– Может, мы все же зря с ним так?

– Нет, Чед, – Хосок отпивает немного своего спрайта, – этот ублюдок заслужил всего, что пережил. Надеюсь, все это дошло до его отца, и он больше не сунет свой нос в школу.

– Почему ты так его ненавидишь?

– Потому что он слишком долго мне мешал, черт возьми, – Хосок недовольно вскидывает брови. – Слушай, Винсон, почему ты все это время был со мной за одно, а? Ты, ни капли не стесняясь, врал своему «дорогому» Чон Чонгуку, для чего?

– Потому что я верил в тебя... – Чед неуверенно поджимает губы и, хлопая редкими ресницами, бегает глазами по полу в комнате Чона.
Яндекс.Директ
Закажите имиджевый фильм

– Кому ты врешь? – Хосок надменно смеется. – Давай будем честными, ты же просто шавка. Пока Чонгук был сильным, ты еще что-то вякал в его защиту, а когда понял, что парень пропадает, примкнул к сильнейшему. Ты пошел за мной потому что тебе было страшно, Чед.

– А что, если я всем расскажу, что ты намеренно провоцировал Чонгука? Ты не боишься?

– Чего бояться? Дерзай. Завтра пятница, там выходные. Уничтожать тебя начнут только в понедельник.

– Ты переоцениваешь свои силы, Чон.

– Ты недооцениваешь силы напуганных подростков, Винсон. Все особенные знают Чон Чонгука как лжеца, ошибку и последнего мудака. Обычные ненавидят его еще больше, искренне верят, что он вина всех нападок. А еще они знают, что над ними издевался такой же как они. Хочешь оказаться рядом с Чонгуком? Вперед и с песней, рассказывай.

– Почему ты такой жестокий?

– А кто не жесток?

Хосок измученно откидывает голову, упираясь ею в обивку дивана, на котором он сидел. Чед хороший человек – всегда выслушает и примет к сведению, никогда лишний раз не станет перечить, а еще такой трус. Хосок всегда ценил трусливых людей, только благодаря им можно было так быстро обрести силу. Чаще всего не приходилось даже марать руки, ведь трусы, в страхе показать свою слабость, делают все, что только скажешь. До жути смешные, но все еще ценные и полезные. Но ведь никто не без изъяна. А чего боится Чон Хосок? Однажды превратиться в того самого труса. А чтобы такого не случилось, нужно напугать даже самого сильного, оказаться выше всего мира, лишь тогда некому будет пересилить. Но, пока что, в его власти только школа. Как старт и такое сойдет.

  На самом деле, Хосок очень сильно не любил Чон Чонгука. Такой противный и зазнавшийся малец, на деле и гроша не стоящий, прибрал к своим рукам уважение всей школы. Но чьим трудом он его заработал? Чонгук за всю свою жизнь от силы раза три дрался с кем-то. В остальные разы лишь принимал удары как данное. Всё за него делал Хосок. Хосок указывал обычным, где их место, он выбивал из них дурь, он напоминал о своем положении в обществе и запугивал. Все это делал он. Но говорить продолжали о Чон Чонгуке, то как о создателе гениальной системы, то как ублюдке, против слова которого никто не посмеет пойти.

Хосок бы согласился даже быть ублюдком, но не «верной собачонкой» великого и ужасного Чонгука. А значит от так называемого друга нужно избавиться. А Чон делал достаточно опрометчивых поступков, в которые было достаточно пару раз ткнуть его носом, как парень надломился, слегка треснул. Честно? Хосоку плевать, что там было внутри. Важно было лишь одно – без своих этих стен Гук ничего не стоил. А потом все просто очень красиво сложилось, очень кстати появился учитель Ким, по неясным причинам начавший давить на Чона, появился придурок Ким Тэхен, сломавший очередную жизнь и проснулась та опрометчивая часть Чонгукова тела, решившая, что самое время раскрыть свету свой секрет. Свету, но не Хосоку. Хосок прекрасно помнил Чон Чонгука еще ребенком, без всяких пятен на лице и без зеленого глаза. А таких в будущем полезных вещей он не забывает. Как можно было заметить, пригодилось.

Чон слышал о том, что директор связывалась с отцом Чонгука. А об отце Чона Хосоку известно больше чем кому-либо, уж больно младший ему доверял. Невероятный человек, если честно. Если он не гениален, то как еще объяснить то, насколько крепко в голове Чонгука сидит то, что он ничего не стоит без своего отца? Мужчине даже делать ничего не приходится. Младший сам цепляется за него всеми своими конечностями, привязывает канатами, только бы его не оставили с концами. Хосоку в самом деле чужды такие поступки. Ну что такого может двигать человеком, чтобы отказаться от всех удовольствий мира, ради отца, который последний раз навещал тебя, когда тебе было 14 и то, для того, чтобы посмотреть квартиру, в которой его сыну придется жить ближайшие несколько лет. Хосок не понимает, что заставляет Чонгука вообще хвататься за жизнь, она же у него совершенно пустая и не наполненная смыслом. Хосок совсем не понимает Чонгука и, скорее всего, это к лучшему.

Потому что гораздо проще, когда тебе плевать. Тогда внутри затыкается совесть, а точнее – последние её иссыхающие частицы.

***

Проснулся Тэхен около девяти утра и не по своей воле. Кто-то настойчиво стучал в дверь, но намеренно не жал на звонок. Даже спросонья Тэ прекрасно понимает, кто тот единственный человек, который знает о том, что Ким в такое время еще спит, а будить его громкими звуками не лучшая идея. Потом голова весь день болеть будет.

Когда Ким приподнимается на локтях, он понимает, что всю ночь Чонгук проспал в той же позе, в которой заснул и, честно, Тэхен находит это забавным. В комнате до ужаса душно, а еще в тусклых лучах осеннего солнца играют редкие пылинки. Когда стихает стук в дверь, становится понятно, в насколько тихом районе Чонгук живет, ведь даже ранним утром, когда сотни людей спешат на работу, можно расслышать почти неуловимое дыхание Гука. Так странно, Тэхену, чтобы проснуться, хватает негромкого шума, а этот не просыпается даже после того, как Ким принимает сидячее положение, заставляя кровать неприятно скрипнуть. Старший сонно потирает глаза и, поправляя помятую за ночь толстовку, встает с кровати, сразу двигаясь ко входной двери. А стоит ее открыть, как он сталкивается с тремя поднятыми пальцами Чимина. Тэхен понимает, чего от него ждут.

– На мне ни царапины, Чонгук не причинил мне никакого вреда, – Тэхен видит, как Пак загибает один палец и усмехается, – Нет, между нами ничего не было, – загибается второй палец, – И, да, я чертовски голоден.

– В следующий раз думай головой, прежде чем оставаться где-то на ночь. Ты вообще понимаешь, кто он? –Чимин злится и дует губы, но в глазах его продолжает дрожать беспокойство.

– Безобидный ребенок, – Тэхен глупо улыбается, пропуская Пака внутрь. – Это мои вещи? Отлично, я в душ.

– Ну конечно, куда же еще, – Пак закатывает глаза, после чего протягивает пакет с нужными Тэхену вещами и проходит вглубь квартиры, оказываясь на кухне.

Чисто из интереса Пак заглянул в холодильник. Потом порылся в шкафчиках. Честно, он осмотрел всю кухню, но только из интереса, и не нашел ничего съедобного, не считая нескольких упаковок лапши быстрого приготовления, но называть ее съедобной язык не поворачивался. До последнего не хотелось верить, что сын действительно крупного бизнесмена Чон Чонгук живет даже хуже, чем самый обычный школьник, которому посчастливилось жить отдельно от родителей. А еще Чимин с десяток раз обрадовался тому, что принес продукты с собой. Будет совсем не удивительно, если младший в принципе не питается дома. А, возможно, и ночует тут редко, ведь выглядит помещение словно не жилым. Обитание тут кого-то живого выдают только верхняя одежда у входной двери и сопение доносящееся из спальной комнаты. И, честно, чем дольше Пак всматривается в скудность интерьера и уюта – тем неприятнее ему становится владелец этой квартиры. Более того, в то время как Чимину приходится тут на кухне, в совершенно чужом доме, над завтраком пыхтеть, Чонгук мирно дрыхнет в своей комнате, наслаждаясь сладким сном. Чимин из-за него не выспался, а значит и Чону не должно хорошо спаться.

Когда сам Чонгук проснулся, он совсем ничего не понимал. Парень метался между двумя вариантами: либо он сошел с ума, либо в его квартире в самом деле два человека, а не один. И Чон даже хотел встать с кровати, посмотреть, что за чертовщина моется в его душе и кашеварит что-то на его кухне одновременно. Но услышал, как это нечто, громко шаркая ногами, плетется с кухни в сторону его комнаты. Гук ожидал увидеть Тэхена, возможно призрака, даже собственную мать от ожидал увидеть больше, чем чертового Пак Чимина, в огромной серой толстовке под цвет волос и со стаканом воды в руке.

– А, так ты уже проснулся, – Чимин оставляет стакан на комоде, стоящем поблизости, и вздыхает.

– Это было разочарование? – Гук с непониманием вскидывает бровь.

– Хотел сделать твое утро фееричным, щенок, – Пак с неприязнью морщит нос.

– Что ты вообще тут делаешь? Или ты как запасная деталь в наборах Лего? Всегда с Тэхеном «на всякий случай»?

– Я с ним именно для таких случаев, когда нужно разобраться с больным на голову школьником, который укладывает с собой в постель всех подряд, – Чимин снова приобретает устрашающее выражение лица, начиная метать из глаз молнии. – Понятно теперь, зачем тебе такая огромная кровать. Не удивлюсь, если это самое дорогое место в квартире.

– А тебе какое дело?

– Просто интересно, зачем тебе одному такое огромное ложе.

– Люблю, когда много места.

– Именно поэтому ты уложил Тэхена к себе спать?

– Откуда ты знаешь? – Чон испуганно распахивает глаза, осматриваясь по сторонам.

– Я просто предположил, придурок, – пепельноволосый закатил глаза и уже было вышел из комнаты, но вспомнил, для чего в принципе пришел, – есть будешь?

– Ты собрался меня отравить?

– Нет, я просто делаю овсяные блинчики, в надежде, что ты их ненавидишь и останешься голодным. 

– Я обожаю овсяные блинчики.

– В таком случае, очень надеюсь, что ты не подавишься, такие они вкусные. Очень надеюсь. – Пак наигранно жмурит глаза и улыбается, наконец скрываясь за дверью. – А еще Тэхен сам лично мне убьет, если я что-то тебе сделаю, – уже на кухне и шепотом дополняет Пак, недовольно закатывая глаза.

А почему убьет? Потому что Пак слишком хорошо знает своего друга, которому ничего не стоит привязаться к человеку. А еще Пак прекрасно понимает, что, если бы ублюдок Чон Чонгук ничего не значил для Тэхена, если бы не было ничего кроме глупой жалости, они бы давно уже уехали и даже его не вспоминали. Его друг такой неимоверный дурак, но на то они и друзья, чтобы прямо сейчас Чимин стоял и готовил блинчики, ожидая, пока Тэхен выйдет из душа, чтобы накормить его и хорошенько отчитать за содеянное. Кстати, на счет отчитать. Стоит Тэхену только остаться с Чимином наедине, как Паку придется прочитает ему лекцию о, прости господи, опасности сна в одной кровати с незнакомцами. Сказочный придурок.

А Чонгук чувствовал себя максимально неловко. В этот раз он не допустил ошибки и вышел из комнаты еще и в футболке помимо штанов, стараясь не нарваться на очередной «комплемент». Чимин был от силы на сантиметр ниже его, но выглядел действительно сильнее и убедительнее. Боялся ли Чонгук его? Ни капельки, но лишний раз нарываться не хотелось. На самом деле, Чонгук никогда не задумывался о состоянии своего тела, ведь зачем? Быть особенным, значит быть обожаемым за свои слабости. Не сказать, что Чона привлекало его же тело, но так было меньше шансов нарваться на вопросы вроде: «Ты ведь самый особенный из особенных. Ты что же это, не любишь себя таким, какой ты есть?». Чонгук терпеть не мог сложные вопросы, и лгать тоже не любил, ведь слишком часто путался в своей же лжи.

Придя на кухню, Чон уселся на стул максимально тихо, из-за чего чувство неловкости только возросло. Он, в конце концов, у себя дома, почему им командуют? Чонгук вам не ребенок, чтобы бояться пальчика, которым ему пригрозили, поэтому он распрямляет осанку и принимает позу уже куда более уверенную. Но Чимину, кажется, вообще все равно, он на Чона даже не смотрит, что к лучшему. Теперь у младшего есть больше времени, чтобы его рассмотреть. У Чимина очень пухлые губы, а еще глаза красивой формы. У его лица достаточно аккуратные черты, а еще парень очень худой. В самом деле худой, даже худее Чонгука. Но мускулатура заметно спасает его телосложение. Хотел бы Чонгук выглядеть так же? Пару недель назад он бы послал себя с такими мыслями куда подальше. А уже сейчас, наверное, не отказался бы. Раз уж быть обычным, то, хотя бы милым, не так ли?

– А ты красивый, – заключает Чон, кивая головой в подтверждение своих слов.

– Фу, звучало как оскорбление, – Пак злобно косится из-за спины.

– Для обычного это вполне себе комплимент, – Чонгук пожимает плечами с безразличием, поправляя спутанные после сна волосы. – А как еще можно похвалить обычного? Вы же все совершенно одинаковые.

– Слушай, ты! – Действительно обиженный Чимин в одно мгновение оказывается перед лицом Чонгука с ложкой, которую он сжимал до побледнения костяшек, готовясь заехать ей по подростковому лбу.

– Что вы вытворяете? – из ванной комнаты очень вовремя выходит Тэхен, смесь и шлепая по полу слегка влажными ногами. – Это овсяные блинчики? Чимин, ты знаешь, как сильно я люблю тебя?

– Не сильнее чем я тебя, поверь, – Пак сдержанно усмехается, бросает на младшего еще один озлобленный взгляд и возвращается к готовке, чисто из принципа даже не смотря больше на Чонгука. Нет, все же, его друг феерический дебил.

А у Чонгука переняло дыхание. Пришло понимание, что прямо сейчас он сидит совершенно уродливый, до безумия простой, умытый от пятен и без драгоценной линзы, перед, кажется, богом. Чонгук не понимает, правда не понимает, кто Тэхен такой. Он до невозможного прекрасен. Не существует, кажется, людей более красивых чем он. Нет же, обычные точно такими не бывают, Тэхен особенный. Но как тогда он попал в низы? Как там оказался человек с буквально сияющей квадратной улыбкой, со светящимися глазами, цвета благородного дуба, с раскиданными после душа, влажными волосами, с этой нечеловеческой аурой вокруг? Когда Тэхен садится напротив и смотрит прямо на восхищенное лицо младшего, Чонгук это понимает совсем не сразу. Ким перед ним невозможный, куда более прекрасный чем искусство. Ким Тэхен идеальный до слез даже с покраснениями на лице после горячей воды. Он не верит в существование таких людей, но Ким Тэхен не только существует, он еще и дышит, двигается, даже говорит что-то. Прямо сейчас, но Чонгук не слышит в упор.

– Ты чего так смотришь? Эй, не смущай меня! – Ким звучно смеется и Чонгука, кажется, немного дергает.

– Я просто… Я забыл, что хотел спросить, – Чонгук решает молчать, ведь это будет выглядеть глупо. Действительно глупо, ведь кто вообще станет напоминать самому богу о его красоте?

– Мне бы твою память, – Фыркает Чимин, ставя на стол две тарелки с блинами и клубничным джемом, – Я был бы не против забыть тебя.

– Ах, какая вкуснятина, – наигранно выдавливает Чонгук, с неприязнью кривясь. На самом деле, он терпеть их не может, но чисто из природной мстительности и отношения противного гостя, он съест парочку и ни за что не подавится.

– А ты не будешь? – Уточняет у Пака Тэхен, убеждаясь, что тарелки только две.

– Я наелся пока готовил, – Пак недовольно морщит нос, смотря, как Чонгук за обе щеки уплетает блины. Чон на самом деле не любил их. Точнее те, что когда-то готовил сам. Эти, как назло, оказались отменными. Стряпня Пака должна была оказаться самой отвратительной в мире, чтобы потом над ним можно было смеяться, но, видимо, не в это раз.

– Чимин, – Ким жалостливо вздыхает, прожигая друга взглядом.

– Всё в порядке, – Чимин садится рядом с ними, убедительно улыбаясь.

– Ну конечно, он просто не хочет пробовать гадость, которую приготовил, – Чонгук смеется, когда Чимин отвешивает ему подзатыльник, – Ты бы в самом деле поел, выглядишь так, словно со дня на день начнешь падать в голодные обмороки.

– Говорю же, все нормально, – Чимин вновь закатывает глаза. – Ты лучше расскажи мне, что такого вчера произошло, что Тэ пришлось остаться у тебя?

– Чимин, – Ким метает испепеляющий взгляд, после чего оба друга обращают внимание, как меркнет до этого довольное лицо Чонгука.

– Зачем тебе знать об этом? – Чон держится, лишь немного хмуро оглядывая Пака.

– Наверное для того, чтобы понять, по какой причине мой друг остался дома у самого, черт возьми, Чон Чонгука, и улегся с ним в одну кровать? – Тэхен откровенно давится воздухом, заметно краснея.

– В том, что мы просто спали рядом нет ничего такого, хватит беситься из-за этого. И вообще, тебе так важны мои проблемы?

– Чем быстрее мы от них избавимся, тем быстрее избавимся от тебя. Пока у тебя трудности, Тэхен же не отвяжется. – Чимин с недовольством смотрит на голубоволосого, вновь возвращая взгляд на Чонгука.

– Чимин! – Тэхен уже откровенно вскрикивает, но его осекают суровым взглядом. Чимин умел убеждать.

– Ах да, избавитесь, – Чон усмехается.

– Так ты объяснишь мне? Или мне все-таки придушить тебя?

– Директор вчера связалась с моим отцом из-за прогулов.

– Об этом я и так знаю, – Пак кивает, – почти вся школа знает. Говорят, ты переводишься, но это ведь не причина для истерик?

– Нет, – Чонгук болезненно усмехается, – если бы это был перевод. Вчера я звонил ему. Если кратко, то теперь мне не будут отсылать деньги и оплачивать проживание здесь.

– Так в чем проблема, собственно? – Пак непонимающе вскидывает брови. – Просто переезжай обратно к родителям.

– Не выйдет, – Чонгук смотрит холодно и замолкает.

– Что за бред? Почему? – Пак усмехается.

– Есть причины, – встревает Тэхен, смотря на поникшего Чонгука, что, кажется, с головой погрузился в воспоминания о вчерашнем разговоре, – просто поверь мне. Но переехать будет худшей идеей.

– Звучит как бред, но ладно.

Все трое на некоторое время замолкают, приводя мысли в порядок. Пак правда не понимает, что такого в жизни с родителями. Даже если они действительно суровые, поступок Чонгукова отца действительно разумный. Раз Чон не способен быть ответственным, значит возвращается под родительское крыло. Только дурак не поймет, что его отец говорил именно о том, чтобы Чонгук снова начал жить с ними. Но, неспроста же Тэхен смотрит на черноволосого с таким сожалением и не от нечего делать постукивает его по плечу. Не просто так вечно самодовольный мудак Чон Чонгук сейчас сидит до ужаса поникший и готовый ко всему, только бы не к родителям. А Пак здесь самый старший (пусть даже Тэхен родился всего на несколько месяцев позже), значит решать, что делать, предстоит именно ему.

– Собирайтесь, оба. Поедете со мной.

– Что? Куда? – Чонгук наблюдает за вставшим с места Чимином.

– Будем приобщать тебя ко взрослой жизни.

– Что ты собрался делать? – Тэхен поднимается следом, помогая убирать со стола, в то время как Чонгук чувствует себя пятилетним ребенком, которого окружили заботливые нянечки. Словно он сам не может посуду помыть.

– Поговорю с мамой. Устроим его официантом в наше кафе, мне в любом случае не помешает помощник, – Пак незаметно вздергивает нос, гордясь собой. – Но платят не так много, как хотелось бы, так что придется искать другую квартиру, – Чимин с отвращением осматривается вокруг. Само помещение замечательное и, Пак уверен, стало бы очень уютным жилищем, если бы тут не жил Чонгук, которому, кажется, было совершенно все равно где и как ночевать.

– Не думаю, что это будет большой проблемой, – кивает ему в ответ Тэхен.

– Погодите! – Чонгук немного повышает голос, обращая на себя внимание, – Я никуда не поеду.

– Что… – Чимин растерялся, но до конца ему не дали задать вопрос.

– Вы оба. Вы ведь хотите всего лишь избавиться от меня. Как я могу вам, черт возьми, верить?

– Не неси чушь, Чонгук, – Ким недовольно кривится, откровенно указывая на то, что эти слова его задели.

– Ха, но ведь это так. И, если тебе, Тэхен, я еще могу верить, то кто такой Чимин? Он обычный, он такой же мудак как я, он ненавидит меня всей душой и, уверен, мысленно каждую секунду желает мне смерти. Почему я должен идти, если ты обычный ублюдок, Пак Чимин?

– Заткнись!

От гаркающего вскрика Тэхена у Чонгука, кажется, все внутри сжимается. От испуга. Ким выглядит до невозможного холодным, можно буквально различить чертиков, пляшущих в его глазах. Непонятно лишь, в чем проблема. Пусть и очевидно, для Чонгука все равно не понятно.

– Просто заткни свой прогнивший рот, Чонгук. Знаешь, Чимин все еще мой самый близкий друг. И ты не смеешь говорить о нем подобные вещи, ничего не зная. Ты, если так подумать, только что сказал, что я тоже тебе не друг. Так может мне стоило послать тебя еще вчера?

– А как я должен был тебя назвать!? – Чон подскакивает со своего места, даже не замечая, как Пак аккуратно оттягивает Кима назад, пряча немного за своим плечом.

– Действительно, как ты должен называть человека, который уже несколько дней печется о тебе, твоем состоянии и жертвует всем своим временем ради тебя?!

– Ты лучше скажи, для чего ты это делаешь!? Чтобы избавиться от меня как можно быстрее!? В таком случае проваливайте оба! Прямо сейчас!

– Чонгук… – Пытается встрять Чимин, но его тут же перебивает Ким.

– Ты бесишь меня! Ужасно бесишь! Почему все, что ты делаешь, это отталкиваешь людей, которые хотят помочь?

– Потому что однажды я уже нашел себе «друга»! – Чон выговаривает последнее слово с отвращением, вспоминая все то, что сделал Хосок.

– Хосок не умеет дружить, Чонгук, – наконец вставляет слово Чимин, – Я не отрицаю, что ненавижу тебя. Но, поверь, Хосок ненавидел тебя в разы больше.

– А тебе то откуда знать!? Почему вы все что-то знаете и один я ничего не знаю? – Чон почти всхлипывает на эмоциях.

– Потому что ты сам себя не знаешь, – грубо заключает Ким, немного отдышавшись.

– Я просто, – Чон хочет бросить что-то резкое, но понимает, что ничего уже не осталось, – я в самом деле не знаю. Я не знаю что мне делать.

– Для начала признать, что тебе нужна помощь, – Ким кривится с некой долей отвращения.

– Нет же, я могу сам со всем справиться, мне просто нужна подсказка…

– Чон Чонгук! – резко вскрикивает Чимин, – Ты остался один, тебя бросили твои подобия друзей, вся школа тебя ненавидит, от тебя отвернулись родители, а в других школах ты прослыл как тот еще хулиган. Вот твоя подсказка — ты с головой погряз в своем дерьме.

– Я… – Гук растерянно выдыхает, понимая, что вот она — правда. Та, что была буквально под носом и та, которую так не хотелось признавать. Бесповоротная и конкретная.

– Поехали с нами, Гук. Мы устроим тебя на работу, поможем с поиском жилья, а там как пойдет, – Тэхен делает пару шагов навстречу.

– Я не… – Чон отрицательно машет головой и бегает глазами по комнате, пока не натыкается на серьезный взгляд Чимина, буквально принуждающий перестать сопротивляться. – Хорошо. Ладно, я поеду с вами.

– Вот так вот, – Ким тепло улыбается, чувствуя, как в груди окончательно утихает злость, – Теперь мы друзья, не так ли?

– Да, кажется… – Чонгук неловко кусает губу, чувствуя себя до ужасного странно. Если еще час назад у него был шанс прекратить это все, то в эту самую секунду он впустил Ким Тэхена в свою душу окончательно и бесповоротно. И единственное, что остается — плыть по течению и забыть на эти считанные дни, что они смогут быть рядом, что конец всему, и Чонгуку в том числе, слишком близок к началу. Им осталось немного, но хотя бы этими секундами стоит насладиться. Тэхен перед ним улыбается довольно и тепло, от чего Чон чувствует, как изнутри его начинает согревать тот самый искрящийся светом сорняк.

Чимин вот не видит особых поводов для счастья. А Ким чувствует, как маленькое чудовище Чонгука перестает прятаться от света, открывая свое истерзанное и заплаканное, совсем еще детское лицо. Тэхен понимает, что буквально открыл нового человека и чувствует себя важным. Действительно полезным. А вот Чимину страшно. Тэхен доверчивый до жути, всегда готов напороться грудью на нож, не щадит себя ни капли. Чимин действительно боится потерять лучшего друга в большом и страшном терновом лесу по имени Чон Чонгук.

Но черноволосый перед ним начинает светиться. Чимин не верит этому свету, ни капли, он знает, кто Чонгук такой, поэтому он будет осторожен. Чимин не будет с ним сближаться, ни за что. Он не подпустит Тэхена к нему слишком близко. Потому что Чимин действительно его бережет, а Ким невероятно ранимый. А сейчас Чимин просто хочет оставаться собой, только в эту секунду, поэтому делает пару шагов, оказываясь рядом с Чоном, и укладывает руку на его волосы.

– Все будет хорошо, – Пак вздыхает, – надеюсь, ты будешь послушным мальчиком и долго с тобой возиться не придется.

– Хорошо, хозяин, – усмехается Чон, заставляя Чимина, который хотел «по-хорошему», скривиться, – прости, гавкать не стану.

– Однажды я тебя заставлю, щенок, – выплевывает Пак и отходит. – Собирайтесь быстрее, я жду внизу.

А Тэхен тихо смеется. В самом деле, эти двое кажутся такими взрослыми и напыщенными, но ведут себя хуже детсадовцев. И, если Чимин всего лишь по натуре такой – полон любви и нежности, но не считает нужным раздавать её налево и направо, то Чонгука что-то ломает. Не до конца понятно, что именно, но, Ким уверен, отношение к этому имеет его отец. И, даже сейчас, Чонгук со спокойным выражением лица идет умываться, хотя Тэхен знает, что уже в ванной он расплывается в теплой улыбке и, возможно, даже проронит слезу.
Яндекс.Директ
Закажите имиджевый фильм

Чонгук в самом деле такой чувственный, что хочется улыбаться от одной только мысли, как легко заставить его смеяться или довести до слез. Тэхен чувствует себя старшим братом, таким ответственным и взрослым, совершенно заботливым и чутким. Ким чувствует себя родным для человека, которого недолюбливал в течении нескольких лет. Скорее всего, дело в том, насколько Чонгук в душе еще мал. Знать бы еще, что заставило его надеть маску очерствевшего взрослого еще в раннем детстве.

– Откуда у тебя машина? – задает Чимину вопрос Чон, когда уже стоит с Кимом на улице, идеально выглядящий и, наконец, опрятно одетый.

– Откуда у тебя нормальная одежда? Я думал, у тебя все такое же скудное, как квартира, – Чимин цокает языком и подмигивает, а-ка горячий мачо, заставляя младших закатить глаза.

– Это не его, а мамина. Она периодически разрешает ему забрать меня на ней, – Ким усмехается, забираясь на заднее сиденье.

– Я думал, ты как обычно сядешь рядом, – Чимин смотрит как рядом с лучшим другом устраивается Чонгук.

– Тебя бросили, – Чон наигранно сожалеюще кривится, тут же не сдерживая улыбку.

– Бесите, вы оба, – старший уселся за руль, – И еще, малявка. Называй меня хёном.

– Мне больше нравится хозяин.

– Ты отвратительный, – Пак хмурится, сдерживая смех.

Ехать им от силы минут двадцать, но Ким не теряет возможности подключиться к колонкам и включить любимую музыку. И на эти жалкие двадцать минут все трое почувствовали спокойствие. Весь мир вокруг них буквально кричал о том, скольким проблемам навстречу они едут. Одна из самых страшных – черноволосый семнадцатилетний ребенок, сидящий на заднем сидении и воодушевленно подпевающий словам из гремящей музыки. Это все влияние Тэхена, ведь первые несколько минут Чонгук лишь застенчиво отбивал ритм ногой, но, заметив веселящегося Кима, постепенно втянулся. А теперь эти двое, кажется, готовы разгромить Паку машину. Со стороны оба выглядят как старые друзья, хотя все знают, что они знакомы они всего несколько дней. Честно, Чимину казалось, что он единственный здесь понимает, что вообще происходит. Но не хотелось портить никому настроение. Пока с ними позитивный настрой, надежда еще не утеряна.

– Я написал Джин-хёну и учителю Киму, – оповещает Тэхен на полпути.

– Что? Зачем? – Тут же подрывается Чонгук.

– Ну знаешь, если с работой тебе Чимин поможет, то с жильем смогут разобраться только старшие.

– Еще не факт, что моя мама примет его. Она женщина строгая и придирчивая, знаешь. Но, в крайнем случае, посудомойки нужны всегда, – Чимин повернул голову на младшего, игриво улыбаясь, но тот ответил лишь такой же усмешкой.

– Совсем за дурака меня не держи. Я все-таки с четырнадцати один живу, за это время научил общаться со взрослыми.

– Со скольки? – почти хором задаются вопросом старшие, заставляя Чона слегка сжаться под напором.

– Ой, да оставьте. Как видите, жив пока что.

– Да, о чем твои родители думали вообще? – Пак возмущенно трясет головой.

– О том, чтобы я вырос ответственным и сильным.

– Ну, знаешь, они провалились.

Уже в полном молчании машина остановилась, позволяя парням выйти. И, стоило троице переступить порог, как раздался тихий вздох Чонгука. Да по одному его лицу было понятно, что парень восхищен. Кажется, в последний раз он был в подобном месте, когда его семья встречалась с каким-то важным мужчиной из Франции. А всю остальную часть своей жизни Чону приходилось посещать только забегаловки вроде бургерной возле школы. Безумно красиво. Почти так же красиво, как Тэхен, но немного все же не дотягивает. Ему нравится приглушенное освещение, ему нравится сочетание желтых и синих оттенков, ему нравится запах, ему нравится совершенно все в плоть до уровня влажности воздуха. Прекрасное место. Но Тэхен прекраснее.

–Выглядишь как бездомный, впервые оказавшийся в приличном месте, – насмехается Ким, проходя вглубь помещения и здороваясь с незнакомым Гуку парнем. Точнее, он уверен, что знает его, но так-то не верится.

– Узнал этого придурка что ли? – Чимин подобрался как-то незаметно, заставляя вздрогнуть.

– Это в самом деле Ким Сокджин?

– Да, и это в самом деле брат Ким Тэхена.

– Что? – Гук лишь вопросительно следит за удаляющимся хёном и медленно плетется за ним.

Сам, черт возьми, Ким Сокджин. Чонгук сейчас выглядит, скорее, как восхищенный ребенок, нежели взрослый и зрелый парень, пришедший устраиваться на работу. Перед ним невероятной красоты мужчина, уверенно сидящий в кресле, сладко улыбающийся и оценивающий взглядом. Ким Сокджин, которого когда-то еще маленький Чонгук, не утерявший надежды заняться фотографией, мечтал заснять хотя-бы разочек. Его детская мечта, о которой никто, кроме него самого, не знал, прямо сейчас сидит перед ним и чего-то ожидает. Ах, да, нужно ведь поздороваться.

– Здравствуйте, – Чон тараторит, заставляя Чимина чуть ли не покатиться со смеху.

– Боже, так ты, придурок еще способен вызвать у кого-то восхищение. Со старостью навыки не растерял, так посмотрю, – Пак подтрунивает над не теряющем уверенности Сокджином.

– Прости, но сегодня автографы не раздаю, – Ким следит на медленным кивком Чонгука и указывает ему головой на свободное место, предлагая присесть.

– Вы все такие идиоты, – Тэхен смеется.

Тэхен смеется, а Чонгук забывает о каком-то там Ким Сокджине, сидящем рядом. Чонгук замечает буквально каждую деталь: мило приподнявшиеся щеки, собравшиеся в уголках глаз морщинки, полузакрытые глаза. Абсолютно все отпечатывается в памяти, заставляет тоже улыбнуться и не позволяет отвести взгляда. Тэхен особенный, он в самом деле необычный. Тэхен неописуемый, просто не поддающийся объяснению. И уже сейчас, спустя столько времени, Чонгук понимает, почему остался с Тэхеном. Он просто хочет быть хоть немного похожим на старшего. Хочет понять, что же именно делает Кима необычным и что нужно сделать ему самому, чтобы самому стать таким. И, честно, Чонгук готов до конца своих дней наблюдать за каждым движением своего хёна.

– А ты хорошо выглядишь, – отвлекает младшего Сокджин, от чего-то загадочно улыбнувшийся, – синяки почти сошли. А ведь прошло всего пара дней.

– Откуда вы… То есть ты…

– Просто ты, пожалуйста, – Ким смеется, под закатывание глаз Чимина.

– Хорошо, – Чон коротко кивает, – откуда ты знаешь про синяки?

– Я ему рассказал! – встревает Ким младший облокачиваясь на стол и всем своим видом указывая на то, что Чонгуку не обязательно знать правду.

– Да, Тэхен рассказал, – Сокджин умиротворенно прикрывает глаза и вздыхает. – Ты позвал меня, чтобы познакомить с ним? Я же говорил, что не хочу в тюрьму.

– А чего тебе бояться, жить-то все равно недолго осталось, – язвительно усмехается Пак, – нужно успеть все, знаешь.

– Ой, иди ты к черту. За свой кофе сам будешь платить.

– Это моё кафе.

– Тогда наши напитки тоже за счет заведения, – Ким с видом победителя поправляет свои волосы.

– Мне американо со льдом, – в эту же секунду заключает Тэхен, даже не предоставляя Чимину выбора.

Атмосфера кажется такой же мягкой, как кресла, в которых они сидят. Чувства у Чонгука все еще смешанные – как никак он сидит за одним столом с мировой знаменитостью и двумя парнями, которых совсем недавно и за людей не считал, но теперь, вроде как, может даже называть их друзьями. Это не такая дружба, как с Хосоком и Чедом. Хосок редко искренне улыбался, а встречи их, если не сопровождались фильмами, приставкой или компанией других ребят, проходили в тишине, за распитием алкоголя и редким обсуждением насущных проблем. Скорее напоминает посиделки старушек из всех тех фильмов, что они успели увидеть, но по-другому было никак. Чон верил, что они знают друг друга наизусть, узнавать просто нечего, говорить больше не о чем, но друг в друге они по-прежнему нуждались. Иначе все трое сейчас бы находились там же, где и Чонгук.

– Так для чего я, собственно, тут? – наконец задает вопрос Сокджин, когда ему приносят его капучино «за счет заведения». Быть точнее – за счет Чимина.

– Я все объясню, только дождемся учителя Кима, – констатирует Тэхен, проверяя мобильный на наличие сообщений от Намджуна. Все-таки не зря он тогда переписал его номер из мобильного Чона.
Яндекс.Директ
Закажите имиджевый фильм

– Ого, Учитель? – Джин моментально словно оживает, – горячий?

– Для тебя даже слишком, – усмехается голубоволосый, – не твой типаж, знаешь. Лучше попытай удачи с той официанткой.

– Ты себя слышишь? Что значит не мой типаж? Тем более, если он очень горячий, – Ким самодовольно вздергивает брови.

– А то и значит. Он задавит твоего внутреннего доминанта, ты и не заметишь, – парень отпивает немного от принесенного ему американо.

– Что? Ты это сейчас об учителе Киме? – откровенно смеется Чонгук, – он же добродушный тюфяк, у него на лбу это написано!

– Ты совсем ничего не смыслишь с сексуальности, – цокает языком Чимин, – уверен, Ким Намджун совсем не так прост, как кажется.

– А тебе то откуда знать? – Чон хмурится.

– Наверное, он ведет у меня английский, нет?

– Так ты из нашей школы? – У Чонгука буквально перед глазами проплывает какая-то сцена, за которую не удается ухватиться. Все-таки, он видел Чимина раньше. Вот только где.

– Доброе утро, – Пак закатывает глаза и разочарованно вздыхает.

– Так, погодите, он хоть не старик? – вновь встревает Джин.

– Все не уймёшься. Еще старее чем ты, – усмехается Пак, – но выглядит куда лучше тебя, придурок.

– Думай, что говоришь. Я, если ты забыл, модель мирового уровня, – Ким горделиво вздергивает нос.

– Он говорит чепуху, хён. Ты очень красивый, – мило улыбается Чонгук, наблюдая, как Чимин грозно хмурится, толкая его ногу своей под столом.

– Почему в его адрес это звучит как комплимент!? – за шуточной перепалкой, никто из парней и не замечает, как Тэхен поднимает руку, подзывая кого-то.

– Потому что Сокджин-хён особенный, – Чонгук безразлично пожимает плечами, после чего давится воздухом, ведь Ким старший притягивает его голову к своей груди, крепко сжимая.

– Вот это я понимаю, мой мальчик. Ты мне уже нравишься. А тебе, Пак Чимин, стоит поучиться уважению у это…– И теперь уже воздухом приходится давиться Джину.

– Доброе утро, ребята – натянуто улыбается Намджун, подошедший к их столику совсем незаметно– не хочу даже знать, откуда у тебя мой номер, Тэхен.

– Спасибо что приехали. Это очень важно, – Тэхен усмехается наблюдая, как Чонгук выбирается из хватки замершего старшего.

– Ну да, я понял это по количеству восклицательных знаков в сообщении, – Учитель непринужденно усаживается между Тэхёном и Чимином, поправляя и без того идеальную укладку. – Не ожидал увидеть тебя так скоро, Чонгук. Неужели, уже прощаемся?

– Что? – Чонгук непонимающе вылупился, но на него, кажется, совсем не обратили внимания.

Сокджин откровенно пялился. Он не понимал, зачем в выходной день надевать белую рубашку, тем более настолько вызывающую. Нет, будем откровенными, это просто белая рубашка свободного кроя, на вызывающем молодом человеке. Простая расстёгнутая верхняя пуговица, открывающая вид на вызывающую шею. Простые рукава, закатанные по локоть и представляющие свету вызывающие предплечья. Учитель Ким, коим его представили, весь из себя один огромный вызов. А Сокджин обожает принимать вызовы. Именно поэтому, когда в ответ на заинтересованный взгляд Намджун вскидывает одну бровь, Джин лишь мило улыбается, вытягивая вперед руку.

– Ким Сокджин, брат Тэхена и по совместительству лицо с обложек брендовых журналов.

– Не переживайте, я узнал. Ким Намджун, учитель английского в школе Тэхена, – Джун отвечает на рукопожатие относительно равнодушно, в то время, как младший старается сжать руку немного крепче. Он здесь сильнее, так-то. – Так в чем, собственно, срочность?

– Мне негде жить, – прямо в лоб заявляет Чонгук, – Отец отказался оплачивать аренду за квартиру, в которой я живу.

– И что ты собираешься делать? – со странной ноткой недоверия уточняет Намджун.

– Устроюсь работать в это кафе. Чимин сказал, что платят немного, поэтому мне нужно искать другое жилье.

– Да, а с этим вам, как старшим, будет разобраться проще, – Ким с надеждой смотрит то на учителя, то на брата, который одобрительно кивает, в отличии от первого.

– Это сумасшествие, Чонгук, – Намджун отрицательно машет головой, – ни один арендодатель не станет сдавать квартиру подростку.

– Но раньше ведь сдавали? – Чон недоволен, он рассчитывал на поддержку.

– Это совершенно другое. Тогда за все платил твой отец. А сейчас ты будешь пытаться убедить взрослых и повидавших сотни мошенников людей, что ты, в свои семнадцать, будешь исправно за все платить?

– Но это ведь не проблема, – Джин гордо приподнимает голову, поправляя прическу и беря в руки телефон, – у меня есть один не очень приятный знакомый, который готов сдавать комнату кому угодно, лишь бы тот следил за Холли в его отсутствие.

– Кто такая Холли? – тут же уточняет Чон. – Не уверен, что я готов сидеть с детьми.

– Дурашка, это его собака. И, кстати, мальчик.

– И все же, это ненормально, – Намджун слегка повышает голос, нагнетая обстановку. – Кому ты собрался писать? Ты вообще понимаешь, что ему всего семнадцать?

– Во-первых не повышай на меня голос, – моментально приняв серьезное выражение лица, Джин устанавливает с учителем длительный зрительный контакт, – а во-вторых, что еще ему делать? Остаться на улице?

– Вернуться к родителям.

– Учитель Ким, – Чонгук становится не менее серьёзным, создавая вокруг себя уже знакомую старшему леденящую ауру. А вот для Тэхена и Чимина это становится не самым приятным сюрпризом. – Я, вроде, ясно выразился, когда сказал, что не собираюсь ехать к отцу. Не теперь точно.

– А что изменилось, Чонгук? Разве ты не видишь, что с каждой секундой тебе все хуже!?

– А, как по мне, ты сейчас лишаешь его шанса, – Джин одаривает учителя смиряющим взглядом, следит за тем, как на его лице мешается беспокойство, разочарование и некий испуг, после чего снова кокетливо улыбается. – Я написал, что к нему подъедут завтра в районе полудня. Раньше не приезжайте, не бесите парня.

– Ладно, – поджав губы, Намджун кивает, – хорошо. Я все еще считаю, что это безумная затея, но, Чонгук, ты ведь знаешь, да? Если будут какие-то сложности, можешь обращаться ко мне.

– Знаю, – Гук облегченно улыбается.

– Тебе не кажется, что мы мешаем их семейной идиллии? – Пак делает вид, что говорит Тэхену по секрету, но выражается намеренно громко.

– Они знакомы от силы полчаса, какого черта? – так же наигранно «шепчет» Тэхен.

– Говорю же, Чонгук и с тобой это проделал! Он что-то задумывает.

– Отвалите, придурки, пока порчу на вас не навел, – Чон обиженно дует губы.

– Мне кажется, вам пора все-таки, поговорить с мамой Чимина, – Джин откидывается спиной на кресло, следя за тем, как подростки переглянулись, кивнули друг другу и встали со своих мест, прощаясь. В ответ Ким лишь прикрыл глаза, возвращая свое внимание явно недовольному учителю, встающему из-за стола. – Намджун…

– Какие-то проблемы? – Ким остановился у стола, окидывая оценивающим взглядом и наблюдая, как старший оставляет на столе пустую кружку из-под кофе и плавно встает со своего места.

– Ты на машине?

– Нет, на такси. А что?

– Пойдем, я подброшу, – Сокджин довольно усмехается, подхватывая с вешалки свое пальто.

– Не стоит.

– А я настаиваю.

Намджун подавляет в себе смешок. Ким откровенно забавный со всеми своими попытками показать свое превосходство. Словно Джун дурак и не понимает, почему ему в глаза смотрят так пристально, от чего ноги старшего так неожиданно стали настолько длинными, что касались его ног, сужая личное пространство. Непонятно, правда, зачем Джину это. Он и без того гораздо выше него по статусу, значительно симпатичнее и, возможно, чуточку увереннее в себе. Но, видимо, на то он и модель – творческая личность и все такое. У них свои заскоки.

Машина у Сокджина дорогая, но не такая уж и впечатляющая, Джун в жизни видел и круче. Но то, с каким видом русоволосый усаживается в нее впечатляет. На его фоне железяка меркнет. Ким блистает изнутри, излучает неимоверную уверенность в себе, природную силу и сексуальность. А Намджуну смешно, на самом-то деле, ведь совсем не понятно зачем все это представление. Хотя, нельзя отметать тот вариант, что по-другому модель и не может.

– Какой Чонгук в школе? – неожиданно посреди дороги, весь такой идеальный Ким Сокджин завязывает беседу. Довольно специфичным способом, если честно.

– Чонгук? Теперь уже даже не знаю, – Намджун тормошит волосы на голове, позволяя подпорченной ветром укладке окончательно распасться. А что об этом думает засмотревшийся Сокджин? Сексуально. Чертовски.

– Я узнал о нем, когда Тэхен прислал мне его фотографию и приблизительные данные, чтобы я нашел его. Честно, Тэ даже не объяснил мне, кто этот Чон Чонгук такой. Возможно, дело было в том, что мы были немного… в соре, – Ким с усмешкой прикусывает губу, ни то от смущающих воспоминаний, ни то от понимания, что это должно понравится. Всем нравится. Потому что губы – это достоинство Ким Сокджина номер один.

– Не скажу, что раньше они были друзьями. А о пропаже Тэхен узнал только потому что я звонил ему и спрашивал о Чонгуке. Насколько мне известно, он подрался с одним парнем в школе, после чего перестал отвечать на звонки, а дома его не было.

– А какой он ученик?

– О чем ты?

– Я уже понял, что он довольно проблемный и странный подросток. Но что на счет уроков и отношений с учителями? Какой он ученик?

– Раньше он был… Пугающим. Мне правда было страшно, что я, в свои тридцать четыре, не смогу справиться с мальчиком подростком. Когда я только пришел работать в его школу, он словно был властнее самого директора. Ты бы видел с какой неприязнью и страхом она рассказывала мне о нем.

– А ты? Ты ненавидишь Чонгука?

– С чего ты взял? – Намджун искренне недопонимает, но где-то внутри сердце слегка дергается.

– Ты запретил Тэхену с ним общаться, прекрасно понимая, что он может помочь Чонгуку справиться с проблемами.

– Откуда ты знаешь про запрет?

– Что, серьезно!? – Ким мгновенно засиял, довольно заулыбался и откинул голову на мягкую обивку сиденья, – я просто предположил, после твоих слов, что не хочешь знать, откуда у Тэхена твой номер. А ты сам подтвердил. Классно, да? Меня Чимин научил, он постоянно ловит меня на этом.

– Это не правда. Я не ненавижу его, не думаю, что этот ребенок вообще заслуживает ненависти. Но, думаю, ему будет лучше, если он вернется к родителям. Ему, в конце концов, всего семнадцать! – Намджун совсем перестает контролировать себя, повышая голос и выглядя, как раскудахтавшаяся, недовольная курица.

– Но разочарование на твоем лице, когда Чонгук решил бороться за самостоятельность. Ты так настаиваешь на возвращении к родителям. Ты знаешь что-нибудь о семействе Чонов? – Джин смотрит на учителя и постепенно умирает. Нельзя быть таким харизматичным, нельзя выглядеть одновременно таким горячим и забавным. Таким как Намджун просто нельзя быть, они ведь окончательно обезнатураливают одного из самых горячих мужчин мира.

– Ничего не знаю, но не думаю, что там все настолько плохо, что лучше в семнадцать пойти на работу и снимать комнату у незнакомого человека, вместо того, чтобы заниматься учебой. Тем более теперь поблажек у него точно не будет, – старший слегка трясет головой и отворачивается, словно прячась от взгляда Сокджина.

– Расслабся, мне плевать, что на самом деле вас связывает, – Джин смеется и, не отводя взгляда от дороги, продолжает, – меня гораздо больше волнует, насколько ты сейчас горячий.

– Что? – откровенно рассмеялся Намджун, до последнего воспринимая все как шутку. – Раз на то пошло, смотри как могу…

– Ну давай, – Джин лишь проглатывает окончание фразы, замечая, как старший расстёгивает еще две пуговицы на рубашке, зачесывает рукой волосы назад и с усмешкой тяжело выдыхает. А от того, чтобы потерять управление спасает только оповещение навигатора о том, что они приехали в нужное место.

– Выдохни, ты переигрываешь, – лишь ради приличия Джун застегивает одну пуговицу и уже выходит из машины, – спасибо, что подбросил.

Не то, чтобы Намджун дурак, совсем нет. Просто все это выглядит до безумия глупо. Ему уже за тридцать, он учитель в школе, пусть и приятной внешности, буквально взглядом, пославший к черту Джина еще при встрече, а тот увязался за ним, как бабочка за истекающим кровью. Сокджин красив, об этом знает вся страна и не только. Он влиятелен и обаятелен, от чего его внимание действительно скорее смешит, нежели льстит. Он и ведет себя как последний прямолинейный идиот с зашкаливающим чувством собственного величия, так еще без конца пытается добиться своего превосходства (что даже начинает бесить). За то недолгое проведенное вместе время даже захотелось поставить пару раз на место, но слишком лень, так еще и поведение это, может оказаться лишь первым впечатлением. Зачем изначально портить с человеком отношения? Намджун не знает, а вот Сокджин, похоже, в курсе, судя по его действиям.

– Это не та благодарность, на которую я рассчитывал, – слышит Намджун из-за спины за секунду до того, как его силой разворачивают и чмокают в щеку, лукаво улыбаясь и смотря прямо в глаза.

– Мне кажется, кое-кто доигрался.

Сокджин понимает одно — одним движением он изменил все в корне. Он изменил плотность воздуха вокруг, изменил отношения Намджуна к себе, поменял их ролями. Он заставил мягкий и дружелюбный взгляд старшего смениться на пронзающий душу, заставил заиграть желваками, заставил чертят в глазах заплясать в своем хаотичном танце. Инстинктивно младший сделал шаг назад, чего точно делать не стоило. Шаг за шагом, еще один и еще, пока он не упирается спиной в дверцу собственной машины. А Намджун все смотрит, смотрит прямо в глаза, смотрит не отрываясь. Честно, в эту секунду хотелось лишь пискнуть как крыса и спрятаться в ближайшую конуру. Да и в принципе, хотелось бежать и даже плевать было, насколько жалко он будет выглядеть.

– Может хотя бы не здесь? – хватаясь за последние капли собственной гордости, Сокджин отшучивается. Но уже в следующую секунду напряженно набирает в легкие воздуха, ведь старший опирается руками на машину по обе стороны от тела младшего, лишая возможности сбежать.

– На что ты рассчитывал? – голос Кима старшего стал низким, тихим, пробирал до костей, не давая отвечать спокойно, без этого глупого волнения.

– Всего на одну ночь, – собираясь с мыслями Джин выдавливает заинтересованную улыбку, хотя, быть честным, сейчас хотелось сдаться. Не хотелось больше оставаться сильным, не хотелось находиться выше, не осталось желания доминировать. Только сдаться. Сдаться улыбчивому тюфяку Ким Намджуну. Чимин ужасно проницательный.

– Прямо сейчас моя дочь может наблюдать за нами в окно, – Намджун видит, как парень перед ним непонимающе бегает глазами по его лицу, – Дочь которую я с трудом убедил, что с ее мамой мы разошлись по обоюдному согласию. Сейчас мы живем так счастливо, знаешь, – Намджун проговаривает последнюю фразу на ухо, почти мурлыкая.

– Зачем ты говоришь это? – Джин промаргивается, чувствуя, как на ногах поджимаются пальцы.

– Неужели ты думаешь, что я променяю счастливую семью, – учитель слегка отодвигается, приподнимая голову Джина за подбородок, – на шлюховатую модельку вроде тебя? Такой жалкий.

– Да как ты смеешь… – младший тяжело задышал и забегал глазами по мужскому лицу, ощущая, как в груди смешивается злость и обида.

– Смею говорить тебе правду, Ким Сокджин? На будущее, не верь первому впечатлению, – Намджун почти незаметно поднимает уголок губ в усмешке, после чего проводит большим пальцем по пухлым губам модели.

– Отойди от меня, – и на эту микросекунду, когда Сокджин не сдерживает печали в голосе, Намджун чувствует свою вину, но, в целом, достаточно быстро находит способ ее загладить.

– Твои губы действительно красивые, – Джун на секунду улыбается, после мягко, почти невесомо и задерживаясь лишь на кротчайшее мгновение, прикасается губами к чужим губам. Джину все еще обидно, но ноги чуть не подкосились, отрицать глупо. – Утешительный приз проигравшему. Не плачь сильно, когда вернешься домой.

– Да кто ты такой вообще, – Сокджин презрительно хмурится, поджимая губы и, совсем слабо, не заставляя даже дернуться, толкает старшего в плечо.

Но Намджун отходит сам, вновь мягко и даже по-глупому улыбается, машет рукой и говорит что-то вроде «хорошей дороги» младшему, закрывающему за собой дверь в машину. Намджун просто не любит, когда его недооценивают, когда пытаются принизить, а еще хуже – когда его хотят оформить в собственность. Не для того он живет во время, когда каждый способен отстоять свою независимость. Но губы у Джина действительно красивые.
Яндекс.Директ
Закажите имиджевый фильм

***

– Ну что? Как там? – подскакивает с места Тэхен, когда открывается дверь кабинета матери Чимина и оттуда показывается сам Пак.

– Я в очередной раз убедился, что меня бесит этот гаденыш, – Чимин фыркает.

– Нет же, хён, ты лишь убедился, что я лучше тебя, – Чон, вышедший из-за спины старшего, показал ему язык.

– Что вы, два придурка, несете вообще? – Тэхен волнуется, ведь действительно не понимает, смеяться ему или сопереживать.

– Она взяла его работать на баре! На баре, понимаешь!? – Чимин злобно дует губы, видя, как лицо Кима расслабляется и расплывается в улыбке, – Я не понимаю, как ты вообще умудрился пройти курcы и получить удостоверение бариста в шестнадцать?!

– Я пошел туда за компанию с Хосоком и Чедом. Правда в силу возраста пришлось заплатить вдвое больше, но не это главное! – Чонгук горделиво вздергивает нос.

– Когда твоя первая смена? – насмешливо спрашивает Тэхен.

– В понедельник, а что?

– Чимин, ты уже показывал, сколько всего ему придется выучить к понедельнику?

– Что? – Пак непонимающе хмурится, пока до него не доходит. – Точно! Подойди к той девчонке у бара, она даст тебе всю нужную макулатуру.

– Разве мне нужно знать что-то кроме меню?

– Что ты, там совсем немного. Но нужно знать все и обязательно, – довольный разочарованием младшего и предвкушая как он увидит целую стопку бумаг, с сотнями непонятных слов, которые ему самому когда-то пришлось заучить, он толкает Чона к бару, а тот и не сопротивляется. До сих пор не понятно для чего все эти знания нужны, но не это главное.

– Почему ты так к нему относишься? – в лоб спрашивает Тэхен, когда Чонгук оказывается достаточно далеко, чтобы ничего не услышать.

– Тэхен, – Чимин тут же принимает сожалеющее выражение лица, – просто потому что он – Чон Чонгук. Ты понимаешь это?

– Но ты же видишь, что он совершенно другой, – Ким недовольно хмурится, – не такой, каким ты его считал.

– Да я уверен, что он прикидывается! Он несколько лет смог дурить всю школу нарисованными на лице пятнами и цветной линзой, думаешь ему трудно надурить наивного дурака вроде тебя? – в глазах искреннее сожаление, что безумно давит, – Я не знаю, что заставляет тебя находиться с ним Тэхен, но ни к чему хорошему это не приведет. Чонгук жестокий, а я не хочу, чтобы тебя снова сломали.

– Он не Хосок, Чимин. Он не такой, как же ты не понимаешь.

– Я просто смотрю на ситуацию здраво, Тэхен. Я вижу, что он что-то для тебя значит, поэтому помогаю ему. И мы будем с ним некоторое время, но только до тех пор, пока он уверенно не станет на ноги.

– Почему ты такой?

– Потому что дорожу тобой. Просто прими тот факт, что мы с ним распрощаемся совсем скоро. Не привязывайся к тому, кто изначально собирается тебя бросить, – Чимин слегка раскидывает руки в стороны приглашая в свои объятия.

– Все равно, я буду надеяться, что ты ошибаешься, – Тэхен обнимает друга безоговорочно.

– Можешь надеяться, но с Чонгуком все равно придется распрощаться, как с простым знакомым.

– Но я ведь могу называть его другом?

– Мы оба можем, – Пак слегка похлопывает Кима по спине, отстраняясь.

Еще несколько секунд они просто смотрят друг другу в глаза, после чего тишину разрушает недовольный вздох Чонгука, что вернулся жаловаться на количество обязательной к изучению информации. А Тэхен, пусть и улыбается, пусть даже Чонгук ничего не замечает, слегка трескается. Пусть он и почувствовал себя важным, но кто ему сказал, что это на всю жизнь? Так, забава на пару недель, а потом придется снова вернуться в состояние тени. Снова осознать, что ты ничего не стоишь, что внутри пустота, да и снаружи все так же ничего интересного. Придется вновь вернуться к тайной ненависти каждой клеточки своего существа.