Юнги знает, что сам по себе человек непростой. Да, он нелюдимый, у него мало друзей, ещё меньше приятелей, а с семьёй он в отличных отношениях лишь до тех пор, пока они не лезут в его жизнь. Но это не значит, что он робот или бездушная машина. Он тоже устаёт, тоже способен радоваться и смеяться, тосковать, плакать и чувствовать боль. Всё это спрятано глубоко внутри, незачем посторонним на это смотреть.

Вот только даже самые надёжные сейфы ломаются, и Юнги ломается тоже.

Просто слишком много всего навалилось. Проблемы и внутренние загоны, проснувшиеся комплексы, периодически доёбывающие несчастный мозг, неудачная неделя, а может и месяц в целом, отсутствие вдохновения, поломанная система в студии звукозаписи. И почему-то все считают, что обязаны высказаться, посоветовать, посочувствовать, «поплакать» за компанию. О том, чего желает сам Мин, никто узнать не хочет. А Юнги хочет на берег моря. Чтобы пасмурно и холодно, никого вокруг и только море, солёный ветер и крики чаек.

- А ещё у нас теперь две ванные комнаты, это очень важно!

- Ага, вот только Юнги-хён почему-то постоянно ходит в нашу, а это так неудобно.

- Оу, Юнги-ши, а почему ты ходишь именно в ванную младших?

Короткий разговор на радио всплывает в голове сам собой. Лениво приоткрыв глаза, Юнги усмехается, осматривая белоснежную пену, которая грозится покинуть вскоре пределы ванны. Наверное, одна из причин – пена для ванны с горьким запахом полыни. Терпкий запах странным образом расслабляет и вообще-то Мин давно планирует купить себе такую же, но пока легче тырить её у Тэхёна. Вторая причина - жёлтая уточка Хосока. Каким бы сексуальным и диким Хоуп ни был на сцене, но в душе совсем ещё ребёнок и за эту самую уточку передрался с Чонгуком с пару месяцев назад. Чонгук тоже хорош, сам стебал хёна, а игрушку пытался стырить, чтобы самому наиграться.

- Вы же взрослые парни, а ну угомонитесь или я её выброшу! – припечатал тогда Сокджин, которому надоели крики и угрозы.

Разумеется, тогда все сразу же притихли, а игрушка перекочевала на своё законное место в ванную младших.

Тяжело выдохнув, Юнги согнул колени и погрузился сильнее в воду, дуя на пену, которая тут же облепила лицо. Дышать стало легче, а на коже начали лопаться мелкие мыльные пузыри. Приятно и немного щекотно, а потому парень с головой погружается в воду, задерживая дыхание. Под водой классно. Она полностью обволакивает тело горячей вуалью, лишь коленки торчат немного, но их укрыла заботливо пена. Если бы не рука, цепляющаяся за бортик, то зашедший в ванную и не понял бы, что там кто-то есть. Юнги нравится это осознавать, нравится понимать, что вот сейчас он почти, что невидимка для внешнего мира. И пусть это убежище спасает его, лишь пока воздух есть в лёгких, в душе всё равно поселяется покой.

Приятный гул в ушах, тепло, тихо, одиноко.

Идеально.

- Хён! Хён, ты что делаешь?!

Наверное, не стоило мученически стонать, отчего воздух тут же пузырями понёсся наверх, булькая где-то сверху. Чужие руки не с первого раза находят его плечи, сначала цепляют пальцами в районе ключиц, а после уже тянут наверх. Воздух тут же врывается в покалывающие лёгкие, а из груди рвётся задушенный кашель – неудачно вдохнул пену, отчего та тонкой плёнкой осела где-то в горле. 

- Ты же обещал мне, хён, ты обещал...

Чимин стоит на коленях возле ванны, плитка вокруг залита водой и пеной, сам парень тоже весь облился, пока рывком заставлял Юнги сесть ровно. Бледный, взъерошенный, напуганный с трясущимися губами. Юнги на самом деле смешно где-то внутри, но, наверное, лучше сейчас не ехидничать и не издеваться, потому что Чимин совершенно искренен в своём страхе.

Это случилось с полтора года назад, наверное, Юнги уже и не помнит точно. Тогда всё так заебало, что хотелось просто расслабиться. Юнги и расслабился. Расслабился настолько, что уснул в наполненной ванне, откуда его кое-как вытащил всё тот же Чимин, который и откачал, заставляя выхаркать всю воду, обогрел, переодел, уложил в постель. Наверное, стоило бы сказать, что это случайность, что просто уснул, и всё так нелепо обернулось, но Чимин ныл и ныл, ныл и ныл, а у Юнги так болела голова.

- Ну утонул бы, блять! Нихуя бы не случилось, сдох и всё. Что за сопли ты тут развёл?

Тогда Чимин впервые ударил его. Наотмашь, больно и хлёстко. Не кулаком, чтобы до синяка, а ладонью. После пощёчины тогда остались отпечатки чужих пальцев. А потом он говорил, очень много и долго, вываливая на Юнги жестокую правду, которую тот был просто не в состоянии принять. Потому что дико это, когда другой парень признаётся тебе в симпатии. А потом они об этом забыли, сделали вид, что ничего не было, никому в группе не рассказали о том, что произошло.

Просто стресс после непростой ситуации.

- А это не я так хочу, это Чимин думает, что я попробую утопиться, а потому всегда караулит у двери, пока я моюсь. В их комнате меня проще стеречь.

Так хотел ответить на радио Юнги, но не стал, разумеется. И вовсе не потому, что Чимин смотрел на него так тяжело и пристально, что слова в горле застряли. Просто о таком как-то в эфире не говорят.

- Я тебе ничего не обещал, я сказал «ладно, закрыли тему», - отозвался Юнги.

Дыхание давно восстановилось, а вся нега мигом исчезла, когда его выдернули из воображаемого мирка тишины и покоя. На смену расслаблению пришло раздражение, потому что Чимин не верит, это видно по его глазам, а ещё там, на дне бездны зрачков горит жалость, отчего хочется врезать и побольнее. Юнги не нужна чужая жалость, потому что он не злоебучий суицидник, он просто хочет немного расслабиться, но все вокруг только и делают, что мешаются под ногами. Взгляд лениво скользит по чужой промокшей одежде. Шорты до колен и растянутая белая футболка, бельё ещё наверняка – вот и всё, что есть на Паке кроме маски вины непонятно за что и этой чёртовой жалости.

- Забирайся. Я покажу тебе кое-что.

Чимин хлопает растеряно глазами и краснеет щеками.

«Извращенец», - думает Юнги.

И непонятно, про Чимина или про себя, потому что чужое признание из памяти не выветрилось и сейчас хочется поиздеваться в ответ, хотя это и будет удар ниже пояса. Пак поднимается на ноги, мнётся, а Юнги просто хватает его за руку и затаскивает к себе. Чужая одежда разом промокает, но Юнги плевать, он занят тем, что пытается перевернуться, чтобы сесть лицом к Паку. Чимин краснеет ещё больше, потому что Юнги обнажён полностью и лишь пена покрывает его плечи, торс и волосы блестящими белыми комками, а ещё Мин невольно касается то его бёдер, то колен, пока опирается о них, чтобы устроиться поудобнее.

- А теперь просто закрой глаза, задержи дыхание и слушай.

Чимин не слушается, Юнги этого и не ожидал на самом деле. Кто же будет слушаться суицидника, верно? Ухмыльнувшись, Мин давит на чужие плечи, заставляя откинуться на спину и погрузиться в воду. Чимин дёргается нервно, когда воды полностью обхватывает его, а над гладью остаётся только лицо, но Юнги не даёт отстраниться, сам нагибается к нему и выдыхает в губы:

- Не забудь задержать дыхание.

И целует, заставляя полностью уйти под воду. Это на самом деле дико и страшно, а ещё волнующе, но Чимин по глупости не дёргается даже когда понимает, что воздуха глотнул самую малость. А ещё обидно, что он не может даже насладиться вкусом чужих губ, их первым и, скорее всего, последним поцелуем, потому что вода на вкус такая же горькая, как и запах пены. И вообще каша в голове, потому что хён ведёт себя так странно и пугающе, творит такие вещи и снова... Снова поступает так же как и в первый раз, когда Чимин едва смог привести его в чувства. Пальцы карябают по бортикам, а после впиваются в чужие бока, пока под зажмуренными веками расплываются цветные круги.

Мало воздуха. 

Слишком много Юнги.

Сердце заходится бешеным стуком, страх подступает к горлу, когда воздух в лёгких кончается, а оттолкнуть чужое тело не получается. Но Мин отстраняется сам. Спокойно и неторопливо, даже нехотя, потому что так нравилось чувствовать чужое тепло и твёрдость груди под собой, а не прохладное дно ванны. Потому что нравилось целовать пухлые губы и ощущать на них горький химический привкус, потому что стук чужого сердца перемешивался с гулом воды в ушах, и это тоже нравилось Юнги и очень сильно.

Вот только рука на спине явно принадлежит не Чимину, потому Мин и отстраняется, отсаживаясь на пятки и вскидывая голову, загребая мокрую чёлку назад. 

- Хён, ты снова брал мою пену. Так мало осталось, ну купи хотя бы пару бутылок, - просит Тэхён и улыбается, переводя взгляд на вынырнувшего Чимина. – О, и ты здесь, ЧимЧим. Отдыхаете?

Чимин не отвечает, выбирается из ванны и выбегает прочь, тяжело дыша. За ним цепочкой тянутся мокрые следы и потёки воды, за которые тот непременно огребёт, но сам виноват, как говорится.

- Хорошо, Тэ, я куплю пару бутылок. Скажи только, где ты их покупаешь или заказываешь обычно, - выдыхает Юнги и выбирается из ванной.

Вода кругом, брызги, лужи и ошмётки пены. Чимин навёл такой бардак. И не только в ванной, но и в душе у Юнги и, скорее всего, в душе у себя. 

- Конечно, хён. Не убирайся здесь, я тоже ванную хочу принять, мышцы отваливаются после тренировки. 

- Окей, тогда за мной какао.

Тэхён улыбается лучезарно, кивает и выпихивает вон, едва Мин завязал пояс халата. За дверью звук спускаемой воды и чертыханья поскользнувшегося на луже Тэхёна. Перед Юнги – растерянный Хосок, который вообще-то был свидетелем всего, что произошло на пару с Тэхёном, маяча за спиной Кима. Юнги ничего не говорит ему, проходит мимо и направляется на кухню. Делает какао под тяжёлым взглядом Сокджина, который недоволен его внешним видом, а после идёт обратно в ванную.

О том, что Тэхён уже в воде, говорит рука, цепляющаяся за бортик. Юнги не дёргает, садится прямо на мокрый пол и ставит рядом кружку, а после ждёт, пока Тэхён вынырнет. Тот показывается спустя почти сорок секунд, фыркает негромко и улыбается, когда видит чёрную мокрую макушку.

- Это классно, хён. Когда кажется, что только ты и никого больше, когда гул в ушах и терпкий привкус на нёбе. Жаль, что вот так нельзя час просидеть. Хотя, если взять длинную соломину, то можно дышать ртом. Главное, чтобы пена не забилась, - смеётся коротко Тэхён и забирает кружку с какао.

Юнги прикрывает глаза, когда чужие пальцы зарываются в волосы, ероша и поглаживая. Это приятно, нега вновь возвращается на место. Слух улавливает негромкие переговоры за дверью – Чимин вернулся, а ещё негромкое мурлыканье Тэхёна, который, как и Юнги, сумел услышать в гуле воды в ушах ласкающий шёпот, говорящий о том, что всё наладится, нужно только подождать. И наверное Юнги немного жаль, что Чимин, влюблённый в него, не смог услышать эту водную симфонию, жаль, что всё в итоге обернулось вот так, но Тэхён ведёт кончиками пальцев за ухом, заставляя тут же позабыть об этом, заставляя повернуть голову и коснуться губами влажного запястья, пахнущего терпкой полынью. 

К чёрту всё.

Юнги не виноват.

|∞|