У Чимина ботинки на платформе, из-за этого Юнги приходится поднимать, а не опускать взгляд, что крайне неудобно в данной ситуации. Как для самого парня, так и для Чимина, взгляд которого при возможности был бы опущен в пол, но за неимением этой самой возможности мечется по пустому тренировочному залу. Причиной тому послужил Юнги, точнее его слова. Мин вообще-то не извращенец, хотя все они так говорят, как думал про себя Чимин, стараясь не встречаться с хёном взглядом, но всё равно в голове Пака не укладывались чужие... Желания.

- Хочу тебя в прозрачных шароварах и с монисто на бёдрах, - огорошил Юнги минут десять назад.

А теперь вот смотрит плотоядно, пока сам Чимин пытается выдавить из себя хоть что-то. Только не получается, совсем не получается. В голове идиотские мысли о гареме, гейшах и огромных красных фонарях. Никакой романтики отчего-то в чужих словах разум находить не хочет, мыслишки липкие, грязные, пошлые настолько, что щёки пылают. Юнги всё это прекрасно видит, но спасать тонущего в смущении парня не собирается. Напротив, Мин подаётся вперёд, заглядывая в чужие глаза и ухмыляясь однобоко, оглаживает бедро, сминая пальцами ткань тренировочных штанов и... Пытается удержать в штанах самого себя, ведь картинки перед глазами как раз-таки пошлые, невероятно пошлые, но до приторности сладкие. Юнги с лёгкостью может представить себя на месте шейха, а Чимина - на месте экзотического танцовщика. Медовая кожа, затуманенный взгляд, извивающееся в танце тело, шёлк и батист, расшитая золотом жилетка без пуговиц, не скрывающая рельефа мышц, и платок с монисто. Лёгкий перезвон, звуки флейты, Чимин, извивающийся подобно змее, а в воздухе пахнет сандалом и розовым маслом. Жарко, душно, так желанно. У Юнги колени подкашиваются от нарисованных воображением картинок, где Чимин послушно сидит возле его ног, смотрит преданно в глаза, а у самого зрачки расширенные, дыхание сбито, пересохшие губы приоткрыты в ожидании винограда или дольки персика, абрикоса. 

- Х-хён? - наконец-то тоненько пищит Чимин и дёргается назад, да только пальцы, впившиеся в бедро, удерживают на месте.

- Что такое, Чиминни?

- С чего вдруг... Ты... И такое...

Юнги удивление Чимина вполне себе понимает, вот только и сам немного в шоке от своих желаний. В смысле, минут пятнадцать назад он валялся прямо на ледяном полу, обнимал бутылку с водой и мечтал, чтобы мучительная тренировка поскорее закончилась. А потом ребята рассосались кто куда во время перерыва, тренер удалился пить кофе, а Чимин принялся крутиться перед зеркалом, лениво прогоняя неудающиеся ему танцевальные связки. Мифические, к слову, ведь по скромному мнению Юнги у его малыша всё выходило безупречно. Связка, ещё одна, немного импровизации, а после начинает играть «MIC Drop», Чимин во время своей партии трясёт бёдрами, и Юнги в какой-то момент ловит себя на нехороших мыслишках в отношении своего робкого, вечно смущающегося пирожка. 

- Хён?

Чимин всё ещё ждёт ответа, но Юнги отвечать нечего. Признаться в своих фантазиях значит получить клеймо извращенца, а этого Мину совсем не хочется. Поэтому старший легкомысленно пожимает плечами, а после резко подаётся вперёд, проходясь языком по чужим губам.

- Захотелось мне.

У Чимина пылают уши, парень рефлекторно облизывает свои губы, привлекая этим движением чужой взгляд, а после Мин уже не может сдерживать себя. К чёрту монисто, к чёрту восточные сладости. Главное, что его очаровательная плюшка в зоне досягаемости, а это значит... Плотоядно улыбнувшись, Мин неторопливо начал приближаться к так же неторопливо отступающему Чимину, который прекрасно знал, что вскоре будет прижат к стене, а ведь Юнги так сложно заставить остановиться, а до конца перерыва всего две минуты, и...

- Вы чего здесь делаете?

«Мама Тэхёна, спасибо вам за сына», - мысленно кричит Чимин и, просочившись мимо обернувшегося на голос вошедшего Кима Юнги, пересекает зал и выскальзывает за дверь.

Тэхён растерянно смотрит на захлопнувшуюся дверь, а после на Юнги. Мин фыркает и закатывает глаза, пожимая плечами и вновь растекаясь по полу, ведь нужно ещё успокоить разбушевавшийся пожар в районе низа живота и расшалившееся воображение. Пак же далеко не уходит, садится на корточки прямо за дверью и тоненько пищит. Этот хён такой смущающий! Дурацкий хён!

Его хён.

|∞|