- Так может мне вообще сделать вид, что тебя не существует?

- Было бы отлично!

Дверь за Сокджином захлопывается, и Юнги падает на постель, зарываясь пальцами в волосы и чуть дёргая пряди у корней. Кособокое из-за ракурса отражение в зеркале показывает растрёпанного раскрасневшегося от недавней жаркой перепалки парня, что с раздражением в глазах сверлит себя несколько секунд взглядом, а после жмурится. Головная боль, отошедшая на задний план, вновь вернулась, стуча молотком по вискам изнутри, разом навалилась усталость, будто целый день носился по городу или до седьмого пота практиковал хореографию в зале. К горлу подкатила тошнота, неприятно прилипла к спине футболка. Юнги здоров, разве что в голове ядерный гриб вот-вот разрастётся, а всё остальное лишь последствия злости и желания вмазать по холёному личику Сокджина, что прицепился от нечего делать.

Сокджин - ребёнок. Несмотря на то, что он самый старший в группе, Юнги даёт ему пять лет и мысленно отправляет в манеж, в котором уже резвятся Чонгук и, может быть, Тэхён. Ким-младший в последнее время как-то присмирел, стал серьёзнее, сказалось влияние Чимина, а Чонгук вот как был дитём с играющим в жопе детством, так им и остался. И Сокджин по возрасту своей души от макнэ недалеко ушёл, это все знают, но почему-то больше всех обычно достаётся Юнги.

Вспоминая времена, когда они жили в одной комнате, Мин недоумевает, с чего вдруг такие перемены. Раньше всё было тихо и мирно, если они и ссорились, то по серьёзным причинам, никогда не было такого, чтобы парни срывались друг на друге из-за плохого настроения или от скуки, как любили поцапаться Чонгук с Чимином. Намджун любил шутить, что Юнги и Сокджин давно женатая парочка, прожившая вместе много лет, прошедшая огонь и воду. Страсти перекипели, все романтические и прочие периоды прошли, а теперь осталось только взаимопонимание и поддержка. Юнги посылал друга в далёкое эротическое, но в глубине души, не так уж и глубоко на самом-то деле, был с ним согласен.

Хосок, Чимин, Чонгук, Тэхён, Намджун. Можно ли сказать, что это не те люди? Юнги тычется лицом в подушку, вспоминает те дни, когда они жили все вместе в одной тесной комнатушке, счастливое прошлое, в котором переезд в новое общежитие и «нет, Чонгук, ты не будешь жить в одной комнате с Тэхёном, и приставку мы у тебя тоже забираем». Вся эта суматоха с «я хочу жить с Чимином!» и «ни за что, я буду жить с Хосоки-хёном!» кажется сейчас такой глупой, но тогда было очень важно выбрать своего человека, того, с кем тебе будет комфортно. Помнится, Тэхён долго дулся на Чимина, ведь лучшие друзья, а его променяли на Хоупа. Детские обиды, которые забылись уже через пару дней, но что Юнги не забыл, так это как Сокджин обвил его всеми конечностями и заявил, что будет делить комнату только с ним и ни с кем больше.

- Может, он просто скучает по тебе? - предположил не так давно Хосок. - Знаю, вы там не рубились в приставку и не смотрели на пару все фильмы по супергероев подряд, но чужое присутствие рядом тоже своеобразная близость. Он такой человек сам по себе, не любит находиться в одиночестве, а теперь вокруг голые стены, много свободного пространства и ни одной души на квадратный метр. У нас же общага такая огромная теперь, крикнешь - эхо пойдёт.

Тогда Юнги не предал словам друга особого значения, но теперь кажется, что не так уж всё это и бессмысленно. Действительно, если посмотреть на Сокджина со стороны, он старается проводить время в гостиной, даже если шумные младшие мешают ему читать или смотреть телевизор. Он ругается на них, шикает, если слишком расшумелись, но никогда не уходит. Юнги бы давно к себе ушёл, если бы ему мешали, но Сокджин никогда так не делает. А их совместные завтраки? Джин постоянно ворчит о том, как его всё достало, что младшие «дети» такие неблагодарные, что он им в повара не нанимался и далее по бесконечному списку утреннего недовольного бубнежа. Но как только ему сказали, что он может этим и не заниматься, что «дети» вообще-то сами в состоянии приготовить себе завтрак, парень всполошился, рявкнул «знаю я ваши «завтраки», язву желудка заработать хотите?!» и пригрозил тут же шмыгнувшему прочь с кухни Чимину лопаткой, которой до этого помешивал скворчащее на сковородке мясо.

«Заботливая мамочка», - думает Юнги и, посмеиваясь, поднимается с постели.

Он даже не помнит, с чего ссора началась. Кажется, Сокджин ворвался к нему и начал наседать на уши, что Юнги заперся в своей комнате, как вампир в склепе, что стоило бы хоть изредка «выходить в свет», что можно было бы поиметь совесть и подумать о том, что не один дома. Юнги, разбуженный через десять минут после того, как наконец-то уснул в надежде на прощание с головной болью, был немного дезориентирован и не сразу понял суть упрёков. А когда понял, из-за какого бреда его разбудили, вспылил, как делал это, в общем-то, всегда, если его будили без весомой на то причины в выходной день. В конце концов, группа не может похвастаться стабильным временем для сна, так какого чёрта никто не ценит сладкие минуты покоя? Хоть раз хочется выспаться нормально и в своей постели, а не поспать пятнадцать минут в машине, двадцать в самолёте, десять минут стоя, пока не пихнут под бок, две минуты, подпирая стену в тихом уголке. Пожар, потоп, землетрясение, эвакуация - единственные причины, которые Юнги рассматривал достаточным поводом для того, чтобы будить его в выходной, помимо «нас вызывает директор», а тут Сокджин со своим «как сурок в своей норе, только и делаешь, что спишь».

Сокджин предсказуемо нашёлся на кухне. На плите стояли кастрюльки и сковородки, негромко гудела рисоварка, постукивал нож о доску. Наполнив лёгкие аппетитным запахом почти готового обеда, Юнги прошёл к столу, намереваясь усесться за него и сверлить спину старшего до тех пор, как тот не начнёт привычно дёргаться и не развернётся с недовольным «дыру просверлишь», но передумал. Подойдя ближе, Мин слегка пихнул старшего плечом и кивнул на чашку для салата.

- Помощь нужна?

- Нет, - припечатал Джин и с хрустом разрезал огурец пополам. - Не хватало ещё, чтобы от твоего идиотского негатива у ребят несварение было. Хотя ты же будешь просто в восторге, верно? Запрёшься в своей чёртовой комнате и сдохнешь там, покрывшись плесенью, пылью и грязью, полный радости от того, что наконец-то тебя никто не трогает и...

- Бля, хён, ну завязывай. Ты не грёбаная принцесса, это всё сказочки фанаток, - прерывал старшего Юнги и для верности обнял того со спины, тычась лбом меж лопаток. - Вырубай свою обиженную малолетку и скажи лучше, где у нас таблетки от головы, иначе тебе придётся объяснять, откуда у тебя здесь труп в моём лице. И прекращай выкобениваться, давай я мясо дожарю, а ты пока нам чай сварганишь.

- Ой, вы посмотрите, оно разговаривает, даже почти нормально, - фыркнул Сокджин, но нож предсказуемо отложил. - Эй, отцепись от меня, мне нужно пойти за аптечкой, Чимин её опять уволок к себе и не вернул.

- Не хочу, пойдём так.

Сокджин кое-как посмотрел через плечо на младшего с явным недоумением в глазах, которое Юнги почувствовал, но комментировать происходящее не стал. Неужели не ясно, что ему комфортно? Сокджин такой большой и тёплый, как любимый Кумамон, ещё от него приятно пахнет, а не как от плюшевого медведя синтетической шерстью, и он по-настоящему заботится о Юнги, даже когда то не требуется, а Кумамон может лишь безмолвно выслушивать ругань и блестеть глазами-пуговицами. Сокджин вообще-то классный, когда не выносит мозг на пустом месте и, о, боже, не отпускает свои идиотские старческие шутки, от которых красная пелена бешенства перед глазами, и Юнги действительно ценит его со всеми причудами.

- Кто ещё здесь маленький ребёнок, - усмехнулся беззлобно Джин и закатил глаза. - Итак, мы пойдём за аптечкой, или ты начнёшь сейчас топать ножками и проситься на ручки?

- Ким Сокджин, - шипит Юнги, отстраняясь и сверкая глазами, - если ты думаешь, что...

- Коллективные обнимашки!

Порой кажется, что Тэхён действительно инопланетянин, потому что иного объяснения его материализации из воздуха Юнги просто не находит. Этот ураган сносит всё на своём пути, почти падает, споткнувшись на пороге, но в последний момент налетает на Сокджина и Юнги, крепко их обнимая. Джин смеётся и ерошит волосы младшего, Юнги же хочет этого ребёнка придушить и уже открывает рот, чтобы как следует пройтись по его родственникам до десятого колена, как следом за Тэхёном в кухню заваливаются Чонгук и Чимин. Парни оценивают ситуацию и с гиканьем кидаются на старших, влезая в коллективные обнимашки, участником которых Юнги уж точно не желал быть. Но кто его спрашивает, как говорится, и к тому моменту, как макнэ пробрался в центр и притих, нежась во всеобщем тепле и сюсюканье Джина и Тэхёна, на плечах уже повис смеющийся Хосок, а после на кухню ввалился и Намджун, отставляя набитые продуктами пакеты на стол и с улыбкой смотря на своеобразный «цветочный букет», в котором Юнги был унылой ромашкой с огромными глазами, полными безнадёги и тоски.

- Я вас всех ненавижу, - пробубнил Мин и потряс головой, в которой всё ещё звенела отголосками боль.

- И мы тебя любим, хён, - пропел Хосок на ухо, за что огрёб под рёбра.

Мученически вздохнув, Юнги вновь ткнулся лбом в плечо Сокджина и прикрыл глаза. И пусть всем вокруг казалось, что бомба вот-вот рванёт, и придётся спасаться бегством, на самом деле Юнги едва сдерживал широкую улыбку.

«Идиоты», - думал он и с обречённостью смертника принимал объятия ластящегося Тэхёна. - «Идиоты и придурки. Но свои, родные. Семья».

|∞|