Чимин садится на корточки и улыбается, проводя подушечкой пальца по отпечатку на чужой припухшей щеке. Юнги во сне морщит нос и подтягивает колени поближе к груди, из-за чего плед натягивается и сползает с его спины. Покачав головой, Чимин поправляет мягкую ткань и вновь обращает взгляд на лицо старшего. Тот выглядит намного лучше. Нет больше ярких синяков под глазами, и губы впервые за долгое время не поджаты, как не нахмурены и брови. Казалось бы, ничего удивительного, ведь во сне лицевые мышцы расслабляются, но Чимин слишком хорошо знает своего хёна, чтобы судить об этом.

- Эй... Юнги-хён... Просыпайся?

Звучит, как вопрос или ненавязчивое предложение. Ладонь касается чужого плеча и чуть тормошит, из-за чего Юнги снова морщится, но разлепляет глаза, чтобы пустым взглядом с поволокой окинуть пространство вокруг и остановить его на улыбающемся Чимине с порозовевшими щеками. Они такие из-за холода, ведь Чимин недавно вернулся с улицы и только-только переоделся в домашнее, но для Юнги это не имеет значения. Это просто мило и нравится ему, поэтому Мин тянется вперёд и сжимает щёку младшего пальцами.

- Розовый моти, - хрипит спросонья и усмехается, когда Чимин фыркает и закатывает глаза.

- Это уже не актуально, Юнги-хён.

- Замолчи, Пак Чимин.

Чимин не сопротивляется, когда его затягивают на диван. Разве что щёки розовеют сильнее, и дело уже не в кусающем их морозце. Дело в Юнги. Мягком, тёплом, податливом Юнги, который пристраивает голову на его плечо, обнимает поперёк груди и закидывает ногу для верности, давая понять, что вставать не собирается и самого Чимина, такого удобного и вкусно пахнущего снегом и цитрусом, никуда не отпустит.

«Хорошо» - думает Чимин, улыбаясь и зарываясь пальцами в растрёпанные волосы старшего, отчего тот начинает мурчать.

Действительно, хорошо. На улице разыгралась непогода. Из-за потепления дороги покрылись слякотью, но снег и не думал останавливаться, устилая всё вокруг белоснежной пеленой, местами превращающейся в грязь. У Чимина ботинки вымокли, пока он добирался до дома. Да и ледяной ветер бушует на славу, пытаясь сбить прохожих с ног. А вот дома хорошо. Дома тепло и комфортно, уютно. Дома пахнет мандаринами и жареным мясом с кухни, где крутятся Сокджин и Хосок, готовя ужин. Из комнаты Чонгука доносятся новогодние мелодии и негромкое тяфканье Ёнтана. Местоположение Тэхёна определено автоматически, ведь где пёс, там и его хозяин. Намджун после обеда сбежал на встречу с друзьями и должен вот-вот вернуться. А Юнги, привычно ленивый сонный хён, клубком свернулся на диване и негромко сопит теперь под боком. На его лице пляшут разноцветные отсветы гирлянды, которой украшена ель, и Чимин чувствует затапливающее грудную клетку тепло.

- Завтра утром едем в торговый центр, - негромко сообщает Юнги и трётся щекой о ткань свитера младшего, фыркая, когда ворсинки щекочут нос. - Наш ребёнок снова сделал это.

Чимин вскидывает брови, а после переводит взгляд на украшенную пушистую ёлку и смеётся, отчего Юнги ворчит недовольное «будь неподвижной подушкой, Чиминни» и обнимает его сильнее, прижимая к себе и дивану. А Чимин никак не может успокоиться и всё посмеивается, ведь в ветвях ёлки запрятан белый конверт, в котором письмо Чонгука для Санты.

Макнэ с малых лет каждый год на рождественские праздники всем и каждому повторяет, что не верит в мифического Санту, и агрессивно огрызается, если его начинают подкалывать, а после запирается в своей комнате и строчит этому самому Санте письмо со своими пожеланиями. Чимин не уверен, знает ли их младшенький, что Сантами выступают они вшестером с остальными парнями, или действительно с детства продолжает верить в старика с белой бородой, исполняющего желания, но это неважно. Письма Чонгука всегда читаются коллективно без участия самого создателя и дарят тепло и поддержку. Чонгук просит у Санты не для себя, а для своих друзей. Чтобы не болели, чтобы были счастливы, чтобы добивались своих целей, чтобы не знали проблем. Огромные письма, в которых каждому мемберу посвящено так много слов. Ну и короткие приписки в конце из серии «а мне многого не надо, у меня вот наушники сломались».

- Он нами манипулирует. Я уверен, этот вредный заяц прекрасно знает, что мы читаем его письма, и пользуется этим, - раз за разом повторял Хосок на пару с Сокджином.

А после они помогали Тэхёну найти самые лучшие наушники для своего макнэ. Чимин на самом деле понятия не имеет, манипуляция это или нет, но это неважно для него. Он просто знает, что слова Чонгука искренние, идущие от сердца. И если любимый младшенький слишком стеснительный и закрытый для того, чтобы высказать всё в лицо, и хочет писать им письма, то пусть так. Главное, что Чонгук их всех очень любит.

- В центр, так в центр, - согласно кивает Чимин.

И пытается вспомнить, кому и что собирался подарить на грядущие праздники. Для Юнги, например, он уже присмотрел плюшевую подушку в виде розового моти с вышитой на нём мультяшной мордашкой. Ну и ещё новый микрофон к его музыкальной установке, ведь старый начал барахлить, из-за чего Юнги в последнее время матерится много и часто, но подушка на первом месте. Чимин искренне верит, что после Юнги отстанет от его щёк.

«Ну-ну. Можно подумать, ты этого хочешь» - ехидно подмечает внутренний голос, и эти самые щёки вновь розовеют.

Встряхнув головой, Чимин сползает чуть ниже и тычется лицом в макушку уснувшего Юнги, обнимая его за плечи и прикрывая глаза. До ужина ещё долго, да и Намджун всё ещё не вернулся. Из комнаты Чонгука слышится новая новогодняя мелодия. Звон колокольчиков расслабляет, как и вой ветра за окном. Наваливается дрёма, и веки сами опускаются. Нет ничего страшного в том, чтобы немного подремать.

Чимину снится запутавшийся в гирлянде Санта, умоляющий угостить его моти.

У Санты лицо Юнги.

Чимин во сне улыбается.

|∞|