Чимин не сразу замечает, что Юнги охладел, потому что тот никак не выказывает этого внешне. Они вместе не так уж и давно, сошлись по инициативе и из-за напора Пака, но Юнги ни разу не дал усомниться в себе. Да, спонтанно и неожиданно, да, как-то странно и неловко поначалу, но через пару месяцев всё как-то само собой улеглось. Разумеется, не всё было просто и гладко, им приходилось скрывать отношения, что было на самом деле не так уж и сложно. В группе, где семь парней и полное отсутствие личного пространства, многие странные для других людей вещи превращались в обычные, повседневные. С учётом того, что в целом в группе царила тёплая атмосфера дружелюбия, никто не удивлялся частым объятиям, валянию в обнимку где бы то ни было, проявлению нежности и заботы.

Юнги заботился, действительно заботился. Да, он не делал этого показательно, но это ведь и не для чужих глаз, верно? Чимину было с ним очень хорошо, Чимин был влюблён и первое время всё никак не мог поверить, что набрался смелости и признался. После шло долгое осознание и принятие того факта, что Юнги не оттолкнул, не накричал или не попросил не пороть чушь, а принял. Мин не чувствовал того же, но был не против стать чуть ближе, чтобы заботиться о ранимом младшем. Он всегда это делал, но в такой ситуации не смог поступить иначе, оттолкнуть, ведь это могло кончиться очень плохо. Чимин мог замкнуться в себе, а мог начать его избегать. Дело могло закончиться ссорами и руганью, что непременно сказалось бы на группе. Собственно, во имя её Юнги и ответил согласием на просьбу младшего хотя бы попробовать.

Гормоны, нехватка свободного общения с другими людьми, отсутствие девушек. Юнги не был удивлён, когда Чимин, краснея и бледнея, сказал ему о том, что чувствует по отношению к нему что-то тёплое и нежное, но стоящее намного выше уровня дружбы. Что-то там было про трепет от касания и взглядов, мечты о том, чтобы стать ближе, чтобы стать единственным по-настоящему значимым для хёна и далее по списку. Ничего удивительного, и пол здесь совершенно не причём. Так бывает и между девушкой и парнем. Когда один проявляет внимание и заботу, делает комплименты, поддерживает и хвалит, а тот, кому все эти нежности предназначаются, влюбляется, потому что ну вот никак иначе ведь нельзя. Сколько дружественных связей было разбито из-за подобного? И везде один упрёк: зачем тогда был так нежен, зачем давал ложную надежду. Ну уж извините, что не бил по лицу и не таскал за волосы, ведь так, судя по вашему недовольству, принято поступать с друзьями другого, да и своего тоже, пола.

«Но у нас так не будет, нет», - убеждал себя каждый день Чимин.

Вот только убеждений было мало, потому что всё оказалось не так, как в радужных мечтах. Да, они с Юнги стали ближе, но хён всё равно обозначал чёткую границу дозволенности. Для Мина отношения с парнем были в новинку, и пусть он сам дал согласие, но вести себя полностью свободно не мог. Ничего особо на самом деле и не поменялось, всё те же обнимашки на диване, завтраки вместе и прогулки в парке, но теперь Чимин, получив своеобразное разрешение, вёл себя вольнее. Он прижимался крепче, чем могли бы друзья, постоянно утыкался лицом в шею и, алея щеками, иногда позволял себе короткие поцелуи чуть ниже чужого уха. Чимин постоянно обнимал, ненавязчиво отпихивая других, переплетал пальцы под столом во время завтрака или же во время совместной прогулки.

Юнги привыкал долго, но привыкал. Было непривычно, когда кто-то постоянно вис на нём, погребая под своей накаченной тушкой, когда кто-то цеплялся за его руки, из-за чего те вскоре согревались и покрывались противной липкой плёнкой. Помимо этого Чимин всегда выбирал не лучшие моменты для своей тактильности. Например, то же утро, когда Юнги хотел побыстрее поесть и сбежать в студию или по своим делам, но из-за вцепившегося в одну из рук Пака все действия растягивались во времени. Или жаркие объятия во время тренировок. Когда тебе жарко и липко, хочется в ледяной душ, а тут на тебя валится ходячая печка, волей-неволей, а оттолкнёшь, приправив это дело сверху парочкой ругательств. И всегда по одному и тому же сценарию. Чимин лезет, когда ему хочется, Юнги ругается, Юнги видит надутые губы и поникшие плечи, Юнги чувствует себя виноватым и, тяжко вздыхая, идёт мириться. Чимин каждый раз так этому радовался, что сверкал тысячью солнц. Юнги же лишь дарил короткую усталую улыбку и удалялся, не желая новой порции чужого присутствия около себя или на себе, как Паку приспичит.

И всё было хорошо, несколько месяцев после одного месяца привыкания друг к другу прошли гладко и сладко, а после Чимин начал замечать, как Юнги отстраняется. Незаметно, эфемерно, так аккуратно, словно ничего и не происходит, но процесс запущен - это факт. И Чимин смог бы это вынести, потому что хён ему ничего не обещал, если бы дело было просто в самом Юнги и его неспособности поддерживать отношения с парнем или же с одногруппником, смотря с какой стороны посмотреть. Но дело было не отношении к подобной связи. 

Дело было в Ким Тэхёне.

Любимый друг, лучший друг. Чимин никогда даже мысли допустить не мог, что будет злиться на него, желать ему мысленно гадостей или неудач, однако у судьбы свои заморочки. Всё это началось совершенно безобидно и совершенно незаметно. Просто однажды Хосок заметил, что Юнги и Тэхён подозрительно сблизились, на что Мин усмехнулся и ответил, что парни из Тэгу должны держаться вместе. Удивительно, как это они с самого дебюта наедине даже находиться не могли, потому что всегда присутствовала неловкость в третьем лице, а тут вдруг сдружиться решили. И дело было даже не в этом, потому что Чимин прекрасно знал причину, по которой эти двое не общались раньше. Просто Тэхён - шумное солнышко, а Юнги любит полумрак и тишину. Мин сам отталкивал Тэхёна, потому что не желал хаоса в своём царстве порядка. А тут вдруг сделал шаг навстречу. Сам. Почему?

- Хён, я за колой. Тебе принести? - интересуется Чимин и поднимается с дивана.

- Неа. Захвати лучше водоросли, там Чонгук где-то пачку ныкал. Вредно ему такое есть, - отзывает Мин, помахивая рукой.

Они смотрят фильм в гостиной. И не вдвоём, как хотелось бы Чимину, а с Тэхёном. И, чёрт возьми, он просто устал наблюдать за этими двумя. Впрочем, Тэхён-то ничего не делал, смотрел в экран и изредка комментировал какие-то моменты, а вот Юнги... Юнги смотрел на него и совсем не так, как когда-либо смотрел на Чимина. В этом взгляде было что-то тёмное, пугающее, смешавшееся с безграничной нежностью и чем-то, похожим на умиление. Такие взгляды Юнги дарил только своей маленькой кудрявой собачке, обожаемой всей душой. Чимин, будучи вроде как парнем Юнги, никогда не получал таких взглядов, так почему же? Почему их получает Тэхён?

«Я просто накручиваю себя», - успокаивает себя в очередной раз Чимин и выходит из кухни.

На подходе в гостиной он слышит голоса и останавливается, заглядывая за угол. Юнги сел в позу русалочки, прижимаясь одним боком к мягкому диванному подлокотнику и подбирая по себя ноги. Подперев подбородок костяшками левой руки, Мин смотрел с улыбкой на Тэхёна, который размахивал руками, поясняя какой-то момент фильма и посмеиваясь. В какой-то момент его футболка съехала с одного плеча, обнажая чуть больше положенного, и Чимин закусил щёку до боли, замечая, как плотоядно и пристально посмотрел Мин на чужое плечо.

- А вообще ты не хочешь на диван пересесть? На полу сидишь, сквозняк поясницу-то обласкает, - ворчит Юнги, но в его голосе Чимин слышит лишь тепло и заботу.

- Но Чиминни вернётся, развалится снова, у него же спина после тренировки ноет, - пожимает плечами Тэхён и ерошит и без того пушащиеся волосы. - А мне и так хорошо, хоть не жарко.

- Не сахарный, не развалится. А раз болит, так пусть мазью намажется и в кровать валит отлёживаться, - фыркает Мин и тянется вперёд, хватая чужое запястье.

Чужие слова через уши пробираются к нёбу и оседают там горьким привкусом обиды. Не желая больше прятаться, Чимин возвращается и с улыбкой садится в другой угол дивана, зеркаля недавнюю позу Юнги. Ему неудобно, но Мин пересел так, чтобы Тэхён уселся меж его ног, откидываясь спиной на грудь. Ничего не остаётся, кроме как начать досматривать не такой уж интересный фильм и запивать раздражение ледяной колой в попытках абстрагировать от окружающего мира, в котором Юнги принялся кормить Тэхёна с рук засушенными, покрытыми специями, полосками водорослей.

Разумеется, Чимин пытался игнорировать, только не получалось. Не получалось делать вид, что всё хорошо, не получалось больше так же радоваться от каждого касания Юнги, не получалось вести себя открыто рядом с Тэхёном, который, сам того не ведая и не по своему желанию, попал в серый список. Не чёрный нет, потому что они всё ещё лучшие друзья, но... Чимин завидует. Чимин очень сильно завидует, потому что просто не понимает, почему всё идёт под откос. Юнги ведь дал ему понять, что никогда парнями не интересовался, что это вообще чуть ли не первые его отношения, а тут вдруг ни с того, ни с сего начал виться возле Тэхёна. Все его жесты доброй воли теперь адресованы Тэхёну, все его улыбки и смех, объятия и забота, какие-то маленькие подарки или бессмысленные, но так приятные сердцу сюрпризы. Чимин совершенно растерян, не понимает, почему в итоге остался в стороне, а потому и решился на разговор, вот только...

- Не глупи, Чимин-а. Тэхён тоже мой друг, я просто решил наконец-то ему это показать. Не хочу, чтобы он считал меня домашним тираном или вроде того, - отозвался Юнги, пожимая плечами и оставляя на лбу недовольного таким ответом Чимина короткий поцелуй.

Вот только Чимин прекрасно видел, что всё не так, как говорил его любимый хён. Потому что Юнги вёл себя рядом с Тэхёном так, словно это с ним у него отношения, а не с Чимином. Поначалу ещё было сносно, Чимин даже внимания особо не обращал, но после... Разве смотрят на друга с желанием? Разве раздевают его глазами? Разве может ранее неприятный человек вдруг начать вызывать такое умиление, что разве что радуга из ушей не льётся? Чимин считает, что такого быть не может. Тогда почему же Юнги обнимает его, но смотрит на Тэхёна? К чему все эти усмешки во время концертов, когда Тэхён переключается из режима позитивного щеночка в режим сексуальной бестии? Почему на самого Чимина, из которого порой сексуальности прёт даже больше, чем нужно, Юнги не смотрит так же жадно и как-то вязко даже? Словно желает...

Словно желает.

Эта мысль бьёт резко и очень больно, наотмашь. Чимин вдруг понимает, что за те несколько месяцев отношений у них с Юнги дальше поцелуев и обжиманий даже не заходило, потому что Чимин стеснялся, а если и решал пойти чуть дальше, Юнги его останавливал, потому что непривычно, странно и прочие отмазки. Чимин понимал, Чимин тормозил и сбавлял напор, Чимин никогда не обижался. Так почему же, с какого чёрта Юнги вдруг смотрит на Тэхёна так, словно готов его трахнуть прямо за кулисами, как только утащит со сцены? 

- Хён... Юнги-хён, у нас ведь... Всё хорошо? - робко спрашивает Чимин, когда удаётся подловить Юнги в одиночестве в студии.

Мин вскидывает брови, после хмурится, а затем дарит улыбку. Она всё такая же тёплая и искренняя, но не та, совершенно не та. 

- Разумеется, Чимин-а. Хочешь пойти с хёном в кафе?

- Но менеджер ведь...

- Мы ему не скажем.

Юнги подмигивает, закрывает студию и приобнимает за плечи, чмокая в висок. Они проводят этот вечер, поедая разные сладости и запивая их крепким кофе с ароматной ванильной пенкой. После прогулка по безлюдным улицам Сеула, короткие посиделки на свежем воздухе в парке, где прохладный ветер уносит остатки дневной жары, и Чимин чувствует себя совершенно счастливым. Юнги рядом с ним, Юнги улыбается ему и слушает его, первым подаётся вперёд, чтобы обнять на пути обратно в общежитие, а затем переплести пальцы.

Всё так хорошо, на душе стало спокойнее, и Пак после прохладного душа позволяет Хосоку и Чонгуку увлечь себя в гостиную, чтобы порубиться в приставку и слопать по порции мороженого, купленного Намджуном на всех. Они сидят там до глубокой ночи, после Хосок уходит, потому что начал засыпать и постоянно проигрывать из-за сонной рассеянности. Пожелав доброй ночи, он скрывается в комнате, бесшумно прикрывая за собой дверь. Чонгук на уход старшего обиженно поджимает губы, потому что не успел уделать его в третий раз для красивой цифры, и возвращается к игре, пытается обогнать Чимина на своей ярко-красной гоночной машине. 

Всё рушится через несколько дней, когда резко проснувшийся посреди ночи Чимин подскакивает на постели. Слышится сонная смазанная ругань Хосока, посыпавшаяся в сторону Тэхёна, который опять в темноте пополз воды попить и обо что-то споткнулся, загромыхав в коридоре, а сам Чимин откидывается на подушку и трёт уставшие глаза. Противное ощущение, словно под веки песка насыпали, никуда не девается, а ещё под одеялом слишком жарко, прогретая подушка обжигает шею. Скривившись, Чимин тоже решает сходить попить холодной воды и заодно ополоснуть пылающее лицо. Душно, но открыть окно не получится, а то опять Чонгука продует. Вот уж мелкий, жил себе у Намджуна, всё хорошо было, а теперь к ним перебрался, неженка. Тэхёну вот плевать было, завернётся с головой в кокон из одеяла и никаких соплей. 

«В следующий раз графин притащу на тумбочку», - решает для себя Чимин, выползая из комнаты.

Шлёпая босыми ногами и улыбаясь от ощущения холодного паркета, приятно холодящего кожу, Чимин доходит до кухни и застывает, останавливаясь так резко, что в пояснице больно колит. Улыбка с лица сползает с такой же скоростью, с какой Юнги подходит к Тэхёну, зажимая его между собой и столом. В приглушённом свете настольного светильника, купленного Сокджином специально для полуночников, Чимин отлично видит, как Тэхён краснеет щеками и пытается отстраниться, да только не получается. 

- Теперь не сбежишь.

Мин подаётся вперёд резко, опирается ладонями по обе стороны от бёдер Тэхёна и целует порывисто, жарко. Ким отстраниться пытается, крутит и верит головой, ладонями упирается в чужую грудь, да только Мин как скала неприступная. А после ему просто надоедает чужое верчение, и Юнги одной рукой обхватывает Тэхёна за пояс, притягивая к себе, а второй зарывается в его волосы, заставляя податься ближе и всё-таки ответить на поцелуй. На моменте, когда сопротивление полностью подавлено, и Тэхён неуверенно подаётся вперёд, робко цепляясь за чужие плечи, Чимин резко разворачивается и уходит. Теперь у него не только лицо горит, но в ванную он не заходит, не желая привлекать внимание.

Пробравшись к своей постели, парень падает лицом в подушку и закусывает уголок. Внутри всё бурлит, кипит, хочется вернуться и устроить истерику, врезать Тэхёну и приложить Юнги головой о столешницу, да только что это изменит? Что может сделать один глупый Чимин, который несколько месяцев пытался добиться ответных чувств и не смог? Что он сможет поделать с тем, что Юнги возжелал, но не его, а Тэхёна? Тэхёна, который, судя по всему, сбегал и сопротивлялся до последнего. Обвинить друга в том, что его возжелал собственный парень, Чимин мог бы, делал это уже, но сейчас здравый смысл твердит, что Ким ни в чём не виноват. Он ведь не знает, ничего не знает о том, что Юнги и Чимин вместе. 

«Были вместе», - поправляет сам себя Чимин и чувствует, как влага собирается в глазах.

Это даже хорошо, слёзная жидкость смочит оболочку глаз, ощущение песка и тяжести исчезнет. Хорошо бы, чтобы вместе с этой эфемерной тяжестью пропала и тяжесть, навалившаяся на бешено стучащее сердце. Всё так просто и сложно одновременно, противоречивые эмоции раздирают изнутри, а что с ними делать Чимин не понимает. Стоит ли сделать вид, что он ничего не видел, или поговорить начистоту? Стоит ли говорить о произошедшем с Тэхёном? Стоит ли предпринимать хоть что-то или лучше подождать, посмотреть, что будет дальше?

«А есть ли в этом смысл? Ты ведь видишь, для Юнги ты никогда не станешь чем-то большим, чем друг. Он не будет за тобой бегать и зажимать в закутках, где никто не увидит. Он не будет так же жарко и напористо целовать тебя, прижимая к себе так сильно, что колени подкашиваются. Всё это он хочет подарить Тэхёну, а не тебе», - крутится в голове. - «И ты этого не сможешь изменить».

Задушенный всхлип теряется в подушке, и Чимин разворачивается лицом к стене, подтягивая колени к груди и жмуря глаза. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Сейчас ему лучше постараться уснуть, а утром... Утром он решит, что ему делать. В коридоре слышатся шаги, негромкое шушуканье и тихий отголосок смеха. Этот смех принадлежит Юнги, и Чимин чувствует, как по его сердцу ползут трещины, с которых тут же начинают хлестать потоки крови. А за дверью на мгновение всё затихает, потом слышится неясное шуршание, как будто кого-то прижали к стене, а следом басистый шёпот Тэхёна, лепечущего что-то о том, что поздно уже, нужно ложиться спать.

- Спокойной ночи, Тэхён-а.

Чимин ненавидит свой острый слух, ненавидит нежность в чужом голосе, ненавидит Юнги. И любит. Любит сильно, до потери сознания, до впившихся в кожу ладоней ногтей, до вновь закушенного уголка подушки и потока слёз по щекам. Он уже не слышит, как парочка расходится по комнатам, не слышит совершенно ничего из-за шума крови в ушах. И засыпает быстро, неожиданно и резко, как будто проваливается в бездну.

В бездну отчаяния, полностью разбитый.

|∞|