Нервный стук преследовал постоянно каждого обучающегося школы Rennisty. Подобно каплям дождя отдавался звук стучащихся ручек о парту. Этот глухой стук будто порождал новое звучание в музыке, это что-то неземное, что-то придуманное свыше. Их удар отдавал разные ритмы, которые спевались в разные звуки и делали новую историю.

Знаете этот новый мир музыки, в котором твориться полнейший хаос? Кажется, будто и сейчас зазвучит чей-то скучный рэп об их бессмертной жизни. Ведь каждый рэпер обязан навязать всем мнение о том, что он настолько крут раз курит траву и употребляет цистернами алкоголь, отдыхая от него лишь пока зависает с девушкой, и то не всегда.... Но мелодия длиться совсем по-другому. Совсем.

Подобно змее она извивается вокруг каждого из учащихся, проникая каждому в подсознания. Этот простой стук будто кружит голову, заставляет думать о чем-то отдаленном от обычной школьной жизни. Но хочет ли кто-то к ней прислушаться, познать другие мысли, другой мир? Хоть кто-то.

Странный силуэт парня быстро проскользнул между рядами, и моментально зеленовато-черный портфель слегка повис на краю стула. Джек был слегка в смущении от недавнего разговора, поведение Дэни заставило его думать обо всем, что происходит в школе. Даже когда прозвенел звонок, когда мистер Витур начал преподавать урок, стараясь хоть как-то объяснить классу новую тему, Джек только и делал что думал обо всем. Полностью.

Его мысли стали погружаться всё глубже и глубже, думая о каждой ситуации, что происходила в школе за последнюю неделю. Он вспомнил и сегодняшнее утро, не столь веселое, как ему бы хотелось.

— Мистер Таббс, повторите мои последние слова. — Угрюмо промолвил учитель, заставляя Джека выбраться из страстного плена мыслей. Они подобно чему-то скользкому и едкому впились в его разум, задумывая сыграть с ним в злую шутку. — Джек!

— Эм.... — трудно произнес парень, жадно набрасываясь взглядом на конспекты ближайших одноклассников. Он понимал, что учитель может и ничего не сделать, однако сейчас он выглядит крайне глупо.

— Садитесь, мистер Таббс. На этот раз постарайтесь не витать в облаках, а следить за уроком, — басистым голосом произнес профессор. Мистер Витур не любит, конечно, ставить отрицательную отметку на своем уроке, однако его крайние меры бывают слишком жестоки. Однажды он оставил около 30 детей в одной аудитории на 3 часа, и отпустил только когда увидел у них полностью переписанные конспекты с решенными дополнительными задачами. И уйти никто не смог от этого, потому что его поразительное влияние на директора школы заставляло его даже немного пугаться.

Некоторые пытались сбежать с этих «продленок-наказаний», однако их ждал потом сюрприз. Мистер Витур посещал каждого из них в тот день, и настраивал родителей так, что те даже не могли ему поперек что-то сказать. Следующий день для них проходил не столь весело, как первый, потому что учитель поставил им за полный семестр двойки, и исправить их можно было лишь одним способом — принести полный конспект всей школьной программы (части) на 400 страниц, причем заполненный полностью от руки.

Усевшись обратно на место, Джек мимолетно бросил взгляд на одну из задних парт, и заметил прекрасные волосы, которые так ярко слепили его душу. Эти глаза будто выкованы из самого яркого и прекрасного алмаза, они будто пленят его, и даже сейчас, когда он смотрит в чистую тетрадь, перед ним возносится ее образ. Эти алые губы, которых ему никогда не коснуться, будто заставляли его испытывать резкие чувства. Джеку казалось, что вот-вот она пошлет ему тот заветный воздушный поцелуй, который столь же сладок как лучший шоколад Soote, но и безумно горький, заставляющий его принимать условия этой жизни.

Его рука будто сама потянулась к карандашу, чтобы начертить ее прекрасные черты лица, которые возникают перед его глазами постоянно, но резкая секундная боль, подобная электрическому удару, заставило его выронить все из рук.

—Не сегодня, похоже.... — Тихо промолвил Джек, чтобы никто не услышал. Мысли подобно туманы быстро рассеялись, и теперь парню ничего не оставалось кроме как писать скучную тему.

А за окном бушевал сильный дождь, в котором может скрыться всё что угодно, даже та тьма, которая живет внутри каждого из нас. Огромные капли дождя с невыносимой силой бились об окна, и моментально разлетались на маленькие «брызги».

Порой, когда ты так просто размышляешь о жизни, то эти капли могут навести тебя на определенные мысли, желания, потайные дверцы твоей души. А ведь по сути, когда капля ударяется об окно, это больше похоже на ее самоубийство. Капля будто сама выбрала свой путь, чтобы прекратить эту бессмысленную жизнь перевоплощения из одного состояния в другое.

А ведь у человека всё также. Мы живем разными стадиями, от младенчества до старости, и в каждый из этих периодов мы познаем различные мысли. И, в конце концов, мы, подобно этой капли, погибаем. Можем ли мы тогда говорить о каком-то превосходстве, если мы все это творение природы, которое создала нас по мотивам других существ.

Темные тучи полностью покрыли когда-то нежно-голубое небо, дождь постоянно набирал обороты и заставлял оглядываться каждого ученика на окно. Казалось, что урок длиться намного дольше обычного, даже при свете ярких ламп в каждой аудитории создавалось ощущение некой темноты в пространстве, будто что-то темное проходило между дубовых парт, слегка задевало каждый учебник и тетрадь. И этот легкий холодок попросту был следом от путей некоего скрытого человека, что бродил вокруг.

Эти пути касались всех, заставляя каждого невольно вздрогнуть от холода. Легкие мурашки покрыли многих, и, глядя на них, Джек лишь томно вздохнул. По расписанию следующим у него шла физ-ра, а это означает лишь то, что все трудности ждут его только впереди.

Больше всему ему сейчас хотелось быть кем-то другим, и даже, наверно, не человеком. Птица. Ее прекрасные крылья, которые могут унести его куда-то вдаль, подальше от этой пропасти, которая преследует его постоянно. Зачем ему эта вся жизнь, если здесь столько фальши и обмана, столько не справедливости и борьбы. А ведь достаточно лишь сделать немного.

Можно просто расправить крылья и полететь подобно всем птицам. Легкий толчок послужит тем рывком для жизни, тем трамплином для полета. Но человек не птица. Ему не свойственно летать, а, значит, и борьба будет продолжаться дальше, пока не будет поставлена последняя фишка в безумной рулетке. В рулетке, где нет победителей. Совсем.

Тот древний звонок, что так долго не хотел участвовать в жизни учеников, наконец-то объявился, и моментально разогнал ту напряженную атмосферу, которая давно повисла среди старшеклассников, но его звучания всё-равно не хватает, чтобы разогнать внутренние тучи Джека, что на последнем моменте поломал свой карандаш.

Конец графитового стержня с небольшими следами от теней так и остался посередине блокнота, с уже завершенным рисунком влюбленного парня.

Да, кажется, довольно банальным изобразить лицо Антуанет в небольшом профиле и добавить в его прелестную прическу немного цветов, но Джек сделал то, что мешало ему существовать на протяжении последних минут урока. Ее пухлые губы были слегка приоткрыты на его рисунки, вроде бы всё просто, но безумно черная птица будто вылетала из ее уст. Она была не одна. Сотни, тысячи птиц летели куда-то вдаль, только что выбравшись со рта девочки.

Но, в прочем, Джеку уже было это всё неинтересно. Собирая свои вещи в рюкзак, он даже не заметил, как этот рисунок вылетел с блокнота. Оно теперь ему не нужно, как и всё, что связано с этим уроком.

«Черная птица пролетела над бескрайним небом, срезая с него остатки светлых тонов. Когда будет первый огонь, тогда будет и ранняя радость, а пока.... Пока мы окутаны по уши в грязи, которая закрывает наши глаза. Пора бы уже наконец-то раскрыть их и жить. Жить по чистым меркам».