— Пожалуйста, остановись, — я шепчу, отчаянно вырываясь, но мужчина лишь сильнее держит мои запястья, сжимая одновременно колени. Я пытаюсь кричать, но вдруг он ударяет меня, и я чувствую пульсацию на своей щеке.

Это продолжается снова и снова. Такое случалось раньше, но на этот раз я чувствую, будто он не может остановиться. Я всё ещё лежу под ним, моё горло пересохло, я еле дышу, никакие слова не выходят из моих сухих губ.

Я не могу позволить этому случится. Закрываю глаза, темнота размывает и без этого нечёткое зрение. Я наконец-то слышу свой крик.

Но я снова раскрываю глаза, понимая, что нахожусь в своей комнате, тяжело дыша. Я лежу одна в темноте, по крайней мере, так бывает обычно. Именно сейчас мне хочется, чтобы Луи был рядом.

Но эта мечта никогда не исполниться. Я до этого не видела сны, где не в силах открыть рот, но просыпаюсь с криком, который был совершенно реален.

Я вдруг слышу тяжёлые шаги по лестнице, что заставляет меня приподнять брови и посмотреть на время. Сейчас два часа ночи. Я с дрожью вздыхаю, укутываясь обратно в одеяло, чтобы согреться. Думаю, на улице около нуля или меньше.

Я замечаю появившегося Луи с усталым вздохом на губах, прежде чем он идёт к своей стороне кровати и включает ночник. Медленно поворачиваюсь к нему лицом, замечая, как он снимает чёрный пиджак и быстро расстёгивает бледно-голубую рубашку, когда я вижу его голую спину. Внезапно он оборачивается ко мне лицом, что заставляет меня вернуться в прежнее положение и сделать вид, что я сплю.

 — Как работа? — он спрашивает, заставляя меня тяжело вздохнуть и прикрыть глаза.

 — Разве тебе не всё равно? — сонно бормочу.

 — Серьёзно, Райлин? Просто ответь на проклятый вопрос, — он злится.

 — Всё прекрасно, — я бурчу.

 — Что-то случилось? — Луи вздыхает.

 — То же самое старое дерьмо.

 — Что именно? — он спрашивает, и я смотрю на него, замечая, что он снял брюки и стоит в своих узких чёрных боксерах. Он приподнимает брови, ожидая ответа.

 — Зачем тебе это? — спрашиваю, садясь в постели.

 — Я хочу знать.

 — Нет, не хочешь. Тебе нечем заняться? Чем ты занимался весь день? — я защищаюсь.

 — Ничем таким, — Луи отвечает. — Ложись спать и не огрызайся на меня, когда я не сделал ничего плохого, — он плюёт. — Просто хотел узнать, как прошёл твой день.

 — Ты прекрасно знаешь, что все они однообразны и ничего нового не происходит, — я раздражаюсь. — Я работаю шесть дней в неделю по семь часов. У меня нет времени на отдых, понимаешь? Поговори со мной, когда тебе будет не плевать на меня.

 — Моя ошибка в том, что я только пытаюсь быть чёртовски хорошим мужем, — он кричит, бросая брюки, которые держал в руках, на пол. Он разворачивается, ударяя кулаком по лампе, из-за чего та падает на пол, разбиваясь с характерным звуком. Я вскакиваю с постели, глубоко вздыхая, прикрыв глаза. Моя лампа загорается, и я понимаю, что он сейчас рядом. — Я заменю её, — он говорит, понизив голос. Я лишь молчу в ответ, замечая, что у него идёт кровь из ладони. Вздыхаю с дрожью, вставая и проходя мимо него в ванную.

 — Мам? Пап? — тихий голос зовёт. Чувствую, как сжимается моё сердце, когда смотрю на Луи, который смотрит на маленького ребёнка, идущего к нему. Он прячет свою кровоточащую руку за спину.

 — Эй, дружок, — он вздыхает, нагибаясь и шевеля каштановые волосы Томаса. — Возвращайся в постель. Всё хорошо.

 — Я слышал треск, — он сопит. — Ты ранен? — Луи улыбается.

 — Я в порядке, — он отвечает сыну.

 — А мамочка в порядке? — Томас спрашивает, а Луи делает паузу.

 — Мамочка тоже в порядке, — он тихо отвечает с заметным акцентом.

 — Хорошо. Доброй ночи, папочка.

 — Ночи, дружок, — ребёнок уходит, и Луи снова встаёт. Я отворачиваюсь, захватывая несколько бумажных полотенец, намачив их. Когда я разворачиваюсь, то буквально врезаюсь в Луи.

 — Вот, — говорю, протягивая ему влажные салфетки. Он медленно забирает их и прикладывает к костяшкам.

 — Спасибо.

 — Впервые в жизни сказал «спасибо»? — я издеваюсь.

 — Я говорил это и раньше, — он отвечает, прищурив глаза.

 — Ох, правда? Я не глухая, Луи, и я никогда не слышала это от тебя.

 — Ладно, но это всё равно не звучит как моя проблема, потому что я не лгу тебе, — он проходит мимо меня, выбрасывая салфетки. — А теперь проваливай, мне нужно принять душ и идти на работу к шести утра.

 — К шести? Луи, но сейчас уже три часа ночи, — я говорю очевидное.

 — Тебе не всё равно?

 — Да, но я не хочу, чтобы ты умер от истощения. Только подумай, сколько денег нам придётся потратить на твои похороны, — издеваюсь над ним.

 — Ты права, — он кивает. — Возможно, я должен взять выходной как генеральный директор в компании собственного отца, — он качает головой в недоумении.

Я фыркаю и выхожу из ванной комнаты, захлопывая за собой дверь.

***

Я просыпаюсь от того, что Луи собирается, что уже необычно, потому что обычно он делает это не в «нашей» спальне. Я так устала от всего, но тот факт, что Луи всё ещё держится на ногах удивляет меня. Слышу, как он тихо ходит в ванной, принимая душ; он делает это очень тихо.

Я помню, как раньше он напевал мелодии своих любимых песен The Fray. Мне нравилось это, это давало мне ощущение комфорта, того, что он в хорошем настроении.

Я не могу сказать, что он был ужасен и никогда не мил со мной. Он по-своему делал добрые поступки, но в то же время мы не слишком хорошо открывались друг другу. В основном, только секс. В самом начале отношений, он сказал мне, что плохо открывается людям. У него социофобия, но он нравился мне таким, какой есть. Социофобия — не не худшая вещь из тех, которые возможны. Ну, и секс с ним был хорош, но не было никакой душевной связи.

Луи выходит из ванной комнаты, и мы смотрим друг на друга.

 — Твои нервы всё ещё влияют на меня, — я говорю быстро, на что он моргает.

 — Что? — он переспрашивает.

 — Твой круг социофобии затрагивает и меня.

 — С чего ты взяла? Я знаю тебя в течение четырёх лет. Я могу говорить, чёрт возьми, то, что хочу, — он фыркает.

 — Нет.

Луи хмурит брови, и я замечаю, что он начинает злиться.

 — Что ты имеешь в виду под «нет»? Почему ты вообще не спишь? — он издевается, качая головой и проходя мимо меня. Обычно я не позволяю его проблемам беспокоить меня, но сейчас я чувствую, что внезапная боль задевает моё сердце.

 — Мы должны больше разговаривать.

 — Ты говорила мне это и раньше. И что изменилось? Изменись для начала сама, Райлин, — Луи качает головой. Он одет в костюм и как всегда выглядит в нём безупречно, но я слишком ненавижу его, чтобы сказать это вслух.

Достаточно жутко, что я ненавижу своего мужа. Я не люблю его, но у меня никогда также не будет мужества, чтобы развестись с ним и остаться одинокой и бездомной. Чувствую, как первые слёзы стекают по моим щекам, щекоча кожу. Я отворачиваюсь, вытирая их, пока он тяжело вздыхает, и я слышу, что он шаркает ногами по полу.

Он выходит из спальни, заходя сначала в комнату Томаса, а затем спускаясь вниз, чтобы сделать свой кофе и выпить его за пару минут, пока я всё ещё думаю. Просто обдумываю всё, прижав колени к своей груди.

Я не могу перестать думать, сама не зная почему. Некоторые вещи беспокоят меня в течение двух лет, что мы в браке, но решаю откинуть все мысли ради двухлетнего сына. Я вздыхаю с дрожью и встаю, чтобы принять душ, а затем сделать завтрак себе и Томасу. Позже я бужу мальчика, и мы смотрим мультфильмы, завтракая, после чего я убираюсь, пока Томас играет в своей комнате.

В перерыве между уборкой, я иду к компьютеру, чтобы поискать вакансии работы. Реклама сайта знакомств высвечивается в моей вкладке, и я смотрю на неё некоторое время.

Я никогда не доверяла сайтам знакомств, но действительно ли я доверяла когда-нибудь Луи? Никогда. Я хочу открыть сайт, потому что чувствую себя одинокой, но, возможно, в один прекрасный день. Мне нужно привыкнуть к человеку, но я сомневаюсь, что Луи на моём месте мог бы познакомиться с кем-нибудь в Интернете. Вздыхаю и качаю головой, закрывая объявление, нажимая пункт, чтобы оно больше никогда не появлялось.

Затем я приступаю к поиску работы, ища вакансии официанта в ресторане. Я уже официантка, работающая допоздна, ничего ведь не станет хуже, если я хочу работать в утренние смены в другой забегаловке? Я потираю лоб, чувствуя, что голова начинает болеть.

Я могла бы зарегистрировать Томаса в детский сад, это будет лучше всего, но, по крайней мере, Луи должен знать об этом. Томас и его ребёнок тоже.

Внезапно я слышу плач сына. Я бегу вверх по лестнице в его комнату, замечая, что он протягивает мне палец. Я беру мальчика на руки и иду с ним в ванную, смывая алую кровь с его пальца, целуя его, когда осторожно обрабатываю ранку и перебинтовываю.

 — Спасибо, мамочка, — он тихо подаёт голос, обнимая меня за шею и пряча голову в изгибе моей шеи. Я улыбаюсь и прикрываю глаза, обнимая малыша крепче. — Папочка приедет домой сегодня? — я вдруг хмурюсь после его слов, заставляющих меня открыть глаза.

 — Конечно, малыш, — шепчу в ответ.