Чонгук просыпается из-за того, что его кто-то зовёт. Спросонья он едва ли понимает, кто и зачем. Лень думать, лень говорить, лень даже открыть глаза. Едва-едва разлепив ресницы, Чонгук бросает мимолётный взгляд на открывшуюся входную дверь и жмурится, растирая веки пальцами и похлопывая ладонями по щекам. Голова ноет от недосыпа, как и глаза, в которые будто песка насыпали. Не стоило допоздна засиживаться с ноутбуком и фильмами, но Чонгук никак не мог оторваться, и вот расплата. Кто-то приближается к постели, зовёт его снова, и парень понимает, что голос принадлежит Хосоку. Матрас прогибается, рядом показывается улыбчивое лицо хёна. Мельком улыбнувшись в ответ, Чонгук морщит нос и перекатывается на бок, тщетно пытаясь спрятаться. Просыпаться окончательно желания нет, как и покидать нагретое комфортное место. В углу постели хорошо. В лицо перестал бить свет из окна, а сзади осталось много свободного места, на которое заваливается Хосок. Он всегда так делает, когда будит макнэ: сначала валяется с ним несколько минут, тиская, будто плюшевую игрушку, а уже после начинает призывать подниматься, одеваться и умываться. Чонгук любит такие моменты и никогда не сопротивляется, пусть и ворчит по этому поводу, повторяя раз за разом, что давно не ребёнок. Да, не ребёнок, конечно, но нет ничего лучше ленивого сонного утра, когда кто-то обнимает тебя, гладит по голове, вырисовывает круги на груди и массирует пальцы и центр ладоней, отчего кисти рук будто превращаются в пух. - Эй, Джей-Кей, - шёпот над ухом. - Пора вставать... - Хнн... - невнятный протестующий звук в ответ. Хосок негромко смеётся. Придвигается ближе, отпихивает ещё дальше мешающееся одеяло и подгребает к себе под бок плотнее. Его рука проскальзывает под руку Чонгука. Широкая ладонь опускается на солнечное сплетение макнэ, щекоча кончиками пальцев кожу сквозь тонкую ткань спальной футболки. Прижавшись вплотную и закинув на Чонгука ногу сверху, Хосок будто накрывает его собой вместо скрутившегося одеяла, и макнэ довольно улыбается, сопит в подушку, ёрзает, устраиваясь поудобнее. Ему хорошо. Обоняние улавливает запах сладковато-свежего цитрусового одеколона и кондиционера от одежды. Чонгук вдыхает поглубже, смакуя приятный аромат, а после перебарывает лень и всё же разворачивается лицом к старшему. Хосок перехватывает сонный взгляд, одаривает ещё одной улыбкой и подаётся вперёд, прижимаясь тёплыми сухими губами к переносице. Тихий выдох удовольствия рвётся из груди, и Чонгук ёрзает, прижимаясь плотнее, уже сам закидывает на старшего ногу и крепко его обнимает, утыкаясь носом в ямку меж ключиц, притираясь макушкой к подбородку. - Эй, Джей-Кей, даже не думай. Все уже поднялись. Пора вставать. Сокджин-хён готовит рамен. - Не хочу вставать... - Надо, Чонгук-а. Ты не можешь проваляться в постели весь день. Тяжело вздохнув, ведь что правда - то правда, Чонгук чуть отодвигается, надувая щёки и поджимая губы. Хосок удивлённо вскидывает брови, а после заливисто хохочет и набрасывается на него с ласковым воркованием, тисканьем и лёгкой щекоткой, мучая до тех пор, пока Чонгук тоже не начинает смеяться, попутно извиваясь ужом и пытаясь отпихнуть забравшиеся под футболку тёплые пальцы, щекоткой скользящие по беззащитным рёбрам. - Будешь знать, как пытаться использовать на мне эти приёмчики. На них ведётся только Юнги-хён, - напоминает Хосок и скатывается с постели, отскакивая от цапнувших воздух пальцев. - Неа, Чон Чонгук. Даже не думай. Подъём, ленивый кролик. - Ты жестокий, хён. Ты совсем меня не любишь, - бубнит в подушку Чонгук, остро жалея, что нельзя поставить время на паузу и проваляться со старшим в постели пару часов, нежась в его тепле, наслаждаясь рукой, поглаживающей по спине и затылку. - Люблю, конечно, Чонгук-а. И буду любить ещё больше, если ты оторвёшь свой зад от постели. Хоуп со смешком похлопывает его по бедру, а после кидает в макнэ мягкой серой толстовкой, валяющейся на крышке раскрытого чемодана, и наставительно тычет в его сторону пальцем. - Вставай, непослушный ребёнок. Немедленно. - Ладно-ладно, - ворчливо отзывается Чонгук, вяло подтягивая к себе толстовку, и в итоге прижимает её комом к груди вместо ещё одной подушки. Хосок на это только головой качает, одаривает макнэ ещё одной лучезарной улыбкой и покидает комнату, на ходу напоминая, что если еда окажется на столе раньше, чем Чонгук за этим самым столом, Сокджин будет негодовать и ворчать ещё час, а то и два. Тихо фыркнув, Чонгук трётся щекой о подушку, а после медленно садится прямо и залипает на толстовку, лежащую на коленях. Теперь, когда Хосок разбудил его окончательно и ушёл, находиться одному в постели не интересно. Вместо сна хочется ещё больше обнимашек от солнечного хёна, а ещё Чонгук не отказался бы от сладкого молока. Но всё это где-то в верхнем доме, и макнэ со вздохом сползает с постели, стараясь не запутаться в своих ногах. Как говорится, дорогу осилит идущий. Главное - сделать первый шаг.

|∞|