Чонгук просыпается резко, рывком и до последнего не открывает глаза. Внутри беснуется неприятное беспокойное чувство, будто что-то плохое случилось или должно случиться. Обычно такое ощущение появляется после непонятных запутанных снов, но свой сон Чонгук помнит хорошо, детально, до мельчайших подробностей. Радует только, что сонное сознание постепенно проясняется, а память медленно, но верно начинает фильтровать заскоки мозга, и дурная картинка из головы постепенно стирается. В конце Чонгук помнит о сне только самое основное, хотя знает, ещё пару минут он чувствовал запахи, слышал звуки, ощущал прикосновения, будто не сон, а реальность.

- Чонгук, поднимайся, нам скоро выезжать, - стучит в дверь Намджун и заглядывает в комнату. - Чонгук? Ты там проснулся?

- Да, уже встаю, - отзывается макнэ и садится на постели, ероша волосы.

Намджун кивает, уходит, а через мгновение срабатывает будильник. Чонгук знает, в запасе есть ещё минут десять, которые можно провести в состоянии транса, гипнотизируя стену или пол, и парень пользуется этим, пытаясь успокоиться. Вроде бы ничего страшного не произошло, но в душе неприятный осадок. Однажды, когда-то очень давно, Чонгуку так снилась мама. Она тепло улыбалась, ветер развевал её волосы, а небольшая аккуратная ладонь махала Чонгуку. Такой приятный внешне сон, но проснулся Чонгук в поту и с колотящимся сердцем, схватил мобильник и тут же позвонил домой, невзирая на середину ночи. С мамой было всё хорошо, она была сонной, но с радостью проговорила с сыном почти два часа, успокаивая, убаюкивая своим голосом. Сейчас сон не касался семьи или родных, но касался любимого в тайне человека, от чего было только неприятнее и волнительнее.

- Чонгукки? Ты точно поднялся? Намджун-хён требует твоего присутствия на кухне.

Любопытная мордашка Тэхёна хранит остатки сна, но уже украшена яркой улыбкой. Со щеки ещё не сошёл след от подушки, растрёпанные волосы пушатся, растянутая домашняя кофта придаёт чужому виду домашности, уюта. Чонгук свешивается со своей постели и смотрит на хёна жадно, впитывая его образ, а после улыбается, стараясь унять вновь разошедшееся сердце. Только оно не слушается, не может, ведь Тэхён вдруг прытко пробирается через завалы в комнате, достигает лестницы и шустро забирается на постель Чонгука, садясь рядом и смотря встревожено.

- Что случилось? Плохо спал?

Чонгук на самом деле не знает, как работает радар Тэхёна, но тот ещё никогда хозяина не подводил. Может, Ким просто наблюдательный, а может действительно чувствует остальных участников, будто они связаны невидимыми нитями, но если у кого-то что-то болит, если кто-то на грани или близко к ней, Тэхён как будто чувствует, тут же оказывается рядом с таблетками, чаем, сладким или тёплым пледом. Вот и сейчас Тэхён, который просто по природе своей наблюдательный, отмечает бегающий взгляд младшего, все его «знаки» нервозности вроде непрерывного касания волос или постукивания пальцами по бортику постели, лёгкую бледность и натянутость в улыбке. Тэхён всегда заботился о младшем, всегда пёкся о нём, а потому не мог не заметить, упустить всё это из виду. 

- Ты можешь рассказать мне, Чонгукки, - говорит Тэхён и берёт чужую ладонь в свою, по привычке переплетая пальцы в замок. - Даже если это что-то глупое или нелепое вроде нападения Годзиллы на Сеул. Поверь, это всё равно не будет казаться странным. Знал бы ты, что порой снится Джин-хёну.

Чонгук теряется, рассматривает замок из пальцев и старается прочувствовать тепло и мягкость чужой кожи. Приятно. Держать Тэхёна за руку приятно, как и сидеть с ним вот так близко, чувствовать запах его фруктового шампуня и пены для бритья, чувствовать запах самого Тэхёна, сплетённый из десятков разных запахов, создающих вместе что-то невероятное. Чонгук вскидывает взгляд на чужое лицо, заглядывает в глаза, наполненные волнением, и вновь криво улыбается, а после подаётся вперёд. Тэхён послушно отодвигается немного и позволяет обнять себя, уткнуться в живот, попутно поправляя на оголившейся пояснице младшего футболку.

- Хён, ты только не подумай ничего такого, ладно? Я сам не знаю, почему меня так напугал этот сон, просто... Я не уверен, что там вообще происходило, но мы были в школе, спускались по лестнице. Ты шёл впереди с хёнами, а я шёл следом и в какой-то момент обнял тебя со спины, повисая на плечах. Ты посмотрел на меня через плечо, улыбнулся, никак не отреагировал. Мы спустились с лестницы и вышли в коридор к шкафчикам. Ребята пошли дальше, а ты остановился и отвёл меня в сторону. Нервничал жутко, пальцы себе выкручивал, смотрел мельком, взглядом всё больше по стенам и полу бегая. А потом ты попросил меня не делать так больше. Не обнимать тебя на людях, потому что это неправильно. Сказал, чтобы я... Чтобы я никогда больше тебя не обнимал. Никогда. И я извинился перед тобой, пообещал этого не делать. Ты был очень рад, улыбнулся мне широко и побежал за остальными, а я... 

Чонгук замолкает и вздыхает тяжело, втираясь лбом в мягкий живот старшего и решая больше ничего не говорить. Уже только этого одного достаточно, чтобы быть осмеянным, а уж если продолжить... Разумеется, на этом сон не закончился. Чонгук во сне крепко обнял Тэхёна, шепча о том, что никогда не будет его больше обнимать, а сам разревелся. Разумеется, Тэхён услышал всхлипы, попытался отстраниться, спрашивал, что произошло, но Чонгук лишь прижимал его крепче к себе, обнимал, как в последний раз. А после из-за поворота показался Юнги. Кажется, с ним кто-то ещё был, но Чонгук помнит лишь светлую шевелюру Мина и размытые силуэты рядом. Парни смеялись и шутили грязно, и Чонгук не выдержал. Он выбежал через какую-то непонятную дверь прямо на улицу и бежал, бежал, бежал. Вокруг сугробы и много каких-то невысоких построек, между которыми парень петлял, чувствуя, как душат слёзы. Он слышал, как Тэхён звал его, слышал просьбы остановиться, но и не думал этого делать. В какой-то момент он шмыгнул за одну из построек, Тэхён мимо промчался, крича его имя. Кажется, старший был в панике, а Чонгук просто сжался в клубок, замирая в огромном сугробе, чувствуя, как влажные комья облепляют со всех сторон.

А потом он проснулся.

Молчание затянулось, а может парню просто так кажется. Чонгук даже не думает смотреть на притихшего Тэхёна, лишь обнимает его крепче и лицом сильнее в живот старшего вжимается, чувствуя себя немного лучше от такого контакта, от чужого тепла и запаха. Когда в волосы зарываются пальцы, Чонгук невольно вздрагивает, напрягается. Сверху слышится фырк, а после макнэ резко дёргают вверх, заставляя отстраниться.

- Разумеется, я оттолкнул тебя, Чонгук. Посмотри на себя. Из нас двоих перекаченный кролик здесь ты. Уверен, я из твоего сна просто замучился болями в спине, поэтому и попросил тебя не виснуть на мне. Раз ты у нас гора мышц, то ты и должен своего хёна таскать на спине. 

Чонгуку кажется, он теперь знает, какового это - умереть и тут же воскреснуть. После первых слов хёна хотелось просто повеситься, но вот Тэхён говорит всё остальное и щёки начинают наливаться краской. Набравшись смелости, Чонгук поднимает взгляд на старшего и просто тонет в той нежности, что плещется на дне чужих глаз. Тэхён улыбается мягко, подаётся вперёд и прижимается лбом ко лбу, жмурится довольно и трётся кончиком носа о чужой. Его глаза искрятся, на лице неприкрытое счастье, и Чонгук бы поцеловал его сейчас, но не может, потому что... Потому что Тэхён не знает о его чувствах.

- Поэтому не бойся, Чонгукки, - просит Тэхён и смотрит в глаза, ладонью проводя по румяной щеке смущённого младшего. - Я никогда тебя не оттолкну, я никогда не попрошу тебя держаться в стороне. На самом деле я бы с радостью примотал тебя к себе верёвкой, чтобы никогда никуда не отпускать, но... Но давай всё же ты будешь меня на спине носить, а не я тебя?

Они близко, слишком близко, и Чонгук боится, что наделает дел, а потом резко отстраняется, вновь волосы ерошит и пересохшие губы облизывает. Тэхён смеётся и тычет пальцем ему в бок, голову к плечу склоняет, становясь похожим на игривого кота.

- Я буду, хён, - отзывается наконец-то Чонгук и вновь смотрит на старшего. - Я буду, ты только не отталкивай меня, хорошо?

- Хорошо.

Тэхён вновь подаётся вперёд первым, так быстро, что Чонгук просто не успевает отстраниться. Да и не хочет, если быть честным. Пальцы сдвигают чёлку в сторону, открывая лоб, губы Тэхёна, тёплые, сухие, немного шершавые, но бесконечно мягкие, прижимаются к пылающей коже. Чонгуку кажется, у него сердце сейчас просто выскочит из груди и умчится прочь, помахивая чемоданчиком и придерживая шляпку. От поцелуя Тэхёна, невинного, детского, ощущение такое, будто кипятком облили, и Чонгук, кажется, пищит коротко, отшатывается и валится на подушки, пряча пылающее лицо в не менее красной подушке-сердечке Тате. Тэхён заливисто хохочет и спрыгивает с постели, призывая поторапливаться, выскакивает за дверь. Чонгук уже не видит, как Ким притормаживает и ладонь к губам прижимает, сам краснеет до ушей.

- Такой милый, - шепчет Тэхён, пытаясь успокоить сходящее с ума сердце.

Только не получается. Его сердце давно не принадлежит хозяину, сходя с ума каждый раз, когда один маленький несуразный перекаченный кролик с по-детски пухлыми щеками оказывается в поле зрения.

***

На тренировке как всегда разверзся Ад, от громкой музыки начинают ныть виски, а ноги отказываются держать хозяев. Чонгук сползает на пол и мечтает прижаться спиной к холодной поверхности зеркала, но неведомым образом оказывается в горячих объятиях. Тэхён крепко обнимает его со спины, откидывая мокрую чёлку со лба, и улыбается широко их отражению в зеркале. Жарко, душно, пить хочется, но Чонгук умереть готов в этих руках, а потому и не думает двигаться, лишь прижимаясь теснее и откидывая голову на чужое плечо. Мимо проползает Юнги. В прямом смысле проползает, лишь на секунду притормаживая, чтобы осмотреть счастливые лица.

- Вы выглядите, как чёртова парочка. Какого хрена вы с самого утра в облипку ходите?

- Это обнимашко-терапия, - поясняет Тэхён и сцепляет пальцы на животе покрасневшего от слов Юнги Чонгука в замок.

- Обнимашко-терапия? - переспрашивает Юнги, вскинув брови.

- Обнимашко-терапия, - повторно кивает Тэхён и улыбается. - Потрясающая вещь, всем советую. Тепло, уютно, комфортно, мягко, а ещё обмен энергией, зарядка хорошим настроением и в целом приятное умиротворение внутри, как будто валяешься в родной постельке, обнимая подушку, а ближайшую вечность тебе никуда не нужно.

Юнги прищуривается, думает о чём-то, а после кивает и ползёт дальше. Через какое-то время в младших прилетает бутылка воды и два полотенца, а ещё через пару минут слышится недовольно «отцепись, Пак Чимин, мне душно, а ты горячий и мокрый весь, это была дурная идея» и жалобное «ну хё-о-он, ну ещё немного». Чонгук смотрит, как Чимин тискает пытающегося вырваться из его захвата полуживого Юнги, и не может не рассмеяться своим истинно сатанинским смехом, потому что репутацию «эвил» нужно всё-таки поддерживать. Вот только секунду спустя Чонгук этим смехом и давится, когда Тэхён ненавязчиво ведёт носом по его шее, выдыхая тёплый воздух, а после прижимает теснее к себе. Тут же забываются светящийся Чимин и испускающий дух скулящий Юнги, снимающий всё это на телефон Хосок и закатывающий глаза Сокджин, шкодливо прижимающий холодную бутылку к шее тут же взвившегося ужом Намджуна. Всё становится неважным, кроме жмущегося со спины Тэхёна, и Чонгук обмякает в его руках под негромкий смех над ухом.

«Такой милый», - в миллионный раз думает Тэхён и опускает подбородок на чужое плечо, довольно жмурясь.

|∞|