Когда Тэхён садится между кем-то из старших, Чонгук сразу понимает, дело пахнет жареным. Парень не уверен, замечает ли Ким, как отгораживается от него, или же это просто попытка сбежать туда, где никто не тронет, но факт остаётся фактом. Справа от Тэхёна Намджун и Сокджин, слева сидит вымотавшийся Юнги. Можно было бы сигануть на место Намджуна, когда он с камерой пересел ближе к Юнги, чтобы в объектив камеры попадали все, но на освободившемся месте тут же развалился Сокджин. Да и что бы Чонгук сделал? Тэхён не смотрит на него, совсем внимания не обращает, а ещё изредка хмурящийся Чимин, кидающий на друга косые взгляды, явно тоже успел с ним обменяться парой слов на повышенных тонах.

- У вас что-то случилось? - негромко интересуется макнэ, когда Юнги отвлекает внимание всех на себя, и Чимин пожимает плечами.

- Понятия не имею. Его тараканы, видимо, опять принялись за работу.

Чонгук знает, о каких тараканах речь. Тэхён всегда был крайне эмоциональным и не очень-то хорошо умел скрывать дурное настроение, отсутствие желания веселиться или улыбаться. Шоу, радио, записи. Тэхён умел играть на камеру, и Чонгук видел, прекрасно видел, как стекленеют глаза, как натянута фальшивая улыбка, как рассеяно внимание. Впрочем, в этот раз ситуация явно иная. Тэхён ни капли рассеянным не выглядит. Да, уставший немного и потрёпанный, но взгляд его бегает по стенам комнаты, по полу, по столу с едой, цепляется за шампанское, а после в какой-то момент и за самого Чонгука. Чон от неожиданности застывает, глядя пристально в чужие глаза, начинает нервно теребить бусины на шее, а после сдаётся и отводит взгляд. Тэхён же продолжает смотреть, макнэ видит краем глаза, и только спустя пару минут отвлекается на Намджуна, говорит ему что-то тихо и покидает комнату сразу же, как заканчивается трансляция для фанатов.

Чонгук догоняет его в коридоре, полном дверей, ведущих в их номера. Когда-то они все были вынуждены ютиться в одной комнатушке, а теперь могут позволить себя едва ли не личные люксы, хотя те им и не нужны. Эта мысль проскальзывает в голову и тут же исчезает, а сам Чон хватается за чужие плечи и разворачивает лицом к себе. У Тэхёна ключ-карта от номера в пальцах зажата, поволока сонливости в глазах и общая расслабленность в теле. Он даже не сопротивляется, когда Чонгук прижимает его к стене и цепляет подбородок, заставляя запрокинуть голову, чтобы можно было заглянуть в невероятно красивые карие глаза.

- Хён... Хён, я сделал что-то не так? - тихо спрашивает Чонгук, боясь услышать положительный ответ, и шумно выдыхает, завидев отрицательное качание головой.

- Всё хорошо, Чонгукки, я просто устал. Сейчас приму душ, лягу спать, а завтра всё будет хорошо.

- Можно мне с тобой?

- Не сегодня.

И пусть Тэхён улыбается ласково, пусть целует мягко в лоб и желает спокойной ночи, после скрываясь за дверью своего номера, на Чонгука всё равно будто ушат ледяной воды вылили. Тэхён не любит оставаться один даже в родной Корее, а уж где-то за границей и подавно. Тэхён терпеть не может одиночные отельные номера и только утром ныл, что Чимин предатель, потому что променял его на Хосока, с которым будет спать в одном номере, а теперь вот так просто отказал макнэ.

В прошлом перед сном Тэхён всегда напрашивался на разговоры, не способный уснуть, пока не выплеснет эмоции, и легко засыпающего Чонгука это всегда немного раздражало, хотя любимому хёну он никогда не отказывал. Когда они выросли, когда впервые начали жить в разных номерах во время поездок в другие страны, Тэхён звал к себе на «ночёвку» и тайные ночные посиделки с вредной едой, несмотря на то, что каждый раз утром оба огребали от менеджеров и Сокджина. Когда же Чонгук поборол робость и признался Тэхёну в своих чувствах, трепетно взращиваемых с самого детства не без прямого участия в этом Кима, Тэхён и вовсе перестал себя ограничивать, звать к себе, придумывать уловки. Став парой стало естественно ловить любой момент, который можно провести наедине, а потому побег из своего номера в чужой стал чем-то привычным.

«Но вот сейчас он меня прогнал, захлопнув дверь перед лицом», - крутилось в голове, пока уголки губ опускались всё ниже и ниже.

Чонгук никогда не мог понять, почему просто не поговорить обо всём. Тэхён любит держать в себе, выпуская эмоции на волю лишь в те моменты, когда сдерживаться уже не хватает сил, и порой это очень мешало в отношениях. Чонгук предпочитал все разногласия обсуждать на месте, чтобы после не было никаких недомолвок, а Тэхён улыбался и делал вид, что всё хорошо, хотя в его глазах бегущей строкой мелькало «всё плохо, всё просто ужасно!». Вот и сегодняшний день, очень длинный, долгий, тяжёлый, эмоциональный день. Чонгук мог накосячить сотню раз, но как понять, что именно расстроило Тэхёна и заставило его спрятаться в свою ракушку? Как понять, какой метод замаливания грехов стоит выбрать, если непонятно даже, что же послужило причиной такому поведению старшего?

«Может, я просто надумываю? Это действительно был тяжёлый день, хён просто устал», - решил для себя Чонгук, плескаясь в душе.

Все они устали. Даже непробиваемый Намджун под конец едва ворочал языком, ведь ему приходилось отдуваться за всю группу. Хосок выезжал на своей активности и яркости, Юнги и без разговоров притягивал к себе взгляды, отчего постоянно смущался, Чимин в этот раз чувствовал себя хорошо и радовал фанатов улыбками на фотографиях и видео, а Джина вообще не унять было с самого утра, на таком подъёме он был, готовый сворачивать горы. Тэхён тоже был в отличном настроении, насколько помнил Чонгук. Это к вечеру, уже ближе к их выходу на сцену парень немного притих и замкнулся в себе. Да, он улыбался и смеялся, махал камерам, возбуждённо ёрзал на месте, слыша громкие поддерживающие крики фанатов, но это не меняло того факта, что Ким явно был напряжён. Поговорить как-то всё не удавалось, единственное, что смог сделать Чонгук, это прижать старшего к своему боку во время коллективных обнимашек, да и только.

- Мне нужно стать проще и, как Чимин, научиться абстрагироваться в подобных ситуациях, - бормотал макнэ, расхаживая по номеру и растирая полотенцем влажные после душа волосы.

Действительно, ведь нет ничего проще, чем просто не обращать внимания на чужих тараканов. Вот только проще так для Чимина и для всех остальных, но не для Чонгука. Когда у Тэхёна начинались очередные всплески эмоций, какими бы те ни были, Чон просто не мог оставаться в стороне, чувствуя, как ёкает сердце. Его хён самый невероятный человек на земле и он должен, просто обязан всегда улыбаться, одаривать всех вокруг своей тёплой прямоугольной улыбкой, ведь иначе чёртов мир покроется мраком. Вот только Тэхён не робот, запрограммированный на улыбки, он живой человек, и Чонгук прекрасно понимал, что «обязан» к Киму не относится. Поэтому и старался всегда быть рядом, чтобы поддержать и взбодрить, чтобы дать повод улыбнуться и просто обнять, делясь своей неуёмной энергией с подуставшим хёном.

- Да, мне просто нужно перестать об этом думать, - решил Чонгук и забрался в постель, откидываясь на мягкие подушки.

Вот только сон не шёл. Тело, утопающее в мягкости одеяла, расслабилось до состояния желе, глаза начали слипаться, и мыслей в голове стало меньше, только всё бесполезно. Чонгук вслушивался в звуки вокруг, прокручивал в памяти яркие моменты с дорожки и выступления, вспоминал, как Хосок с Чимином поливались водой из-за того, что было слишком жарко. Пожалуй, группе повезло, что стилисты подобрали лёгкую удобную одежду вместо официальных костюмов. В плотных пиджаках и брюках вся группа просто изжарилась бы на солнце.

- Наверное, поэтому все женщины были одеты так, что одежды-то на них почти и не было...

- Не то чтобы у них был выбор. Многие на ковровой дорожке рекламируют новинки из коллекций сумасшедших дизайнеров, которые не думают о том, что приличные женщины подобное на себя не натягивают. Даже самые эпатажные.

Чонгук подскакивает на постели и смотрит огромными глазами на мнущегося в дверях Тэхёна. Тот выглядит как никогда хрупко в своей безмерной пижаме, и Чонгук тут же приподнимает угол одеяла в приглашающем жесте. Через секунду макушка Тэхёна, растрёпанная, пахнущая сладким шампунем, немного влажная после душа, лежит на его плече, а тёплый нос с родинкой на самом кончике тычется в шею, опаляя её дыханием, отчего по коже бегут мурашки. Тэхён ластится котёнком, обнимает поперёк груди, а после сдавленно охает, когда Чонгук отпихивает его, заставляя лечь на спину, и сам пристраивает голову на чужой груди, обнимая так сильно, что дышать становится тяжело. 

- Чонгукки, - с нежностью тянет Тэхён и зарывается пальцами в тёмные пряди волос, начиная их перебирать.

Чонгук не реагирует, лишь сильнее жмётся к родному, любимому человеку, и жмурится, не в силах поверить в собственное счастье. Пронесло, в который раз пронесло, и Тэхён вновь открылся ему, доверился и даже пришёл первым, несмотря на то, что мог поговорить обо всём утром. Жизненно необходимо обнимать парня, чувствовать его руками, всем телом, жаться ближе, чтобы никуда не исчез, не растворился в воздухе красивой желанной иллюзией.

- Ауч, Чонгук! Ты меня раздавшись!

Приподняв голову, Чонгук упёрся подбородком чуть ниже солнечного сплетения Кима и поморщился, глядя тому в глаза. Нахмурившийся из-за не самого приятного ноющего ощущения в рёбрах Тэхён вскинул брови, а после негромко рассмеялся.

- Я не сбегу, не волнуйся ты так. Ничего страшного не произошло, просто устал, и столько мыслей в голове было. Знаешь, всё ещё не могу поверить, что мы здесь. Наши фанаты удивительные, и наша командная работа, как сказал лидер, действительно приносит плоды, но... Я каждый раз чувствую себя очень неловко. Здесь столько людей, столько репортёров, столько интервьюеров. Они что-то говорят, улыбаются, тычут микрофонами в лицо, болтают без умолку, а я не понимаю ни слова, и мне так стыдно каждый раз. Хочется спрятаться за спиной у Намджуна-хёна и никуда оттуда не вылезать, потому что только там тихо и безопасно, и...

- Не получится, хён, - улыбнулся Чонгук и по-детски поморщил нос, показывая старшему язык. - За спиной Намджуна-хёна место пожизненно закреплено за мной. Можешь спрятаться за Джином-хёном или пообещать баловать меня банановым молоком, и я, возможно, немного подвинусь, чтобы и тебе освободить местечко.

- Ты такой вредный ребёнок, Чон Чонгук!

Чонгук смеётся, когда его опрокидывают на спину и начинают щекотать. Тэхён улыбается широко, смеётся басисто, так приятно для слуха, и макнэ окончательно отпускает. Всё хорошо, никаких больше загонов, и тараканы в голове Тэхёна вновь тихо сидят в уголке сознания, рисуя на стенах черепной коробки цветными мелками.

- Хён, хён, хён! Хён, хватит, я сдаюсь!

Чонгук уже икать начал, и слёзы из-за смеха увлажнили ресницы. Тэхён сидит на чужих бёдрах с видом победителя, вскидывает руку вверх и показывает младшему язык, отчего тот начинает хихикать. А после Тэхён вдруг щурится, осматривая Чонгука с ног до головы, и тянет край его спальной футболки выше, оголяя живот парня, на котором то и дело проявлялся пресс из-за судорожного дыхания. Покусывая нижнюю губу, Тэхён мягко огладил рельеф мышц, а после скрестил руки на груди и угрюмо посмотрел на притихшего младшего.

- Чон Чонгук, как это понимать? Мы вместе объедались всякой дрянью, протащенной мимо менеджеров и старших, вместе нагуливали жирок, набивая желудки до отвала, а потом ты просто взял и за пару недель восстановил форму? Засранец, а мне что делать? У меня-то вон что теперь!

Тэхён задирает край спальной рубашки и недовольно сопит, смотря на посмеивающегося Чонгука. Чон окидывает взглядом мягкий, без малейшего намёка на пресс, живот старшего, хотя в зал они ходили вместе, и шкодливо подмигивает.

- Это был коварный план, Тэ-хён. На тебя и так пялятся все, кому не лень, а теперь все будут пялиться только на меня, и так мне будет спокойнее. 

- Чего? - не понял Тэхён, хлопая растерянно ресницами, и Чонгук улыбнулся.

Через секунду Тэхён уже лежал на спине и пытался отпихнуть настырного младшего, пока тот притирался щекой к его мягкому животу и довольно урчал.

- Ты и так слишком красив, Тэ-хён. На тебя всё время смотрят, а если у тебя ещё и стиральная доска вместо живота будет, я начну убивать взглядом. Не нужен тебе никакой пресс, хён, ты нравишься мне таким, мягким и тискательным. И не ври, что тебе не нравится твоё тело, ты всегда был за «какое тело природа дала, с таким и буду ходить».

- Я просто обжора, тело которого не желает обрастать мышцами, сколько бы ни качался, поэтому я и придумал идеальную отмазку, - пробубнил Тэхён и рассмеялся, когда Чонгук ткнулся носом в ямку пупка.

- Для меня ты идеальный, хён. Такой, какой есть. А если тебе так хочется пресс, можешь любоваться моим. Для тебя круглосуточно, расценка: десять минут - пакетик бананового молока.

- Чон Чонгук!

Негромкий смех, повизгивания и катания по постели в шуточной борьбе до тех пор, пока Тэхён не уложил в который раз Чонгука на лопатки, нависая сверху и мягко целуя в подставленные губы. Чонгук от ласки тут же растекается по постели, мурчит довольно и зарывается пальцами в подсохшие и начавшие пушиться волосы старшего, притягивая его ближе к себе и с не меньшей нежностью отвечая на долгожданный поцелуй. После макнэ отстранился, облизывая припухшие губы, и довольно улыбнулся, вновь укладывая Тэхёна на спину и крепко его обнимая, пристроив голову на груди.

- Я рад, что ты в порядке, хён. Не люблю, когда ты переживаешь и закрываешься в себе.

- Прости. Не хотел заставлять тебя волноваться, ты же знаешь. Теперь уже всё хорошо, так что просто засыпай, Чонгукки. Завтра рано вставать.

Подтянув макнэ выше и обняв его за плечи, Тэхён чмокнул жмущегося к нему Чонгука в макушку и откинулся на подушку, закрывая глаза. Это был длинный, трудный день. Пора отдохнуть.

|∞|