Глава была написана под песни Ye Bin - Hai Lin, Royalty - Egzod и To Build a Home - Circumnavigate.

483 год. Мизенский мыс. Остров в Тирренском море. Неаполис. Королевство Одоакр.

Яркий солнечный свет проникал через маленькое окно, но все остальное помещение оставалось во мраке. Руки до локтей, некоторые участка лица и фартук измазаны в глине. Рукава рубахи закатаны, но даже на них была глина. Также она присутствовала на сандалях, и даже на подоле тоги.

Тэхену исполнилось двадцать три. Он увлекся скульптурой, живописью и игрой на арфе. Также он построил недалеко от дворца Лукулла монастырь, в котором бывал каждое утро, иногда задерживаясь до поздна. Почти всю свою пенсию он жертвовал монастырю и помогал нуждающимся. Это дело ему больше нравилось, чем править империей.

Теперь Западной Римской империи не существовало, она завершилось на нем. Теперь это королевство Одоакра. Тэхен тихо проживал остаток своей жизни, почти ни в чем себе не отказывая и увлекаясь всем, чем можно.

Вот и сейчас он создавал скульптуру какого-то парня, прилагая все усилия. Что он только не создавал: скульптуру матери, дворца Лукулла, своего бывшего дома, всякие тарелки и вазы. Ему нравилось этим заниматься, так как отвлекало от всего. Если у него что-то не получалось, то злился, так что эти занятия не для успокоения.

В дверь большой комнаты неожиданно постучали, Тэхен громко сказал «войдите», оказалось, что пришел слуга.

— Господин, — слуга поклонился. — К вам пришли.

— Кто?

— Он сказал, что обещал к вам прийти, — Тэхен понимал, что не стоит мучать слугу вопросами, и лишь кивнул, позволяя незнакомцу войти. Он взял влажную тряпку и вытер руки, хотя это вряд ли спасет ситуацию.

Дверь скрипнула и гость вошел в комнату. Тэхен со спокойным лицом развернулся, чтобы встретить того, кто пожелал увидеть его, но не ожидал увидеть того, кого только недавно перестал видеть во сне.

Чонгук стоял напротив, большие глаза смотрели прямо на него, его волосы стали короче, и он почти что не изменился во внешности, лишь появились небольшие морщины в уголках глаз и губ. На нем не было привычных доспехов, обычная одежда, которая точно не соответствует королю. Синяя рубаха, прикрывающая бедра, с длинными рукавами, черные брюки заправленные в высокие сапоги. Даже такая одежда ему подходила.

Он смотрел на Тэхена, улыбаясь. Чонгук был счастлив, наконец, увидеться с любовью всей его жизни. Вот только Тэхен не ощущал тех же эмоции. Взгляд с безразличного перерос в злой, его дежурная улыбка сменилась сжатыми губами, тело напряглось как струна. Он стоял прямо и старался не сбежать куда-нибудь подальше от гостя.

— Что ты здесь делаешь? — Голос был холодным, грубым и очень колючим. Чонгук это почувствовал, но не подал виду.

— Я же обещал, — от этих слов гнев Тэхена рос в геометрической прогрессии. Он сжал кулаки и процедил:

— В письме я четко написал, что можешь забыть о своем обещании. Все эти года я думал, что так оно и есть, но сейчас ты стоишь здесь, напротив меня, — он хотел добавить: «и неимоверно бесишь», но решил, что это лишнее.

— Я... — Чонгук сделал шаг к нему, Тэхен два назад. Король остановился, не желая приносить неудобства. — Я хотел выполнить его сразу, но нужно было закончить все дела, чтобы нам ничего больше не мешало.

— Сейчас ты мне мешаешь, — Чонгук обратил внимание на статую сзади него.

— У тебя хорошо получается, — Тэхен лепил эту статую, не представляя кого-то, просто делал и сам того не заметив, она превратилась в Чонгука. — Она чем-то похожа на меня, — он улыбнулся еще шире. Тэхен повернул голову и посмотрел на свою статую под новым углом. Внутри него все полыхало.

— Нет! — Он ударил по носу статуи кулаком, из-за чего она искривилась и разломалась. — Она совсем на тебя не похожа, — немного успокоившись, произнес Тэхен. Чонгук посмотрел на остаток статуи, которая теперь совсем не схожа с ним. От чего-то стало больно, будто это его ударили. Он было сделал шаг, как Тэхен снова закричал. — Не подходи! — Еще немного и из его ушей повалит пар, но Чонгук решил не останавливаться, он быстро подошел к нему и заключил в свои объятия вырывающего Тэхена. — Отпусти! Отпусти! — Кричал он, но Чонгук лишь крепче обнял его.

— Ты совсем ослабел. Мы не сможем провести поединок, так как ты точно проиграешь, — Тэхен удивленно взглянул на него. Как он может сейчас так спокойно говорить об этом? Тэхен толкнул его со всей силы и Чонгук все-таки отпустил его.

— Я не хочу тебя видеть! Обещание давно утратило силу. Сейчас ты должен уйти. Хватит делать мне больно, — Тэхен развернулся и подошел к окну, подальше от того, кто причиняет не только боль, находясь рядом с ним, но и радость за то, что до сих пор жив.

— Я лишь хотел тебя увидеть и крепко обнять. Узнать, что с тобой все хорошо, что ты счастлив. Конечно, ты не ждал меня, я причинил тебе боль. Нас развела судьба, мы были по разным баррикадам, но сейчас мы можем быть вместе, — Чонгук подошел к нему сзади. — Я готов сделать все, чтобы быть с тобой рядом. Ты тот, кто мне нужен. Я люблю тебя, — почти шепотом произнес Чонгук, а Тэхен смотрел в окно, но не замечал ничего, потому что его взор застилали слезы.

Он хотел обнять его и поцеловать, как делали они множество раз на пляже, крыше и в подворотнях, но не желал испытать снова те чувства, когда его не было рядом, когда он решил пойти против него, чтобы исполнить желанное императором Восточной Римской империи. Эта жизнь не для них. Здесь они не могут быть вместе. Они оба мужчины, из разных империи, из разных сословий. Так много из-за чего они не могут быть вместе, но сердце не обманешь, оно стремится к тому, кто стал важен для тебя.

— Ромул, взгляни на меня, — Чонгук коснулся его плеча, — я хочу посмотреть на твое лицо хотя бы в последний раз.

Тэхен долго не решался, но все-таки повернулся к нему, по его щекам катились слезы. Видя это, Чонгук испытывал неимоверную боль. Он протянул руку и коснулся его щеки. Этого хватило, чтобы взгляд Тэхена стал легче, он влюбленными глазами посмотрел на свою любовь, а Чонгук это понял. Он поддался вперед и коснулся влажных губ, таких манящих, сладких и любимых.

Нежный поцелуй длился вечно, они запоминали друг друга, но вскоре руки Тэхена обвили шею Чонгука, и поцелуй перерос в страстный, жгучий, опаляющий. Они наслаждались друг другом, чтобы никогда не забыть этот миг.

Чонгук прижал Тэхена к прохладному окну, остервенело целуя его губы. Руки блуждали по всему телу, исследуя каждый сантиметр, но этого стало катастрофически не хватать. Он снял с него рубаху, затем полетела вторая, еле разобрались с завязками на штанах, после обувь. Они стояли голыми, крепко прижимаясь друг другу. Нежные поцелуи спустились к шее, оставляя на ней следы. Затем грудь, живот и ниже. Тэхен вскрикнул, когда его половой орган взял в рот Чонгук. Он творил такое, что невозможно было описать словами. Комната заполнилась стонами.

— Подожди. Остановись. Я сейчас... — но не успел Тэхен договорить, как излился в чужой рот.

Чонгук удовлетворенно поднялся, тыльной стороной руки стирая остатки спермы.

— Очень вкусно.

— Ты... Ты...

Не успел Тэхен придумать, что сказать, как его заткнули поцелуем. Чонгук спустил руки на его бедра, поднял, а Тэхен обхватил его своими ногами, и они последовали к столу, где снесли остаток статуи и устроились там.

Медленно и аккуратно Чонгук ввел в Тэхена один палец, растягивая. Поглощенный поцелуем, он не заметил боли, лишь когда добавили второй палец и прошлись по чувствительному месту, громко застонал.

Как только с растягиванием было покончено, Чонгук вынул пальцы и медленно вошел.

— Теперь мы единое целое, — прошептал в губы Чонгук.

Он целовал его так безудержно, будто боялся, что если остановится, то Тэхен пропадет. Затем начал медленно двигаться, срывая стоны с любимых уст. Они растворялись в друг друге. Наслаждались этим моментом и просто были счастливы.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Эти мгновения длились для них вечность. Они запоминали каждую секунду, проведенную друг с другом. Вот только это не продлилось долго, зато им дали целый год спокойно насладиться своей жизнью.

ххх

484 год. Мизенский мыс. Остров в Тирренском море. Неаполис. Королевство Одоакр.

Чонгук и Тэхен сидели в саду, покачиваясь на качелях, и наслаждались друг другом, даря поцелуи, объятия и нежные слова. Солнце приятно согревало их, ветер покачивал качели, а на небе не было ни одного облачка. Природа посвятила этот день для влюбленных.

— Одоакр, — тихо шепнул Тэхен, Чонгук повернул голову в его сторону, давая знак, что внимательно слушает, — если мы не сможем быть вместе в этом веку, то давай встретимся в следующем и попытаемся там.

— Не говори глупостей, — Чонгук коснулся щек Тэхена, притягивая ближе к себе. — Мы счастливы и вместе, здесь и сейчас, затем умрем в один день, и на том свете тоже будем вместе. Зачем нам другая жизнь и знакомиться заново? Я не верю в перерождение, — он опустил руку, нашел руку Тэхена и сплел их пальцы. — Мы всю жизнь и после будем держаться вот так вот за руку. Дольше, чем длится вечность.

— Дольше, чем длится вечность.

Они подвинулись ближе к друг другу и подарили самый нежный поцелуй, который вообще мог существовать. Даже вечности для их любви будет мало.

— Господин! — Их поцелуй прервал слуга, он глубоко поклонился и передал письмо Чонгуку, затем быстро скрылся за стволами деревьев.

Чонгук вскрыл письмо и быстро пробежал глазами по написанному. Его лицо побледнело, меж бровей образовалась складка, а губы сжались в тонкую линию. Тэхен заметив это, поинтересовался, что написано в письме.

— Вождь остготов Теодорих окружил Равенну, а король придунайских ругов Фелетей разорвал со мной союз, но это еще не все, брата Фелетея Фердеруха убили за разграбление монастыря святого Северина, он единственный из ругов, кто был на моей стороне, — Чонгук скомкал письмо в кулаке, на скулах заходили желваки, а глаза загорелись яростью. — Мне срочно нужно в Равенну.

Тэхен схватил Чонгука за плечо, несильно сжимая.

— Нет, тебе нельзя. Если ты поедешь, то начнется война, и неизвестно чем она закончится.

— Я постараюсь все решить, не прибегая к жестокости. Но если им нужна война, они ее получат, и в ней я выйду победителем.

Тэхен не желал его отпускать, но ничего не мог сделать против. Он король и должен заботиться о своем народе и землях.

Через два дня Чонгук уехал, оставив Тэхена одного на острове. Раньше последний не ощущал одиночества, но сейчас оно заполнило его дворец, комнату, кровать и тело. Лишь сердце было заполнено Чонгуком, вот только этого не хватало. Он писал письма почти каждый день, а Чонгук отвечал, но с каждым месяцем все реже и реже.

Осенью четырехсот восемьдесят седьмом году Чонгук совершил поход в Норик и разбил войско ругов около Венского Леса. После еще одного похода в четырехсот восемьдесят восьмом году придунайское государство ругов окончательно было уничтожено, где был убит Фердерух.

Остатки ругов во главе с Фридерихом (вождь придунайских ругов) присоединились к остготам, признав над собой власть Теодориха. Остготы в том же году подступали к границам Норика, из-за чего Чонгук был вынужден уйти из провинции, эвакуируя романизированное население в Италию.

В четырехсот восемьдесят девятом году Чонгук был разбит на Изонцо, потом при Вероне, в четырехсот девяностом году на Адде; в Равенне ему удалось продержаться более двух лет.

Во время войны Чонгук провозгласил своего единственного сына, Телу, императором.

Возможно, война продолжалась бы, и неизвестно кто вышел бы победителем. Но в феврале четырехсот девяносто третьем году Теодорих, вождь остготов, решил вступить с Чонгуком в союз для совместного управления, на этих условиях последний прекратил сопротивление.

Война закончилась, началось спокойное время. Чонгук сразу же как устаканил все дела, приехал к Тэхену на мизенский мыс. Его уже встречали. Тэхен в возрасте тридцать трех лет ждал Чонгука, которому стукнуло шестьдесят, возле ворот дворца Лукулла.

Как только Тэхен увидел его, он побежал со всей силы и крепко обнял.

— Ты смог вернуться.

— Я же обещал.

Они закрепили свою встречу впервые за десять лет поцелуем, который никто из них никогда не забудет.

Тэхен отстранился и коснулся его худой щеки, морщин на уголках глаз и возле рта, но даже с ними Чонгук оставался красивым.

— Постарел, да? — Тэхен отрицательно покачал головой. — Постарел-постарел. Зато моя любовь к тебе —  никогда.

Тэхен снова обнял Чонгука, вдыхая такой родной и любимый запах. Запах звезд.

— Теперь ты не уедешь?

— Мне нужно пятнадцатого марта присутствовать на примирительном пиру, а затем я целиком весь твой. На всю оставшуюся жизнь и даже больше.

Что-то в груди Тэхена кольнуло, когда он услышал эти слова. В его сердце поселился тяжелый камень, вот только знал, что уговаривать Чонгука остаться здесь, было все равно, что биться головой о стенку. Не сломаешь, зато сам получишь раны.

Они провели волшебные две недели вместе. Расставаться не хотелось, но Чонгук заверил, что скоро вернется.

— Я вернусь через неделю, ты даже не успеешь соскучиться.

— Вообще-то, я уже скучаю.

— Но я ведь еще не уехал.

— Собираешься ведь.

Чонгук крепко обнял Тэхена и поцеловал его в губы. Поцелуй длился недолго, но этого хватило, чтобы Тэхен еле смог стоять на ногах. Заметив это, Чонгук рассмеялся, Тэхен стал еще больше раздосадован.

— Я тебя ненавижу.

— А я тебя люблю.

— И я тебя люблю.

Перед отъездом они еще раз обнялись и подарили прощальный поцелуй. Затем Чонгук сел на коня и поехал в Равенну. Тэхен долго стоял и смотрел ему вслед, чувствуя, как камень в сердце тяжелеет.

Чонгука в Равенне приняли самым лучшим образом, его усадили на место почетного гостя за столом.

— Ты ко мне так добр, — обратился Чонгук к Теодориху, — а этот пир прекрасен. Столько яства и вина.

— Теперь мы как братья, поэтому я должен заботиться о тебе, — Теодорих встал со своего места и поднял бокал вверх. — Давайте выпьем за еще одного короля. Вместе с ним мы будем править всем миром. Виват!

Все встали со своих мест, подняли бокалы и осушили до последней капли. Никто не отравился, все остались живы. Чонгук с облегчением вздохнул и улыбнулся. Теперь они вместе с Теодорихом будут править, затем он хотел отказаться от власти и спокойно жить на мизенском мысу в дворце Лукулла вместе с Тэхеном.

Чонгук улыбался своим мыслям о любимом человеке, не заметив, как Теодорих подошел к нему сзади и одним ударом меча разрубил его от ключицы до бедра. Он не успел ничего почувствовать или подумать, в ту же минуту умер.

Умер, а в мыслях лишь Тэхен...

— У несчастного не было в теле костей, — все в зале разразились хохотом. — Это месть за казнь моих родичей.

ххх

Тэхен находился в своей любимой комнате, завершал статую Чонгука. Прошла неделя, последний должен вот-вот приехать, поэтому торопился доделать статую и подарить ее ему. Остались лишь последние штрихи, но неожиданно для себя залюбовался ею и совсем забыл о времени. Его отвлек стук в дверь, это было его мама.

— Сынок, можно войти? — Он кивнул, она вошла и медленно прошла к нему. Выглядела Норика не лучшим образом, бледная, морщины стали виднее, хотя за завтраком сияла. В ее дрожащих руках было два письма, она молча протянула их сыну, и как только он принял их, крепко обняла. — Знай, что я всегда буду рядом. Подожду за дверью, — она тихо покинула комнату.

Камень в сердце Тэхена задребезжал, будто знал, что сейчас случится что-то ужасное. Он медленно открыл первое письмо, оно было от Чонгука.

«Мой дорогой Ромул. Я очень сильно скучаю по тебе. Не дождусь нашей скорой встречи.

Меня со всем радушием приняли в Равенне. Думаю, что пир пройдет отлично. Затем я сразу отправлюсь к тебе на остров.

Сейчас я пишу это письмо, перед тем как пойти на пир. Захотелось тебе написать, чтобы ты меньше волновался. Мы с Теодорихом пришли к выводу вместе править, но меня все чаще посещают мысли отдать свое королевству ему, и спокойно жить с тобой. Для этого нужно поговорить с ним после пира, составить условия, при котором он не будет трогать нас и мы будем спокойно жить в дворце Лукулла. Как думаешь, отличная же идея?

Если ты не согласен, то я переговорю с Теодорихом еще раз, но сейчас я настроен уверенно на этот шаг. Осталось только дождаться окончания примирительного пира.

Я скоро приеду и буду рядом с тобой всю жизнь и даже больше. Я люблю тебя, мой дорогой Ромул.

Твой Одоакр».

Тэхен прижал письмо к своей груди, на душе стало тише, и будто камень в сердце полегчал, вот только не исчезал. Он посмотрел на второе письмо, точно не от Чонгука. С одной стороны было страшно его открывать, но ведь Чонгук сказал, что все хорошо, его радушно приняли и устраивали пир в его честь. Вот только что-то создавало переживания, а на душе будто кошки скребли.

Он медленно вскрыл второе письмо, нечаянно порезав себе палец неизвестной печатью. Плохая примета, но прочитать это письмо все равно нужно. Он достал его из конверта и быстро прошелся по короткому содержимому. Камень в сердце потяжелел во сто крат и на нем появились трещины, которые увеличивались с каждым словом, когда он решил перечитать письмо еще раз, но медленнее. Затем еще раз и еще, не веря тому, что там написано.

«Господин Флавий Ромул Август, я Магн Аврелий Кассиодор, секретарь короля Теодориха Великого, спешу сообщить вам о том, что бывший король королевства Одоакр —  Одоакр мертв. Мы продолжим предоставлять вам ежегодную пенсию и кампанский дворец Лукулла.

С уважением, секретарь короля Теодориха Великого».

Тэхен не мог поверить в то, что только что прочитал. Он перечитывал первое предложение несколько раз, а затем только одно слово «мертв».

В голове гулом отдавали слова: «Одоакр мертв», «Одоакр мертв», «Одоакр мертв»...

Он упал на колени, не почувствовав боли, она присутствовала только в груди, где камень вместе с сердцем взорвались, и ощущал себя так, будто истекает кровью. С глаз полились слезы, но он не скрывал их, не смахивал, дал им волю и волю своему голосу.

— Неееееет! — На его крик прибежала Норика. Она села рядом с ним и обняла сына. — Нет, нет, нет. Нет! Одоакр!

Тэхен продолжал кричать, а его мама крепко обнимать. Он плакал, кричал, пытался вырваться и спрыгнуть с окна, но Норика не отпускала. Она тихо плакала, оплакивая его любимого вместе с сыном.

Статуя так и осталась не подаренной и не доделанной. Очень редко Тэхен приходил в эту комнату и гладил статую по щеке или просто смотрел на нее. У него осталась лишь она и последнее письмо Чонгука.

Через год умерла Норика, а Тэхен остался бродить по дворцу тенью, иногда ходил в монастырь, продолжал его обеспечивать, оставшиеся деньги тратил на дворец, чтобы он не обветшал. К лепке, рисованию или игре на арфе он больше не притрагивался. Большее суток времени проводил в своей комнате, лежа на кровати и смотря в потолок. Когда-то Чонгук спал рядом с ним, но его запах давно испарился. Ждать его с войны было легче, чем теперь, зная, что он больше не вернется.

Тэхен сидел у окна, смотрел на звезды. Они когда-то пахли как Чонгук, но сейчас он не мог почувствовать этот запах. Теперь Вселенная для него забыта. Он запомнил лишь их совместное прошлое.

«Мы счастливы и вместе, здесь и сейчас, затем умрем в один день, и на том свете тоже будем вместе... Мы всю жизнь и после будем держаться за руку. Дольше, чем длится вечность...».

— Дольше, чем длится вечность, — тихо прошептал Тэхен.

С одного глаза потекла одинокая слеза. Он смахнул ее и вновь взглянул на черное небо, которое было усыпано чужими звездами. Вдруг одна из них перегорела и начала свое падение в неизвестное. Тэхен вспомнил свои слова: «Если мы не сможем быть вместе в этом веку, то давай встретимся в следующем и попытаемся там».

Он закрыл глаза и тихо прошептал падающей звезде:

— Прошу, пусть мы встретимся снова, будем счастливы и вместе.

Тэхен открыл глаза и взглянул на небо, где падающая звезда ярко сверкнула и пропала из виду.

— Дольше, чем длится вечность...