Наши дни.

Наблюдать за тем, как кто-то сходит с ума и чувствовать, как он точно по нити на веревочке, тянется к истине было несомненно сложно. Но видеть, как человек закрывается и молча переносит все негативные эмоции еще хуже.

Халима вошла в гостиную номера, отмечая, что она полна народу. Четверо мужчин, среди которых были и товарищи Малика, и смутно помнила с того дня, как он просил ее руки. Прошлой ночью ей удалось уснуть лишь из-за снотворных Хадижи. Она шла тихо и никто из сидящих не взглянул на нее. Поэтому девушка притаилась у стены.

- Мал, такое место действительно существует. Оно находится в четырехчасовой езде от границы Чехии, окруженная на сотни миль лесной чащей, - говорил Эрик, не отрываясь от ноутбука, что стоял на маленьком стеклянном столе.

- Мне кто-то скажет почему наши задницы приклеены к этим стульям и дивану? Почему мы не действуем? - подал голос Ахмед, который на ее удивление не был в хорошем настроении. Его лицо источало плохо скрываемую ярость. А правая рука крепко сжимала бутылку воды.

- Согласен, - добавил Муса и откинулся на кожаный диван, взглянув на Малика, который стоял подле панорамных окон. - Я выступаю за то, чтобы наведаться к нашему старому знакомому.

- Вы хотите развязать войну? - поинтересовался Эрик. - И действовать в открытую?

- Ты слышал Мала, дружище? Или в твои уши вливаются лишь компьютерные коды? - хмыкнул Муса. - Эти разборки неизбежны. У нас есть теперь живой свидетель, которого не удалось устранить им.

- Малик, ты же понимаешь, что прочел лишь то, что она знала? - сказал Ахмед. - И что этот старый садист скрывает со своей сворой больше дерьма, чем ей известно?

- Дай, я прочту, что там, - Муса приподнялся и собирался схватить толстый блокнот, который лежал на втором высоком столе.

Но рука Малика хлопнула с громким стуком по обложке. Сам мужчина продолжал до этого стоять к друзьям спиной. Повернувшись наконец к ним, взглянул на Мусу. Тот от удивления застыл в неестественной позе с протянутой рукой.

- Эй! Нам нужно больше деталей! Тебе и так другим парням придется показать эту книжонку, - сузил глаза Муса.

- Ты не тронешь блокнот моей жены. И никто другой, - ответил ледяным тоном Малик.

- Сядь. Мал прав, - кивнул Ахмед другу. Но тот заворчал, нехотя это выполнив и взглянул взбешенно на них обоих.

- Итак, что мы имеем. Доказательства в виде дневника 15-летней девочки до этих дней. Где порой непонятно: это она писала в пещере, где даже намека на свет нет или калякал ребенок. А мысли изложены безумны. Малик, ты понимаешь, что тебя слушать никто не станет из "Них"? У этой девчонки нет никого из свидетелей, - огрызнулся Муса.

- Следи за тоном. У нее есть имя, - тем же тоном ответил Малик. - Эрик проверил уже половину из мест, которые Халима описала. Эти места существуют, эти улицы существуют. Может и нет никого, кто подтвердил бы, но нужно зацепиться об имена тех, кто вписан там.

- Ты привязан к этой девушке и смотришь все иначе. Тебя вынудят отдать для изучения этот дневник. "Они" сочтут тебя некомпетентным.

- Парни, вы забыли кое-что. Вернее, кое-кого, - ухмыльнулся довольный Ахмед, когда оба мужчин продолжали спорить.

- Например? - спросил Малик, неохотно.

- Одну девушку со взрывным характером. И которая имеет острый язык, - ответил парень и поймав недоуменные взгляды, закатил глаза: - Я говорю о подруге Халимы. Хадижа! Она, наверняка, знает ровно столько же, сколько Халима. Да и ее семья не в ладах с нашими "товарищами".

- Эта не та девушка, у которой брат сидит за убийство, а отец едва спасся от решётки? Думаешь, кто-то согласится выслушать ее и эту семью? - презрительно выплюнул Муса.

- Хватит, решите все это в офисе. Позвони остальным.

Оборвал их резко Малик и Халима поняла почему. Он взглянул в ту сторону, где она стояла и слушала с дрожью в руках. Ее присутствие подняло градус накаленности в воздухе. Чтобы не обсуждала их четвертка, это звучало серьезно. О каком деле шла речь? Кто это такие "Они"?

Суровое лицо, кажется, приклеилось к лицу Малика. Но при этом он не источал холод, как прежде.

- Как спалось? Выспалась? - спросил он, направившись к ней.

- Нормально. У тебя друзья, - очень тихо ответила девушка. - Я вернусь в комнату...

- Нет, они уже уходят. Как и мы.

- Мы? Куда?

- К моим родителям. Ты поживешь пока там.

- А ты? Ты же не выкинешь ничего безрассудного, да? Я слышала, что вы обсуждали.

Малик насупился, прежде, чем понял, что сделал и попытался улыбнуться. Кажется, она забрела за опасную территорию разговоров.

- Мне нужно обдумать и прочитать вновь, чтобы весь собрать куски пазла в одну картину. Я не хочу оставлять тебя одну и где-то еще.

В такие моменты Халиме всегда было интересно, о чем он думал, о чем вспоминал, что заставляло его порой хмуриться. Но она знала точно, что за любопытство приходится платить высокую цену. Именно поэтому не приставала к нему больше и кивнув, сбежала в свой номер.

Собрав малочисленные свои вещи, взглянула на свадебное платье, прислушиваясь к головам. В гостиной было тихо. Возможно, его друзья уже ушли. Не прошло и десяти минут, как в дверях уже стоял Малик. Его обеспокоенные глаза встретились с ее.

- Готова? - спросил он.

Кивнув, последовала за ним, схватив дорожную сумку в одну руку. Мужчина сразу же забрал у нее кладь и сам нес сумку. Халиме оставалось не отставать от его огромных шагах. Она задавалась вопросом: он специально спешит?

Положив сумку в багажник, открыл дверцу и когда девушка уселась на свое место, автомобиль поехал по центру города. Нервно теребя свободные брюки, поглядывала на высотки.

- Открой бардачок, - подал голос Малик, не отрывая взгляда от дороги.

Выполнив сказанное, Халима посмотрела на него, а после вновь на содержимое бардачка.

- Я оставлю себе пока твой блокнот. Этот новый. Возьми, он твой, - ответил он на вопрос, который повис между ними.

Достав кожаный красный блокнот с замком и алой нитью, еще в пакете, провела по нему рукой. Ей никогда не нравилось начинать новые блокноты. По этой причине девушка скупала отдельные листы и вклеивала в старые блокноты, когда там кончались листы. Поэтому тот, что находился у Малика, был неимоверных размеров "пухляшом".

Но подаренный им блокнот пропах духами Малика и вручен им самим, что делало особенным.

- Спасибо, - сказала Халима, тронутая этим. Лишь кивок Малика оповестил, что он вообще услышал это. - Не хочешь что-то сказать? Поговори со мной, Малик. Ты молчишь со вчерашнего дня.

- Там на обрыве. Почему тогда или у меня дома ты не рассказала все? - напряжённо спросил он, сжимая руль, отчего бинты вонзились в его руки.

- Ты бы поверил? - устало ответила она. - Когда чокнутая девчонка пытается утопиться, навряд ли ты бы ждал таких откровений.

- Но ты намекнула в ту ночь. Я подумал иное... Ты говорила про "мой" мир и "свой". Я не понимал о чем ты.

- А сейчас?

- Все еще в шаге от принятия.

Халима коротко рассмеялась и перевела взгляд с блокнота на него. Он напоминал серую тучу: одетый во всем темное, с угольными волосами, отвратительным настроением и острым взглядом. Не верящий взгляд скользнул по ней.

- Ты смеёшься? После всего?

- Малик, то что там ты прочтешь... Я не настолько сумасшедшая. И научилась находить не только мрак в жизни.

- Ты не должна была знакомиться с тьмой, - мрачно заявил он. - Ты поживешь неделю другую у моих родителей. Это их инициатива.

- А ты? - обеспокоенно спросила она.

- Не волнуйся, я буду звонить и связываться. Как думаешь, у тебя хватит сил?

Безусловно, он имел в виду, что не сорвется ли она. От одной мысли остаться одной с его огромной семьей охватывал страх и напряжение, но подавив возникшие эмоции, кивнула.

Остаток пути они провели за прослушиванием радио и вот машина остановилась подле ворот. Девушка не дожидаясь, когда откроет ей дверь, вышла сама. Огромные и высокие ворота напоминали врата. И если в особняке ее отца те были узорчатыми, эти были сплошными из металла. Малик хлопнул багажником и взяв в руку сумку, приблизился достаточно, чтобы протянуть ей локоть.

Халима схватилась за его руку и намеревалась не выпускать ни в коем случае. Ворота медленно отворялись и показался сам дом, который напоминал замок. И если она считала свою семью из тех, кто кичился богатством и властью, то ошибалась. В особняке было не больше двух длинных частей и три этажа. К нему прелагались два одноэтажных домика, которые на фоне самого "замка" казались крошечными, но девушка была уверена, что и это ошибочное мнение.

Всюду в ряд находились аккуратно посаженные цветы и деревья. В центре двора, который мог соревноваться размерами с футбольным полем, находился фонтан со статуей женщины и кувшином.

- Нас уже встречают, - заметил Малик.

Глаза девушки перестали оглядывать двор и посмотрели в сторону особняка, откуда высыпал народ. Первыми шли двое мужчин: один высокий и статный, полная копия Малика, только старше. А второй пожилой и с тростью.

- Сын, добро пожаловать, - приветствовал его первый мужчина, в сером брючном костюме.

- Отец, здравствуй, - кивнул ему Малик и позволил отцу обнять себя.

- Невестка, - обратился к ней отец Малика и вновь отвел глаза к сыну. - Мы ждали вас еще два дня назад. Почему не выходил на связь?

- Так вышло, отец, - уклончиво ответил Малик. - Дедушка, как здоровье?

- И что же это? Внучок с невесткой пожаловали? - словно каркнул чей-то скрипучий голос. - Они вспомнили, что после свадьбы должны находиться дома?

Из-за спины пожилого мужчины вышла высокая женщина с выдающимся вперед подбородком. Ее седые волосы были скрыты за тёмным синим платком. А черные глаза взглянули на тихую Халиму. И она могла поклясться, что в этом взгляде читалось еще и презрение.

- Дети устали с дороги, мама. Позвольте, я отведу Халиму в дом и покажу комнату, - встряла в их разговор госпожа Медина.

Свекровь протянула руку и Халима взглянула на Малика. Тот кивнул матери. Вложив свою руку в ладонь женщины, последовала за ней в дом. От нее не скрылась неприязнь бабушки Малика к себе и как она взглянула на ее одежду.

- Вы были в отеле семьи Ахмеда, дорогая? - спросила госпожа Медина.

- Да, наверное. Малик не говорил кому отель принадлежит, - чуть растерянно ответила девушка. Ей стоило догадаться, что отель принадлежит близкому окружению мужчины.

- Твои вещи родители привезли на газелях в ту же ночь свадьбы. Я часть убрала в спальню для гостей, а часть оставила в вашей, - рассказала женщина, когда они прошли в дом и даже Халима, которая видела достаточное число убранства особняков, изумилась с того, как много украшений и картин всюду.

- Спасибо вам, госпожа, - сказала девушка.

- Давай без этого, Халима. Можешь просто Медина, дочка, - рассмеялась звонко ее свекровь. Поймав изумленный взгляд своей невестки, пояснила с грустной улыбкой: - Я понимаю тебя сейчас. И мне первое время было сложно кого-то называть "мамой". Эти стены не слышали давно чужих голосов, и забыли, что такое настоящая семья.

Не зная, что ответить на такое заявление, улыбнулась и вместе с Мединой поднялись на самый верхний этаж.

- Это комната Малика. Но теперь она ваша. Не знаю, хочет ли он, чтобы вы переехали в другие комнаты, но я остановилась на этом. Мебель уже сменили, вещи вон там, - свекровь вошла первая в комнату, которая была в четыре раза больше ее собственной.

Здесь чувствовался вкус и стиль Малика. В углу стояли пианино, скрипка и тетради с нотами. Компьютерный стол завален книгами. На небольшом подъёме находилась белоснежная королевских размеров кровать.

- Как я уже сказала: твое приданое, как мебель и вещи привезли. Слуги как могли, разобрали, - махнула женщина рукой в сторону нескольких чемоданов.

Послышались шаркающие шаги и в проеме комнаты показалась пожилая женщина. Халима обернулась к ней, не переставая перебирать нервно пальцами. Вид этой женщины был грозный, как и ее строгая одежда. Длинная юбка до пола и рубашка с закрытыми рукавами были темного бутылочного оттенка. На морщинистых длинных пальцах золотые массивные золотые украшения с драгоценными камнями. А тонкие губы с глубокими морщинками вокруг были поджаты.

- Распинаешься перед "невесткой", Медина? - язвительно спросила женщина.

- Мама, что-то хотели? Желаете присоединиться? - ответила на это с улыбкой Медина.

- Какой позор, Медина! Как тебе не стыдно?! Твой сын пошел против слова твоего мужа и взял эту... в жены, а ты принимаешь ее, как достойную нам, - бросила она тем же тоном, игнорируя Халиму. - Вы надели на разведенку белоснежное платье. Устроили такую пышную свадьбу. Это не хватало, так эти двое отдыхали в отеле! Какой позор!

- Сын мой. Невестка моя. И "позор" тоже мой, - спокойно подметила Медина, с той же легкой улыбкой. - Если вы все высказали, мама, возвращайтесь к себе. Я принесу вам чай.

- Да, принеси. Не давай этой худышке ничего, - проворчала женщина и зыркнула на бледную Халиму злым взглядом, после также шаркая ногами покинула комнату.

Девушка тяжело сглотнула. Почему многие говорили при ней так, словно она мебель и не имеет ушей? Медина в несколько шагов оказалась рядом, мягко разжав крепко сцепленные руки Халимы.

- Послушай, дочка. Госпожа Гюлбери такая... Ей сложно ужиться с чужими. Она ворчит, и много. Не слушай, что она говорит, хорошо, красавица? - свободной рукой она прижала мягкую ладонь к щеке Халимы.

- Спасибо вам, - прошептала Халима. - За поддержку. И за... все.

Посланная вновь ей улыбка была не такой, как Медина улыбалась она пожилой женщине.

- Малик, наверное, уже уехал. Я оставлю тебя. Прими душ и соберись. Мы будем ждать тебя снизу, хорошо?

***

Душ действительно был прекрасной идеей. Освежившись, Халима порылась в своих вещах, которые купила при жизни еще бабушка для приданого. Это было простое бежевое платье чуть выше миди с акцентом на принте из цветов на подоле. С трудом отыскав в чемоданах тапочки, сильно нервничала.

Она не так сильно боялась вручить Малику свой дневник, как выйти к его семье в ином свете. Теперь Халима не просто гость, а их невестка. Лицо этого семейства. На цыпочках двигаясь по огромному особняку, она не переставала удивляться как люди могут жить в таких просторах.

Всю жизнь девушка мечтала об уютной квартирке, которая не будет иметь больше трех комнат и обязательно с высокими потолками, желательно, с видом на море. Спускаясь по черной мраморной лестнице, держала руки на стеклянных перилах. Слышались отдаленные голоса где-то далеко.

Слуги сновали по особняку как на колесах с подносами и тарелками. Некоторые почтительно сторонились, кода девушка проходила мимо них. Халима остановилась перед огромной картиной семейства Сайедов: Малик стоит рядом со своим отцом, Амина рядом с матерью, и бабушка Малика с дедушкой сидят на стульях. Заглядевшись на картину, она пришла в себя, когда ее окликнула молодая девушка в белоснежном костюме с передником.

- Госпожа, вы что-то ищите? - спросила девушка робко. - Могу я помочь вам?

- Да... Не знаете, где госпожа Медина? - ответила Халима, повернувшись к ней.

- Она пока в комнате. Остальные в столовой. Это вон там, - указала девушка в сторону лестницы.

Халима поблагодарила ее и не зная куда себя деть, направилась в указанное место. Звон посуды и вилок слышался по мере того, как она приближалась. Столовая была таких же огромных размеров, как и все комнаты в особняке. Длинный стол, за которым, наверное, могли спокойно разместиться сотня человек, был уставлен десятками блюд.

До этого старшая женщина в семействе Сайед наливающая себе чай, раньше иных за столом взглянула в сторону вошедший девушки. Помимо дедушки и отца Малика рядом сидели еще трое мужчин и женщина. С шумом в столовую вошла Медина, держа в руках какую-то коробку, которую положила у стены.

- О, дорогая, уже тут? Я собиралась прийти за тобой. Пойдем, пообедаем, - сказала Медина.

Разговоры мужчин не прекращались, а обе женщины за столом наблюдали за приближением Халимы и ее свекрови. И на лице одной промелькнуло удивление, а другая нахмурилась. Медина отодвинула стул для себя и Халимы, улыбнувшись, и кивнув, чтобы та села.

- Это еще что такое? - возмущенно воскликнула пожилая женщина. - Медина!

- Да, мама. Что такое? - озадаченно спросила женщина, повернувшись к ней.

- Уведи эту невестку. Она как два дня наша невестка, а ты сажаешь ее за стол, как будто так надо, - рыкнула Гюлбери.

- Мама, о чем вы? Девочка с дороги и голодна, - возразила Медина.

- Новая невестка, у нас так не принято, - подала голос другая женщина, глядя с ухмылкой на Халиму.

Девушка молча кивнула и шагнула назад. Она прекрасно знала о чем речь: женщинам не позволено есть с мужчинами. Сначала, к трапезе приступали мужчины, после женщины и самые последние невестки и всегда одни. Тамила в свое время прочла ей и Айше лекцию о подобной традиции. Было очевидно, что семья Малика подобное поддерживало.

Чувствуя стыд от того, что женщины продолжали препираться и мужчины подняли голову в их сторону, Халима решила ретироваться пока это возможно.

- Она не сядет за этот стол, это стыдно! - прошипела пожилая женщина. - Пускай ест в своей комнате. Слуги отнесут ей.

- Мама права, - на миг взглянул на свою жену Медину господин Сайед. - Уведи ее. В этом доме чтут все традиции наших предков.

- Халима, пойдём на кухню, - перестала настаивать на своем Медина огорченно. И подчеркнула. - Мина, накройте там стол для нас.

Халима с благодарностью взглянула на свою свекровь, которая мягко подтолкнула в сторону двери, за которой находилась кухня. Повара мгновенно отвели от них взгляды и начали суетиться.

У раковины находился маленький железный чистый столик и несколько стульчиков.

- Садись, дорогая. Нам принесут сейчас что-то, - ласково сказала Медина и пяти минут не прошло, как слуги заставили их столик тарелками. - Не стесняйся меня. Ешь все что хочешь и сколько хочешь.

Поборов легкое смущение, Халима кивнула. Она не собиралась игнорировать тот факт, что находится здесь со своей свекровью, которая могла остаться с остальными в столовой. Но вместо этого сидит в тесной кухонке и составляет компанию.

Тишина между ними была непринуждённой и не заставляющей чувствовать себя вынужденной заговорить. Девушка с большой охотой накинулась на кусочки ростбифа и легкого пудинга. Когда она запивала соком, дверь отворилась и тяжёлым шагом вошла госпожа Гюлбери. Инстинктивно, Халима оставила бокал и встала со своего места.

- Какие-то заповеди хорошей невестки ей все же известны, - проворчала женщина, гремя четками.

- Вам принести лекарства, мама? - спросила Медина, вставая следом за Халимой.

- Нет, - резко ответила старушка и посмотрела впервые на Халиму открыто. Взгляд скользил с простых тапок до платья, и к лицу. - Это одежда, которая выбрала твоя семья?

Девушка кивнула, не доверяя своему голосу. Медина рядом молчала. И тогда пожилая женщина обратилась к ней.

- Проследи, чтобы все было убрано из нашего дома. Женщинам нашей семьи не подобают такие вещи. И это платье сожги. Дома столько мужчин, а у нее открыты ноги и локти. Больше ткани, меньше оголенных частей, - приказала она.

- Мама, это платье в два раза длиннее, чем носит Амина, - нахмурилась Медина.

- Амина больше не является из семьи Сайедов, - отрезала женщина. - А наша невестка будет надевать то, что мы выберем. И еще. Медина расскажи ей о наших порядках. Пускай она просыпается вместе со слугами с самого утра и убирается, как подобает. Приносит кофе свекру и нам. Приступайте уже сейчас.

И также тяжело ступая, она покинула кухню. Поймав взгляд своей свекрови, ощутила ее грусть и попыталась улыбнуться.

- Это не проблема. Мне все равно, что надевать, - честно ответила Халима. Ей не хотелось признаваться, что всю жизнь одежду выбирали ей или мачеха или же бабушка. А уборкой не напугать.

Медина расстроенно покачала головой, поглядывая в сторону своего телефона. Халима пропустила это, взглянув на свое платье.

***

Прошли две долгие недели жизни в особняке династии Сайед. Когда Халима знала, что от нее требуется, жить было даже легче и меньше думалось. С самого раннего часа она уже была на ногах, разносила кофе, убиралась в каких-то пыльных комнатах, до которых не доходили слуги. Вся одежда сменилась на огромные бесформенные платья до самого пола или же свободные брюки и туники блеклого цвета. В таких нарядах было удобно, несмотря на то, что госпожа Гюлбери ненавидела брюки, она продолжала носить их.

Вечерами, когда каждый член семьи Малика был занят своими делами: его отец оставался в кабинете и крайне редко просил кофе, дедушка сидел перед телевизором, а Медина в своей маленькой мастерской. Что до госпожи Гюлбери, она почти всегда находилась у кого-то в гостях.

Халима в такие часы оставалась или у своей свекрови, которая была прекрасным рассказчиком и пока делала выкройки, делилась разными забавными историями. А порой девушка созванивалась с Хадижей. И тем вечером девушка сидела подле открытого окна, глядя на звездное небо.

- Чем занята сейчас? - спросила она подругу.

- Готовлю и пытаюсь выучить конспект, - устало ответила Хадижа, видимо, поставив на громкую связь звонок. - А ты? Эта старая карга перестала третировать тебя с уборкой?

- Да все нормально, - отмахнулась Халима.

- Просто ты жила со своими придурковатыми родственниками, и привыкла к таким дебилам. Слушай, Малик не звонил?

- Мне нет. А госпоже Медине несколько дней назад. Он будет через неделю.

- Бросил тебя со своими придурками и отказывается звонить.

- Ну что ты...

- Еще скажи, что не так. Чем он таким занят, что не может позвонить даже тебе? *рахает баб?

- Ты опять сквернословишь.

- Так точно, бронзовая принцесса.

- Как ты назвала меня?

- Это не я, а жители искусственного интеллекта.

- Кто?

- Боже, Ли! Люди из интернета, кто еще. Кадры с вашей свадьбы облетели весь интернет.

- Ну и что?

- А то, что тебя многие называют бронзовой принцессой. Даже всплыли фотографии, которые сделал тот фотограф испанский или как его там. Тебе точно пора научиться пользоваться социальными сетями.

- Слушай, а может правда создать Instagram аккаунт? Правда, у меня не так много фото...

- Давай. Как создашь, кинешь свой ник. Ох, черт, я спалила эти котлеты.

- Аккуратнее, не обожгись сама.

- Вы завтра, значит, куда-то едете?

- Да, бабушка Малика с пеной во рту доказывала госпоже Медине, как важно съездить на помолвку какой-то там семьи.

- Ладно, Ли. Ложись уже спать. Тебе завтра достанется от старой карги, если проспишь. Сладких снов.

- Праведных снов, Хади.

На утро Халима надела простое черное платье, которое выбрала госпожа Гюлбери для нее. Огромное и с небольшими узорами на подоле. Оставив волосы распущенными, немного накрутила их, не стала сильно краситься и схватив клатч, вышла из комнаты.

- Ну наконец-то! Где ты ходишь, новая невестка?! Как не стыдно, тебя уже все ждут! - прошипела старая женщина.

- Мама, папы ведь тоже нет еще, - пришла на поддержку госпожа Медина в голубом платье, таком же длинном, как и у Халимы, и Гюлбери.

Та послала ей убийственный взгляд и когда мужчины появились, Халима села в автомобиль с госпожой Мединой, поправив платье. Автомобиль тронулся в путь и пока свекровь переговаривалась с телефоном с клиенткой по телефону, она откинула локоны с лица, глядя в окно. За эти две недели мысли о Малике не давали покоя. Что он надумал? Ждать ей ли развода? Теперь он знает о ее чувствах с самого детства...

- Госпожи, пристегнитесь, - заговорил до сего молчаливый водитель.

- Что случилось? - спросила Медина.

- За нами хвост, - ответил охранник, что сидел подле водителя.

Халима бросила испуганный взгляд на свекровь. Та обеспокоенно кивнула на ремень. И тогда все изменилось. Водитель вжал ноги на педали и автомобиль набирал скорость. Девушка не выдержала и обернулась. Два тонированных автомобиля неслись вслед за ними.

Ее пугало, что они находились уже давно не в самом городе, а катили по-безлюдному шоссе. Где не было намека на камеры, на случай опасности.

Послышался грохот и охранник спереди выругался, круто обернувшись к бледным девушке и женщине.

- Ложитесь! Они стреляют по машине, - крикнул он, когда череда пуль сокрушила автомобиль.

Халима отстегнула быстро свой ремень и заметив, что Медина едва от дрожи в руках может отцепить свой, пришла ей на помощь. А после повалила женщину на пол, и едва это сделала, как заднее стекло затрещало. Женщина тихо вскрикнула, пока охранник приоткрыл окно со своей стороны и в ответ начал стрелять по тем, кто преследовал их.

Высунув голову немного, Халима отметила, что стекло все еще на месте, а вот боковые разлетелись по всему салону и часть осколков была на сидении и в собственных волосах. Прикрывая голову, не особо заметила на маленькие царапинки.

- Куда мы едем? - спросила девушка в панике.

- Не знаю, госпожа. Важно не дать им догнать нас, - ответил напряженно водитель, цепляясь за руль и крутанув его, когда дорога петляла. Визги шин утонули в звуках выстрелов. - Не поднимайтесь! Сэм, что там?

- Я попал в машину одну. Вторая продолжает преследовать, - крикнул охранник, сев обратно и девушка даже взглянула на него с пола, чтобы увидеть, как он перезарядил оружие. - Гони в сторону той деревни. Мы сделаем крюк и вернёмся в особняк. Я послал парням сигнал.

Медина перестала вжиматься лицом в мягкую обивку, не переставая дрожать. Халиме даже стало жаль женщину. На удивление она больше боялась за жизни других, чем за свою собственную.

"Может это от того, что ты жила в постоянном стрессе и поэтому не напугана?", - шепнул в голове зловещий голос, от которого отмахнулась.

- Вы как? - шепотом спросила девушка.

- Халима, если... - она сглотнула и повернула голову немного, чтобы взглянуть на мужчин, которые сейчас боролись не только за свою жизнь. - Если нас поймают, кто бы там не был, он не желает нам добра. Это сидение открывается, ты заберешься внутри, а я выйду с ними.

- Что? Нет! - в ужасе ответила девушка.

- Ты не выйдешь, поняла? Я не смогу жить с тем, что подвергла жену своего сына таким страданиям...

- Мы выберемся из этого. Нужно лишь потерпеть!

Машина издала кряхтение и спереди грязно выругались, когда они неслись уже по пустырю. Автомобиль потряхивало и Халима взялась за ледяные пальцы свекрови. Та выглядела так словно потеряет сознание в обет мгновение.

- Сэм! Это наши?! - крикнул водитель вдруг.

- Да! Госпожи, вы как? Помощь уже прибыла! Продолжайте сидеть там, - ответил охранник Сэм.

Халима кивнула, только поняв, что этот охранник набросил поверх их голов свой бронежилет. Какая-никакая, но все же защита. И это тронуло девушку столь, что адреналин наконец начал угасать в крови.

Шальные пули не переставали бить по их автомобилю, но вскоре это прекратилось и Халима поняла, что автомобиль резко затормозил.

- Не выходите. Мы скажем, когда будет безопасно, - приказал Сэм и вышел первым.

Послышались десятки голосов, вновь выстрелы, крики и... тишина. Долгая, жуткая и рвущая изнутри все нервы. Медина продолжала молчать с широко распахнутыми глазами. А Халима ждала хоть чего-то. Дверь с их стороны открылась и девушка дернулась всем телом.

- Можете выходить, госпожи, - сказал Сэм и протянул руку.

Халима приняла помощь и на едва держащих ее ногах, выбралась из автомобиля. Они находились непонятно где, а вокруг шесть автомобилей и столько мужчин, что она от удивления замерла. Преследуемый автомобиль находился на приличном расстоянии. Группа незнакомых мужчин склонилась над теми, кто лежал лицом вниз к земле.

Охранник поддерживал Медину, у которой левая сторона лица была в крови. И сама она выглядела бледнее призрака.

- Госпожа, вы поранились, - испуганно подошла к свекрови девушка.

- Не могу поверить... Кто.. Кто это был, Сэм? - спросила женщина, держась за него шатко.

- Мы не знаем, госпожа. Но та машина скрылась, а этих поймали. Наши парни, которые сопровождали господ и госпожа Гюлбери, быстро успели к нам. Постойте тут, не уходите никуда. Алек, останься с ними, на случай, если появится та машина. Госпожи, пожалуйста, пригнитесь. Может здесь снайперы и выжидают случая.

Оглядевшись, Халима удостоверилась, что идея со снайперами была глупой. Вокруг - ничего. Дорога справа, дорога слева, дорога позади и впереди. Даже нет намека на кустик. Земля под ногами мертвая, усеянная острыми камнями. Поддерживая свекровь, она взглянула в ту сторону, где охранники пнули нескольких из них.

В ее голове было так много вопросов. Кто они такие? Кто их послал? Кому нужно убивать их? Отец опустился бы до этого? Но чутье подсказывало Халиме, что отец тут ни при чем, а есть кто-то иной...