Ким Тэхёну повезло в жизни. У него есть любящие родители, своя квартира и место в престижном дизайнерском университете. У него есть красота, доставшаяся от папы Бекхёна и прущая из всех сторон экспрессия, доставшаяся от отца Чанёля. Урождённый омегой, Тэхён нисколько не переживал по поводу своей природы. Да, есть неприятные моменты вроде течки, но это ведь не смертельно. Да, есть проблемы с настырными альфами, которые вечно любили полапать его, но Бекхён в девять лет отдал сына в школу боевых искусств, поэтому Тэхён мог дать отпор любому, даже очень крупному альфе. У Тэхёна есть самые лучшие в мире друзья. Шумная компания лентяев и раздолбаев с добрыми сердцами и идиотскими шутками.

У Тэхёна вообще есть всё, чего только можно пожелать. Парень весёлый и заводной, открытый всем, кто хочет подружиться с ним. Божий одуванчик, в самом-то деле. Лет до восемнадцати. А потом что-то пошло не так, взыграла горячая кровь, переданная от отца, и понеслось. Постоянная смена имиджа, драная одежда, ничего не скрывающая, крашеные волосы, стащенная у папы подводка для глаз и извечные походы по клубам. В одном из таких клубов Тэхён и встретился с Чонгуком, который оказался его альфой. Или нет. Тэхён не был уверен точно. Байки про истинных всегда ходили, но папа Бекхён в них не верил.

— Тебе не с природой жить, а с человеком, — говорил он, поглаживая сына по волосам, выкрашенным в фиолетовый. — Не забывай, что помимо секса вам ещё придётся жить вместе, детей заводить. Вот представь вашу совместную жизнь. Думаешь, ты хотел бы быть с ним?

Тэхён вспоминает Чонгука, с которым общался пока что только раза четыре от силы, но которого очень хорошо узнал за столь короткое время. Чонгук очень милый и невинный, но порывистый и решительный. Чонгук за словом в карман не полезет, резкий на язык, язвительный и постоянно отпускает сомнительные комплименты. Чонгук заботливый и нежный, всегда следит, чтобы Тэхёну было весело и комфортно, постоянно отдаёт омеге свои куртки и толстовки, если тот мёрзнет. У Чонгука есть младший брат, которого им как-то раз вместе пришлось забирать из садика. Чонгук определённо любит детей, потому что долго возился с малышнёй на площадке, помогая строить песчаный замок. Чонгук очень внимательный и чуткий, хотя и пытается казаться крутым мачо, который плевать хотел на чужие проблемы. Чонгук классный.

— Я старше него, — негромко отвечает он, и Бекхён улыбается.

— Я тоже старше твоего отца.

— На два года старше. А ты старше отца всего-то на несколько месяцев.

— Зато по развитию мозга он из детства так и не вылез, — тянет Бекхён, и Тэхёну даже как-то неловко видеть пропитанную любовью и нежностью улыбку папы. — Итак, значит, этому альфе только шестнадцать? И где же вы умудрились познакомиться? Ты же только в клубах и пропадаешь.

— А там и познакомились. Я на улицу вышел подышать, а тут ко мне приставать начали. Не отбился бы просто так, а тут этот мальчишка как выскочит откуда-то с криком «хён, ну наконец-то, что так долго», и утащил меня за руку, пока те придурки непонимающе глазами хлопали. Ещё и до дома проводил. Я так удивлён был, что и не сопротивлялся.

Тэхён смеётся, и Бекхён смеётся вместе с ним. Прям как в мыльной опере вышло.

— Думаю, у тебя ещё есть время, чтобы определиться, нравится он тебе или нет. По крайней мере, до его совершеннолетия, как и твоего, кстати. А теперь, дорогой, расскажи мне, зачем ты покрасился в фиолетовый? Лучше бы оттенок лилового выбрал, он бы подчёркивал белизну твоей кожи, а из-за этого цвета твоё лицо кажется синюшным.

Тэхён ничего не отвечает, лишь с улыбкой обнимает папу. У него самый лучший папка на свете.

С Чонгуком Тэхён не перестаёт общаться. Мальчишка невообразимым образом находит его, где бы омега ни находился. Как малолетний засранец просачивается в клуб, не знает ни Тэхён, ни охрана этого клуба, ни друзья омеги.

— Эй, Тэ, опять твой парень здесь, — хохочет Хосок, и омега закатывает глаза.

— Он не мой парень, — фыркает омега, а подошедший Чонгук слышит и надувает губы. — Но вот когда вырастет, может, и станет им.

Улыбкой Чонгука можно город осветить, он тянет своё излюбленное «хён» и крепко обнимает Тэхёна за пояс под улюлюканье толпы. Ви плевать на чужое мнение, Чонгук совершенно очаровательный пацан, и невозможно просто его игнорировать. И Тэхён совершенно точно не врёт, когда раздаёт подобные обещания. Чем дольше они общаются, тем больше омега убеждается, что этот альфа именно то, чего желает его развязная душенька. Друзья Тэхёна Чонгука принимают сразу и без лишних «какого хрена этот мелкий здесь опять забыл». Намджун сдаётся самым первым, потому что Чонгук смотрит на рэпера с восхищением и лепечет «хён, автограф». Маленький коварный засранец. Сокджин сдаётся без всяких штурмов, попав под чужое обаяние, как и сам Тэхён. Хосок сам дитё, сколько бы лет ему ни было, а потому обнимает мелкого за плечи, ерошит чёрные мягкие пряди и говорит, что научит круто танцевать. А однажды Чонгук приходит вместе с Чимином, с которым учится вместе, и говорит, что «либо я бы провёл его в клуб, либо он рассказал бы всё моей маме». Тэхён даже немного волнуется о своём здоровье, когда сердце при виде надутого альфы начинает отстукивать морзянкой «он_невероятно_милый_тчк». Чимин вливается в компанию быстро, потому что Хоуп нашёл в омеге родственную душу, а если ты друг Хосока, это навсегда.

И всё хорошо, жизнь продолжается, и Тэхён радуется каждому прожитому дню, а потом у Чонгука начинается какой-то запоздалый переходный возраст. В альфе начинают особенно сильно бурлить гормоны, и очаровательный мальчишка вдруг становится ревнивым, хамоватым и даже грубым альфой. Где этот парень набирается столько яда, Тэхён не знает, но достаётся всем, и даже порой ему самому. При Чонгуке нельзя затрагивать тему возраста, природной принадлежности, тему отношений, сексуальную тему. На первые три темы парень обычно выплёскивает из себя все запасы желчи, а на последнюю... Тэхён даже думать об этом не хочет. Чонгук начинает разве что не следить за ним. На людях старается ненавязчиво обнять, притянуть к себе, коснуться хоть как-нибудь. На всех альф, что даже просто смотрят в сторону Тэхёна, парень рычит диким зверем. Ким Тэхён ненавидит, когда его контролируют или в чём-то ограничивают, и на каждую такую попытку сразу делает гадость или специально подливает масла в огонь. Пожалуй, это у него от папы Бекхёна.

«А потому что, какого хрена? Я не чья-то собственность, я могу делать, что захочу, смотреть, на кого захочу, говорить, что захочу и кому хочу, и никто мне не указ, даже мой альфа, тем более мой альфа, у нас равноправие вообще-то!», — обычно говорил Бекхён, когда Чанёль пытался как-то ограничить своего омегу.

Тэхён придерживался того же мнения, и Чонгук не сразу, конечно, но понял, что если отгонять от Тэхёна альф, тот сам будет вешаться на всех подряд, если пытаться его куда-то не пускать, омега при первой же попытке уйдёт и пропадёт на неделю, а то и на две, если сильно разозлится. Постепенно Чонгук перестал пытаться ограничить своего омегу, а тот перестал мстить.

Вновь затишье, вновь всё хорошо. А потом у Чонгука первый в его жизни гон, и начинается всё в клубе. Альфа разве что на стены не лез, потому что вокруг омеги, столько омег, и все они тут же начали к нему ластиться, и тело откликается, но мозг орёт «не смей, придурок, ты Тэхёну обещал, что он будет первым и единственным омегой в твоей жизни!». Голос в голове на это смеётся и заявляет, что Тэхён тогда посмеялся в ответ, явно принимая эту клятву за шутку, но выдержка Чонгука оказывается сильнее. Он вываливается из клуба, ловит такси и уезжает домой. Тэхён в это время судорожно расстёгивал ширинку джинс в кабинке туалета. От запаха альфы мозги вытекли через уши, а бельё промокло от смазки.

«Я точно его никуда не отпущу», — окончательно решил для себя омега спустя пару минут, задумчиво ковыряя подсохшие капли спермы, перепачкавшие живот.

Время летело стремительно, и вскоре Чонгуку исполнилось восемнадцать, потом девятнадцать, а потом и двадцать. И всё вновь меняется. Потому что Чонгук уже совсем взрослый альфа, который хочет быть рядом со своей омегой, который хочет быть рядом с Тэхёном. Встречаться, держаться за руку, обнимать, целовать, кормить мороженым с ложечки или чем там ещё влюбленные в дорамах занимаются? Чонгук понятия не имеет, потому что ни с кем не встречался, но точно знает, что хочет Тэхёна рядом с собой.

— Хён, ты будешь моим омегой? Будешь со мной встречаться? — спрашивает Чонгук, когда Тэхён вываливается из толпы, уставший, запыхавшийся после танцев.

Да, может быть, это был не самый лучший момент, не место и не время, и цветов нет под рукой, но разве между ними всё не было ясно и понятно ещё несколько лет назад? Видимо, нет, потому что...

— Нет... Прости, Чонгукки, — виновато улыбается Тэхён.

В шумном зале будто разом исчезли все звуки. Слышно лишь, как сердце Чонгука разбивается вдребезги, и как Сокджин с громким хлопком прикладывает ладонь к своему лбу, бормоча что-то про тупых блондинок. Чон ничего не отвечает, разворачивается и уходит. Тэхён переводит непонимающий взгляд на друзей, но те, закатив глаза, отворачиваются. Омега решительно не понимает, что такого страшного произошло. Когда Чонгук предложил встречаться, парень готов был ответить согласием, но вдруг понял, что Гукки ни с кем ещё не встречался. А вдруг это просто детская привязанность? Вдруг это просто восхищение его красивым лицом? Может Чонгук всё надумал и на самом деле не хочет быть с ним так, чтобы на всю жизнь и с детьми. Вдруг это просто гормоны там, или ещё что-то. Нет, Тэхён не может ответить согласием. Нужно, чтобы Чонгук повстречался с кем-нибудь, вдруг его истинная любовь где-то рядом?

— Дорогой, я тебя люблю, ты мой светлый лучик и радость всей жизни, но что ж ты у меня такой тупенький-то? — ласково спрашивает Бекхён, когда Тэхён решает спросить у него, что же не так в этой ситуации. — Он же с шестнадцати лет только на тебя одного смотрит, он даже к нам домой приходил, чтобы познакомиться с Чанёлем и попросить твоей руки. Да дай ему волю, он бы прямо в шестнадцать на тебе, балбесе, женился. Какие тебе ещё проверки-то нужны? Такой очаровательный мальчик, так сильно любит тебя. Даже лекцию Чанёля смог выслушать, я и то на половине задремал.

Но Тэхён лишь качает головой. Ему кажется, что так будет лучше. Но лучше не становится. Год проходит, а Чонгук всё так же один, на других омег не смотрит, а на него кидает тоскливые и разочарованные взгляды. А потом Сокджин прижимает его к стене и приказывает перестать третировать «ребёнок бедный мается, не знает, как жить теперь, как неприкаянный бродит» Чонгука, который для Джина навсегда останется тем очаровательным шестнадцатилетним пацаном. Тэхён не понимает, что тот имеет в виду, или делает вид, что не понимает. Судьба, видимо, тоже подмечает, что омега тупит, а потому в дело вступает господин случай.

Чонгук впервые за последнее время улыбается. И не просто улыбается. Чонгук весь сияет, светится изнутри, и улыбка у него мягкая, нежная. Такую он раньше дарил Тэхёну. Такую он в тот момент дарил другой омеге. Это была девушка, очень красивая девушка. Она звонко смеялась, разглаживала на своих коленях складки серебристой ткани, из которой были сшиты её облегающие брюки, и всячески заигрывала с альфой, строя ему глазки.

— Дыру прожжёшь, — шепчет на ухо Тэхёну Хосок и ухмыляется.

«Ещё и в брюках, сучка, мол „я не такая, я жду трамвая". Ага, как же», — думает Тэхён и, отпихнув ржущего Хосока в сторону, направляется к парочке.

— Боже мой, что это такое? Детка, это же ночной клуб. Ты и на пляж в гидроскафандре ходишь? И хватит так громко смеяться. Если ты думаешь, что у тебя это получается красиво, то глубоко ошибаешься, — рявкает Тэхён, хватает опешившего Чонгука за руку и тащит за собой в туалет.

В этот момент Тэхён радуется, что просил когда-то давно Хосока научить его целоваться, а то «стрёмно как-то опозориться будет». Хотя это не поцелуй даже, это укусы, это облизывание, это желание оставить свою метку на чужих губах, это сжатые на нижней губе альфы зубы, прокусывающие до крови, это горячий язык, который эту самую кровь слизывает. И лишь впившиеся в плечи пальцы альфы, лишь неловкие попытки ответить на явно первый для Чонгука поцелуй немного отрезвляют. Тэхён отстраняется и упирается лбом в плечо Чонгука, мимоходом отмечая, что альфа немного выше его, а когда-то таким мелким был.

— И что это было? — охрипшим голосом спрашивает Чонгук, обнимая омегу и поглаживая по спине.

— Я передумал. Я не хочу, чтобы ты с кем-то пробовал. Я хочу быть единственным для тебя. Я хочу, чтобы дом, дети и походы в парк по выходным. С тобой хочу, — шепчет Тэхён.

— Имена для детей буду выбирать я, — смеётся Чонгук, и Тэхён официально самый счастливый омега в мире.

Конечно, ничего особо не поменялось, и Тэхён всё так же избегал излишних нежностей, вис на других альфах и даже облизывал новичка их компании, Юнги. Чонгуку этот альфа нравится, да и омегу своего он не особо-то ревновал. Сначала. Но Тэхён постепенно начал заходить всё дальше. Краем стал вечер, когда Тэхён прошёлся языком по губам Юнги. И пусть альфа разыгравшегося омегу оттолкнул и вообще был крайне раздражён чужим поведением, Чонгук не смог не надумать себе лишнего. Да и был повод, как говорится. Потом они с Юнги шли вместе домой, и Чон всё думал о том, как бы так потактичнее спросить у хёна, есть ли у него что-то с Тэхёном или нет. Но тупые мысли роились в голове, вызывая боль и заставляя морщиться. Решив сначала разобраться в себе, а потом уже пороть горячку, Чонгук ни о чём Юнги спрашивать не стал, и всю дорогу они проболтали как закадычные друзья.

А потом Чонгук увидел, как Тэхён целуется с Юнги посреди танцевальной площадки, и мир перевернулся.

***

Ким Сокджин доброй души человек. Росший без отца, но воспитываемый строгой матерью, железной леди в мире бизнеса, парень и думать не смел о том, чтобы выкинуть какой-нибудь фортель, покапризничать или поплакать. С детства ему прививали манеры, правила поведения и общения, загоняли в рамки. Он был идеальным ребёнком. Хорошие оценки, положительные отзывы, пример всей школы, а потом и университета. Манеры как у особы королевских кровей, выглаженные накрахмаленные рубашки, неторопливый чёткий шаг, скупое проявление эмоций.

— Ты выходишь замуж за сына президента компании NYH Corporation. Чхве Минхо — альфа, который идеально тебе подойдёт, — припечатывает мать за завтраком и удаляется, громко цокая каблуками шпилек.

Сокджин не позволяет ни одному мускулу на лице дрогнуть. Спокойно закончив завтракать, омега поднимается из-за стола и, одёрнув свободную домашнюю рубашку, покидает столовую.

— Эй, чудик, дождь идёт вообще-то. Заболеешь, — слышит спустя несколько часов Джин низкий бас где-то над головой. — Тебе плохо? Давай до дома провожу?

— Я сбежал... Сбежал из дома, — медленно, не веря собственным словам, произносит Джин и вскидывает голову.

Гоповатого вида альфа усмехается и выкидывает тлеющий окурок в урну, а после протягивает руку.

— Тогда пошли в клуб, парень. Тебе сейчас не помешает выпить и выговориться.

Гоповатого альфу зовут Ким Намджун, и он потрясающий. Не то чтобы Сокджин раньше общался с альфами, оставаясь наедине, но отчего-то ему казалось, что альфы его круга такими быть не могут. Намджун шумный и невоспитанный, та ещё свинюха, проливающая коктейль и на себя, и на дорогущие брюки Сокджина, а ещё на удивление открытый и добрый, готовый помочь, выслушать и дать совет. Альфа сам оплачивает чек за не самый дешёвый алкоголь, накачав предварительно непьющего Сокджина виски, чтобы не грузился лишний раз, а после попойки пригласил к себе на «сколько хочешь, столько и живи, пока всё не уляжется». Сокджин не уверен, что в трезвом состоянии согласился, но он был промокший насквозь, и одежда нисколько не просохла, а ещё пьяный, одинокий и без денег. Как-то непродуманно он сбежал из дома, накинув лишь пальто на плечи.

Конечно, спустя какое-то время люди матери находят его и скручивают, привозят домой. Женщина в ярости и кричит очень долго, а Сокджин лишь улыбается устало и думает о том, что сейчас мать с ним разговаривает дольше, чем за последние лет пять. Ну, если дикий ор, переходящий в визг, можно считать разговором.

— Я выставлю тебя на улицу, без денег, без вещей, без всего! И что ты будешь делать? Побежишь к этому уголовнику, который приютил тебя? Да не сдался ты ему без денег! — шипит мать, а Сокджин внутренне холодеет и старается не показать истинных эмоций.

Знакомый «уголовник» у него только один, и он здорово ему помог. Сокджин не хотел, чтобы из-за его поступка пострадал кто-то, тем более Намджун, который единственный не прошёл мимо. Волнение затапливает, и омега сам себе удивляется. С чего бы, они знакомы-то всего ничего.

«Добрых людей очень мало, Джин-а», — шепчет в голове голос бабушки, которой уже давно нет на свете. — «Никогда не забывай этого, не становись похож на свою мать, мою дочь. Помни о том, что твоё сердце не каменное, и что у других людей оно такое же. Никогда не ставь себя выше кого-то, потому что в любой момент можешь оказаться на дне. Цени, береги тех, кто протянул тебе руку помощи».

— ... завтра же свадьба!

— Нет.

Женщина даже дар речи потеряла, захлебнувшись негодованием. А Сокджин распрямил плечи и холодно посмотрел ей в глаза.

— Никакой свадьбы не будет. А теперь я ухожу. Без денег, без вещей, без всего. Мне от тебя ничего не надо.

Она кричит что-то вслед, приказывает вернуться, угрожает. Сокджину плевать. Он поплотнее запахивает своё розового оттенка пальто и покидает территорию их дома. И широко, счастливо улыбается. Омега знает, что через пару часов, когда эйфория пропадёт, он впадёт в ужас и будет судорожно соображать, что теперь делать, но пока что ему хорошо, и дышать на удивление легко.

— Сокджин? Ким Сокджин? — раздаётся приятный низкий голос, и парень останавливается, оборачиваясь.

Перед ним стоит альфа, которого он видел только на фото, а у обочины дороги припаркован автомобиль, дверца которого открыта со стороны водительского сиденья.

— Здравствуйте, Минхо. Не ожидал вас увидеть, — чуть склоняет голову Джин и осматривает альфу.

— Я бы хотел поговорить с вами, если найдётся минутка, — просит тот.

Сокджин осматривает пустую ленту дороги, убегающую вперёд, и думает о том, что от и особняка до города ещё добраться нужно. На это уйдёт прилично времени.

— Если подвезёте до города, то смогу сэкономить время и выделить вам даже две минуты.

Лицо Минхо украшает неожиданно мягкая, обаятельная улыбка, и он делает приглашающий жест в сторону машины. В итоге они оказываются в кафе, где альфа угощает Джина очень вкусным кофе с шоколадом и корицей. Омега не противится, потому что в действиях альфы нет никакого намёка на что-то лишнее, а ещё потому что он успел замёрзнуть, пока топал по дороге. Ветер был сильным, да и дождь накрапывал.

— Итак, вы пригласили меня для разговора и даже задобрили любимым напитком. Чего вы от меня хотите? — первым начинает Сокджин, и Минхо тут же становится собранным и серьёзным.

— Я хотел поговорить о нашей свадьбе. Для наших компаний это очень выгодный брак, как вы, я уверен, понимаете, но я не хочу давать каких-то ложных надежд или играть радостного жениха. Дело в том, что у меня есть любимый омега и буквально неделю назад я узнал о том, что Тэмин носит моего ребёнка. О том, что я должен заключить деловой брак, он не знает. Поэтому я и приехал к вам. Я не представляю, как буду объясняться с ним, но и против слова отца не могу пойти. Отец, как вы знаете, уже не молод, и данная ситуация определённо отрицательно скажется на его и без того потрепанной нервной системе. Дабы избежать скандала, я предлагаю отложить свадьбу. Как бы грубо или жестоко это не звучало, но отцу осталось недолго, по прогнозам лучших специалистов месяц-два, не более. После я приму бразды правления компанией и расторгну помолвку. В крайнем случае, вам придётся выйти за меня, но боюсь, что видеть вы меня сможете только на званых вечерах, где нам нужно будет сыграть свои роли.

Минхо говорит медленно и сдержано, смотрит пристально и серьёзно. Настоящий альфа, волевой и сильный, идеальный будущий глава компании. Но вот в плане чувств видимо полный профан.

— Неплохой план. И я, возможно, согласился бы. Только вот между главами подписан договор, и легче одному из нас умереть, чем нарушить его условия.

Лицо альфы вытягивается, и омега с удивлением понял, что Минхо, видимо, не в курсе ситуации. Хотя и Сокджин знать не должен был, случайно наткнулся на документы, которые мать забыла в своём кабинете, а Джину нужно было привезти ей на работу какие-то другие важные бумаги, вот и покопался, и нашёл.

— Впрочем, даже если исключить этот договор. Вы не подумали о вашем омеге? Он наверняка любит вас очень сильно и мечтает стать вашим мужем. Что вы скажете ему? «Прости, дорогой, но у меня уже есть супруг, но ты не переживай»? — позволяет себе немного съязвить Джин, и альфа тут же сжимает салфетку до побелевших костяшек. — А ваш ребёнок? Что Тэмин будет ему говорить, когда тот вдруг увидит вас вместе со мной по телевизору на каком-нибудь важном приёме? «Дорогой, это твой папа и его муж»? А что сам ребёнок будет чувствовать, когда вырастет и начнёт хоть что-то понимать? Что будет чувствовать ваш омега? А вы сами? Будете ли вы счастливы, зная, что ваш омега в отчаянии из-за этой ситуации? И, уж простите, но я тоже думаю о себе. Я хочу счастливую семью, хочу завести детей. И как мне, омеге, это сделать, если я замужем? Вам в этом плане легче скрывать будет.

— Но я не люблю вас, — выдыхает Чхве и смотрит с затаившимся на глубине кофейных глаз отчаянием.

— Я, наверное, должен обидеться? — Сокджин смеётся, а после смех переходит в улыбку, и омега накрывает ледяную руку альфы своей, чуть сжимая. — Я вас тоже не люблю, если это облегчит ваши муки совести. А теперь подвезите меня до одного места, адрес я вам скажу, а потом купите огромный букет цветов, кольцо и езжайте делать своему омеге предложение. Свадьбы никакой не будет, я отказал матери.

На лице альфы сменяется столько эмоций, что Сокджин не может их все прочитать, а потом его выдёргивают из-за стола и кружат, крепко обнимая.

— Спасибо вам, Сокджин, спасибо, — от всей души шепчет альфа.

После, когда Минхо приходит в себя, то отпускает улыбающегося омегу и проводит к своей машине. Сокджин диктует нужный адрес, и альфа безропотно везёт его к пункту назначения. Окраина города, старые дома, глухие дворы и переулки. Дорогая иномарка смотрится тут дико, редкие прохожие во все глаза рассматриваю дорогой автомобиль, а Минхо лишь с удивлением осматривает.

— Сокджин, вы уверены, что вам сюда?

— Да, к вот этому подъезду, где неприличности красной краской на стене написаны, — кивает Сокджин и усмехается.

Неделю назад он бы и сам был в шоке, попроси кто из элиты привезти его в такие дебри. Хотя не такие это уж и дебри, обычный жилой район, которых миллионы в Сеуле, но элита-то нежная, непривыкшая к таким видам. Машина бесшумно останавливается, и омега покидает салон, напоследок тепло попрощавшись с альфой. Номер квартиры Сокджин не знает, но ему везёт, и дверь оказывается размагниченной, а потому и не закрыта полностью. Проскользнув в тёмный подъезд, омега спешно поднимается на пятый этаж и нажимает на кнопку возле единственной двери на лестничной клетке. Секунда, две, но никто не открывает. И если поначалу Сокджин думает о том, что Намджун просто где-то по своим делам пропадает, то потом накрывает паника. А если это люди матери, а если альфы и в живых уже нет? А если он где-то валяется в луже своей крови и умирает, а вызвать скорую некому? А если, а если, а если... Паника накрывает с головой, и омега срывается с места, громко топая по ступенькам и чуть не падая, когда по пути врезается в кого-то.

— Воу, парень, глаза разуй, — недовольный низкий голос над ухом, и Сокджин резко выпрямляется, восстанавливая равновесие. — Сокджин? А ты чего тут...

— Где ты был?! — взвизгивает омега, ударяя ладонями по плечам удивлённого парня, стоящего на ступеньку ниже.

— На работе, а потом с друзьями посидел немного, потом в магазин зашёл, и сразу домой, — потрясает пакетом с продуктами альфа и сам не понимает, какого чёрта отчитывается.

— Это ещё что, растворимая лапша? Кипятком зальёшь и покормишь свою язву в желудке? Так, пошли, я приготовлю тебе нормальную еду.

Омега хватает его за руку и с нечеловеческой силой тащит за собой. Под чутким руководством альфа приводит дом «меня не было всего сутки, что за бардак ты тут развёл?» в порядок, а после его выгоняют в душ, пока омега колдует над сковородками и кастрюльками. После под пристальным взглядом Намджун съедает очень вкусный сытный ужин и моет посуду.

— Итак, ты расскажешь мне, почему пропал без вести и почему сейчас ведёшь себя, как ворчливая жёнушка? Это я должен злиться, что ты ушёл и даже не попрощался, — тянет Намджун и наливает две кружки кофе, ставя одну перед Сокджином.

— Прости... И за то, что исчез так, это не моя вина, и за то, что накричал на тебя. Я просто вернулся, а тебя нет, а мать о тебе узнала, и я волновался, что с тобой могло что-то случиться, — сбивчиво говорит Сокджин, и Намджун садится напротив, внимательно слушая, ведь до этого омега не рассказывал ничего о своей семье. — Она всегда меня считала лишь разменной монетой, удачными инвестициями в будущее своей компании, а тут решила меня замуж выдать. А я сбежал. Тогда мы с тобой и встретились, а потом её люди меня нашли и на улице сцапали. Она о тебе узнала, и я боялся, что тебе могли навредить. А ты ведь ничего не сделал плохого, ты просто помог мне, — возмущённо шипит Сокджин, и альфа позволяет себе лёгкую улыбку. — Ты чего лыбишься?

— Ты похож на ёжика сейчас, — уже открыто хохочет альфа, когда Ким со словами «я тут душу раскрываю» начинает его дубасить по голове.

Вскоре омега успокаивается и садится рядом, крепко сжимая чужую ладонь, и кладёт голову Намджуну на плечо. Тот улыбается, а после переплетает свои пальцы с чужими и крепко сжимает.

— Не волнуйся, ничего со мной не сделается, я живучий. Тебе бы о себе волноваться, это тебя замуж хотят выдать.

— Да плевать мне. Я сегодня во второй раз ушёл из дома, и на этот раз окончательно. А ещё я сумел поговорить со своим женихом, и он тоже не горит желанием на мне жениться.

— Придурок потому что. Я бы за такого омегу, как ты, кому угодно горло перегрыз, а он ещё выстёбывается, мажор хренов, — фыркает Намджун, и Джин чувствует, как от слов альфы сердце забилось немножко быстрее.

Хотя, может это от пережитых эмоций, стресса, навалившихся проблем и радости от скорого их разрешения. Но щёки всё равно предательски краснеют.

— У него просто есть любимый омега, который ждёт от него ребёнка. И Минхо приехал со мной объясниться, чтобы обсудить, как нам быть, — пояснил Джин и выпрямился. — И мы всё с ним решили. Не знаю, будет мать ещё ко мне цепляться или нет, но я домой не вернусь. И ни за кого замуж без любви и собственного желания не собираюсь выходить.

— Тогда, если тебе некуда идти, предлагаю вновь вернуться ко мне. Я скучал по твоей стряпне.

— Меня не было всего лишь сутки, может, чуть больше.

— Пропущенный завтрак, обед, ужин и полуночный перекус. Будешь должен, — подсчитывает Мон, загибая пальцы свободной руки, и омега смеётся, притираясь щекой к чужому плечу.

— Обещаю всё возместить.

Они так и сидят на тесном кухонном диванчике до глубокой ночи, болтая ни о чём. Потом Сокджин засыпает, и Намджуну приходится нести омегу на руках до постели, раздевать и кутать в одеяло. Разглядывая умиротворённое лицо Джина, альфа шумно выдыхает и широко улыбается. Его омега не сбежал от него. А, значит, шанс всё-таки есть.

Утром состоялся ещё один душевный разговор, и Сокджин всё-таки остался у альфы. Правда, парень настаивал на том, чтобы найти работу, чтобы вносить свою долю в оплату счетов, продуктов, да и вещи нужно новые покупать, не может же Намджун ему всё оплачивать. И ведь нашёл. Через пару месяцев проживания они уже знали друг о друге всё, что только можно знать. Однажды парни вместе возвращались из магазина, и на лестничном пролёте с ними столкнулась соседка Намджуна с нижнего этажа.

— Наконец-то за ум взялся, мальчишка, а то всё по клубам, да барам шастаешь. И за что только тебе такой омега достался? — бурчит старушка, а Намджун улыбается и обнимает красного как помидор Сокджина за плечи.

— Сам не знаю. Наверное, в прошлой жизни я спас мир, — смеётся он и утаскивает Джина домой, где тот до самого вечера ходит смущённым, ведь Намджун сказал, что они действительно похожи на парочку, и начал называть парня своей жёнушкой.

И ведь действительно было похоже на семейную жизнь. А ещё Намджун верил в истинные пары. И он был уверен, что Сокджин именно его омега, ещё в тот момент, когда впервые уловил чужой аромат и пошёл за ним, найдя мокнущего под ливнем парня в дорогущей, но насквозь промокшей одежде, сидящего на скамейке в парке. Но Сокджин никоим образом не показывал, что чувствует в альфе свою пару, а потому Джун молчал. Потом уже омега рассказал, что в детстве болел тяжело, и у него проблемы с обонянием. Намджун знатно расстроился, потому что омега действительно начал ему нравиться, но что делать, если Сокджин относится к нему лишь как к другу? А что если омега влюбится в кого-то и уйдёт? Что тогда делать? Иногда, правда, эти мысли отходили на задний план, потому что Сокджин вёл себя странно. Под категорию «странно» подходили особенно нежные улыбки или долгие объятия, тёплые ласкающие взгляды или наоборот, слишком пристальные, скользящие, изучающие. Намджуну от таких взглядов жарко становилось.

Но он не решался сделать шаг, потому что если всё это ему лишь казалось, Сокджин будет чувствовать себя неуютно из-за того, что отшил альфу, и тогда всё скатится к чертям. Поэтому время шло, недели, месяцы пролетали, как минуты. Они жили вместе долгое время, даже отмечали годовщину первой встречи, устроив маленький праздник живота. Потом уже в их жизни появились другие ребята, потом уже Намджун встретил Юнги. И кто бы знал, что знакомство с этим альфой станет ключевым моментом в отношениях Намджуна и Сокджина.

— Ты где пропадал, придурок? Знаешь, как я волновался? Боже, что у тебя с лицом? — суетился Сокджин, хватая альфу то за руки, рассматривая разбитые костяшки, то за лицо, касаясь подушечками пальцев разбитого носа. — Вы всё-таки подрались? Ну вот зачем? Юнги ничего же не сделал, он просто выпил лишнего и столько же лишнего наговорил. Какой же ты всё-таки порывистый и глупый. Иди, умойся, а потом на кухню живо, я обработаю тебе всё.

Намджун и сам не знает, с чего так разозлился. Сам же убедился, что Юнги был в хламину просто. Да и с чего бы он вообще подумал, что Мин приставал к Джину, тот ведь ничего такого и не говорил. Просто что-то щёлкнуло в голове, просто его омегу кто-то обидел, и такая злость взяла. На обидчика, потому что с какого такого хрена полезли к этому одуванчику, на себя, за то, что не успел вовремя и не защитил. Сокджин его ещё долго ругает, обрабатывая руки и лицо, а потом крепко обнимает.

— Почему ты не сказал мне, что я — твой омега?

Намджун теперь может понять выражение «кровь стынет в жилах», «шерсть дыбом» и все подобные, потому что от, казалось бы, простого вопроса внутри всё обрывается. Чёртов Юнги и его длинный язык. Но инстинкты преобладают над мозгом, а руки крепко обнимаю омегу в ответ.

— Я боялся, что это разрушит нашу дружбу, — отвечает он, вдыхая запах чужой природы, перемешанный с одеколоном.

— А сейчас?

— И сейчас боюсь.

— А ты не бойся.

Намджун усмехается, когда омега чуть смещается, утыкаясь лбом в его плечо, и становится видно покрасневшее ухо.

— Сокджин-а, ты мне нравишься, — с улыбкой тянет альфа, и Сокджин отстраняется, смотря на него с улыбкой.

— Ты мне тоже. Тормоз. Я раздел тебя взглядом раз десять.

И целует.

***

— Так, вот эти джинсы. И рубашка. Нет, не эта. Господи, откуда это убожество в моём шкафу? Так, мне нужно что-то другое... Пап! У тебя есть белая рубашка ненужная? — орёт Тэхён на всю квартиру, и Сокджин морщится.

Бекхён появляется спустя мгновение и протягивает сыну рубашку. Тот довольно кидает «то, что надо» и принимается дальше рыться в шкафу. Глаза сына горят маниакальным огнём, и Бекхён посмеивается, смотря на явно зашуганного Джина.

— Бекхён-ши, спасите, — шепчет Сокджин и кивает в сторону пачки краски, что ждёт своего часа, но Бекхён лишь улыбается и качает головой.

— Не волнуйся, мой сын самодур, но вкус у него хороший. Так что он сделает из тебя конфетку, это точно.

— А правда, что вы никогда не ругали его, если он красил волосы или вызывающе одевался? — интересуется Сокджин, вспоминая, как Тэхён однажды хвастался, что папа его любым примет.

— Нет, не ругал. Разве что запретил набивать тату дракона на спине, — улыбается Бён и покидает комнату.

— Ага, а у самого татуха есть, да ещё какая и где, — фыркает Тэхён и оборачивается, осматривая джинсы. — Хм... Дай-ка мне ножницы.

— У твоего папы есть тату?

— Ещё во времена студенчества сделанная. Они с отцом напились, и папе на ягодице набили что-то вроде «Собственность Пак Чанёля». Но я тебе этого не говорил, — ухмыляется Тэхён, видя покрасневшие щёки друга, и безжалостно кромсает собственные джинсы ножницами, проделывая дыры на коленках. — Ну вот, готово. Пошли, будем тебя красить.

Сокджин до последнего сомневается в правильности своего решения. Но слова Юнги о том, что он слишком правильный и домашний мальчик, задели. И задели сильнее, чем должны были, потому что Джин и сам порой думал, что для яркого Намджуна он как серая мышь, что альфа однажды найдёт такую же яркую омегу под стать себе и забудет про него. Поэтому Сокджин решил пойти к Тэхёну, как к главному моднику всея планеты, и попросить помощи. И вот одежда готова, а на голове тонна белой массы, которая вскоре окрасит его шевелюру в розовый.

— На, посмотри пока, а я чайку нам сделаю, — выдыхает Тэхён и бросает ему какой-то альбом.

Сокджин разглядывает семейные и многие другие фотографии, и думает о том, что до Бекхёна Тэхёну ещё расти и расти. По крайней мере, вряд ли Тэ в день своей свадьбы нарядится Харли Квинн. Разглядывая групповой снимок, Сокджин улыбается. Бекхён в образе Харли, рядом с ним — Чанёль, наряженный Джокером. Они держатся за руки, демонстрируя сверкающие кольца, а вокруг их друзья и приятели, тоже наряжены кто в кого. Все такие счастливые, что омега и сам улыбается, глядя на фото.

«Зато не скучно и уж точно такую свадьбу никто не забудет», — думает Сокджин и смеётся, представляя, как Намджун предлагает выйти за него в виде зачитки рэпа в процессе какого-нибудь батла в клубе.

— Мне тоже нравится эта фотография, — говорит вернувшийся Тэхён и протягивает другу чай.

— А ты чего не садишься? — интересуется Джин, откладывая альбом и принимаясь за чай. — Весь вечер на ногах. Зад отбил что ли?

— Ну, если это теперь так называется, — ухмыляется Тэхён, а после всё же садится рядом. — Мы с Чонгуком... Вместе, в общем. Теперь уже официально и безвозвратно.

— О, поздравляю. И когда только успели? Ты же даже поцеловать себя ему не давал, — удивляется Джин, и омега пожимает плечами.

— Я просто не хотел торопиться. А потом Юнги учудил тот поцелуй, наговорил Чонгуку про меня гадостей, а тот и поверил какого-то чёрта. Но за это я сахарочку ещё врежу... А с Чонгуком вышло банально. Мы изначально разругались и даже подрались, а потом как-то всё завертелось, и я... Не отказал ему. Такие дела. Кстати, я так загорелся идеей, что о причинах не спросил. Ты-то чего решил образ сменить?

— Да вот с Намджуном объяснились, но... Он весь такой яркий, а я что? Он же Рэп-Монстр, за ним толпы бегают. Найдёт себе какую-нибудь шлюшку, и всё.

Сокджин замолкает, потому что вслух такое говорить ему не приходилось, и звучит это намного глупее, чем в его мыслях. Но Тэхён кивает и тянет его в сторону ванной, чтобы смыть краску.

— Понимаю. Но ты не волнуйся, я профи. У него челюсть на пол упадёт от увиденного, — заявляет Ви, и Джин кивает.

А ещё позже, в клубе, крепко обнимает смеющегося друга и угощает каким-то вкусным, дорогущим коктейлем. Тэхён действительно постарался на славу. Намджун не то, что челюсть уронил, он дара речи лишился. А потом весь вечер крутился рядом, лапал взглядом и шипел на каждого альфу, что подходил к Джину, чтобы позвать танцевать. Это очень льстило. И грело изнутри.