Телефон звонил еще несколько раз, но я нажимала отбой, и он замолкал.

Я присела на диван, надела наушники и на всю громкость включила музыкальный альбом с самыми любимыми песнями. Я слушала красивые песни эстрады и чувствовала, как по щекам катятся слезы. Нет, это были не слезы горя и обиды. Я уже не думала ни о собаке, ни о том, что мама с папой поругались из-за меня. Мне было просто очень одиноко. Так, словно я осталась одна на всей планете Земля. Сейчас особенно жаль, что у меня нет  собаки. Я взяла бы ее на руки и обняла так крепко, как никто не может любить свой пушистый комочек. А она, может быть, лизнула мои щеки своим языком, стирая с лица горькие слезы.

Так я и заснула в наушниках на диване. Разбудила меня мама, удивленная, что в моей комнате до сих пор горит свет, помогла раздеться. Я словно мороженое, которое растаяло и больше не может ничего сделать, даже пошевелиться. Она уложила меня в кровать и помогла заснуть.

- Спи, Чарли, - прошептала она, накрывая меня одеялом.

Постояла рядом молча и вдруг спросила:

- А что, тебе действительно до сих пор хочется собаку?

От этого ее вопроса я чуть не расплакалась снова, даже не смогла произнести ни одного слова, только кивнула молча. Мама горько вздохнула, взглянула на меня, как на любимого кота, снова сказала "спи" и вышла из моей комнаты. А я отвернулась к стене, с которой на меня глядел солист любимой группы. Только сейчас мне не хотелось слушать его песни и кричать под громкие ноты, как обычно это бывает, он как-то отдалился от меня, как и мечты о собаке. Или же это я ушла далеко от всех проблем по ту сторону мира.

Мне снова звонили и долго расспрашивали о чём-то, но я старалась вяло отвечать, ведь настроение упало, а желание вести с кем-то разговор вообще пропало.

Я наконец-то нажала на отбой.

Тишина вдруг обрушилась на меня. Она оказалась громче и тревожнее криков плачущего ребенка. А тот самый солист смотрел на меня теперь со стены, улыбался презрительно и насмешливо.

Я легла на диван и закрыла голову подушкой, только для того, чтобы не слышать этой пронзительной тишины.

Стало так неуютно и неприятно от самой себя, что, взглянув на обычные вещи, кажется, будто все это не то и так изменилось до неузнаваемости.

Судя по часам, прошло максимум минуты три, судя по ощущениям - как минимум три жизни.

Я побежала на кухню, налила себе горячий кофе и вспомнила, что срочно нужно бежать на репетицию в школу актерского мастерства. Собиралась я лениво, но если опоздаю, то не выжить мне больше или просто можно забыть о мечтах.

Автобус, к великой радости, приехал раньше, чем я ожидала, это только помогало мне и, возможно, чуточку поднимало настроение.

Быстро нашла свободное место в самом конце автобуса и села на него, успев взять билет. Как в детстве считала числа и верила в глупые приметы, надеялась, что в конечном счете цифры сойдутся и мне повезет, но автобус остановился. Двери открылись, и зашел незнакомый парень, который пытался отдышаться, было видно, что он спешил попасть в этот автобус. Купил билет и сел рядом со мной. На том же свободном месте, в самом конце.

Лет ему, наверное, было столько же, сколько и мне. Высокий, светловолосый, с мягкими  нежными чертами лица. Он казался спустившимся с небес. Тот только взглянул на меня своими глазами сквозь очки, и все унылое настроение исчезло без следа.

Вдруг я увидела себя по-иному. Какой-то слишком серой, грустной и чудной. Но парень уже не смотрел на меня, разглядывал свой билет, обдумывая что-то в голове.

- Счастливый, - он неожиданно произнес это так тихо и наивно, словно уже знал, что ему повезет.

Я перевела взгляд на свой и поняла, что мой оказался несчастливым, но кто сказал, что в это нужно верить?

- Держи мой. Думаю, тебе он пригодится, - странный он какой-то, взял свой билет и сунул мне в руки. А я невольно начала улыбаться, забывая о собаке, которая могла бы утешать меня грустными вечерами, и о ссоре между родителями.

Важно было то, что в руках я держала счастливый билет.

- Спасибо, но это же чушь, детская нелепица. Ты разве веришь в это?

- Конечно, это же помогает.

- Наверное.

- А ты чего грустишь? - его стекла в очках наконец-то отпотели, он посмотрел мне прямо в глаза.

- Да так, бытовые проблемы, - ответила я невзначай и отвернулась.

Он молчал и я тоже. Забавно так, мне хотелось смеяться и плакать одновременно. Я вышла на своей остановке, но чувствовала, что что-то не так. Мне вдруг перехотелось идти на актерское мастерство. Захотелось сесть на сидение рядом с ним. Захотелось поверить в его странные приметы. Не от одиночества даже. От его наивности или такой открытой беседы. Он не стеснялся показаться дураком, что очень странно. Чувствую себя неопределённо, причём обосновано.

Передо мной лежала заснеженная улица. Я бежала, поскальзываясь на мокром снегу, потому что не хотела сейчас оставаться один на один с собственными мыслями.

Все же на мастерство я не пошла, зато уселась на морозе и думала о чём-то своем. Сейчас, сидя на заваленной досками земле, я вдруг посмотрела на него, как на совершенно незнакомого человека. Это шел он. Тот самый парень с разговорами о "счастливых" билетах. Прошло уже больше часа с нашей первой встречи, а он снова появился.

Светловолосый помахал мне рукой, показывая, что узнал издалека, а я снова заулыбалась, не понимая, как себя вести. Он подошел и что-то снова заговорил, а я не слушала. Думала о своем.

Вместо собачки мне достался этот паренек, который буквально стер с моих щек слезы, только словами порадовал и произвел впечатление. Мы обменялись номерами, что еще больше начало пугать меня, но на прощание я крикнула:

- Увидимся завтра! - и побежала, не оглядываясь.

Вечером снова лежала на диване, слушала любимые песни и мне позвонили. Я ответила с радостью и сказала, что сохранила теперь мой счастливый билет. И наконец-то только через час, наверное, повесила трубку. Но телефон сегодня больше не звонил. Звонил на следующий день и после тоже, а билет лежал в кармане.

И все это время я была действительно по-настоящему счастливой.