- Нет! Нет!!! Только не она!!!
Мою белокурую сестричку- близняшку держали два амбала, прижав её намертво к стулу, к которому она и так была прикручена верёвками. Кровь с разбитой головы пропитала её длинные, слегка кудрявые волосы цвета спелой пшеницы. Ещё двое держали меня, точно также привязанную к стулу.
- Отпустите её! Сволочи! Дегенераты! Я убью вас, если с ней что-то случится!!!
- Слышь, Витёк, а она нам угрожает! - почти ласково пропел басом один из бандюков. - Ну что может случится с твоей сестричкой? Разве что нечто такое?
И он со всей силы ударил сестру по лицу, разбив ей сразу и нос и губы.  Кровь залила её разорванную кофточку, и стала впитыватся в бюсгальтер. А она даже не вскрикнула!
- Отпустите! Сволочи!!! - я пыталась вывернуться. Но куда там!
- Повторяешься, малышка! Ведь вам всего-то и надо было подписать бумаги на доверенность для продажи квартиры! Вас же по хорошему просили! Не захотели. Пришлось по-плохому! Как только подпишите - всё закончится! НУ?!
- Мы же сироты, а не идиотки. - Сказала гнусявя сестра, сглатывая кровь, текущую из носа. - Как только мы их подпишем, это будет последняя наша минута!
- Зато умрёте легко! - загоготал тот, кого назвали Витьком. - Подписывайте, курицы!
- Нет! - ответили мы хором.
- Нет так нет - с ледяным спокойствием произнёс третий амбал - высокий, широкий: нас с сестрой раз пять надо взять, чтоб этот шкаф получился. - Тогда продолжим. Штырь - кулёк.
- Кому?
- Твоей, естественно! Мне мою держать надо - вишь как дёргается! Вдвоём еле удерживаем.
Штырь вытащил кулёк из-за пояса, и натянул на голову сестре, перекрыв ей поступление кислорода.
- Как ты думаешь, сколько она так продержится? Пока не потеряет сознание? Минуту? Две?
Я задёргалась так, что почти вырвалась! Но увы... только почти!
Я чувствовала, как она начинает задыхаться! Я и сама начала задыхаться, как-будто кулёк был у меня на голове!
Потом, что-то сщёлкнуло у меня в мозгах, и я вспомнила то, что, казалось и помнить не должна по малолетству.
Нам с сестрой примерно три с половиной годика. Мы забились под кровать, и только наполовину упавшее покрывало скрывает нас от ужаса происходящего в комнате. Двое толи пьяных, толи наширявшихся амбалов связали отца, и пытают маму, заставляя того рассказать, где лежат деньги и драгоценности, которых у нас никогда и в помине не было. Какие ценности у разнорабочего и учительницы младших классов?! От зарплаты до зарплаты хватает - и слава богу! Но они не верят!
Один из них, тот что с мамой, решил её изнасиловать у папы на глазах! Папа, каким-то невероятным прыжком из лежачего положения, ухитрился ударить амбала, что ближе к нему, и вырубить! А затем, рванулся к тому, что склонился со спущеными штанами над мамой, и вцепился ему в горло зубами! И видимо, прокусил сонную артерию, потому что кровь хлынула фонтаном, а амбал через несколько секунд свалился на пол, слабо поддёргивая ногами. Но в это время очухался первый, и зарезал отца ножом для хлеба, который схватил со стола - мы собирались ужинать. Затем, диким, полоумным взглядом, осмотрелся вокруг, схватил бутылку водки - папа любил перед едой выпить грам пятьдесят, не больше - для сна, разлил её по комнате и попытался поджечь. Скатерть занялась, но пожара не получилось - не так уж много спирта в водке. Но этого он не узнал - сбежал. Но поскольку скатерть была не натуральная, комната быстро наполнилась резким, удушливым дымом. Спасли на соседи, заподозрившие неладное, когда возвращались домой из магазина, и увидели убегавшего из подъезда мужика, а затем услышали наш с сестрой истошный плач. Бандюка не нашли. Соседи не запомнили, а мы... ну какие из трёхлеток свидетели!
Всё это пролетело у меня в голове,  и я вспомнила! Этот он! Это его голос! Только старше!
На глаза опустилась красная пелена... я рванулась... боль... и тишина. Занавес.