В самодельный гроб я вбиваю гвозди.
Кто-то много пиздел, кто-то много верил.
Но удар по лицу,— и покатятся кости,
И откроются к раю заветные двери.
Вот только...
Залежи злобы, — прорван источник,
Тебе всё равно, мне ещё больше.
Мы давно поделились на роли:
Я Германия, а ты Польша.
Но мой крах неминуем, точно.
Империя тонет в сумасшествие и в запахе ночи,
Ночи длинных ножей,
Что пахнет кровью
И уничтожением.
Здесь мёртвые иных живей.
Я сжимаю кулак до боли,
Разбиваюсь в своих иллюзиях,
Движусь в пропасть по кровостоку,
Где люди преданы общему потоку
Мнимой надежды и иллюзорного бога.
Они лелеют каждый восход,
Каждую радость свою, а их не так много.
Запертые в бетонных гробах,
Только кровь на губах,
Только пепел в руках,
Только страх
В глазах.
И одна дорога —
В рай через ад.
Кровосток ведёт в никуда.
И ржавые гвозди заходят всё глубже под кожу,
Я дышу сквозь метан,
И каждый вдох всё дороже.
Ближе...
Коснись ледяного огня,
Сделай себя хоть на йоту чище.
По кровостоку в ином обличие
Пробираясь через года,
Имена,
Лица,
Через туман,
Через пепел немых страниц,
Через льдинки на белых ресницах.
Ты желал улететь, но забыл, что не птица,
И подхваченый кровостоком, унесён в царство теней,
Где грязь и обман — базис слепых галерей,
Но на галерах никто никого не смелей,
Работа — слаженный механизм.
Твоё судно плывёт по кровостоку,
Подваченное под близ.
Чей ты исполняешь каприз?
Кому служишь ты? — Иллюзорному богу,
Или простому пороку?—слабость.
Там, где вещают пророки,
Люди слепы и одиноки,
Глотки друг другу грызут, как волки,
И для них это сладость.
Кровосток прерывается там, где начинается эгоизм.