..ибо я боялся тебя, потому что ты человек жестокий: берёшь, чего не клал, и жнёшь, чего не сеял. Лук.19,21

— То, что ты любишь больше всего на свете будет отныне причинять тебе боль. Ибо желание твое будет гораздо сильнее вблизи... — непроглядную тьму разрезает хриплый голос, доносящийся отовсюду, будто говорящий в моей голове.

Гнетущие ничто заставляет все тело вздрагивать в странных конвульсиях, играя на моем воображением. Постепенно мрак, заполоняет сердце ядовитыми мыслями о смерти, и моих ног касается холод, постепенно поднимающийся все выше по телу.

— Ты будешь молить о смерти, но она проворно будет ускользать от тебя из года в год, превращая дни в тысячелетия.

Мое горло  сжимают ледяными тисками. Но этот холод постепенно начинает обжигать. И чем больше я пытаюсь ухватить желанный глоток воздуха, тем сильнее распаляется внутри пожар от невероятной жажды.

— Воды, — срывается с моих сухих губ хриплый стон.

Хватаясь за горло, я не чувствую собственных прикосновений. Кожа немеет от холода, в то время как внутри меня будто варится котёл из моих внутренностей.

— Пить, — повторяю я чуть громко и уже не слышу своего голоса.

Мрак поглощает меня, завладевая душой и телом. Подчиняет своей воли. Я могу думать только о неутолимом голоде, что вызывает во мне слепую ярость. Тьма оживает, испуская звериный рык. Передо мной вспыхивают пара кроваво красных глаз.

— Перед твоими глазами будут умирать целые эпохи. Люди, города, страны – все к чему ты будешь привыкать будет бесследно исчезать.

Этот нечеловеческий взгляд будто заглядывает вглубь меня, отыскивая в уголках души самые низменные и потаенные желания.

— Скоро ты поймешь, что на свете есть кое-что похуже чем смерть...

В голову врывается собственный душераздирающий крик. Полный горечи и страха. Он будто проносится мимо меня, и я невольно оглядываюсь ему вслед, встречаясь лишь темной дымкой мрака.

— Убейте ее!

— Нет! — ревет зверь.

Хватит!

Я хочу кричать, но пересохшие от жажды губы слиплись и покрылись кровавой корочкой. Все мои попытки разомкнуть их обращаются болезненной пыткой.

— Доченька, проснись,— слышу голос отца и в глаза ударяет свет от ночника.

Я щурюсь, пытаясь привыкнуть к свету и разглядеть знакомое родное лицо. От взволнованного любящего взгляда становится моментально легче. Темная дымка сна постепенно рассеивается в памяти, забирая с собой весь страх и ужас. Единственное что так и остаётся со мной это жажда.

—Ты меня напугала, Кейт, — взволнованно говорит отец присаживаясь на край кровати. — я думал что кто-то пробрался в дом и напал на тебя.

Это бы до бы не так страшно, чем столкнуться вживую с моим кошмаром.

— Просто дурной сон, — говорю я, сглатывая сухость во рту.

— Я принесу воды.

— Прости что разбудила, мама тоже проснулась?

— Маму и пушечным выстрелом не разбудишь, — смеется отец неуклюже вставая с кровати и издавая кряхтение.

В его возрасте каждое движение доставляет дискомфорт, а сердце частенько дает сбои. Мы с мамой сильно волнуемся за него, в последнее время он часто жалуется на недомогание и отдышку.

Пару месяцев назад у отца был приступ. Врачи строго настрого запретили ему любой стресс и перегрузки. Но не смотря на огромное количество таблеток и успокоительных, он не чувствует себя лучше. Возможно, это все из-за его участившихся бессонниц. У папы всегда был весьма чуткий сон, а сейчас он может не спать сутками даже под сильными снотворными.

Отец уходит, оставляя меня одну. И, чтобы не погружаться в неприятные воспоминания о моем сне  я решаю открыть окно.

Свежий воздух должен развеять все дурные мысли.

В непроглядной темноте ночи, разрезающую лучами лунного света виднеются ветки дерева, упорно рвущиеся под легким ветром к призме моего окна. Сквозь гущу листвы я  вдруг замечаю черные крылья.

ворон сидит на дереве, и его голова поворачивается ко мне, в лунном свете его черные глаза загораются и в них появляются красные зрачки. Птица изучающе разглядывает меня, периодически расправляя крыльями и из ее клюва вырывается крик, заставляющий меня отпрыгнуть от окна и чуть не упасть на пол.

— Кейти, что с тобой? — немного встревоженно спрашивает отец с кружкой воды в руках. — Что ты там увидела?

Его вопрос заставляет меня врасплох, и я снова заглядываю в окно и вздыхаю от облегчения, когда вижу пустые ветки.

— Просто не отошла еще от сна, — шепчу я и возвращаюсь в постель.

— Тебе нужно больше отдыхать, — он дает мне кружку, и я с жадностью выпиваю ее залпом. — Твоя работа сильно тебя изматывает, а ты всего лишь стажер. Так нельзя Кейтлин, встреться с друзьями, развейся, завтра пятница, отдохни после работы.

Он супит брови, когда я отрицательно качаю головой и тяжело вздыхает. Папа знает, что спорить со мной бесполезно, но его замечание дает мне большую пищу для размышления. Я уже не помню, когда в последний раз выходила куда-нибудь. Работа-дом, работа-дом. И так месяцами.

— Вообще-то завтра я иду на дружескую встречу с одним знакомым, — успокаиваю отца, и он расплывается в улыбке. — Это просто дружеская встреча.

— Не дождаться нам с твоей мамой внуков...

Он только качает головой, и я начинаю тихо смеяться.

— Еще рано об этом думать.

— Самое главное, чтобы ты была готова, — чуть тише говорит он и его взгляд мельком окидывает окно. — Пойду-ка я спать.

— Спасибо...— шепчу я, устраиваясь поудобнее в постели. — Спокойной ночи.

Он дарит мне свою лучезарную любящую улыбку и выключает свет, выходя из комнаты.

Я закрываю глаза, и как только сон снова овладевает мной, слышу странный стук в окно. В воображении сразу мелькает картина как черный красноглазый ворон стучит своим большим клювом по стеклу.

С этими мыслями я снова проваливаюсь в сон.