Мне нравится, как ты задыхаешься. И как сосешь тоже нравится. Как сжимается глотка, а лицо под загаром краснеет. Блядские глазищи твои наливаются слезами и смотрят с мольбой, взгляд плывет, и внутри все взрывается к херам. Каждый раз по-разному и так одинаково. Твое сопротивление и покорность, восторг и безумие. Если захочу, ты станешь даже моей пепельницей, верно?

Сейчас сидишь на полу, подогнув ноги, в ожидании. Руки скованы за спиной, а расстегнутые джинсы сдернуты наполовину, тугой удавкой сжимают твои бедра. Поджавшиеся яйца едва видны в раскрытой ширинке, член смотрит в потолок. Безобразно идеальный член, мокрый. Дергается. А тебе нельзя. За каждое лишнее движение будешь наказан, и ты это знаешь. Поэтому покорно замер у моих ног и лишь вздрагиваешь едва заметно. Моя сучка. Образец послушания.

Кручу в пальцах крошечный пульт, а вибратор забит в твою блядскую задницу. Минут десять как. Ты не давался, но стоило только гелевой головке пробить сфинктер, и ты согласен на все. Как всегда. Как в наш первый раз, помнишь? Охренел тогда скручивать тебя и затыкать рот, чтобы не орал. И все сопротивление закончилось моими пальцами в твоем очке, горячем и гладком, будто  ждал меня. Сначала отчаянно выталкивал, а потом так же отчаянно дрожал, насаживаясь на мой член. И сжимался, как испуганная целка, так что обоим было больно. До сих пор помню, как ты скулил тогда. Блять, ведь я влюбился в этот голос, а потом уже в тебя. Хотя какая это, к чертовой матери, любовь. Ты одержимость, Йегер, чистое безумие, и без тебя меня нет.

Сейчас тебе хочется кричать, но только губы все изжевал. В полнейшей тишине слышу надсадный мерный гул самотыка в твоей дырке и прерывистое дыхание. Получаю эстетическое удовольствие от того, как ходит ходуном твой пресс, стоит мне увеличить скорость. И еще нравится, как сжимаешь бедра. Трогательно, отчаянно, совершенно по-девчачьи. Вставляет от этого адово.

Оглаживаю себя, и член мучительно ноет от прикосновения грубой джинсы. Рву пуговицы и выпускаю на волю. И стекаю в кресле, почти ложусь, продолжая одной рукой надрачивать, а другой — играть с кнопками. И с тобой. Скулишь сучкой и смотришь жалобно из-под влажной челки. Знаю, чего хочешь. Я тоже хочу. Но запрещать тебе — бесценно.

Возбуждение одуряющее, пьяное. Ухает многотонным молотом внутри, эхо гулко разносится, оседает по углам комнаты. Наша спальня давно пропитана сексом и извращениями всех мастей. Звенит от криков боли и шепота признаний. Я имел тебя везде. Пол и стены отполированы твоей чумовой задницей и залиты потом и кончой. И просто дрочкой уже не удивишь. Но глядя на растерзанного жаждой ебли тебя, нельзя не дрочить. Поэтому сглатываю и сильнее сжимаю кулак. Резко вверх, почти до боли, и так же вниз, до звезд перед глазами. И еще раз. И снова.

— Оближи.

Вздрагиваешь, тянешься к протянутой ладони, не достаешь. Кусаешь губы разочарованно и решаешься. Но стоит только сдвинуться с места, цепляю пальцем кнопку, и вибратор в твоей заднице заходится на полную мощь. Пронзительно вскрикиваешь и складываешься пополам, сжимаешься, пытаясь удержать игрушку, долбящую твое очко. Но все же ползешь ко мне, цепляешь губами липкие от смазки пальцы. Лижешь и чуть прикусываешь. Тычешься носом и стонешь. Так сладко, что едва не кончаю.

— Рив-ва-ай...

Шепот лупит по нервам, и дергаю тебя ближе. Послушно и неуклюже подаешься вперед, дрожишь и кошаком льнешь к ладони. Горячий. Пахнешь сексом и моими грехами. Ласково глажу по щеке и тут же хлестко бью. В ответ лишь судорожный всхлип и преданный взгляд, от которого становится... охуенно.

— Рот открыл.

На длинных ресницах — непролитые слезы. Облизываешься, выполняешь и жмуришься. И с готовностью засасываешь мои пальцы. Сначала два, потом три. Потом тебе в горло входит целая ладонь, а ты задушенно стонешь и принимаешь. Вытягиваешь шею, и мне приходится встать. Так долбить тебя в глотку удобней. Почти не сопротивляешься, только жмешься ближе и хрипишь. Толкаю руку глубже. И вот ты задыхаешься, подавляя рвотные спазмы. Глазищи распахиваются испуганно, и ловлю потемневший взгляд, дрожащий от слез. Ты не сдерживаешь их больше, и крупные капли резво стекают к вискам.

— Терпи.

Едва хлопаешь мокрыми ресницами, глаза твои почти закатываются, и в какой-то момент перестаешь дышать. Зубы царапают, чудовищный спазм твоей охуенной глотки выталкивает меня и, сжалившись, вынимаю руку. Тебя почти выворачивает. Заходишься кашлем и жадно хватаешь воздух потерявшим очертания ртом. С трясущихся губ тянутся вязкие нитки слюны, и это заводит. Хватаю за подбородок и вгрызаюсь в рот. Кусаю и пью, вылизываю жадно, торопливо. И плевать, что почти не отвечаешь, вернее, онемевшие губы не слушаются. Хочу тебя сожрать.

— Чья ты сучка, Йегер? — бормочу в изнасилованный рот.

— Т-твоя, — шепчешь в ответ и ерзаешь. — Рив-вай... пожалуйста...

В глазах ебаный восторг и жажда. Ты безумнее меня, знаешь это? Хватаю за влажные патлы, заламываю голову и ставлю раком. С готовностью утыкаешься мордой в пол, открывая крышесносный вид. Очко покраснело и припухло, распираемое вибратором. Его основание бешено пульсирует и крутится, растягивая тебя еще больше. И ты стонешь, и выгибаешься, и дрожишь в предвкушении. А я просто не могу устоять.

Сбавляю обороты, цепляю основание и тяну. Твой пронзительный всхлип сливается с хлюпаньем задницы, когда вытаскиваю длинный быстро вращающийся вибратор. С секунду смотрю на невольно сжавшуюся мокрую дырку и засаживаю обратно, не церемонясь. Воешь и дергаешься, пытаешься отползти, но лишь толкаю его глубже и врубаю на полную мощь. Вопль переходит в скулеж и ласкает мой больной слух. Со вкусом трахаю тебя твоей любимой хренью, пока не начинаешь реветь от наслаждения. Тогда и падаю обратно в кресло, оставляя тебя стоять раком с надсадно жужжащим вибратором в заднице.

Яйца ломит от такого зрелища, а хуй в потолок смотрит, исходит соплями смазки и нервно дрожит от вожделения. В голове ни единой мысли, кроме как выебать вдоль и поперек. Что и сделаю прямо сейчас.

— Ко мне иди, — приказываю.

И ты подчиняешься. Кое-как встаешь на колени и подползаешь, готовый на все. Смотришь волчонком, вот только язык жадно пробегает по губам. Еще ближе, и замираешь между моих широко разведенных бедер.

— Приступай, — говорю. — Займись любимым делом.

Отвешиваю унизительную пощечину, а ты ластишься, выпрашивая еще. Не могу отказать. Терпишь и даже подставляешься, жмуришься и дышишь заполошенно. Последняя оплеуха тяжелая и приходится по губам. Тонкая кожа лопается, выступают рубиновые капли. И не выдерживаю. Хватаю за патлы и тяну на себя, а ты уже сам послушно распахиваешь рот и насаживаешься на ноющий член. Сразу, без прелюдий, заглатываешь, давишься и выпускаешь. Облизываешься и опять сосешь — быстро, мокро, трахаешь меня своим ртом, пока не скручивает от рвотных позывов. Пытаешься отстраниться, но не даю. Давлю на затылок, и меня сносит от частых и сильных спазмов. Ты воешь забитой измученной глоткой и хрипишь, и дрожишь как одержимый. Вырываешься наконец, пытаясь отдышаться и не блевануть.

— Ривай... — надломленно, через силу и краснея так, что слов нет. — Она... он... не могу удержать... — краснеешь еще больше и вижу, как отчаянно стискиваешь бедра. — Выскальзывает...

Блять. Внутри все обрывается, обдает кипящей лавой и кажется вот-вот кончу.

— Раздолбанная ты сука, — цежу сквозь зубы и снова тяну за волосы, заставляя наклониться к своему лицу.

— Ривай... — умоляешь сквозь слезы.

— Сожмись. Выронишь — и неделю не дам спускать.

Всхлипываешь и кусаешь губы, оседаешь на пятки, заталкивая вибратор глубже. Замираешь так на несколько секунд, а потом подаешься вперед. Тычешься носом в основание члена, прихватываешь губами напряженную мошонку, от чего у меня мураши по всему телу. И от того, что язык твой блядский жадно вылизывает мои яйца, а дыхание холодит. По очереди берешь их в рот, чуть прикусываешь, а я готов орать от собственной беспомощности. Тебе нравится эта власть надо мной, она во взгляде, в четких движениях, в том, как ты трешься лицом о мой ствол. А потом по-хозяйски засасываешь, хлюпаешь, играешь. И оттягивающая твою щеку головка вставляет похлестче вискаря.

Мне нравится, как ты задыхаешься. И как сосешь тоже нравится. Как сжимается глотка, а лицо под загаром краснеет. Блядские глазищи твои наливаются слезами и смотрят с мольбой, взгляд плывет, и внутри все взрывается к херам. Когда-нибудь я создам церковь с покрытым кончой алтарем. И буду поклоняться тебе, и целовать ноги. Я и сейчас их целую. Образно. Потому что сейчас ты целуешь мой член.

Ты кончаешь первым. От вибратора в раздрызганном очке. Хочу верить, что немного и от моей залупы во рту. И даже в приступе одуряющего оргазма не выпускаешь из горла, разве что зубами царапаешь. Похрен. Валю тебя на пол и избавляю от джинсов. Из наручников выскальзываешь как обычно сам. Податливый. Мой. Развожу стройные бедра в стороны, вытаскиваю и отбрасываю вибратор. Твоя дырка горячая и уступчивая. Обжигает, когда подхватываю под колени и вбиваюсь. Принимаешь безупречно, лишь выгибаешься навстречу и кричишь беззвучно и оглушительно. Любишь резко и глубоко и просишь так всегда. Поэтому долблю без жалости, пока раздираешь в мясо мою спину и вцепляешься в волосы. Пока разбитые губы шепчут «еще». Пока я нужен тебе. Пока ты не кончаешь снова.

И это слишком, потому что сжимаешься часто, сильно и быстро. Кончаю следом в твой охренительный зад, рычу и матерюсь. Замираю на вытянутых руках, не могу насмотреться на пьяного от удовольствия тебя. Как жмуришься, смаргивая слезы, и лыбишься довольно. Приподнимаешься на локтях и слизываешь капли пота с моих носа и щеки, целуешь рвано и тут же утягиваешь к себе. Обнимаешь руками и ногами. Кожа к коже. Сердце к сердцу. И, кажется, ревешь.

— Эрен.

— Завались, — шипишь и шмыгаешь мне в плечо.

Хочется сказать так много, но слова разбегаются застигнутыми врасплох тараканами.

— Эрен.

Дергаешь подбородком и кривишь истерзанные губы.

— Знаю, — шепчешь в ответ. — Я тоже... тоже, Ривай.