Остановившись неожиданно у служебной двери, толкнула и попала в небольшой коридор. Халима поднялась по лестнице и едва приоткрыла еще одну дверь, удивилась с порыва ветра, подувшего в лицо. Стерев с лица слезы, с большей уверенностью шагнула на крышу отеля.

Глубокой ночью жизнь в любом городе и стране была иной. Халима обняла себя за плечи, шагая по длинной широкой крыше. Окружавшие отель небоскребы горели тысячами огней в окнах. И грустно улыбнулась, задаваясь вопросом: а много ли радости в домах этих домов? Сколько жизни прячут в себе эти красоты под покровом ночи?

На мгновение разговор в номер отеле бабушки был забыт. Халима судорожно вздохнула и прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки жизни Мадрида. В голове прояснилось, стоило отпустить ту боль, от сказанных слов и обвинений по ветру, который унесёт их в никуда, растворив в воздухе.

- Халима, - мягкий голос заставил ее распахнуть глаза.

Наверное, у нее уже галлюцинации. Это, возможно, из-за высоты. Он не мог последовать за ней сюда. Не мог видеть сейчас в таком виде. Да, так и есть. Даже его голос был мягок из-за того, что у нее помутился разум. Халима отмахнулась и вновь переключилась на город, распростертый как на ладони.

- Если ты не будешь аккуратна, то поранишься о те коробки, - произнёс вновь знакомый голос.

Наконец, Халима осмелела настолько, чтобы повернуться. Это не было сном или ее галлюцинациями. Он не сменил свою одежду, как и она сама. Мужчина с невозмутимым лицом прошел мимо и присел на деревянные коробки, прислонившись плечом о небольшую трубу.

"Не смотри на него так, Халима! Отвернись и сделай вид, что вы хорошие приятели", - подумала девушка и встала вновь на прежнее место, боком к нему.

- Я искал тебя, - сказал мужчина после продолжительной тишины.

- И зачем? - спросила Халима, глядя на самый высокий небоскрёб.

- Тот фотограф показал мне...

- Фотографии в Instagram. Да, уже знаю, - оборвала его безжизненным голосом Халима.

- Ты расстроена, - невозмутимо бросил он, вглядываясь и изучая долгим взглядом ее лицо.

- Может быть, - усмехнулась горько девушка, сжав сильнее руки на плечах.

- Я шел к себе, когда заметил, что ты вышла из номера... и поднялась сюда.

Халима прекрасно поняла, что он умолчал о том, как она вышла оттуда: со слезами и рыданиями. Что было больше удивительно, это то, что последовал за ней и сейчас находился тут. В паре шагов и разговаривал с ней так, словно не было и тех долгих лет...

Чуть повернув к нему голову, встретилась взглядом.

- Я в порядке. Можешь вернуться в свой номер. Если ты хотел просто побывать на крыше, я покину эту часть, чтобы не мешать, - предложила девушка.

- Ты только что прогнала меня? - недоверчиво уточнил мужчина.

- Нет. Я хочу побыть одна. Прости, если ты понял иначе, - покачала головой девушка. - Я пойду. Меня будут искать.

Намереваясь трусливо сбежать, Халима обошла очередную колонну, состоящую из коробок, но не учла того, что Малик встал с той резкостью и быстротой, которой не ожидала от кого-то с таким ростом и телосложением. Запрокинув голову, едва не шагнула назад от его силы, исходящий волнами.

- Когда я жил в Японии, там было одно выражение и оно звучало так: однажды остался один - навсегда одинок. Одиночество несет разрушение, - сдержанно отметил Малик.

- Прекрасно сказано, - грустно улыбнулась девушка, прекрасно поняв смысл этой фразы. Вот откуда понимал ее Малик было иным вопросом. И она была не настолько смелой, чтобы задать его.

- Ты не должна расстраиваться из-за никчемных фотографов, которые отнеслись к тебе неуважительно и не должна оставаться одна, - добавил Малик.

- Ты... ты веришь, что это не я просила? - от радости и благодарности Халима не смогла сдержать своей реакции.

- Я видел твое лицо, когда тот подошел к тебе. И я наблюдаю сейчас за тобой. Если это тебя расстраивает, что плачешь, я потребую удалить те фотографии.

- Не стоит. У тебя будут неприятности.

Малик пожал плечами, будто это было пустяком. Тронутая до глубины души Халима прикусила губу. Было запретно говорить с ним, здесь, на крыше. Слова Айши вновь повторились в голове: "И вокруг Малика не вертишься? Думаешь, я не вижу?"

Стыдливо покачав головой, отошла от него в сторону и села на коробку. Она отстранилась от него раньше, чем Малик увидел бы в ее глазах куда больше, чем просто благодарность. Мужчина остался на своем месте.

- Что ты видишь, когда смотришь на эти дома? - вдруг спросил он.

- Жизни, - вырвалось у нее и заметив приподнятые брови, добавила: - Какая она у них. Кто-то пришел с работы, кто-то учится, кто-то спит. Это даже здорово представлять какая она у них, эта жизнь.

- Иллюзия наблюдения, - усмехнулся Малик. - Когда я смотрю на эти дома, то вижу лишь ошибки в постройке, из-за чего они могут рухнуть или раньше времени начнут портиться, сыпаться.

- Это... так по сдержанному... - не нашлась в ответе Халима.

Малик усмехнулся и продолжал смотреть на дома.

- Только ты так могла назвать мою позицию в этом.

- Ты не веришь, что у них может быть жизнь, полная и радостей и печалей?

- Я ни во что не верю, Халима. В этом дело. Я вижу лишь здание, а ты - то, что скрыто от моих глаз.

Как так получалось, что в его присутствие всегда у нее не хватало слов? Он мог лишить речи своей отстранённостью и холодными взглядами. Может, это лишь она была настолько мечтательной и погруженной в чужие жизни, ведь ее принадлежала не ей.

Молчание между ними ощущалось комфортнее разговоров с членами семьи. Халима оценила то, что он остался и не пытался узнать подробностей почему она плакала и почему здесь. Ожидая, когда Малику надоест нянчиться с ней и вернется к своей эффектной девушке, Халима прислонила голову о коробку.

К сожалению, мечты всегда будут оставаться мечтами. Он пришел сюда лишь из-за того, что считал ее слабачкой и пожалел. Чего она меньше всего ожидала, так того, что неожиданно Малик пересек расстояние и встал перед ней. Мужчина наклонил голову.

- Ты говорила, что представляешь жизни. Как насчёт игры?

- И какой же?

- Мы прогуляемся и будем указывать на дома. Кто придумает более нелепую историю, тот выиграл.

- А проигравший?

- Хм... Даже не знаю. А у тебя есть идеи?

- А как насчёт правды? Тот расскажет одну тайну.

Малик улыбнулся. Халима даже перестала думать, что вся их затея это абсурд. Черт возьми, Малик улыбался! Уже второй раз на ее памяти.

- Желаешь узнать мои грязные секреты?

- Ровно настолько же, сколько поведать свои. Так что, нет.

Халима ответила это резко, но вышло словно поддразнивание. И шокированная собственным ответом, коротко рассмеялась. Мужчина предложил руку, и она поколебалась. Коснувшись кончиками пальцев до его, позволила поднять себе. Не понимая к чему все это ведет и что за игру вел Малик, девушка все равно последовала за ним. Он указал на первый дом и начал сам.

За короткие минуты Халима пришла к окончательному мнению, что ему не хватает красок во многом. Малик на все смотрел серьезно и даже порочно. Все его рассказы о жизни в домах были сухими и ненасыщенными. И девушка узнала две его тайны: он ненавидел оранжевый цвет и книгу Собор парижской богоматери.

- Вон в том доме мог жить профессор. Вглядись, там серые стены, - Малик прижался к железным воротам.

Халима наклонила голову и всмотрелась в очертания украшений.

- А мне кажется там живет ветеринар. У него картинки с животными и вон там когтеточка. - Халима чуть приблизилась к нему и показала пальцем на вещи

- Ладно, ты победила. Еще одна правда? - вздохнул обречённо мужчина и повернулся.

Искра. Вот что ощутила Халима, когда его плечо коснулось ее груди. Она находилась прямо позади него и стоило развернуться, как их тела соприкоснулись. Учащенное биение сердца девушки взлетело. И она чуть не вскрикнув от вспышки страха и чего-то еще, попятилась. Но вовремя обхватившая мужская рука за талию, предотвратила возможное падение.

"Я чуть не стала блинчиком на асфальте" - рассеянно пронеслось в ее голове.

Подняв руки, она положила их на его плечо с целью оттолкнуть. Но весь план полетел к чертям, стоило ощутить исходящие от него тепло. Вглядываясь в его интенсивные янтарные глаза, не смела дышать в его руках. Ощущая себя мышью, пойманная львом в его когтях.

Мужской парфюм был головокружительнее той высоты, на которой они находились. И Халима даже краем глаза видела, как снизу проезжают машину. Он медленно выпрямился, не выпуская из объятий.

Паника начала проявляться, когда прошло легкое удивление. Ее глаза расширились, и пальцы перестали впиваться в его мускулистые руки.

- Отпусти меня! - прошептала девушка, обмякнув в его руках.

- Ты едва не сорвалась с крыши! - повысил голос мужчина, он лишь усилил хватку и положил одну руку на ее спину.

- Выпусти меня! - страх окончательно выбил ее из состояния спокойствия, словно активировав агрессию. Отталкивая его, лишь заслужила то, что он прижал к груди ее кулаки.

- Успокойся! Ты продолжаешь причинять себе вред, - прорычал он, борясь с ней.

Одна слеза покатилась по ее лицу, и девушка запрокинула голову. Тело трясло. Она боялась лишь того, что увидит его лицо и разочарование. Их взгляды перекрестились. Малик без труда удерживал ее, но медленно кивнул и его руки исчезли с талии. И Халима даже не сожалела нисколько о том, что он отпустил ее. Может быть он был другом из детства, но он оставался мужчиной. Тем, кем был сильнее и мог причинить боль...

- Что с тобой? - сузил глаза мужчина.

- Ничего, просто... Я ухожу. Спасибо за игру и компанию... Прости... - заикаясь произнесла девушка, желая сгореть от стыда того, что натворила. И смотрела на свои руки.

- Ты не спросила ни разу почему я тут, - напряжённым голосом сказал он.

Девушка была слишком занята тем, чтобы не податься в омут "грязных " воспоминаний, которые ожили даже рядом с тем, которого считала всегда своим спасителем. Запрокинув голову резко, обомлела от отстраненности в его глазах.

- Последняя правда на сегодня. - Холодно изрек он. - Моя старшая покончила с собой, выпрыгнув с шестого этажа.

Его сестра... Фэнин! В голове Халимы его слова прояснили густой туман тьмы. Своей правдой он будто провёл светлым клинком по ее разуму, наполненному чернью.

Халима не особо интересовалась сплетнями. Но даже до ее ушей дошла история о девушке, которая покончила с собой после брака и потери совсем маленького сына.

- Она всегда искала темные и одинокие места, чтобы побыть одной. Мне было десять, когда ее не стало. Она говорила мне: тишина успокаивает меня, в ней я обретаю покой. И однажды, когда у Амины было день рождение, никто не заметил того, как она ушла. Никто не искал ее. Фэнин оставили одну, наедине с этим покоем, но оно не спасло ее, а лишь сгубило.

Желание прикоснуться к нему и утешить было столь велико, что Халима спрятала свои руки. Она вновь едва не заплакала. Почему она такая дура и испортила все между ними? Как теперь говорить с ним, вести себя?!

- Я вижу в ней тебя, Халима. Ты очень напоминаешь мне ее. С самого детства. И я не хотел бы... чтобы ты закончила, как она, - закончил он с каменным лицом.

Эти слова были выстрелом в ее голове. Так вот причина того, по которой он всегда держался подле нее, почему помогал и утешал... Он видел в ней сестру. Свою погибшую сестру. Она напоминала ему ту, кого нельзя было уже никогда спасти.

Сестра. Не друг. Сестра, не девушка. Сестра, а не любовница. Халима ощущала, будто он вырвал ее сердце и бросил через плечо. Наконец, правда открылась. Девушка улыбнулась ему, скрывая за ней свою боль. Жизнь с отцом научила ее прятать не только синяки и раны, но даже эмоции.

- Спасибо. Большая честь, что твоя защита столь огромна. Но я не ищу в тишине покоя. Я не она. Ты не обязан больше "спасать" меня.

Каждое слово выговаривалось с трудом, но именно это имела в виду девушка. Ей не нужен мужчина, который видит в ней сестру. Это означало обреченный союз. Он никогда не взглянет на нее иначе и даже теперь Халима понимала его действия в прошлом. Все карты были вскрыты.

Не дав ему больше ничего добавить, Халима трусливо сбежала. Опять. Ей и вправду было суждено родиться, чтобы убегать от всего.

Вбежав в номер Хадижи с залитыми лицом слезами, застала Мэдэна и Хадижу за просмотром фильма. Парень вскочил сразу же, а Хадижа опрокинула тарелку с клубникой. Подруга перепрыгнула через диван и оказалась рядом мгновенно.

- Что случилось? - спросил Мэдэн.

- Ли, пойдем ко мне, - произнесла Хадижа и обняла подругу. Но та не сдвинулась с места. Мэдэн обеспокоенно взглянул на сестру. Та качнула головой в сторону двери. Он упрямо встал в позу, сложив руки на груди.

Хадижа с трудом заставила Халиму войти в свою комнату и усесться на кровать. И спрятав лицо в руках, поделилась абсолютно со всем. Уже лежа на боку, икая и перестав плакать, девушка прошептала:

- Я даже не могу вынести мужское присутствие, не то, что прикосновение. А Малик... я должна была догадаться, что у него ко мне братские отношения.

- Все не так уж и плохо, Ли. Я уверена, что мы найдём из этого выход, правда? Мэдэн обещал мне кое-что. Только не плачь, птенчик. А то и я начну. Не хочу разбить свою карьеру бесчувственной грубиянки.

Хадижа легла рядом и обняла, положив голову на ее плечо. Обе девушки прикрыли глаза. У каждой на сердце имелись свои едва зажившие раны, которые были нанесены и их шрам будет преследовать до самой смерти.

- Ты все еще испытываешь к нему что-то? - очень тихо поинтересовалась Хадижа.

- Не знаю... Я твердила себе, что не способна после всего на... что-то такое чистое. Хади, у меня непорядок в голове. Иногда я чувствую ЕГО присутствие в доме. Даже на улице, мне, кажется, что он следит за мной по сей день, - поделилась одной из тайн девушка, игнорируя тихий всхлип подруги.

Хадижа отодвинулась от нее и села, глядя на нее со злостью.

- Ли, ты не должна больше бояться его! Этот кусок дерьма не приблизится к тебе. Дживан не позволит, и я, - свирепо ответила подруга.

- Я напугала Малика... - глядя пустым взглядом на покрывало прошептала Халима, вспомнив, как запаниковала при их коротком контакте.

- Это он не должен был трогать тебя. Вот и все, - отрицательно изрекла Хадижа и сместившись, наклонилась к девушке. - Не вини себя, ясно? Тебе лишь нужен врач.

- Ага, конечно. Отец никогда не позволит никому узнать, что случилось тогда. Он и этого врача убьет, лишь бы тот не заговорил и меня закопает заживо. Он мне часто говорил: ничто не должно быть дороже имени и чести.

- Во имя всех святых! Он такой мудак! Тебе нужна помощь, разве он не понимает...

- Я не хочу тоже... Вновь вспоминать и переживать этот ад...

Халима зажмурилась от скользких отрывочных кадров из прошлого. Даже объятия Хадижи не принесли ей сейчас покоя и мучения не прекратились.

"Не смей. Не держись за эти дни. Ты пыталась. Ты сопротивлялась. И ты не сломалась" - пронеслось в ее голове, больше похожим на звонкий и одновременно нежный голос матери, который сохранился в памяти еще с детства.

***

Эту ночь Халима провела в номере Хадижи. На утро девушка встала раньше подруги и вышла в гостиную. Мэдэн входил с огромным подносом. Он взглянул на нее с опаской и мягкостью.

- Доброе утро, - пробормотала Халима неуверенно.

- Доброе утро. Это вам. В красной кружке латте, как ты любишь. А в голубой для Хадижи. Садись сюда, - кивнул на маленькое кресло рядом со столиком парень.

Девушка чуть замялась, но последовала его совету. Он оставил поднос на стеклянном круглом столике и подтолкнул к ней тарелку с фруктовой нарезкой.

- Ты не будешь? - тихо поинтересовалась она, сев и взяв в руки кофе.

- Нет, я уже поел. Приятного тебе, - Халиме показалось, что он чувствует себя еще больше смущённо и неловко, чем она сама.

Дружба с Хадижей означала мириться с присутствием ее старших братьев. Но если остальные двое были шумными и могли отпустить любую шутку, вызвав смех даже у Халимы, Мэдэн отличался от них. Он был куда сдержаннее и что-то в нем заставляло нервничать девушку. Парень в ее присутствие всегда говорил мало и каждый раз убегал. Даже сейчас избегал взгляда и поспешил в свою комнату.

Завтрак с утра прошел для нее в одиночестве и полном спокойствии. Девушка допивала кофе, когда из комнаты вышла Хадижа, зевая и поправляя гриву рыжих волос.

- А эта уже ест, - проворчала девушка и плюхнулась на диван.

- Держи свой кофе. Он, наверное, уже остыл, - протянула ей кружку Халима.

В дверь номера постучали, и две девушки переглянулись. Халима вздохнула. Это была либо бабушка, либо Айша. Она оставила кофе и встала.

- Давай я? - предложила Хадижа.

- Нет, пей, - покачала головой девушка и уже открыла дверь.

За ней стоял Малик. Халима от удивления даже не сразу нашлась в приветствие. Его темные глаза встретились с ее.

- Доброе утро, - произнёс он.

- Доброе. Ты к Мэдэну? Я позову его... - Халима отошла в сторону и уже собиралась пойти за братом Хадижи, но остановилась, когда он покачал головой.

- Я знал, что ты будешь у Хадижи. Халима... - с заминкой сказал мужчина, не двинувшись с места. - Я хотел принести свои извинения. Вчера я мог быть перейти грань.

Халима разрывалась между желанием расхохотаться и заплакать одновременно. Вместо этого она чуть улыбнулась. Малик был в своем репертуаре.

- Не за что извиняться. Вчера не произошло ничего такого, чтобы я расстроилась. Просто... Всего слишком много стало, - ответила девушка.

"Врунишка. Не ты ли залила всю подушку Хадижи слезами из-за его слов?" - спросил в голове ехидный голос, от которого девушка отмахнулась.

Еще одно правило отца, которое она прекрасно приняла со временем: "если не умеешь скрывать свои чувства, заткнись и отвернись". И именно это Халима собиралась сделать.

- Рад слышать, - отозвался мужчина и наконец вошел в номер.

Халима чуть помедлила и после секунды промедления, прикрыла дверь. Хадижа удивленно встала с дивана, когда увидела вошедшего Малика.

- Привет, - поздоровалась Хадижа, не скрывая свое удивление.

- Здравствуй, - отозвался Малик. - А Мэдэн где?

- У себя...

***

Возвращение в номер, который Халима делила с Айшей было именно таким, как и она представляла себе. Младшая сестра за это время ничуть не изменила враждебного настроя. Стоило пройти в номер в свою комнату, как перед дверью встала Айша.

- Где ты была? - спросила злобно она.

- А что тебе до этого? Дай мне пройти, Айша, - теряя терпение ответила Халима.

- Из-за тебя папа приказал нам лететь сегодня же. Они взяли обратный билет, - крикнула злобно сестра.

- Сегодня? - глухо переспросила Халима.

- Да! Ты, идиотка, разрушила все наше путешествие. Надеюсь, что ты довольна!

Не находясь в ответе, Халима как во сне отодвинула грубым движением Айшу и прошла в комнату, закрыв дверь с грохотом. Только там она закрыла глаза и вновь открыла. Вот и случилось. Они летят назад. На Родину. В место, где ее мнение даже в выборе туалетной бумаги не будет учитываться. В место, где даже слишком яркая помада на губах будет обсуждаться в любом доме.

***

"Добро пожаловать домой, Халима" - подумала горько девушка, ступая по аэропорту спустя двадцать часов.

Мимо проходили люди: то женщины, одетые закрыто, суровые мужчины и дети. Испания оставила след на ее сердце, где всем было все равно как ты выглядишь и как одет. Здесь все было иначе.

Как никогда тихая Айша шла рядом и катила свой чемодан. Хмурая бабушка шла впереди всех и лишь Дживан следовал тенью за обеими девушками. У аэропорта их уже поджидали две машины охранников отца. Они забрали у них чемоданы и Халима села в один из автомобилей. Прикрыв глаза, девушка вспомнила как прощалась с Хадижей и та не сдерживая слезы, уверила, что они прилетят через пару дней.

Их вещи были упакованы за полчаса. Халима долго сидела на кровати и глядела на вид Испании, пытаясь запомнить каждую деталь той улицы, с которой было видно все. Чемодан лежал у ее ног, а на коленях старый дневник.

Она не виделась ни с Мэдэном, ни с Маликом. Лишь Хадижа проводила ее и убежала к себе.

Халима вынырнула из воспоминаний, когда машины остановились перед знакомыми воротами. Но она не спешила выбраться из автомобиля. От тревоги у нее засосало под ложечкой. И на сердце была такая тоска, которую не могла никак унять. Дверь с ее стороны открылась и обречённо выдохнув, взглянула еще раз на железные двери, спустив ноги на землю.

В отличие от душной Испании, на Родине уже начинало холодать, ведь приближался конец лета. Айша помогала выбраться бабушке из другой машины. Халима даже не пыталась говорить с госпожой Феридэ. Обида на нее была сильнее любви, которую испытывала к бабушке. Раз бабушка допустила такие грязные о ней, значит, она вовсе не знала ее.

В огромном дворе всюду горели свет фонарей и серебристые гирлянды, которые обожала мама Тамила. Пятеро охранников стояли у особняка. Халима мысленно поморщилась. Как она за такой короткий срок забыла сколько людей охраняли и следили за ней?

Первыми в дом вступили бабушка с Айшей. Замыкала процессию Халима. Попав в холл, Халима ожидала какого-то теплого чувства. Их не было двух недель здесь. И многие говорили: нет места теплее и роднее, чем собственный дом. Но, что, если от этого дома хотелось убежать куда глаза глядят? Что этот дом принес ей так много страданий, что даже камера пыток могла показаться ей безопаснее...

Сняв туфли и надев тапочки, коснулась пальцами до своей куртке, которая висела в гардеробной, прислушиваясь к голосам из гостиной. Мама Тамила что-то говорила Айше и не нужно было видеть, дабы понять: она обняла и поцеловала дочь.

Сердце защемило от грусти. Халиму никогда не обнимет мать. Никогда не назовет ее больше "козочка" и даже не улыбнется. Разве что, в снах. Мама никогда не будет ждать ее дома, где бы она не была. Сморгнув глупые слезы, Халима прошла по коридору и остановилась в проеме. Бабушка уже сидела в кресле. Мама Тамила держала за руку дочери, устроившись на диване. Не было лишь отца.

- Мирьям! Принеси чай и шоколадные пирожные. Моя Айша их любит, - проворковала мама Тамила, убрав волосы дочери с лица. Айша послала матери, возможно, самую искреннюю улыбку, которую когда-либо видела Халима. - И маме зелёный чай с молоком! Живо, Мирьям.

Этого было достаточно, чтобы Халима ощутила себя в который раз чужой в этом доме. Она также незаметно отправилась по тихому дому в сторону своей комнаты. Здесь все было таким же, каким она оставила, когда улетела в Испанию. Сняв с себя платье и надев ночную рубашку, легла сразу же в свою постель, не выключая лампу. Держа глаза открытыми долгое время, Халима слышала смех и болтовню снизу.

И в какой-то момент в доме наступила тишина. Халима уже начала думать, что все разошлись по кроватям. Но громкий голос отца на весь особняк заставил содрогнуться даже стены. Девушка подскочила на кровати. С обеспокоенностью взглянув на часы. Сейчас было два часа ночи. Где он был? Что случилось?

В дверь постучали и девушка испуганно вздрогнула. По другую сторону тихо произнесли:

- Отец зовет тебя. Спускайся.

Покусывая губу до крови, Халима встала с кровати и накинула на себя теплый длинный халат. Дрожащими руками открыв дверь и на ватных ногах спустилась в гостиную. Ей было страшно и тревожно. Что на этот раз? Кто и что донес ему?

По залу из одного угла в другой расхаживал отец, во всем черном и гремя четками. Кроме него в гостиной находились еще двое мужчин и Халима узнала родственников отца: оба его родных старших брата. Один из них, которого звали Артур, придерживал за плечо и что-то говорил отцу.

Словно почувствовав еще одно присутствие человека, голова отца повернулась в сторону застывшей дочери, которая теребила края ремня халата. Послышался вздох мамы Тамилы, которую не заметила Халима, та пряталась у шкафов с бледным лицом. Взглянув на лицо отца, девушка поняла, что сейчас произойдёт и чтобы она не сказала, никто не выслушает ее.

- Халима, подойди сюда, - позвал ее дядя Артур.

В несколько шагов отец преодолел расстояние, что их разделяло и не успела Халима даже отшатнуться, как его рука занесла звонкую пощечину. Ей с большим трудом удалось устоять на ногах. Собственная рука коснулась горящий щеки, глядя ошалело на отца. Тот с яростью схватил ее за шиворот халата, дернув и толкнув в гостиную.

Запутавшись в полах халата, девушка упала на грубый ковер. Руки дрожали ровно так же, как и кружилась голова.

- Успокойся, - услышала она голос другого дяди.

- Она настоящая дочь своей мамаши. Эта шлюха продолжает позорить и нас, и наше имя, - прорычал отец.

- Остановись. Выслушай, а после решай, - добавил дядя Артур.

Суд. Вот как называл это отец и ее семейство. Халима приняла попытку встать, но отец вновь подоспел и схватил за волосы. От боли у нее выступили слезы на глазах, но девушка сдержалась от крика. Это разозлит его еще больше.

- Говори, дрянь. Думала, что я узнаю о твоих грязных делах? Ты забыла, что я слежу за тем, что вы ищите и делаете в телефонах?! - прорычал мужчина и приблизил свое лицо вплотную к ее.

Халима могла видеть каждую морщинку и даже порезы на его лице. Но девушка беззвучно плакала.

- Я никому ничего не писала, - со слезами прошептала она. И была не готова к тому, что он отшвырнет ее. А после удару, где-то в районе колен. Свернувшись в позе эмбриона, прикрыла голову руками.

- Не писала эта дочь *алавы! Вы слышали?! Твои фотографии видел весь мир! Думала, я не увижу? Думала, что попросишь их удалить, то их больше не будет? Я видел, что смотрела Айша в своем браузере. И собственными глазами видел твои фотографии потаскухи.

Последнее слово сопровождалось ударом кулака по ее голове, и даже собственные руки не спасли от боли.

- И с сыном Сайедов ты не провела ночь вне отеля, а, шлюха? - проревел он. Халима успела лишь услышать, как его братья начали кричать прекратить, как острая боль новой волной обрушилась на нее. Щепки обрушиваемого на нее стула разлетелись на тысячу кусочков по всей гостиной.

Липко. Мокро. Больно. Воспоминания пяти и шестилетней давности вернулись. Ей вновь пятнадцать... Она вновь наказана... Вновь слезы, сломанные ребра и синяки на каждом участке тела. Каждый вздох который сопровождался всхрипом.
И тогда Халима потеряла сознание

***

Тьма в глазах. Она вновь на грубом ковре, в крови и собственных слез.

Чьи это руки касаются до... лица? Холодные и тонкие, даже нежные. Воздух с шипением сорвался с губ, когда эти руки надавили на спину, где было больнее всего. Почему так темно? Она ослепла? Или в мире погас свет, и солнце взорвалось? Она что, летит? Почему собственное тело ощущается одновременно и легким, и тяжелым?

- Нужно вызвать врача. У нее кровь всюду.

- Айша, успокойся.

- Мам! Вызови врача, она может умереть Дживан, поезжай!

- Дочка, иди...

- Отойдите, вы обе!

- Нет! Она не открывает глаза... Халима, давай, очнись...

- Айша, отойди.

- Она истекает кровь. Остановите ее! Она умрет!

Это что Айша? Неужели в ее голосе появилось что-то помимо презрения? Халима хотела подать голос, но не вышло.

"Спи, спи, спи. Тебе не будет больно, если будешь спать" - произносил в голове мелодичный голос матери.

"Не смей. Не позволяй сломать себя. Открой глаза" - возразил другой голос, очень похожий голос на Хадижи.

Но стоило на одно короткую секунду приоткрыть глаза, чтобы уставиться на потолок собственной комнаты. Этой секунды, чтобы хватило ощутить боль во всем теле. Над ней склонились столько людей, а девушка вновь потеряла сознание...