Сердце отбивало бешеные ритмы, в холодную ладошку будто вонзали тысячу иголок, веки то и дело подрагивали, не находя покоя, пунцовые губы уже давно были искусаны в кровь, а в ореховых глазах горело пламя. Адское пламя желания.

Пак Чэён пожирала глазами чертовски красивого Пак Чимина. Одна фамилия, один огненный цвет волос, один дом, квартиры напротив — не судьба ли? Девушка сходила с ума от этого невероятно привлекательного молодого врача, который, недавно переехав, тут же поспешил познакомиться с хорошенькой соседкой и заверить, что она может обращаться к нему за помощью в любое время. Слишком добрый, почему бы не воспользоваться? И вот Чэён сейчас стояла и, глотая очередные слюнки, наблюдала, как её такой желанный сосед чинил протекающую раковину. Закатанные рукава чёрной домашней рубашки открывали вид на сводящие с ума выступающие вены, а обтягивающие джинсы того же смоляного цвета давали возможность оценить упругие бёдра. В голове Чэён так и витало: «долбанная извращенка». Но что же она могла поделать, если этот чёртов сосед засел в её разуме и совершенно точно не собирался оттуда вылезать?

- Спасибо большое, Чимин-щи, — на все тридцать два улыбалась рыжая, как бы невзначай в сотый раз поправляя прядь волос, которая за всё это время так и не успела выбиться. — Прости, что заставила тебя возиться с этим в выходной день. Ты, наверное, хотел отдохнуть?

— Да всё в порядке, — в ответ последовала не менее радостная улыбка. — Мне, на самом деле, на выходных и заняться нечем, так что был только рад увидеть тебя. Обращайся, если нужно будет что-то ещё.

Чеён захлопнула дверь и резко сползла по ней вниз, больно стукнувшись пятой точкой о холодный пол. Это дико громкое и ужасающее «ай, чёрт дери этот долбанный пол! моя несчастная попа!», наверное, услышал весь дом, что уж говорить о секунду назад вышедшем из квартиры Чимине. Девушка тут же залилась краской и стукнула себя ладонью по лбу. Как можно быть такой неисправимой идиоткой?

На белоснежном лице внезапно появилась глупая улыбка, когда Чэён вспомнила своего сексуального сантехника. По телу вдруг пробежались мурашки, а когда Пак вспомнила это безупречное лицо и просто неописуемо великолепный аромат парфюма парня, так в голове и вовсе всё помутилось, перемешалось, захотелось порхать, летать, скакать и прыгать, спасибо Боже, что окно закрыто, а то вылетела бы сейчас сия рыженькая бабочка, и поминай как звали.

но бабочка была не простая, а проблемная. Уже целых три недели её мучила страшная бессонница, которая не лечилась ни таблетками, ни травами, ни сеансами гипноза, короче Чэён была уверена, что даже если захочет, то и вечным сном уснуть не сможет. Самое интересное, что тот самый великолепно прекрасный, в сияющих доспехах, Пак Чимин переехал (бинго!) именно три недели назад. Совпадение? Чэён бы сказала «не думаю», но потом решила, что это уже устаревший прикол, поэтому она просто закатила глаза, подумав об этой ситуации.

Вот небо снова начинал окрашивать в свои тёмные цвета такой ненавистный Чэён вечер. Она терпеть не могла это время суток, потому что нужно было ложиться спать, а засыпать не получалось! А это означало, что нужно нереально рано встать на следующий день, чтобы нанести тонны тоналки, дабы скрыть огроменные мешки под глазами, в которые поместилось бы по килограмм 20 картошки в каждый.

Звёзды рисовали свои узоры, мигали уже не работающие светофоры, ещё ездили машины, потихоньку тушился в чужих окнах свет. Чэён с тоской наблюдала за всем этим, кутаясь в одеяло и попивая мятный чай с мёдом — чертовщину, которая ну вот ни фига не спасает от бессонницы! Но Пак продолжала верить в действенность этого чудесного напитка, поэтому лениво потягивала жидкость, которая за три недели порядком надоела. Веки понемногу тяжелели, тело расслаблялось, девушка почти обрадовалась и уложилась поудобней, но вот засада: как только она была готова уснуть, сон как рукой снимало. И хоть застрелись.

От бессилия и злости Чэён зарычала на саму себя и с огромным усилием кинула ни в чем невиноватую подушку в стену. Девушка желала, конечно, чтобы на месте подушки была её голова, потому что она дико раскалывалась от вопиющего недостатка сна, но так как это не было возможным, приходилось довольствоваться тем, что есть.

И тут в голову пришла гениальная идея. Ну, не совсем гениальная, скорее глупая и идиотская, но она нарисовала на устах Чэён ту самую, психически неуравновешенную улыбку. Понятия не имею, как улыбка может быть психически неуравновешенная, но другим словом её описать нельзя.

Если бессонница началась сразу после переезда Пак Чимина, значит, виноват во всём он и решать эту проблему тоже должен он! Ну, не логично ли? Вообще не логично, если честно, но Чэён была просто уверена в своих гениальных умозаключениях. Девушка ухмыльнулась себе под нос и вскочила на ноги. Она нашла своё самое дорогое белье, которое надевала только на очень, ну очень-очень-очень особые случаи, натянула симпатичное домашнее платьице, немного небрежно уложила рыжие локоны и сделала совсем лёгкий макияж. Улыбнувшись самой себе в зеркало, она достала бутылку любимого вина и направилась на лестничную площадку.

когда дверь открыл совсем не сонный Чимин, он чуть ли не выронил из рук толстую книгу. Могу поклясться, если бы выронил, сбежались бы все соседи этажом ниже. Как вообще нормальный человек может читать что-то настолько огромное и непонятное? Учитывая, что внутри там одни медицинские термины и прочая ересь, которую смертным не понять.

— Это ты во всём виноват! — с вызовом начала девушка, а Пак от подобного заявления аж снял свои очки. Нужно было признаться, этот парень выглядел божественно и в очках, и без них, и в этой рубашке, и без неё… Стоп. Без рубашки Чэён его ещё пока не видела. — После того, как ты переехал, я ни разу не смогла уснуть. Ты же там вроде врач? Лечи меня от бессонницы!

Рыжеволосый ухмыльнулся. Нет, не улыбнулся той самой милейшей улыбкой, которую дарил девушке каждый день, а именно ухмыльнулся. Сексуально, соблазнительно, головокружаще ухмыльнулся. Чэён и вина уже не нужно было, она и так стала пьяная, будто минуту назад одолела пару бутылок соджу и запила это десятком банок пива. Мозг в секунду отказал, всё тело стало ватным, и та невероятно дорогущая бутылка полетела бы на холодный кафель и вдребезги разбилась бы, если бы не супергерой Пак Чимин, который поймал летевшую вниз бутылку и в ту же секунду утащил Чэён за руку к себе в квартиру.

девушка не могла рассмотреть интерьера, то ли потому что тут было темно, горела лишь небольшая настольная лампа у окна, то ли потому что Пак прижал её к захлопнутой двери и начал неистово целовать, зубами оттягивая то верхнюю, то нижнюю губу и орудуя своим языком у неё во рту. Чэён ожидала не такого быстрого развития событий, но такое тоже её устраивало, поэтому она ухватилась за волосы парня и с лихвой отвечала на его безумные поцелуи. У обоих подкашивались ноги, но они продолжали сводить друг друга с ума, общаясь касаниями рук и губ. Чэён буквально разрывала ту самую чёрную рубашку, оголяя торс Чимина, от вида которого можно было попрощаться со своей крышей, но девушка его не видела, потому что было темно, а поэтому двинулась умом вдвойне, ведь вместо созерцания сего шедевра она касалась его руками, ощущала каждый сантиметр идеального тела и испытывала непередаваемый восторг. Пока Пак оставлял засосы на девичьей шеи, руки его задирали то самое лёгкое платьице и вызывали табун мурашек по телу, касаясь внутренней стороны стройных бедёр. Из уст сошедшей с ума девушки вырвался протяжный стон, её сладкие губы прошептали что-то нечленораздельное, а перед глазами всё поплыло, будто перед девушкой только что появилась стена из тумана.

Чимин, снова прильнув к медовым губам Чэён, аккуратно начал делать шаги внутрь комнаты, чтобы расположиться на большом удобном диване. Аккуратно, естесственно, не получилось, ребята стукнулись о журнальный столик, скинули с тумбочки какую-то вазу, наступили на хвост бедному коту, но, не обращая внимания на его пронизывающий крик, рухнули в постель, основательно взявшись за процесс избавления от такой в этот момент ненужной одежды. На пол безжалостно полетели рубашка, джинсы, платье, белье, Чимин даже (о да!) стянул носки и так же их отбросил. Обнажённые тела в этот момент были настолько горячими, что, пожалуй, адское пламя позавидовало бы такой температуре. Пак целовал девичьи пальчики на руках, слегка кусал ключицы, нежно целовал ложбинку между грудей, а Чэён не смогла сдержать крика восторга, когда уста парня коснулись её сосков и начали с ними забвляться. Девушке хотелось ёрзать по дивану и извиваться змеей, когда парень нежно целовал правую грудь, в то же время пальцами сдавливая левую. Пак не оставалась в долгу: запустив руки в его шелковистые волосы, она нашла его слабое место. Чимин просто с ума сходил от этих незамысловатых манипуляций.

Осыпанная Чэён поцелуями, парень спускался всё ниже. Вот он уже проводил языком дорожку к пупку, а потом резко перешёл на вутреннюю сторону бедра. Кусая нежную кожу, а потом тут же зализывая мелкие ранки, он вызывал у девушки стоны восторга и наслаждения. Будто бы невзначай коснувшись пальцем клитора, он почувствовал, как девушка содрогнулась. Чэён ощущала, как разум понемногу покидал её, всю себя она отдавала только этим невероятным эмоциям. Ухмылка снова нарисовалась на лице парня, и он медленно начал массировать комочек нервов, с восторгом наблюдая, как безупречное, словно сделанное из фарфора тело выгибалось ему навстречу. Он не мог поверить, что сейчас с ним та самая красавица, из-за которой молодой человек не в силах уснуть уже третью неделю. Каждый день он мечтал, чтобы Чэён попросила у него какой-то помощи или просто заговорила с ним. Видеть её стало какой-то навязчивой необходимостью, она заполнила все его мысли и избавила от сна.

Когда Чэён начала содрогаться в конвульсиях удовольствия, Пак прильнул к её губам, водночасье резко раздвинув её ноги своим коленом. Он вошёл резко, без предупреждения, не прерывая поцелуй, поэтому громкий стон утонул в сладострастном общении двух пар соблазнительных уст. Чимин нарочито двигался то слишком медленно, то слишком быстро, он мучал девушку, как будто наказывая её за мучительные бессонные ночи, словно заставляя просить, умолять его раствориться в ней, хотя он и сам не прочь был это сделать. А Чэён понимала, поэтому двигалась с ним в такт, подавалась навстречу и охрипшим голосом молила его о большем, хотела почувствовать этого идеального парня целиком и полностью, стать совсем-совсем принадлежащей ему и телом, и душой.

Этой ночью стоны в тёмной квартире перемешались с ароматами до безумия страстного секса, который не только принёс непередаваемое удовольствие мечтавшему об этом парню и желающей этого девушке, но и помог двоим несчастным сладко-сладко уснуть в объятиях друг друга, забыв о той чёртовой бессоннице, которая так долго мучила обоих.

- Ну, и как там твоя несчастная попа?», — да, именно этой фразой хотел Пак разбудить спящую красавицу, горя желанием понаблюдать, как эта девочка мило покраснеет. В его планах было потом поцеловать её в лоб и сказать какую-то ваниль вроде «ты от меня теперь никуда не денешься, бла-бла-бла», но вместо него девушку разбудил громкий стук в дверь. Нет, не звонок, на который обычно нажимают адекватные люди, а именно долбанный грохот какой-то, непонятно откуда взявшейся гориллы, которая буквально вламывалась в квартиру. Чэён испуганно распахнула глаза и осмотрелась по сторонам. Мысли о прошедшей ночи вылетели из головы, так как в ушах стоял этот ужасающий грохот. Чимин сам не понимал, что за чертовщина сейчас происходила, поэтому, как и девушка, просто тупо сверлил стеклянным взглядом дверь.

- Ну, и чё он не открывает? — послышался возмущённый мужской голос.

— Слушай… — заискивающе ответил ему второй бас. — А может, он всё-таки переспал с той красоткой? Ну, с квартиры напротив? Помнишь, он нам мозги жрал, что три недели уже уснуть не может из-за неё? Вот и отсыпаются после жаркой ночки…

За дверью громом разразился дикий хохот, я бы назвала это привычным всем словом «ржач», а Чимин, мгновенно покраснев, засунул свою голову под подушку, пытаясь не слышать, как из уст Чэён вылетал безудержный смех. Она заливисто хохотала, понимая, что не одна нуждалась в лечении бессонницы. И, прижавшись к своему Пак Чимину покрепче, девушка осознала, что вряд ли подобный недуг будет её беспокоить когда-нибудь в будущем.