу после того, как ты прекратишь использовать магию альвов в полную силу, - заявил Томми, в последние годы ничего подобного влюбленности не испытывавший; это было для него в новинку.

  Олли выгнул бровь и взглянул на оборотня, немо вопрошая.

- Я чувствую, что могу согласиться на любую твою просьбу, и мне хотелось бы поддержать тебя и пойти ради тебя куда угодно, - смело проговорил Томми, невозмутимо черпая храбрость из иллюзии, будто его языком руководит коварно завладевший душой морок.

Легкий румянец расцвел на лице Матела.

- Мой природный потенциал максимально заглушен, - он мягко улыбнулся, - к тому же, ты знаешь, что чары подобного рода тобой не воспринимаются. Твои чувства - настоящие. Во всяком случае, я надеюсь, что это не самовнушение.

  Томми не выглядел потрясенным. Немножко смущенным, проигравшим в войне против своего внутреннего света и неотвратимости влюбленности в альва, ведь Олли был таким открытым, настоящим, милосердным, зачаровывающим собой с первого взгляда, что вызывал в Лалли множество неясных желаний.

- Тогда... сходим куда-нибудь вместе?

  Олли едва не воскликнул победное «Бинго!». Может, он снова ошибется в выборе, а ожидание и усилия построить отношения станут разбитыми надеждами. Олли - человек бесконечного количества шансов. Он еще не знал, но ощущал, что сделал правильный выбор, и этому обязательно найдется доказательство в будущем.

   Алекси во время объяснений альва и оборотня так и не проснулся: с тем уровнем энергии, с которым он покинул кладбище, и в ворона нельзя было обернуться. Глаза пощипывало от желания наконец смежить отяжелевшие веки и погрузиться в ласковое забытье, и сопротивляться этому было бесполезно, да и незачем: жизнь возвращается в привычный ритм.

И мир остается тихим и спокойным.