Чимин подавлен. Всю прогулку он старался выдавливать что-то схожее с улыбкой нормального человека, однако в душе скреблись кошки, настаивающие на чем-то безрассудном. Уходить из жизни девушки обычным парнем не хотелось, тем более так скоро. Юнджи отличалась ото всех девушек, которых знал Пак. Вся ее аура сквозила уверенностью в себе, непоколебимостью и огромным жизненным опытом. Мин не старалась привлечь внимание с помощью откровенных нарядов, большого количества косметики или аксессуаров. Не носила шпильки, на половине пути ноя, что ей трудно ходить. Не намекала на интимную связь, с воодушевлением принимая предложение сходить и посмотреть на енотов в контактном зоопарке. Любая мелочь делала ее особенной, совершенно отличающейся от других.

      Даже брат, и тот нереальный.

      Чимина тянуло к нему с бешеной силой. Признаться, иногда он бы даже предпочел прогулкам с Юнджи разговоры с Юнги. Но вместо взаимного интереса он получал хриплые угрозы расправы и холодный взгляд черных глаз. Неясно, что располагало в Мине Пака. Возможно, схожесть полюбившихся черт лица, либо же собственная атмосфера, которую тот, вероятно, носит с собой ежечасно. Иначе не объяснить состояние Чимина, распадающегося на атомы каждый раз рядом с брюнетом.

      Загадка и неизвестность. То, что объединяет сестру с братом. И то, что привлекает блондина, попавшего в их сеть.

      Чимин до сих пор, трогая свои губы кончиками пальцев, представляет сухость и мягкость чужих, что за секунду оставили отпечаток на долгое время. Это единственное безрассудство, которое мог Пак совершить в том состоянии. Но и это стоит того. Распахнутые глаза, приоткрытый от удивления рот и и одними губами «пока» вслед убегающему Чимину, у которого улыбка добрая, и глаза блестят от влаги. Слишком сентиментально.

      Он не осознает, что делает, набирая в час ночи номер Хосока. Не осознает, что говорит, когда спрашивает у заспанного хена номер телефона Юнги. Но зато осознает все окончательно, когда слышит хриплое «да?» с того конца трубки. Чимин не знает, что говорить, но все же решает вывалить все как на духу:

      — Юнги-хен, это Чимин. Прости, что разбудил, — не дав вставить и слова удивленно выдохнувшему Юнги, продолжает Пак: — Юнджи уехала, мы в последний раз встретились, и я… Хочу увидеть тебя. Можно?

      — Прямо… сейчас? — единственное, что вырывается у Юнги, который, не успев найти место для ночлега, скитается по освещенным улицам Сеула.

      — А можно? — восторженно, Чимин даже в порыве вскакивает с кровати. — Я могу приехать или…

      — Я как раз сейчас не дома. Могу сам заехать, если так срочно, — Мин кусает губы и нервно теребит лямку рюкзака. Сопротивляться унылому Паку нет сил и желания.

      — Ох, да, хен, я скину адрес в смс, — гудки.

      Юнги вспоминает свои мысли с уверенностью в том, что от блондина нужно отдаляться. Вспоминает последний взгляд Чимина на Юнджи. Вспоминает наполненные презрением и тщательно скрытой яростью омуты глаз.

      «Я даю тебе шанс разобраться в твоих мозгах».

      «А ты привязался к Чимину, Юнги?»

      Мин готов прыгать в этот омут с головой.

***

      Сидя на мягком диване в квартире Чимина, Юнги осматривал окружающую его комнату. Добрался он сюда довольно быстро — получив адрес от блондина, Мин понял, что это не так далеко от места, где он по своей же воле блуждал. Третий этаж, звонок в дверь и Пак, стоящий в однотонной футболке и клетчатых шортах. Впустив замерзшего брюнета, хозяин квартиры тут же унесся на кухню заваривать ему кофе, а себе — чай. Почему-то он был уверен, что вкусы брата и сестры похожи так же, как и их лица.

      Юнги было откровенно хреново. Он запутался и не знал, что теперь делать со своей ложью, в которой он давно уже утонул, как Титаник в водах Атлантического океана. Он чувствовал себя так, будто его полили грязью, и она, стекая с волос, пачкала его душу. Но разве можно испачкать то, что до этого и так было черным?

      Юнги нравился Чимин. А Чимину нравилась Юнджи. Но Мин-то знал, что девушка, запавшая в душу блондина, — он сам. Только не девушка и с палкой между ног. Кто же знал, что Пак так легко и быстро влюбится в придуманный образ, фальшивую личность и сделает этим очень больно. Не только себе, но и Мину. Юнги очень хочет крикнуть, что Мин Юнджи не существует, но боится реакции парня на это.

      — Прости, что так долго, — в комнату зашел хозяин квартиры с двумя кружками и поставил их на стол. Сказав хриплое «спасибо», Юнги взял одну из них и стал греть замерзшие руки. При этом он смотрел на блондина, но, поймав ответный взгляд, медленно перевел глаза на свои руки.

      — Ну, так, зачем ты звонил мне? — лишь бы нарушить молчание, спросил старший.

      — Я… просто хотел увидеть тебя? — в замешательстве ответил Чимин, виновато посмотрев на Юнги. Тот вздохнул, подметив про себя вкус кофе. Пак мог знать о его предпочтениях только благодаря Юнджи. Черт, он уже думает о ней, как о реальном человеке.

      — В три утра? — вопросительно посмотрел на парня Юнги и улыбнулся, когда тот неловко рассмеялся.

      Позднее старший расслабился, согревшись, а буря в душе ненадолго стихла. Он впервые, наверное, непринужденно разговаривал с Чимином. Они обсуждали какие-то мелочи, и у обоих возникало чувство дежавю. Мина уже начинало клонить в сон, еще и так некстати начавшийся дождь убаюкивал, равномерно стуча по земле.

      — Юнги-хён, мне кажется, что ты мне нравишься…

      В этот момент ему будто дали смачную пощечину, сонное состояние ушло, сняв с него пелену покоя. Юнги посмотрел на смущенного Пака и, прошептав тихое «правда?», притянул того к себе. Их второй поцелуй, а для Чимина как будто первый. Но почему тогда такие знакомые ощущения? Пульс учащается, от неожиданности мысли путаются.

      А разочарованный Юнги отстраняется, не увидев в глазах младшего эмоций, которые были при прошлом поцелуе. Он встает и, злобно прошипев, отвечает:

      — Не делай из меня замену Мин Юнджи.

      Хлопает дверь, а Чимину остается лишь рассмеяться в пустоту, которая внезапно заполнила помещение. И в этом затишье слишком громко прозвучала мелодия звонка.

      «Чимин, давай встретимся завтра? Я должен сказать тебе кое-что важное. Чонгук».