ellie goulding - my blood.

Шиён хихикает, когда Юнги снова останавливается, чтобы поцеловать её, прижать к себе, осыпать каждую открытую часть её тела нежной лаской своих губ, словно он просто не может расстаться с ощущением её губ на своих, со сладостью её поцелуев, самого доказательства того, что она наконец сдалась ему, стала окончательно его. Словно пирату нужно подтверждение, что это не сон, что Шиён наконец сложила всё своё оружие и позволила ему сломать все её стены.

Ровалийка не знает, куда Юнги её ведёт, но она спокойно принимает тот факт, что ему нужно отвести её куда-то, — она доверяет ему полностью, безоговорочно, и Шиён не совсем уверена, что когда-то до этого доверяла кому-то так сильно, как доверяет в этот момент Юнги.

Пират чувствует, как от неё исходит доверие, притом абсолютно безоговорочное, словно в этот момент она готова пойти с ним куда угодно. И это только разжигает огонь в его сердце ещё сильнее. Юнги нуждается в ней с такой силой, какой никогда раньше не чувствовал, это потребность, прожжённая до самых костей, до самой его души.

Когда они наконец приближаются к докам, шум моря наполняет воздух. Это знакомый успокаивающий звук, но сегодня вечером он, кажется, имеет совсем иную атмосферу, как будто за каждым углом скрываются те, кто знает о маленьком секрете пирата и ровалийки.

Юнги поворачивается к Шиён, его глаза горят таким сильным собственническим огнём, способным сжечь абсолютно всё на своём пути, — пират готов сразиться с каждой живой душой, если она встанет между ним и ровалийкой.

«Мунсальвеш» возвышается над пристанью, могучий и гордый, символ жизни Юнги, неотделимая часть его собственной личности. Но сегодня вечером его корабль будет чем-то большим — символом его победы, триумфа, выигрыша. Юнги полон решимости и уверенности. Он сделает Шиён окончательно своей.

— Подожди-ка… — Шиён хмурится, её взгляд недоверчиво бегает по величественному корпусу легендарного в этих водах корабля. У неё нет ни единого сомнения в том, что это тот самый корабль, капитаном которого Юнги был до бунта и, очевидно, был им и сейчас. — Нам сказали, что произошёл мятеж, что тебя бросили на острове…

Юнги издаёт смешок, когда видит на её лице смесь сомнения и непонимания. Шиён так очаровательно хмурит брови, так очаровательно старается понять, что происходит, хотя для неё остаётся загадкой то, что она видит перед собой «Мунсальвеш».

— Да, команда взбунтовалась, собаки. Ничего серьёзного. Думаю, небольшой отдых на роскошном необитаемом острове пошёл мне на пользу. Конечно, свидание с племенем дикарей-каннибалов мне понравилось меньше, чем свидание с тобой, хотя, признаюсь, ты иногда бывала пострашнее всяких дикарей, — вальяжно рассказывает Юнги, потянув её в сторону трапа. — Они, конечно, молодцы, готов оплатить им выпивку за старание и попытку избавиться от меня, но кое-чего они не учли. Я Мин Юнги, я упрямее любого человека, и никакие острова меня не сдержат, — пират поворачивается к ней, его глаза сверкают. — В конце концов, я смог захватить такую строптивую красавицу, как ты. И даже смерть не смогла помешать мне вернуться к тебе. У них с самого начала не было ни единого шанса.

Шиён смотрит на него так, словно он в этот момент говорит самые настоящие несусветные глупости.

— Кроме того, — усмехается Юнги, помогая ей спуститься на палубу, и крепко обнимает её за талию обеими руками. — Я не мог вернуться к своей очаровательной невесте капитаном без корабля и команды — оскорбить тебя своим низшим статусом? Такая красавица, как ты, заслуживает самого лучшего жениха, так что корабль и команда — обязательные условия, я бы просто не позволил себе претендовать на твою руку без них.

Шиён картинно закатывает глаза, постепенно от того крошечного котенка, которым она предстала перед ним не так давно, не остаётся и следа — в её глазах снова появляется тот непокорный огонь, который постоянно загорается в её глазах, когда ровалийка шутит над ним, а губы её, наконец, трогает та дерзкая улыбка, к которой Юнги привык.

— Конечно, — усмехается Шиён, театрально закатив глаза на его слова. Ещё и картинно отодвигается от него, словно его близость вызывает у неё негодование, хотя в этот раз Юнги не чувствует, что она действительно хочет убежать от него снова. — Такой потрясающий непревзойдённый капитан — никакая зараза не может сломить тебя. Даже дикари-каннибалы.

Юнги ухмыляется ей, в его глазах очевидный вызов. Он любит её огонь, дух, дерзость — она нравится ему любой, но он всё отдал бы, лишь бы больше не видеть, как она плачет и сомневается, убегая от него, судорожно выстраивая стены, боясь, что пират разобьёт ей сердце, поступит с ней так же, как однажды поступили с её матерью.

— Ты, как всегда, права, женщина, — отвечает Юнги с усмешкой, его голос низкий и грубый. Он снова сокращает расстояние между ними, резко притянув её к своей груди. — Никакая зараза, никакая беда, никакая буря и никакой мятеж не удержат меня от тебя, любимая. Ты застряла со мной, к счастью или к сожалению. Хотя я уверен, что к счастью: ты определённо счастливица, раз смогла очаровать такого завидного жениха, как я.

— Катастрофа! — восклицает Шиён в ужасе, прикладывая ладонь тыльной стороной ко лбу, полностью расслабляясь в руках пирата, и, если бы он не держал её, крепко прижимая к себе, она точно бы драматично упала на палубу.

На палубе, на первый взгляд, тихо и пусто, но…

— О боже, что я вижу!

Тишину на палубе нарушает громкий смех, и, одновременно повернув голову на звук, Шиён и Юнги видят старшего помощника, который, по словам предавшей части команды, тоже должен был остаться на необитаемом острове с Юнги — но, конечно, если выбрался капитан, то и его старший помощник тоже должен быть где-то рядом.

— Капитан, ты настолько отчаялся, что украл чужую невесту?! — хохочет главный помощник. Намджун стоит возле штурвала, лениво облокотившись на него локтем, и довольно улыбается, явно приготовив большое количество шуток.

Юнги закатывает глаза, но на его губах играет ухмылка, которая свидетельствует о том, что он явно забавляется этим прерыванием. Он наклоняется к Шиён, быстро целуя её в висок, и шепчет какую-то глупость на ушко, из-за чего ровалийка громко хохочет. Следом пират, наконец, обращает своё внимание на друга.

— Кража невест — моя специальность. Кажется, ты забыл это, Намджун, — усмехается пират, его голос полон сарказма.

— Он лжёт. Это я украла вашего капитана, — игриво возражает Шиён, театрально проводя пальцем по щеке пирата. — Кстати, он не сопротивлялся, — добавляет с улыбкой, и громко хохочет, когда Юнги разворачивает её и прижимает спиной к своей груди.

Он прижимает её к себе крепче, наслаждаясь ощущением Шиён в своих объятиях, звуком её подшучивания над его первым помощником. Пират кладёт подбородок ей на плечо, его горячее дыхание ощущается на нежной коже её шеи, пока Юнги увлечённо готовится слушать надвигающийся обмен шутками между его женщиной и старшим помощником.

— Охотно верю. Если бы вас, юная леди, украл этот вонючий пират, вы бы уже стояли в церкви и принимали обеты, — парирует Намджун, а Шиён только смеётся, откидываясь затылком на плечо капитана.

Глаз Юнги дёргается от комментария Намджуна. Он уже и забыл, что некоторые шутки его старпома и женщины, которую он больше всего на свете любит, иногда сводятся к чему-то просто отвратительному, отчего у него, у пирата до мозга костей, дёргаются глаза.

— Заткнись, Намджун, — фыркает Юнги и кусает Шиён за ухо, заставляя её ахнуть и вздрогнуть от побежавших по телу мурашек. Сказать ей такую грубость, как Намджуну, капитан не может, а вот проучить наглую ровалийку за потакание шуткам старшего помощника — вполне себе.

— О боже, он пристаёт к чужой невесте! — Намджун театрально хватается за сердце. — Священник, священник! Наш капитан хочет отмолить все свои прелюбодеяния!

— О, замолчи, Намджун, — предупреждающе кидает Юнги, хотя и раздражается не настолько, чтобы звучать угрожающе. В конце концов, в этот момент Шиён в его объятиях — пират просто не может злиться. — Я веду себя прекрасно, — ухмыляется ровалийке в шею, его губы касаются нежной кожи. — Буду, когда окажусь в своей каюте и сниму с тебя этот прелестный корсаж, — добавляет он шепотом.

— Я не уверена, что ты будешь хорошо себя вести, когда я окажусь без этого отвратительного корсажа, — тихонько хмыкает Шиён, слегка поворачивая голову к нему и быстро целуя пирата в челюсть.

У Юнги сердце замирает от её слов, этот быстрый, но ласковый жест заставляет его практически мурчать от удовольствия — каждая такая мелочь заставляет его в который раз убеждаться в том, что она наконец его. Хотя Юнги прекрасно знает, что ему не хватит целой вечности, чтобы окончательно поверить в это: Шиён его, она сломала для него свои стены.

Некоторые члены команды Юнги начинают выходить на палубу. Конечно, все они хотят взглянуть на женщину капитана. Шиён видит много новых лиц, тех, кого она не видела несколько лет назад, когда плыла на «Мунсальвеше» в Прааду. И это удивительно, потому что Юнги, как ей кажется, не был сторонником перемен: за все годы, что она знала его, Шиён не замечала, чтобы он менял состав команды или брал кого-то нового. А тут, вероятно, в силу недавнего мятежа, половина команды ей не знакома.

Юнги слышит, как его команда шевелится где-то позади него, их голоса бормочут о миниатюрной, просто очаровательной женщине в его объятиях, но ему всё равно. Он смотрит только на Шиён, прекрасно зная, что эта женщина его и новички его команды, конечно, могут глазеть на неё, но явно очень скоро поймут, что это исключительно его красавица.

Он усмехается с дьявольским блеском в глазах и отвечает пылким шепотом, наклонившись снова к её уху:

— О, милая, вести себя хорошо — это последнее, что я буду делать, когда на тебе не будет корсажа. Но я приберегу это до того, как мы останемся одни.

Шиён только закатывает глаза, словно не воспринимает его всерьёз.

— Ну что, капитан, может, священника позвать? Ты надел даме кольцо на палец, невеста в платье, хоть и безвкусном на мой искушённый взгляд, пора играть свадьбу, — добродушно поддразнивает Намджун, — Зрители тоже здесь. Я не верю, что ты пять лет гонялся за красавицей, чтобы отпустить её.

Юнги бросает сердитый взгляд на Намджуна, насмешливые комментарии первого помощника начинают истощать его и без того ослабевшее терпение. Но он сдерживает себя, зная, что мужчина просто развлекается.

— А может, я не хочу? — театрально дразнится Шиён. — Может быть, я хочу заставить вашего капитана бегать за мной ещё семь лет. Ну или три, чтобы было ровно десятилетие.

Глаза Юнги сужаются от её слов, и команда позади него издаёт коллективный смешок. О нет, только не это — Юнги определённо терпелив, но тот факт, что Шиён продолжает дразниться, может и правда свести его в могилу. Он, конечно, может бегать за ней еще пару-тройку лет, но… Это будет просто невыносимо для него.

Юнги хватает её за подбородок, нежно наклоняя её лицо к своему, на его губах играет озорная улыбка.

— У тебя много наглости, милая. Я бы с радостью гонялся за тобой ещё двадцать лет, если понадобится.

— Очаровательный старик, — смеётся Шиён, игриво щёлкая пирата по кончику носа. — Ты меня уговорил. Так и быть, я сделаю своего старого капитана счастливым, скрашу его печальную старость.

У Юнги сердце замирает от её игривой привязанности, его рука крепче обнимает её за талию, а сам пират с трудом сдерживает своё желание зацеловать её прямо на глазах у всей его команды. И пусть они посчитают его романтичным дураком — сменить команду не так сложно, особенно, если твоё имя вызывает благоговение у пиратов во всех портах.

Юнги свою ошибку осознал: если кого-то не устраивает то, что со своей женщиной он так мягок и нежен, они спокойно могут найти себе новую команду. Ему хватило одного мятежа — быть брошенным на необитаемом острове снова он не хочет.

— Это моя вредная ведьма, — бормочет пират, его пальцы прокладывают дорожку вверх по её позвоночнику, заставляя её дрожать в его объятиях. — Сделаешь меня счастливым, да?

Ровалийка игриво кивает, невинно хлопая глазами, но Юнги видит, как её радужки горят огнём, который может сжечь всё вокруг.

И ему просто не терпится утащить её в свою каюту и опрокинуть на первую попавшуюся плоскость, которая встретится на их пути.

— Наконец-то! — Намджун удовлетворённо хлопает в ладоши и улыбается так широко, что Юнги непременно хочется пошутить о том, что у старшего помощника сейчас щёки лопнут. — Если бы я знал, что твоя смерть, капитан, заставит эту женщину сказать тебе «да», я бы сам убил тебя пару лет назад, — очень серьёзно продолжает, словно и правда был готов бросить Юнги на съедение акулам, если бы это гарантировало то, что ровалийка перестала бы играться с его сердцем.

— Друг мой, — усмехается Шиён, а сама всё так же ласково держит ладонь на плече Юнги. — Это не помогло бы.

Старпом закатывает глаза:

— Кэп, а я сразу сказал, что её нужно было просто украсть и привести к священнику, а ты, как обычно, не послушал, — Намджун смотрит на Шиён. — Мы, кстати, позаботились об этом ещё семь лет назад. Наняли священника! Ты когда-нибудь видела пиратского священника? Всё для того, чтобы капитан в любой момент мог украсть тебя, строптивая женщина.

— Ваш священник оказался бы за бортом. Вместе со старшим помощником.

— Надо же, а раньше такие угрозы получал капитан. Всё, я больше не в фаворе у очаровательной злобной фурии? Какая потеря, — разочарованно вздыхает Намджун, держась за сердце.

— Мне капитан теперь больше нравится.

— Как же так? А я думал, у нас искренняя любовь. С капитаном, конечно, а он… Снова отдал предпочтение красивой юбке… Пойду напьюсь с горя, — драматизирует старпом и выглядит так, словно вот-вот и вовсе зарыдает. — Но сначала позову священника. Такое чудо видеть надо, бедняга, наверняка, уже устал от команды вонючих пиратов, говорящих о шлюхах. Капитан точно был его отдушиной среди этого разврата: он говорил только о противной ровалийке.

Юнги закатывает глаза, отмечая, что Намджун сегодня в прекрасном расположении духа — надо сказать, в последний раз такое было, когда старпом шутил о своей свадьбе с женщиной из племени дикарей, которая точно положила на него глаз. Хотя, возможно, она представляла, какое прекрасное рагу получится из пирата — этого ни Юнги, ни Намджун уже не узнают, потому что возвращаться на тот остров ни у одного из них нет никакого желания.

Капитан поворачивается к Шиён, его глаза прикованы к ней. Он снова позволяет своему взгляду блуждать по ней, отмечая тонкие черты, румяные щёки, слегка взъерошенные волосы. Прекраснее её нет никого в мире, Юнги в этом просто убеждён, потому что такая красота не может даваться двум людям. Его Шиён — произведение искусства, даже несмотря на её просто отвратительный характер. Небеса наградили её красотой, но на характер времени у них явно не осталось.

— Я ведь совершенно не шучу, женщина, — тихо говорит Юнги, ласково смотря в её горящие игривостью глаза. — Я намерен взять тебя в жены. Мне совершенно не хочется вернуться в Прааду в следующий раз и узнать, что тебя выдали за другого. Меня это, конечно, совершенно не остановит, но я единственный мужчина, который имеет право называть тебя своей женой. Так что хорошенько подумай: хочешь ли ты выйти за одного старого, с чем я готов поспорить, вонючего пирата?

— Ну, ты больше не воняешь так сильно, как раньше, — Шиён иронично хихикает, а после всё так же игриво добавляет, — кроме того, ты сам сказал, что больше не отпустишь меня. Какой у меня выбор? Так что, старичок, мне придётся сказать тебе «да». В конце концов, это мой долг: скрасить старость такого очаровательного старичка, как ты.

— У тебя никогда не было выбора, милая, — заключает Юнги, притягивая её ближе, уткнувшись лицом в её шею. Он делает глубокий вдох, восстанавливая самообладание, прежде чем повернуться к Намджуну. — Где этот чёртов святоша?

Намджун приподнимает бровь, явно наслаждаясь ситуацией. Он видит собственничество и желание в глазах своего капитана и не может не подразнить его ещё немного.

— Мы встревожены, да, капитан? Не терпится сделать эту своенравную девчонку своей женой, да?

— Намджун, ещё одно слово, и я стану твоей женой, и поверь мне, это будет худший день в твоей жизни, — сладко мурлычет Шиён, хлопая глазками, как будто хочет по меньшей мере соблазнить старшего помощника.

Юнги не может не усмехнуться её словам, забавляясь задиристой натурой. Но в его груди горит искра ревности при одном упоминании о том, что Шиён может выйти за кого-то, кроме него. Особенно за его старпома. Он крепче сжимает её, притягивая ещё ближе к себе, словно отмечая свою территорию.

— Не будет, женщина, — фыркает Юнги, предупреждающе укусив её за мочку. — Или мне придётся убить своего друга и жениться на его вдове.

Шиён нежно целует челюсть пирата, а затем кусается там же:

— Ты такой серьёзный, — дразнит она, и Юнги тут же тает. Она такая… очаровательная.

Пират чувствует, как напряжение в его теле тут же тает от её ласкового жеста. Он не может злиться или раздражаться, когда ровалийка рядом, как бы ни старался. Его сердце колотится в груди, когда она целует и тыкается носом в его челюсть, её крошечный нос трётся о его кожу.

Юнги тихо смеётся, его руки бродят вверх и вниз по её спине, нежно поглаживая мягкий материал свадебного платья.

— Как я могу не быть серьёзным, когда у меня на руках одна очень нахальная ровалийка, которую каждый всенепременно хочет у меня забрать?

— О, не хмурься, — Шиён нажимает на кончик его носа. — Иначе у тебя появятся морщины, и я больше не буду тебя любить.

Юнги хмурится на её слова, больше забавляясь, чем действительно негодуя. Он знает, что Шиён дразнит его, но не может не подыграть. Он игриво хватает Шиён за запястья, прижимая её руки к своей груди, его пальцы осторожно держат нежную плоть.

— О, ты всё равно будешь любить меня, женщина. Даже если я буду выглядеть как настоящий старый морской волк с морщинами и седыми волосами, — отвечает пират, нагло ухмыляясь, а после наклоняется и касается губами её лба, его голос становится серьёзным. — Кроме того, ты знаешь, что никогда не перестанешь любить меня, даже если я состарюсь и поседею. Ты застряла со мной, женщина, так же, как я застрял с тобой. Меня и правда можно назвать настоящим героем.

— Ты самоуверенный дурак, — цокает Шиён. — Где ваш священник? Он должен поторопиться, потому что ни одна женщина, кроме меня, не согласится выйти замуж за такого отвратительного капитана. А я могу передумать.

Юнги закатывает глаза на игривое оскорбление Шиён, но его сердце колотится в груди от её мягких слов. Он знает, что ровалийка просто дразнится, но мысли о том, что она согласится выйти за него замуж, даже в шутку, достаточно, чтобы заставить его разум закружиться. Что уж говорить о реальности, в которой она и правда согласна?

Пират никогда не видел себя женатым человеком, тем более в этом возрасте — он пока что не собирается оставлять свой корабль и команду — но с Шиён это кажется правильным. Юнги прекрасно знает, что это будет только начало: им с Шиён предстоит решить, как быть дальше, учитывая их образы жизни, и подстроиться друг под друга. Юнги знает, что легко не будет — с Шиён никогда не бывает легко — но если она рядом, на его стороне, то для пирата всё имеет смысл и нет ничего, с чем бы он не мог справиться.

Юнги снова смотрит на Шиён, его взгляд блуждает по её лицу. Он протягивает руку, нежно убирая прядь волос с её глаз.

— Ты не передумаешь, — бормочет он низким и серьёзным голосом. — А если и передумаешь, что ж, мне придётся взять обет безбрачия, высадиться на каком-нибудь острове, ну и стать дикарем. Ты единственная, кого я хочу.

— Ты украл меня, в тебе уже есть что-то от дикаря, не сильно придётся стараться, чтобы стать, как они, — ворчит Шиён, усмехнувшись. — Тебе вообще повезло, что я согласна выйти за тебя. Связать себя с каким-то вонючим пиратом… Я никогда не делала ничего более глупого, знаешь?

Юнги ухмыляется, слегка сжимая её в объятиях. Сердце колотится в груди от слов Шиён, реальность происходящего наконец-то наступает. Он собирается жениться на женщине, за которой гонялся семь лет. Это почти слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Да, я считаю, что мне чертовски повезло с этим, женщина.

Именно в этот момент появляется Намджун, за ним следует мужчина средних лет в церковном воротнике. Священник выглядит удивлённым, но также немного сбитым с толку, будто не он на протяжении пяти лет слушал шутки экипажа о том, что ему придётся проводить брачную церемонию — уж кто-кто, а священник давно должен был подготовить себя к этому.

Намджун в долю секунды оказывается рядом с Шиён, пафосно водрузив на её голову немного потрёпанную фату, явно повидавшую жизнь, и ровалийка с усмешкой выгибает бровь, недоверчиво глядя на пирата.

— Не гни брови, морщины появятся, — ворчит старпом, расправляя белую — серую — ткань сзади Шиён. — Хотя капитан тебя и такой любить будет. Можешь продолжать.

— Это что? — фыркает ровалийка, пальчиком задев фатин.

— Фата. Украл у принцессы три года назад. Пришлось пробраться к ней на свадьбу. Я чуть головы не лишился за это! Так что не вороти нос. Я же старался.

— Сильно старался?

— Очень! Пришлось даже поцеловать её няньку. Травмирующий опыт, — напускно бормочет старпом таким тоном, словно рассказывает о какой-то трагедии своей жизни, не меньше.

Церковник подходит с усталой, но добродушной улыбкой на лице, хотя — Юнги готов всё на это поставить — во взгляде мужчины неоднократно мелькает непонимание, когда он смотрит на Шиён, словно в толк взять не может, как кто-то может добровольно стать женой пирата. Он переводит взгляд с ровалийки на капитана, его глаза впитывают странную сцену перед ним. Пиратский капитан собирается жениться на ровалийской женщине в плохо сидящем свадебном платье. Такое он видит не каждый день.

Священник прочищает горло, его голос слегка хриплый, как будто неуверенный, словно он так и ждёт какого-то подвоха во всей этой ситуации.

— Начнём?

Юнги кивает, его рука всё ещё крепко обнимает талию Шиён. Он чувствует, как её нервы начинают напрягаться, тяжесть момента усиливается, и поэтому обнадёживающе сжимает её, молча пытаясь успокоить. Капитан прекрасно понимает, о чём она думает, что снова начинает её тревожить, и старается дать ей всю ту молчаливую поддержку, на которую только способен.

— Могу ли я сказать нет? — шёпотом шутит Шиён, сжимая руку на плече пирата, но ясно, что она нервничает. Очевидно, что ей трудно сделать этот шаг, но она доверяет ему — пытается, во всяком случае, борется сама с собой.

Юнги прислоняется своим лбом к её лбу, его голос тихий и успокаивающий:

— Ты можешь сказать «нет» в любое время, милая. Но я буду бороться ещё семь лет, чтобы убедиться, что ты сохранишь это сладкое «да» на своих губах.

— Ну, — Шиён выжидающе протягивает, и на мгновение кажется, что она всё-таки скажет «нет», но… — Тогда я надеюсь, что ты хорошо обдумал свою клятву.

Юнги усмехается, его сердце переполняется привязанностью к ней. Она, нахальная, испытывает его до самой последней секунды. Но он всё равно не может не любить её каждой фиброй своей души.

— Не беспокойся о моей клятве, дорогая, — бормочет пират, его глаза прикованы к ней. — Я чертовски хорошо репетировал это в своей голове каждую ночь последние семь лет, — Юнги нахально усмехается, быстро оставляя лёгкий поцелуй на кончике её носа.

Священник снова прочищает горло, напоминая им о своём присутствии и о том, что они должны наконец позволить ему начать церемонию, а не просто шутить, как пара влюблённых дураков.

Команда смеётся, наслаждаясь представлением, но все они знают, что Юнги говорит серьёзно. Даже те, кто в команде не так давно и видит Шиён впервые, наслышаны о том, как строптивая играла с сердцем пирата на протяжении долгих лет. Конечно, глядя на Шиён, можно запросто решить, что она определённо того стоит, но семь лет… Для некоторых это кажется целой маленькой жизнью.

Юнги кивает, его сердце колотится в груди. Вот оно. Он действительно собирается жениться на этой женщине. Женщине, за которой он так чертовски долго гонялся.

Священник смотрит на маленькую, потрёпанную книгу в своих руках, явно пытаясь найти нужную страницу. Он явно уже проводил свадьбы, но он также явно не привык проводить их на пиратском корабле. Хотя, надо сказать, за пять лет на этом корабле ему много раз приходилось отмаливать грехи пиратов — они оказались слишком набожными, хотя и молились всем богам, которых только знали.

На всякий случай.

Церковник снова прочищает горло и начинает читать клятвы.

— Вы, капитан Мин Юнги, берёте ли вы эту женщину в жёны, чтобы жить вместе в священном браке? Вы будете любить её, утешать и хранить её, и, отказавшись от всех остальных, будете верны ей до тех пор, пока вы оба будете живы?

Сердце Юнги колотится в груди, пульс стучит в венах. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким чертовски нервным. Но он также никогда в жизни не был так сильно уверен в чём-либо.

Юнги смотрит на Шиён, встречаясь с ней глазами, его взгляд полон непоколебимой уверенности и обожания. Пират делает глубокий вдох, прежде чем ответить священнику ясным, ровным голосом:

— Да. Я согласен.

Команда позади них дружно кричит «ура», их голоса смешиваются с солёным морским бризом. Юнги не обращает на них внимания, всё его внимание сосредоточено на Шиён и клятве, которую он только что дал ей — будто у кого-то были сомнения, что он скажет иначе.

Священник поворачивается к Шиён, его взгляд выжидательный, он словно понимает, что сейчас будет заминка.

— И вы, мисс, берёте ли вы этого мужчину в мужья, чтобы жить вместе в священном браке? Будете ли вы любить его, утешать и хранить его, и, отказавшись от всех остальных, будете верны ему до тех пор, пока вы оба будете живы?

Шиён молчит, глядя на Юнги. Он снова видит робость в её глазах, тяжесть истории её родителей и то, как она боится стать для него просто трофеем, какой-то красивой безделушкой. Ровалийка закрывает глаза, зная, что это её последний шанс сбежать.

Сердце Юнги сжимается в груди от нерешительности в её глазах. Он может читать её как книгу, отмечая её неуверенность и страх. Он понимает, чего она боится, но меньше всего на свете Юнги хотелось бы, чтобы её страх помешал им получить кусочек счастья, который семь лет был так далёк.

Пират крепче сжимает её талию, его пальцы впиваются в нежную плоть, когда он наклоняется и шепчет Шиён на ухо:

— Милая. Посмотри на меня. Смотри только на меня, — с его губ срываются ласковые и нежные слова, которые тут же обволакивают её сердце спокойствием и мягкостью.

Шиён делает глубокий вдох, а затем открывает глаза, в них горит решимость. Она не струсит. Чёрт возьми, она не струсит: даже если им не удастся сохранить «их», Шиён просто не позволит какому-то мужчине сломить её волю и её саму.

Не она. И не он.

Это точно не про них.

Юнги видит этот её уверенный взгляд, и его сердце переполняется гордостью. Это был ответ, который он хотел услышать. Она никуда не уйдет.

Пират отвечает ей тем же — своим уверенным, властным взглядом. Да, он, возможно, и завоевал её, но Юнги чертовски хорошо знает, что эта красивая, строптивая женщина не станет его тихой, послушной трофейной женой. Ему придётся сражаться с бурями и в море, и на суше, потому что его Шиён — штормовой ветер.

Священник снова прочищает горло, явно ожидая ответа. Ему явно не понять промедлений и сомнений Шиён, но мужчина старается лишний раз не привлекать к себе внимание, прекрасно понимая, что это будет неправильная тактика на пиратском корабле — особенно если учитывать, что капитан «Мунсальвеша» явно добивался этого момента слишком долго.

— Да, — твёрдо говорит Шиён. — Я согласна.

Команда позади них разражается громкими криками и аплодисментами, их хриплые возгласы и вопли наполняют воздух. Но Юнги едва замечает их, все его внимание сосредоточено на женщине перед ним.

Он чувствует, как волна облегчения и восторга накрывает его, когда её слова звучат в его ушах. Да. Она согласилась. Шиён согласилась стать его женой, его партнёром, его всем. Пират ухмыляется ей, его глаза сверкают, наполненные любовью.

Священник, явно привыкший к шумной натуре пиратов, игнорирует крики и продолжает церемонию, его голос возвышается над всем этим.

Юнги отключается от всего, полностью сосредоточившись на Шиён и обещании, которое она только что дала ему.

Следующие несколько минут пролетают как в тумане. Священник произносит ещё больше слов, задаёт ещё больше вопросов, но Юнги едва обращает на них внимание. Он отвечает на каждый из них механически, его взгляд не отрывается от лица Шиён, когда она стоит напротив него, держа его руку в своей.

Наконец пришло время для момента, которого он ждал, момента, который сделает все это официальным, реальным.

— Ваши обеты, капитан.

Юнги делает глубокий вдох, чувствуя, как его сердце бешено — хотя до этого пирату казалось, что сильнее просто невозможно — колотится в груди. Вот он. Момент, когда он даёт ей обещание перед своей командой, момент, когда он доказывает ей и всем остальным, что он настроен серьёзно. Когда он обрубает все пути к отступлению и даёт ей обещание быть только её.

Он поворачивается к ней, сжимая её руки в своих, и смотрит ей в глаза. Голос капитана ровный и твёрдый, когда он повторяет слова, которые репетировал в своей голове так много раз.

— Шиён, — начинает Юнги, её имя кажется странным, но таким правильным у него на языке. — С того момента, как я увидел тебя, я гнался за тобой. Преследовал тебя по суше, по морю. Следовал за тобой, следовал к тебе с другого конца света, избегая самой смерти, которая, я клянусь, была серьёзно настроена не дать мне вернуться к тебе. И вот я, наконец, поймал тебя. Я, наконец, поймал тебя, и теперь никогда тебя не отпущу, даже если ты снова решишь бежать от меня. Ты самая красивая, самая раздражающая, самая волнующая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты сводишь меня с ума, бросаешь мне вызов на каждом шагу и заставляешь меня рвать на себе волосы, — он ухмыляется ей, слегка сжимая её руки, а после подносит ладони ровалийки к губам, ласково целуя каждую. — Но я бы не хотел тебя другой. Ты непокорная, сильная и пылкая, но ты также слишком прелестна и очаровательна, чтобы не быть моей. Ты всё, что мне когда-либо понадобится в этой жизни, и я клянусь тебе, здесь и сейчас, перед моей командой, что я всегда буду дорожить тобой.

Он замолкает, его горло внезапно перехватывает от эмоций. Юнги знает, что он должен, просто обязан пообещать ей, что они никогда не повторят судьбу её родителей, что ей никогда не придётся страдать из-за него и её сердце не будет разбито действиями того, кому она вручит его.

— Я никогда не попытаюсь сломить твой дух или укротить тебя. Потому что я люблю тебя такой, какая ты есть, и я бы не хотел тебя другой.

Юнги снова нежно поднимает одну из её рук, медленно поднося её ко рту. А затем оставляет мягкий, нежный поцелуй на внутренней стороне её тонкого запястья, его губы касаются учащённого пульса.

— Отныне ты моя, а я твой. Я клянусь защищать тебя, лелеять тебя и любить тебя до самой смерти.

Шиён бросает нечитаемый взгляд на Юнги, слушая его. Её лицо бесстрастно, она не плачет, как обычно на свадьбах, но её взгляд полон любви и нежности, обожания и ласки. Ровалийка вздыхает и делает глубокий вдох, готовясь начать произносить клятву.

Юнги наблюдает за ней, впитывая каждое выражение, каждый вздох. Он видит любовь и нежность в её взгляде, даже если она более никак не показывает своих истинных эмоций. Для него этого более чем достаточно. Ему не нужны слёзы, чтобы знать, что Шиён любит его, что она тоже этого хочет.

— Много лет назад один наглый пират, который верил, что каждая женщина в мире упадёт к его ногам, нагло вторгся в мою жизнь, — усмехается Шиён, освобождая одну свою руку из его, и ласково касается его щеки ладонью. — Не знаю, как все остальные женщины, которых он однажды пытался соблазнить, но я… Я сопротивлялась. Это не сработало. И где я сейчас? Окруженная вонючими пиратами, я даю клятву их капитану.

Команда позади них снова смеётся, явно наслаждаясь её словами. Юнги усмехается: он просто обожает слышать её игривый, дразнящий тон. Но в голосе Шиён есть определенная мягкость, нежность, которая показывает истинные чувства к нему. Капитан крепче сжимает её руки, его большой палец нежно ласкает её костяшки пальцев.

— Я бежала от тебя семь лет. И не могла сбежать. Ты измотал меня, мучал меня, испытывал моё терпение, поэтому мне пришлось сказать тебе «да», хитрец, иначе ты не отстал бы, — Шиён закусывает губу, улыбаясь, и наклоняет голову к плечу. — Ну, молодец, герой, ты не испугался, так что… Мне придётся давать тебе свою клятву, да? Клянусь быть твоей, пока бьётся моё сердце. Клянусь, что я мертва для любого мужчины, кроме тебя. Клянусь, что буду первой, кто тебя поддержит. Клянусь, что даже если весь мир будет против тебя, я буду рядом, плечом к плечу с тобой. Хотя, конечно, я также клянусь, что буду первой, кто крикнет: «Повесить этого грязного пирата!», — а потом великодушно помогу тебе сбежать ночью, потому что я слишком прекрасна, чтобы быть вдовой.

Юнги широко ухмыляется её словам, смесь гордости и обожания разливается в его груди. Это его женщина. Его жена. Слова Шиён эхом разносятся в его ушах, обещания, которые она ему даёт, одновременно серьёзные и дразнящие.

— Клянусь, я никогда не дам тебе покоя. Я буду мучать тебя, сводить с ума, держать твоё сердце в своих жестоких руках, обещая редкие минуты тишины и покоя. Не волнуйся, я буду нежной. Иногда. По праздникам, — мурлычет Шиён. — Праздники в нашем браке будут редкими. Я обещаю, что ты потеряешь свой мирный сон со мной. Ты будешь сбегать от меня в море, клянусь тебе.

Юнги усмехается, его сердце колотится от её слов. Эта женщина, эта свирепая, прекрасная женщина клянётся никогда не давать ему покоя. Шиён клянётся сводить его с ума, мучать его каждый чертов день. И, помоги ему бог, пират в полном восторге.

— И, конечно, я обещаю, что, когда ты вернёшься из своего следующего плавания, тебе всё равно придётся бежать за своей любимой женой, чтобы получить её сладкий поцелуй. И я, безусловно, буду говорить, что какой-то наглый пират преследует меня, и что у меня на самом деле достойный муж, честный человек, к слову! — Шиён усмехается, игриво щёлкнув своего почти что мужа по носу. — И, конечно, я обещаю, что не буду рожать тебе детей, не буду готовить для тебя, не буду ждать тебя дома из каждого плавания, а также клянусь, что всё равно буду самой желанной женщиной на этом острове, — и быстро добавляет, замечая тень негодования на его лице. — Но тебе повезло, я буду желать только тебя.

Юнги ухмыляется словам ровалийки, его сердце наполняется любовью и весельем. Она клянется быть такой же сложной, как и всегда, продолжать бросать вызов всем ожиданиям «настоящей» жены. Но ему всё равно — Юнги всё это и не нужно, никогда не было. Всё, что его волнует, это то, что она желает его, и только его.

Команда позади него посмеивается, зная заранее, что их капитан поймал вздорную, непокорную женщину, и все они предвкушают хаос, который наверняка возникнет из-за жены капитана пиратов, с учётом того, что она упряма, как мул.

— И наконец… — вздыхает Шиён. — Я люблю тебя, — шепчет она тихо, так, что только он может услышать.

Сердце Юнги замирает от её прошептанных слов. Он чувствует, как волна любви и нежности накрывает его от этого признания, даже если оно было произнесено так тихо, что только он мог услышать его. Это как музыка для его ушей, как самая сладкая мелодия, которую он когда-либо слышал. Это как всё то, о чем он только мог однажды мечтать.

Пират крепче сжимает её руки, его взгляд устремлён на Шиён. А затем, таким же тихим голосом, он шепчет в ответ:

— Я тоже люблю тебя, женщина.

Священник прочищает горло, возвращая их к реальности. Но глаза Юнги не отрываются от лица Шиён, его сердце всё ещё колотится в груди. Он с трудом верит, что это реально, что эта женщина перед ним, с её острым языком и сладким шепотом, теперь его жена.

Юнги почти чувствует, как мужчины позади него закатывают глаза, пока церемония продолжается, но ему всё равно. Он бы остался здесь, в этом моменте с ней, навечно. Наконец священник достигает последней части церемонии, части, которую он ждал.

— Властью, данной мне, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту, — провозглашает священник, его голос оттеняется чрезмерным пафосом.

Юнги ухмыляется, его сердце колотится от предвкушения. Он не тратит ни секунды, немедленно притягивая Шиён ближе к себе, их тела прижимаются друг к другу.

Он крепко обнимает её за талию, слышит, как мужчины позади них хмыкают и явно шутят неприличные шутки, но ему по-прежнему всё равно. Всё, что его волнует, это Шиён — его жена, самая красивая, сводящая с ума и упрямая женщина, которую он когда-либо встречал.

Пират нежно обнимает её лицо, его прикосновения нежны и любящи. Он наклоняется, его губы парят над губами ровалийки. И затем, наконец, он захватывает её рот в обжигающем, страстном поцелуе, первом в их новом статусе.

Юнги целует её, как изголодавшийся мужчина, его губы стремительно двигаются по её губам. Чувствует, как Шиён тает в его объятиях, а её тело отвечает на его прикосновения, как искра на пламя. Поцелуй наполнен сдерживаемым желанием и привязанностью, которые они сдерживали годами, и которые наконец вырвались на свободу в этот момент.

Команда позади него ликует и свистит, их хриплые голоса создают фон для момента. Но всё, на чём может сосредоточиться Юнги, — это вкус её губ, ощущение нежного тела на своём, осознание того, что эта прекрасная, сводящая с ума женщина теперь его жена. Просто его.

Пират прерывает поцелуй только тогда, когда чувствует, что вот-вот задохнётся, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть Шиён в глаза. Её щеки покраснели, губы немного покраснели и приоткрылись, а глаза затуманены желанием. Он чувствует прилив собственнической гордости при виде её, этой прекрасной женщины, полностью побеждённой его поцелуем.

Шиён тяжело дышит, смотрит на него затуманенными глазами, её руки сжимают его плечи, пока Юнги не отпускает её талию ни на миллиметр. Она, кажется, хочет что-то ответить, но Юнги внезапно подхватывает её под бедра, поднимая над палубой, и кружит её несколько раз, в то время как Шиён хватает его за плечи и громко смеётся, держась за пирата так, словно он может уронить её.

Хотя и знает, что Юнги никогда не даст ей упасть.

Юнги ухмыляется Шиён, его сердце парит при виде её радостной улыбки. Пират никогда раньше не видел её такой счастливой, такой беззаботной, и это заставляет его чувствовать себя самым могущественным человеком в мире — в этот момент осознание того, что он причина её радости, для него важнее всего.

Он наконец опускает Шиён, притягивая её к себе в ещё одно крепкое объятие. Он чувствует, как её сердце колотится в груди, его быстрый стук совпадает с его собственным.

— Я люблю тебя, — повторяет Юнги низким и хриплым голосом. — Я так чертовски сильно тебя люблю.

Шиён не успевает ответить, потому что вездесущий Намджун, который как будто бы радуется этой спонтанной свадьбе больше, чем сам Юнги, подаёт голос:

— Голубки! Ах, точно, уважаемые супруги! Я так понимаю, экипаж должен покинуть корабль, чтобы молодожёны могли провести первую брачную ночь? — игриво спрашивает первый помощник, лукаво вскидывая брови.

Юнги усмехается, неохотно отстраняясь от жены, перед этим быстро поцеловав её в уголок губ:

— Я удивлён, что вы до сих пор здесь, — отвечает он, его голос всё ещё немного хриплый. Он ухмыляется своему первому помощнику.

— Понял, не дурак, — кивает старпом, а после театрально хлопает в ладоши. — Господа! — громко обращается к команде. — У нас есть ровно минута, чтобы покинуть корабль, иначе, боюсь, нам придётся помогать друг другу удовлетворяться, когда мы услышим кучу непристойностей из каюты капитана.

Команда позади него ухмыляется, точно зная, что сейчас произойдет. Они начинают расходиться, направляясь с корабля на берег, каждый из них бросает свистящие или дразнящие комментарии в адрес молодоженов.

— Вернёмся на рассвете, — сообщает Намджун, а после коварно усмехается. — Нет, лучше всё-таки в обед — утренние развлечения тоже нельзя прерывать.

Шиён не ждёт, пока все уйдут, наличие экипажа для неё становится просто незначительным фактом. Она прижимается к мужу, тут же целует Юнги, когда он сжимает её в своих объятиях, начиная подталкивать к капитанской каюте.

Юнги теряет себя в поцелуе, его руки блуждают по её телу, он толкает ровалийку к каюте, его шаги неторопливы, но настойчивы. Пират не желает прерывать поцелуй ни на секунду. Слепо тянется к двери каюты, его губы всё ещё сомкнуты с её губами. Он возится с ручкой — руки немного дрожат от желания. Наконец, дверь распахивается, и они буквально вваливаются внутрь, спотыкаясь. Шиён тихо хохочет, когда путается ногами в пышных юбках платья, но пират удерживает её на ногах, не давая ей упасть.

Как она и думала. Никогда не даст упасть.

Юнги пинком закрывает за ними дверь, инстинктивно не желая никаких помех или беспокойств теперь, когда она лишь его. Он прижимает Шиён к стене, его руки ласкают её бедра, пока пират углубляет поцелуй. Чувствует, как её тело отвечает на его прикосновения, тихие полустоны становятся всё более и более отчаянными. Юнги прикусывает её нижнюю губу, погружаясь в чувствительную плоть ровно настолько, чтобы заставить Шиён ахнуть, чем пират и пользуется: проглатывает громкий вздох, пока его язык проникает в её рот, пробуя и исследуя каждый дюйм.

Шиён тихо стонет, её руки скользят по его груди, чтобы крепко схватить воротник его рубашки. Ровалийка дрожит, зажатая между стеной каюты и телом Юнги, чувствует, как всё внутри неё напрягается.

— Юнги, — шепчет она, прежде чем снова отчаянно коснуться его губ своими.

Звук его имени на желанных губах, ощущение податливого тела, прижатого к нему, просто сводит Юнги с ума, подавляет. Он едва может думать, его разум затуманен желанием. Пират сжимает её бедра, впиваясь пальцами в мягкую плоть, и углубляет поцелуй, его язык переплетается с её языком, пока он прижимает её к стене крепче.

Шиён хватается за ткань его рубашки, выправляя из брюк и начиная тянуть вверх, чтобы как можно скорее снять её. Юнги прерывает поцелуй только на мгновение, чтобы поднять руки и позволить ровалийке снять с него рубашку. Но как только она падает на пол, он снова захватывает губы жены в поцелуй, поднимая её голову за подбородок немного выше для собственного удобства.

Нежные руки Шиён скользят по его обнаженной груди. Прикосновение осторожное, трепетное несмотря на то, что его поцелуй почти дикий. Юнги стонет, мягкое прикосновение посылает дрожь по его телу. Сопоставление её нежного, почти благоговейного прикосновения с настойчивостью его поцелуя просто невероятно, сильнее чем всё, что он когда-либо чувствовал.

— Женщина, — шепчет он ей в губы, большими пальцами лаская её подбородок. — Ты погубишь меня.

— Я знаю, — мурлычет Шиён, опускаясь губами на его шею. Она чертит дорожку ласковых поцелуев по его коже, иногда чередуя касания губ и языка. — Это моя главная цель, муж мой.

Юнги стискивает зубы, его хватка на её бёдрах крепнет, пока он борется за сохранение контроля. Её поддразнивание, то, как она говорит «муж мой», способно в одно мгновение поставить его перед ней на колени. Пират запрокидывает голову назад, давая ей возможность дразнить его, а себе — немного насладиться лаской её губ.

Но после Юнги резко отрывает её от стены, его руки скользят по её бёдрам, чтобы поднять Шиён и заставить её обнять ногами его бедра.

Шиён смеётся, полностью отдаваясь в его власть. Она протягивает руки, чтобы погладить его по плечам, пока Юнги несёт её к своему столу. Множество путеводных старых карт, пара чернильниц, компас и всякая мелочь падают на пол, когда пират несдержанно отодвигает их в сторону, чтобы освободить место на столе для Шиён — плевать ему абсолютно на всё, пока в его руках эта непокорная женщина.

— Какой нетерпеливый, — нежно шепчет Шиён, сжимая напряжённые плечи мужчины, но в её голосе очевидное поддразнивание, от которого Юнги даже не собирается убегать. Она дразнится даже сейчас, когда вот-вот окажется под ним без одежды, и это заставляет его падать в яму обожания к ней с большей скоростью.

Юнги рычит в ответ, не без толики грубости опуская её на стол так, что он теперь стоит между её ног, нависая над желанным телом, пока Шиён оказывается прижата спиной к холодной древесине. Пирату приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не сорвать с неё платье прямо сейчас и не взять её, как нетерпеливый, отчаявшийся мужчина, коим он и является, когда дело касается этой строптивой ведьмы. Он нетерпелив, несдержан, потому что грезил об этом моменте семь лет.

— Это ты у нас любительница поговорить, — бормочет Юнги, скользя руками вверх, под её юбку, впиваясь пальцами в мягкую кожу её бёдер. — Ты годами дразнила и мучила меня, — говорит он, его губы находятся в миллиметре от её уха. — И теперь ты ждёшь, что я буду терпеливым?

— Я жду, когда ты снимешь с меня это ужасное платье, — шепчет Шиён, немного приподнимаясь, когда руки пирата скользят ей под спину, хватаясь за тугую шнуровку корсажа.

Его пальцы быстро вслепую справляются со шнурками, а руки удивительно спокойны, несмотря на переполняющее желание. Платье расстёгивается, свободно повисая на её фигуре, и прикрывает грудь лишь из-за твёрдого материала корсажа, и в этот момент Юнги чувствует, как это платье начинает чертовски сильно раздражать его. И, видят боги, пират буквально рассыпается от обожания к Шиён, когда она бесстыдно опускает корсаж платья, а после позволяет тому неприметной кучей свалиться к их ногам.

При виде её, совершенно обнажённой перед ним, у Юнги перехватывает дыхание. Она божество. Шиён прекраснее, чем он мог себе представить: так изыскана, так идеальна, словно сошла с древних изображений несуществующих богов. Её красота незаконна, смертельна, и пират знает одну простую истину: он её очередная жертва, с той лишь разницей, что она больше не желает погубить его. Юнги полностью в её власти, полностью её — Шиён определённо погубила его для любой другой женщины во всем мире.

Юнги делает шаг вперёд, его руки находят её бёдра, пальцы впиваются в кожу. Он притягивает её ближе, его губы замирают над её ключицей, горячее дыхание обжигает кожу.

Он слегка прикусывает её, задевая зубами ключицу, а его рука поднимается вверх, ласково касаясь её груди.

— Боже, милая. Ты такая красивая, — бормочет он, опуская руки, чтобы чувствовать под пальцами всё больше и больше её мягкой, нежной кожи. — Такая чертовски красивая.

Шиён стонет, всхлипывая, когда чувствует его руки на себе, и снова горячо целует любимые губы, задыхаясь от желания.

Юнги отвечает на поцелуй с таким же пылом, его язык проникает в её рот, исследуя каждый сантиметр. Его руки продолжают блуждать по её телу, лаская и изучая каждый желанный изгиб и контур. Он хочет прикасаться к ней везде, не оставить ни одной частички нетронутой, заставить её стонать и дрожать только от его прикосновений — он грезил об этом моменте слишком долго, слишком долго, чтобы отказывать себе в чём-то сейчас.

Руки Шиён скользят по его обнажённому торсу, сводя его с ума, и Юнги внезапно сжимает её запястья, прижимая их к столу над её головой. Шиён стонет, выгибая спину. Он прижимает её запястья к столу, его тело прижимается к её, а губы находят чувствительную кожу шеи. Пират покусывает её кожу, царапая зубами плоть, оставляя маленькие красные отметины, пока целует и сосёт кожу, спускаясь к ключицам.

— Ш-ш-ш, женщина, ты мучала меня годами, — бормочет Юнги, сопровождая свои слова мягким укусом в основание её шеи. — Теперь пришла твоя очередь мучаться.

Пират опускается ниже, его губы находят ложбинку между её грудей. Прижимается лицом к мягкой плоти, его зубы царапают чувствительную кожу, вызывая у неё очередной вздох.

— Юнги! — скулит Шиён, подставляя грудь для его поцелуев.

Звук его имени на её губах, то, как она стонет и скулит, — всё это музыка для его ушей. Юнги не торопится, его губы исследуют каждый сантиметр мягкой аккуратной груди, оставляя за собой дорожку из маленьких любовных укусов. Он хочет поклоняться каждой частичке тела Шиён, дать ей почувствовать, как сильно он её любит, как сильно он её желает.

Пират опускается ниже, его губы двигаются по животу ровалийки. Он покусывает её кожу, его язык скользит по ней, пробуя на вкус, а зубы царапают её плоть. Тело пирата прижимается к ней, желание почти поглощает его, но Юнги хочет дать Шиён больше, прежде чем получит собственное удовольствие.

Он продолжает медленно опускаться, его губы движутся всё ниже и ниже, язык пробует и дразнит, чувствует, как Шиён дрожит под ним, как её тело выгибается, стремясь к прикосновениям, и это заставляет пирата чувствовать себя живым, желанным, необходимым.

Юнги отпускает её запястья, перемещая руки на пышные бёдра, крепко сжимая их, опускается ещё ниже, находя губами мягкую кожу внутренней стороны бедра. Он прикусывает кожу ровалийки немного сильнее, чем раньше, оставляя свой след, заявляя права.

— Моя, — бормочет пират, прижимаясь губами к мягкой коже.

Пират прижимается носом к её плоти, оставляя лёгкие, как пёрышко, поцелуи на внутренней стороне бёдер, прежде чем подняться немного выше. Чувствует, как напрягается тело под ним, как прерывисто Шиён дышит, когда его губы прижимаются ближе, а язык проникает внутрь, чтобы попробовать её на вкус, подразнить, свести с ума.

Шиён задыхается, дрожа, и шире раздвигает для него ноги, предоставляя себя ему, как подношение, особенно драгоценное и желанное.

Юнги рычит, у него внутри всё закипает от того, что Шиён так охотно подчиняется ему. Он самозабвенно ласкает её языком, полностью потерявшись в стонах наслаждения, срывающихся с губ Шиён, хотя она старается скрыть их, кусая ребро собственной ладони.

— Юнги, — стонет Шиён, выгибая спину. Он не её первый мужчина, далеко не первый, но Шиён сходит с ума от его близости. Она скулит и хнычет, требуя большего: большей ласки, большей близости — большего всего.

Юнги ухмыляется, облизывая её, и звук её мольбы музыкой звучит в его ушах. Он никогда не слышал, чтобы Шиён так нуждалась в нём, так отчаянно просила, и это сводит его с ума. Пирату нравится, что он может заставить её чувствовать себя так, что он может довести её до предела лишь своим языком.

Руки Юнги скользят по её телу вверх, обхватывая её грудь, лаская чувствительные соски, заставляя Шиён хныкать ещё больше от дополнительных ощущений.

— Давай, милая, скажи, что ты моя, — шепчет Юнги, с довольным стоном начиная с большим стремлением боготворить её своим языком. И в этот момент пират не хочет ничего, кроме как остаться навсегда между её великолепных бёдер, где ему, кажется, самое место.

— Твоя… твоя… — хрипит Шиён жалостливо, её голос едва слышен в тишине каюты.

Она дрожит, невольно упираясь одной ногой в его плечо, открываясь для него тем самым сильнее. Пальцы её ступней поджимаются, кожа покрывается испариной, когда пират толкает её все дальше и дальше. Шиён не знает, как это объяснить, но Юнги хватило пары минут, чтобы сделать то, на что у других мужчин в её жизни уходило гораздо больше времени. Возможно, дело только в том, что она сама чертовски сильно хочет его — другой вариант она просто не в состоянии придумать.

— Громче, — требует Юнги, вновь проникая в неё языком.

— Перестань… перестань мучить меня… перестань… — Шиён сходит с ума от его жестокой сладостной муки.

Он поднимает голову, его губы блестят от её сущности, глаза потемнели от жгучего желания, в котором Юнги полностью растворяется.

— Скажи. Это.

— Я твоя. Твоя. Твоя, — судорожно повторяет Шиён, изо всех сил стараясь повысить голос. — Пожалуйста… пожалуйста, милый… Я умоляю тебя.

Он ухмыляется, довольный её ответом. Пират знает, что она близка к оргазму, отчаянно нуждается в разрядке. Ему нравится, как всего нескольких слов, нескольких его прикосновений достаточно, чтобы довести её до предела. Юнги возвращается к своей ласке, да так охотно, словно во всём мире нет более желанного для него занятия. Его язык кружит по её плоти, слизывает её влагу, проникает внутрь, да с таким самозабвением, что Шиён просто начинает видеть перед глазами звёзды. Юнги берет её вторую ногу за щиколотку, опуская на своё плечо, усмехаясь, когда чувствует, как её дрожащие ступни скользят по его спине.

Она скребёт ногтями стол, пальцы её ног поджимаются, когда капитан, ко всему прочему, начинает с большим энтузиазмом касаться её чувствительной груди. Пальцы Шиён путаются в его длинных волосах, прижимая лицо пирата ближе к себе.

Сочетание его ласк, его языка, его губ, его рук делает с Шиён что-то невероятное. Она вся мокрая от пота, её глаза затуманены желанием, она не может вымолвить ни слова, может только жалобно скулить и стонать, выгибаясь на твёрдом столе.

Шиён протяжно стонет его имя, сильно сжимая его волосы в ладонях, а после теряется в ошеломительном оргазме. Звук его имени, сорвавшегося с её губ и эхом разнёсшегося по каюте, заставляет Юнги довольно закрыть глаза. Он никогда не видел свою Шиён такой: такой необузданной, такой дикой. Он никогда не слышал, чтобы его имя произносили с таким желанием, с такой любовью.

Пират смотрит на неё пристальным взглядом, ощущая волну собственнического восторга.

Шиён лежит на столе с закрытыми глазами, раскинувшись перед мужем. Его голова всё ещё между её ног, пока она тяжело дышит, спускаясь с высот своего удовольствия. Её тело трясётся, руки с трудом отпускают его потные волосы, пока она сжимает край стола.

Юнги смотрит на неё, его взгляд скользит по каждой линии её тела, по каждому контуру, по каждой изгибу. У неё перехватывает дыхание, она полностью поглощена удовольствием, которое он ей дарит. Он снова начинает осыпать её тело поцелуями, касаясь влажной кожи губами, и медленно двигаться выше, чтобы накрыть её разнеженное тело своим.

Пират утыкается лицом в изгиб её шеи, его дыхание горячее и прерывистое, обжигающее её кожу. Он твёрдый и болезненно-возбуждённый, но Юнги сдерживается, отказываясь пока что уступать собственным желаниям, давая ей короткую передышку. Руки Шиён гладят его лопатки, он чувствует, как дрожат её холодные пальцы.

Шиён притягивает его ближе к себе, прижимаясь к его торсу своей влажной грудью, её тяжёлое дыхание громко звучит у него над ухом, пока Юнги нежно гладит её по спутанным волосам, убирая прилипшие к её лбу пряди. Пират вдруг замирает, когда слышит её тихое, едва слышное «мой». На мгновение ему кажется, что это просто воображение, что Шиён не может быть настолько не сдержана, но нет, ему не кажется.

Она называет его своим, кое-как выдавливает из себя всего одно слово, которое отправляет его на какой-то особенный уровень удовольствия.

— Ещё раз, — бормочет он, прижимаясь губами к её уху и покусывая мочку. — Скажи это ещё раз.

— Ты мой, — шепчет Шиён. — Мой пират. Мой капитан. Мой муж. Мой.

Юнги стонет, и слово «муж» на её губах пронзает его желанием, заставляя сердце биться неспокойнее и сильнее. Он целует её яростно, собственнически, впиваясь руками в её бёдра, притягивая её тело ближе к своему.

— Мой лжец, обманщик, предатель и вор. Мой…

Шиён не успевает закончить, потому что Юнги внезапно поднимает её со стола за бёдра, жарко целует и несёт на кровать. Он осторожно укладывает её на постель под тихий скрип пружин, тут же накрывая своим телом, придавливая своим весом и тем самым удерживая её под собой.

— Ещё раз, — шепчет пират, оставляя алые следы на шее ровалийки.

— Ты мой, — Шиён тянет его за волосы, заставляя поднять лицо от её шеи, и с нуждой припадает к его губам. — Твоё сердце принадлежит мне. Ни одна другая женщина никогда не окажется в твоих объятиях, потому что ты только… только мой. Мой чёртов бессердечный муж, — шепчет в перерывах на поцелуи.

— Бессердечный?

— Да. Бессердечный, — кивает Шиён, а затем, пользуясь его заминкой, толкает Юнги на кровать. Садится на его бёдра, опираясь руками в его плечи, дразняще двигается на нём, усмехаясь. Пирату кажется, что на его коленях, обнажённая, она смотрится прекраснее всего. — Потому что здесь, — постукивает пальцем по его груди, — здесь нет сердца. Оно в моих руках. Ты что, не слушал мою клятву?

Только вот его сердце, опровергая её слова, бешено бьётся в его груди, так невыносимо быстро, как будто собирается выпрыгнуть. Оно там, всё ещё в его груди, хотя и бьётся исключительно для неё.

Юнги протягивает руку и хватает её за запястье, его прикосновение твёрдое, но нежное, когда он убирает её руку со своей груди и подносит её к своим губам, целуя каждый пальчик.

— И что ты собираешься делать с моим сердцем, жена моя?

— Ничего хорошего, муж мой.

Шиён наклоняется к нему и начинает покрывать поцелуями сначала его лицо, потом шею. Её руки находят его ладони, пальцы переплетаются, словно она хочет удержать Юнги под собой. Ровалийка знает, что это невозможно: ему хватит пары движений, чтобы она снова оказалась под пиратом, — но она рада, что ей дана власть в этот момент.

— Ты полностью мой, — шепчет Шиён, покусывая его ключицу и спускаясь ниже к груди.

У Юнги дыхание сбивается, когда её губы находят его шею и ключицу, а поцелуи посылают тяжёлые волны желания по всему его телу. Сжимает её руку в своей, крепко держа Шиён. Пират почти хочет оттолкнуть её, чтобы она не опускалась ниже, не завладевала им полностью, потому что знает, что это будет самая изысканная пытка в его жизни, но просто не может. Юнги перед Шиён просто беспомощен, а её лаской и соблазнением и вовсе побеждён.

Юнги издаёт сдавленный стон, когда Шиён опускается к его груди, покусывая кожу зубами, её поцелуи воспламеняют его тело желанием. Ровалийка трётся бедрами о его твёрдое тело, оставляя влажные следы на его штанах, и целует его торс без остановки. Пират стонет, чувствуя, как она трётся о него, как её поцелуи сводят его с ума, заставляют терять рассудок. Шиён бесконечно целует шрам над сердцем, кусает, оставляя следы зубов на мужском теле. Её внимание к его шраму, то, как она ласкает его ртом, зубами, заставляет его чувствовать сразу столько всего.

Желание, обладание, уязвимость, любовь.

— Боже, женщина, — шепчет пират хриплым голосом. — Ты меня погубишь.

Шиён хихикает, а затем опускается ниже, целуя его живот, облизывая кожу, спускаясь всё ниже и ниже. Юнги наблюдает за ней, его тело напрягается всё сильнее, а дыхание становится прерывистым, когда её мягкие губы и горячий язык опускаются всё ниже и ниже, оставляя на его коже след из обжигающих поцелуев. Для него весь мир в этот момент сужается лишь до ощущения её губ и того, что Шиён задумала.

Юнги знает, что перестанет существовать из-за неё.

Он протягивает руку и запутывается пальцами в её волосах — безмолвная мольба, безмолвная просьба продолжать.

Шиён игриво кусает его за бедро через штаны, её руки возятся с пуговицей. Юнги стонет, крепче сжимая её волосы. Её рот так близко, так мучительно близко к тому месту, где он хочет её. Её пальцы дрожат, Шиён борется с застёжкой, которая ей не хочет поддаваться, но продолжает попытки.

Видя это, Юнги не может удержаться от того, чтобы не подразнить.

— Что-то не так, милая? — говорит Юнги охрипшим голосом. — Проблемы?

— Заткнись, — фыркает Шиён, наконец-то расстёгивая пуговицу. — Не припомню, чтобы я сейчас вообще разрешала тебе говорить.

— О, неужели? Я не помню, чтобы ты здесь командовала, милая.

Шиён усмехается, когда Юнги приподнимает бёдра, помогая ей стянуть с него штаны, ткань соскальзывает с его ног, и ровалийка лениво откидывает её на пол.

— Я твоя жена. Я для тебя всё, — соблазнительно смеётся Шиен, целуя так близко к паху, что у пирата перестаёт биться сердце. Он стискивает зубы, когда её губы приближаются к тому месту, где он жаждет её, — но всё ещё недостаточно близко. — Ты бы умер за меня, я знаю. Разве это не делает меня главной?

Её слова, её уверенность сводят Юнги с ума. Он не может этого отрицать: он бы сделал для неё всё, что Шиён пожелает, и она знает это.

— Ты жестокая женщина, — бормочет он, тяжело дыша. — Чертовски жестокая женщина.

— Думаю, это тот момент, когда ты начинаешь умолять меня, — шепчет Шиён, игриво касаясь его твёрдого члена языком.

Юнги стонет, его тело выгибается, руки сжимают простыни. Её прикосновения, язык, голос, шепчущий то, что обычно могло разозлить его, но теперь только возбуждает, — всего этого слишком много, но в то же время недостаточно. Пират задыхается, бормочет что-то несвязное, его голос срывается на хриплый шёпот, всякая гордость исчезает перед лицом его потребности в ней.

В глазах Шиён игривый блеск, когда она берёт его член в рот, её язык скользит по его чувствительной нижней части, так дразняще, словно даже сейчас хочет бороться с Юнги. Он задыхается, с его губ срывается сдавленный стон, разум затуманивается. Ощущение её тела, жара, влажности — всего этого слишком много и недостаточно одновременно. Он сжимает простыни, впиваясь пальцами в ткань, его тело непроизвольно выгибается в ответ на её прикосновения.

— Чёрт, женщина, — выдыхает пират прерывистым шёпотом. Он издаёт низкий стон, откидывая голову на подушки и поддаваясь её власти, её воле.

Шиён призывно смеётся, причмокивая губами, и это вызывает потрясающую вибрацию в теле пирата. Она продолжает ласкать капитана языком, полностью отдаваясь его удовольствию. С прерывистым вдохом Юнги опускает руку и запутывает пальцы в волосах жены, направляя её ритм, наслаждаясь влажным теплом, окутывающим его, нежным всасыванием, толкающим его ещё сильнее на дно удовольствия.

Юнги не может сдержать звуки, слетающие с губ, — гортанные стоны и рычание — его тело дрожит под прикосновениями Шиён. Он теряется в море ощущений, её язык, рот, руки сводят его с ума. Он хочет большего, хочет её всю. Юнги крепче сжимает волосы ровалийки, слегка покачивая бёдрами, борясь с желанием взять всё под контроль, полностью владеть ей в этот момент.

Но не может. Он бесконечно слаб перед ней, абсолютно беспомощен, бессилен. Её рот, её ласки — это что-то иное, что-то, что просто уничтожает его перед ней.

— Милая, — выдыхает Юнги, его голос дрожит от желания, — ещё.

Шиён без труда понимает его невысказанное желание, потому даёт больше: больше своего рта, больше своего языка, больше жара, больше давления, больше удовольствия. Юнги не может себя контролировать, его тело выгибается и дрожит, он выдыхает её имя, сжимая её волосы сильнее, немного болезненно, но Шиён совсем не возражает, лишь отвечает ему довольным стоном, посылающим чувственные вибрации по его плоти. Ровалийка продолжает безжалостно терзать чувства пирата, лихорадочно работая ртом над его пульсирующим членом. Её язык прослеживает вену, идущую вдоль нижней части его члена, дразня чувствительную плоть прямо под набухшей головкой. Она чередует длинные томные облизывания с короткими, быстрыми движениями, с каждой секундой приближая его к краю.

Юнги почти сходит с ума от удовольствия, его тело напряжено, он тяжело дышит, не может сосредоточиться, не может думать — может только чувствовать, только желать, жаждать её. Пират принадлежит Шиён, полностью, и он совсем не против.

Он издаёт гортанный звук, в котором смешиваются удовольствие и отчаяние, когда руки ровалийки присоединяются к её рту, добавляя ещё один уровень ощущений к тому всепоглощающему удовольствию, которое она дарит. Он абсолютно теряет контроль, его тело напряжено и дрожит, сердце бешено колотится, дыхание прерывистое. Юнги извивается под её прикосновениями, его тело тянется к ней, желая получить ещё больше удовольствия, которое Шиён может дать.

Шиён быстрее двигает головой, глубже принимая его, чувствуя, как он близок. Она стонет от его вкуса, от того, как хорошо он ощущается, пока Юнги просто забывает, как дышать. Его хватка на её волосах становится судорожной, отчаянной, практически дикой.

— Пожалуйста, — выдыхает Юнги, — пожалуйста.

Пират так близко, удовольствие почти невыносимое, разрядка, в которой он так сильно нуждается, почти в пределах досягаемости. Юнги что-то бормочет невнятно, низко, отчаянно стонет, будучи совершенно потерянным, полностью во власти Шиён и её ласк.

Его тело напрягается, когда он достигает предела, выгибаясь на кровати.

— Шиён, — гортанно стонет Юнги, рассыпаясь в её руках, распадаясь на части. Его оргазм горячий и интенсивный, всё накопившееся напряжение и удовольствие вырываются из него, ошеломляя и поглощая.

Шиён приподнимается, глотая его влагу, слизывая остатки с губ, блестящих от его сущности. Её глаза блестят от нечестивого блеска, от удовольствия, которое в этот момент захлёстывает их обоих. Руки ровалийки едва ощутимо поглаживают его бедренные косточки, пока она наслаждается видом того, как он распадается перед ней.

Юнги смотрит на неё тёмным и напряжённым взглядом, его дыхание всё ещё прерывистое, он приходит в себя после эйфории.

— Ты грешница, — бормочет он, его голос дрожит от желания. — Совершенно точно грешница.

Пират тянет Шиён к себе, чтобы она легла на него, прижимаясь своими мягкими изгибами к его телу, хватка на его волосах становится мягкой, ласковой, когда Юнги целует её. Он чувствует собственный вкус на её губах, и это только усиливает его желание.

— Как будто ты святой, — хихикает ровалийка, снова быстро целуя Юнги, пока её руки нежно убирают волосы, прилипшие к его лбу.

— Я никогда не утверждал, что я святой, женщина. Но ты, ты заставляешь меня грешить. Снова и снова.

— Тогда греши. Я обязательно помолюсь за наши грехи после. Перед тобой. На коленях, — шепчет Шиён, а затем хихикает, когда Юнги толкает её на кровать, подминая её податливое тело под себя.

— Как всегда дразнишься, милая, — хрипит Юнги и хватает её за запястья, поднимая её руки вверх и прижимая их к подушке над головой Шиён.

— Я всего лишь предлагаю помолиться.

— Хочешь помолиться, милая? Тогда сделай это как можно скорее. Потому что, когда я закончу с тобой, ты будешь умолять о спасении далеко не Бога.

Шиён смотрит на него мягко, нежно, как маленький невинный ангел. Как девственница, коей она не является, как монахиня, впервые познавшая мужчину.

— Мои грехи не отмыть молитвами, муж мой.

— И в чём же ты, скажи на милость, согрешила, моя ведьма?

Шиён задыхается, когда чувствует, как Юнги скользит рукой по её животу, опускаясь ниже, между бёдер, к теплу её лона. Он едва ощутимо касается её, вызывая слабую реакцию, когда она выгибается под его прикосновениями.

— Я… Я вышла замуж за бесчестного пирата. Без благословения и одобрения. Я возжелала мужчину, мечтала о нём и грешила с ним, — шепчет ровалийка, её глаза закрываются, когда она немного разводит ноги в стороны, словно приглашая его.

Ласки Юнги становятся более настойчивыми, его большой палец находит её чувствительный клитор, пока он погружает два пальца в её гостеприимные глубины. Он смотрит на ровалийку, упиваясь её удовольствием, для него, кажется, нет ничего прекраснее её лица, скрытого за маской удовольствия и наслаждения, её приоткрытых губ и тяжёлого дыхания.

— Ах, какие ужасные грехи.

Юнги усиливает натиск, его пальцы двигаются быстрее, изгибаясь, чтобы попасть в то идеальное место, от которого ровалийка задыхается и извивается под ним. Руки Шиён лихорадочно двигаются по его спине, она цепляется за него, явно хочет большего. Юнги не может не усмехнуться, когда слышит собственное имя на её губах, когда ровалийка задыхается и стонет.

— Вот так, милая, — бормочет пират низким и хриплым голосом, продолжая проникать в неё пальцами всё глубже и быстрее. — Ты моя, и я позабочусь о том, чтобы ты об этом не забыла.

Он целует её в шею, в плечо, его зубы оставляют следы на её коже, заявляя о своих правах. Спускается ниже, его губы скользят по податливому телу, а руки и пальцы продолжают исследовать её, доводя до предела наслаждения.

Но как только Шиён оказывается на грани оргазма, Юнги убирает руку, отказывая ей в удовольствии. С её губ срывается недовольный, надрывный стон, бёдра судорожно дёргаются в поисках утраченного трения.

— Ш-ш-ш, — успокаивает пират и подносит пальцы к губам, вновь пробуя её вкус на своей коже. Юнги ухмыляется и издаёт низкий стон, а после приближает губы к её уху, касаясь кожи, его дыхание горячее и прерывистое. — Просто восхитительно, — шепчет, целуя хрящик её уха. — Такая сладкая, такая притягательная. Прелестная.

Шиён хнычет, тычась носом в его щеку, бормочет что-то совершенно бессвязное.

Юнги не может устоять перед ней, перед её мольбами, раздвинутыми ногами, которые разжигают его и без того дикое желание ещё сильнее. Он ухмыляется, глядя на неё сверху вниз, его глаза тёмные и голодные.

— Ты так нетерпелива, милая. Так отчаянно нуждаешься во мне.

Пират удобнее устраивается между её идеальных ног, пока сама Шиён смотрит на него с неподдельным обожанием и протягивает руку, чтобы провести по его рельефному животу. Он ловит её руку, подносит к губам и нежно целует, медленно толкается в неё, его дыхание прерывисто, сердце бешено колотится в груди. Юнги наклоняется, чтобы запечатлеть на любимых губах глубокий страстный поцелуй, вкладывая в него всю свою жажду и любовь, и медленным, размеренным толчком входит в её гостеприимное тепло.

— О, боги… — стонет Шиён, прерывая поцелуй, когда чувствует его.

Он не может сдержать ухмылки, звук её стона, ощущение её тела, выгибающегося под ним, сводят его с ума.

— Теперь Боги не могут тебе помочь, милая, — бормочет он низким и грубым голосом. — Ты в руках пирата.

Он проникает глубже, медленно, растягивая удовольствие. Его тело прижимается к её, он утыкается головой ей в шею, его дыхание прерывисто.

Юнги задаёт ровный ритм, каждый глубокий толчок сопровождается тихими стонами Шиён. Пират контролирует свои движения, наслаждаясь ощущением её тугих стенок, сжимающих его, гибкое тело извивается под ним, её прерывистые звуки удовольствия наполняют комнату, её ногти приятно царапают его спину.

— Моя, — снова шепчет он, и в его голосе слышится собственническое рычание.

Юнги теряется в ней, теряется в своих ощущениях, в том, как ровалийка сжимает его. Он толкается глубже, быстрее, входя в неё, и ощущения граничат с невыносимостью. Зарывается лицом в её шею, его дыхание прерывисто, сердце бешено колотится, а тело двигается быстрее, жёстче, полностью растворяясь в ней, в удовольствии, в ощущении её под собой, вокруг себя.

Он хватает её за запястья, прижимая их к её голове, его тело прижимается к её телу, и они двигаются в диком и отчаянном ритме. Впивается в губы Шиён жёстким, страстным поцелуем, его язык переплетается с её, его губы движутся по её, полностью овладевая ею.

Кровать скрипит, Шиён низко стонет, расцарапывая его спину, оставляя борозды на лопатках.

Юнги резко покидает её тело, заставляя ровалийку разочарованно хныкать, а после переворачивает её на живот, вжимая в постель, чтобы снова быстро толкнуться в неё. Комкает под её бедрами одеяло, немного приподнимая Шиён для своего удобства, и тут же задаёт карающий ритм. Стоны Шиён теряются где-то в подушке, всё её тело покрыто потом, блестит в тусклом свете каюты.

Пират хватает её за запястья, заводит их ей за спину, его тело двигается напротив её тела в первобытном, собственническом ритме, когда он полностью овладевает ею.

Шиён не сопротивляется, когда Юнги обхватывает её шею руками, поворачивает её голову так, чтобы поцеловать. Он впивается в её губы жёстким, собственническим поцелуем, нежно, но крепко сжимая горло, его тело двигается жёстко и быстро, прижимаясь к ней, поглощая её стоны и вздохи, все мольбы, которые срываются с её губ.

Тонкая нить слюны тянется между их губами, когда пират отстраняется. Шиён зажмуривается, сдавленно вскрикивая и изгибаясь, когда её накрывает удовольствие. Она кое-как бормочет его имя, голос ровалийки едва слышен.

Юнги ухмыляется, когда она выкрикивает его имя, чувствуя, как её тело дрожит и содрогается в его объятиях, а оргазм наступает быстро и сильно, сотрясая её до основания.

— Вот так, милая, — бормочет он хриплым и прерывистым голосом, крепко сжимая её запястья, его тело всё ещё двигается в первобытном, неконтролируемом ритме, пока пират сам старается догнать свой оргазм. — Это моя прелестная любимая.

Юнги утыкается лицом Шиён в шею, растворяясь в ней, в дикой, необузданной энергии, которая течёт между ними, его горячее и прерывистое дыхание обжигает её кожу.

Он делает последний, сильный, мощный толчок, его тело сотрясается и дрожит от силы оргазма. Пират утыкается лицом в шею Шиён, его дыхание прерывисто, сердце бешено колотится в груди, он полностью теряется в ней, в ощущении её, в удовольствии и обладании.

Шиён слабо дышит под ним, иногда тихо хныча от интенсивности чувств. Она измотана, опустошена, наполнена им, но абсолютно довольна и расслаблена.

— Ты в порядке, милая? — бормочет он грубым, хриплым голосом, в котором смешиваются беспокойство и собственнические нотки.

Шиён не отвечает, тяжело дыша, её глаза затуманились от удовольствия и усталости, она совсем не сопротивляется, когда пират мягко переворачивает её на спину и оказывается сверху, ласково касаясь одной ладонью её покрасневшей щеки.

Шиён обнимает его за шею и целует в щёку. Она двигается неуклюже, без цели, просто целует его в щёку, куда дотягивается, и всё. Юнги издаёт довольный вздох, его тело слегка расслабляется, напряжение, охватившее его, немного спадает.

— Всё в порядке, — шепчет ровалийка с мягкой улыбкой.

— Ты уверена, милая?

Шиён открывает глаза и смотрит на него слабым, но довольным взглядом:

— Ты такой… как наседка. Заботливая наседка, — шепчет Шиён, поглаживая мужа по лопаткам. — Всё хорошо, — повторяет, снова небрежно целуя его в кончик носа. Улыбается блаженно, довольно, но устало. — Какой глупый пират, — тихо смеётся Шиён, видя тень тревоги в его глазах. — Глупый пират. Кто ты и куда ты дел моего мужа? Эта ходячая наседка кто угодно, но не мой противный муж.

Юнги ухмыляется в ответ, её тихий смех и нежные поддразнивания заставляют его успокоиться.

— Твой муж прямо здесь, милая, — бормочет он мягким, хриплым голосом. — И я обижаюсь, когда меня называют глупым.

— Глупый, глупый, глупый, — дразнит Шиён, и ей не хватает только высунутого языка, чтобы выглядеть, как шкодливый ребенок.

Он не может не улыбнуться в ответ на её поддразнивания, её усталое, но игривое выражение лица заставляет его усмехнуться.

— Глупый, глупый, глупый, — Юнги притворяется обиженным, его тон немного мелодраматичен. — Неужели ты так разговариваешь со своим мужем, милая?

— Бедный пират, как ты только можешь терпеть все эти насмешки от собственной жены, — бормочет Шиён, устраиваясь поудобнее на кровати. Её голова лежит на подушке, а глаза неумолимо закрываются. — Ты уверен, что эта ужасная женщина вообще тебя любит?

Юнги наблюдает, как она устраивается поудобнее на кровати, замечает, что её веки опускаются, а тело расслабляется. Он слышит в её голосе сонливость, и это заставляет его улыбнуться, несмотря на её поддразнивания.

— Конечно, я уверен, что она меня любит. Просто у неё странный способ это показывать, вот и всё.

— Странный способ показывать это? Будь осторожен, — сонно бормочет Шиён едва слышно. — Иначе в следующий раз она принесёт тебе отравленный ром.

Пират тихо смеётся над сонными угрозами, обнимает Шиён, прижимает к себе, его грудь прижимается к её спине. Он утыкается лицом ей в шею, вдыхая её сладкий, знакомый аромат. Его губы касаются её кожи, когда он говорит, его голос звучит тихо и нежно. Юнги немного спускает Шиён на кровати и бережно укрывает её и себя легким покрывалом до пояса.

— Я рискну, — усмехается пират, его тон лёгкий и ласковый. Он нежно целует её в лоб. — К тому же я знаю, что ты никогда не отравишь меня, милая. Ты бы слишком сильно по мне скучала.

— Я бы не была так уверена. Конечно, я буду скучать, но это не значит, что мне не захочется тебя отравить.

— Что ж, тогда, думаю, мне придётся хорошо следить за тобой, не так ли, милая? Не хочу, чтобы ты решила меня убить.

— А если я решу тебя отравить, а ты узнаешь об этом. Что ты сделаешь? — сонно бормочет Шиён, чувствуя, как Юнги осторожно кладёт руку ей под шею. Она тут же берёт его руку в свою, переплетая пальцы. — Ты выпьешь яд из моих рук?

— Мне бы хотелось думать, что я невосприимчив к твоему яду, женщина, — Юнги тихо усмехается. — Но если ты настаиваешь на том, чтобы я выпил яд, то хорошо, я выпью его из твоих рук и умру счастливым человеком.

— Ладно, — зевает Шиён, почти засыпая. — Тогда ты должен знать, что я намазала губы ядом. Ты умрёшь через… — она снова зевает, — пару часов.

Пират тихо смеётся над её сонным заявлением и крепче обнимает её за талию, притягивая ближе, его губы всё ещё нежно касаются её шеи, когда он отвечает низким игривым голосом:

— Хм… что ж, тогда, наверное, мне придётся продолжать целовать эти отравленные губы, пока я не умру, опять же, счастливым и довольным.

— Дурак.

Юнги ухмыляется в ответ на её шёпот, его грудь сотрясается от тихого смеха, а рука нежно рисует маленькие круги на животе Шиён. Внутри него всё расцветает от любви к ней, от всепоглощающей нежности, которая полностью захлёстывает его.

— Может, я и дурак, но дурак, который по уши влюблён в одну женщину, даже если она замышляет, как меня убить.

Но Шиён не отвечает. Юнги немного приподнимается, замечая, что она тихо сопит, её лицо абсолютно расслаблено и чертовски прекрасно. Мягкая улыбка касается губ пирата, осознание того, что вот оно, его главное сокровище, в его руках, под боком, полностью захвачено и сохранено, укутывает его сердце теплом и мягкостью.

И пусть Шиён и правда могла отравить свои губы, прежде чем поцеловать его, Юнги счастлив. Впервые за долгие годы счастлив.

Буря в его душе утихает, морские волны расступаются, давая ему наконец возможность добраться до укромной тихой бухты, где будут только он и то единственное, что делает его счастливым — строптивая ровалийка, которая покоя ему не даст никогда.

У Юнги в душе полный штиль, а главный шторм теперь надёжно укрыт в его руках.