- Мне нужны обнимашки.

- Чт...

- Дай мне обнимашки, Пак Чимин.

- Хён!

Чимин давно привык к тому, что его любимый хён самодур, каких свет не видывал. Но это не значит, что он собирается мириться с таким раскладом. В конце концов, он в зале для практик в мокрой от пота одежде, со сбитым дыханием и ноющей болью в мышцах ног, и это никак не способствует улучшению настроения. Всё, чего Чимин хочет, это чтобы у него наконец-то получилась эта чёртова связка из новой хореографии, потому что победа будет означать побег в душ с горячей водой и сытный ужин. В реальности же он не чувствует стоп, ощущая вибрацию громкой музыки в воздухе чисто интуитивно, и думает о том, что такими темпами завтра не сможет ходить. А теперь ещё и это.

Юнги выглядит ужасно. Он потрёпанный, с синяками под глазами и потрескавшимися губами. На нём толстовка с пятнами от соевого соуса, которые не видны глазу, но обоняние не обманешь, и драные джинсы, сквозь которые виден новый синяк на отбитой коленке. У Юнги трясутся руки, что говорит о долгом печатании и держании под контролем мышки, слишком сутулые плечи и взгляд побитой собаки. Чимин понимает, что простым «нет» не отделается, и тяжело вздыхает.

- Хён. Ты ведь понимаешь, что...

- Обнимашки.

Во взгляде побитой собаки сверкает сталь. Чимин поджимает губы и глубоко вдыхает. Он совершенно не в настроении потакать чужим капризам. У него начинающая болеть голова, отбитый два раза копчик и вата вместо ног. Одежду от пота уже можно выжимать, и хочется открыть бутылку с водой, чтобы вылить содержимое себе на голову. Но тогда придётся ещё и полы после себя драить. А ещё на воде можно поскользнуться и сломать ногу. Чимин не хочет ничего себе ломать. И смотреть в сверкающие глаза старшего не хочет, но Юнги делает шаг вперёд и протягивает руки.

- Обнимашки, Пак Чимин, или я тебя выебу.

Это было бы смешно, если бы не было так печально, потому что угроза, несмотря на длительные отношения, действительно пугает. Чимин представляет, как старший начинает к нему приставать, и не может подавить дрожь в коленях. Если к какой ситуации и применима фраза «не вовремя», то именно к этой. Интересно, если Юнги рискнёт, дойдут ли они до момента сомнительного согласия или остановятся на мордобое? Потому что прямо сейчас Чимин не настроен и готов начистить старшему лицо за поползновения в свою сторону, но не готов дать надрать себе задницу. Во всех смыслах. Копчик в который раз напоминает о том, что на него два раза роняли вес всего тела.

- Ты выглядишь, как заправской алкоголик, а с меня пот льёт, как из ведра, - в последний раз пробует Чимин, дёргая свою сырую футболку за подол.

На оранжевой ткани проступают яркие пятна влаги, но Юнги лишь закатывает глаза и стремительно подходит ближе. Через мгновение он уже крепко обнимает одной рукой за плечи, а второй за пояс. Чимину и без того было жарко из-за постоянного движения, а теперь стало ещё хуже, но он всё равно обнимает старшего в ответ. Юнги довольно урчит и тычется носом в покрытую испариной шею. Когда по коже проходится юркий язык, Чимин дёргается, но тут же обмякает, ведь Мин начинает растирать его спину ладонями. Это так непередаваемо хорошо, что Пак слегка наваливается на старшего всем телом, пристраивая подбородок на его плече и прикрывая глаза.

- Муза сука, - сообщает Юнги очевидное и ёжится, когда тёплые ладони заползают под его толстовку, касаясь поясницы, отчего по коже бегут мурашки.

- Наш хореограф тоже не очень хороший человек, - посмеивается Чимин и томно выдыхает, когда ощущает поцелуй за ухом.

- Ты не можешь обвинять хореографа в своей неудаче, засранец, - ворчит Юнги и пихает его коленом. - Насколько я понял, у всех остальных всё пока что получается.

- Нет, - ухмыляется Чимин. - Просто Хосока-хёна под рёв желудка утащил голодный злой Сокджин-хён, а Чонгука - Тэхён. Намджун-хён сбежал, отговорившись важной встречей, а ты и вовсе не появился на репетиции, забаррикадировавшись в своей студии. Сондык-хён собирается поговорить с директором о том, чтобы пристроить напротив неё таран.

- Моя студия - моя крепость. Покусится на дверь, организую ров, - в тон отзывается Юнги и отстраняется. - Ну?

- Что «ну»?

- Легче ведь стало?

Чимин пару раз моргает, а после улыбается и качает головой. Действительно. Музыка отошла на второй план, как и тяжёлые мысли, и усталость в мышцах. Простой разговор ни о чём, пара касаний и ненавязчивых поцелуев, родной аромат одеколона вперемешку с запахом бумаги, кофе и дурацкого соевого соуса, а в теле уже лёгкость, как и в голове - пустота. Юнги усмехается, довольный собой, коротко целует в губы, трётся носом о нос и отстраняется. Он даже не говорит ничего на прощание, лишь вскидывает руку и машет кистью, скрываясь за дверью. Чимин какое-то время смотрит на неё, а после гасит широкую улыбку и встряхивает головой, разворачиваясь к зеркальной стене. Тело начинает движение в такт музыке.

Чимин уверен, на этот раз всё получится.

|∞|